Раздражение во время бесконечных прогулок Глеба по кораблю постепенно накапливалось, и ему казалось, что виноват в этом сам корабль: излишне суровый, излишне рациональный, излишне равнодушный к нему. Здесь нет места посторонним, нет места пассажирам. Для них не предусмотрено ни развлечений, ни дел. Конечно, отстранение от должности пилота еще не означало, что он полностью выключен из всей жизни экипажа и свободен от всех обязанностей. Но после всего, что произошло, он не собирался навязывать свои услуги кому бы то ни было. Если в нем не нуждались — он как-нибудь обойдется.
После того как первая вспышка обиды улеглась, Глеб во многом согласился с Рентом. В конце концов, ситуация, в которой оказался координатор, была Далеко не самой легкой. Правда, сам он чисто интуитивно предотвратил своим выстрелом самое худшее. Там действительно могло оказаться что угодно. Но непродуманные действия чаще приносят вред, а не пользу. И, конечно, Рент не мог оставить это без последствий. Возможно, люди оказались на пути разрушительного потока совершенно случайно. А тот, кто его направлял, если, конечно, кто-нибудь его направлял, не желал им ни малейшего зла.
Нажав на спуск корабельного орудия, он словно подвел некую невидимую черту, за которой мирное разрешение конфликта с неведомой силой, обосновавшейся на планете, становилось весьма проблематичным. И, возможно, именно из-за него они так и не разгадают тайны этой планеты. Потому что теперь Рент вряд ли разрешит продолжать исследования. Спрятавшись за броню корабля, они смогут наблюдать лишь следствия. А ответа на вопрос, откуда взялась таинственная разрушительная сила, кто ее направляет, люди не узнают никогда. Слишком дорогое удовольствие посылать на такое расстояние новую экспедицию, слишком возрос риск ответного воздействия после его решения открыть огонь…
Глеб понимал Рента, даже соглашался с ним и все равно не мог его до конца простить. Потому что тогда в рубке дежурил он, и это было его право — принимать решения. Он принял не самое худшее по результату. И еще неизвестно, несмотря на все эти мудрые рассуждения, кто больше прав: он или Рент…
Вызов раздался вечером, когда Глеб, сидя в своей каюте, разыгрывал третью партию в шахматы с Центавром. Собственно, шахматы как таковые его мало интересовали. Он хотел разгадать замысел психологов, так запрограммировавших Центавра, чтобы тот выигрывал в среднем каждую третью партию. Но не просто каждую третью, а только ту, в которой Глеб выкладывался чуть выше своих обычных возможностей. В результате игра приобретала известный интерес.
Синяя лампочка, вспыхнувшая под экраном интеркома, означала, что вызов неофициальный, идущий по личному каналу. Помедлив секунду, Глеб включил интерком.
Рент сидел, ссутулившись за маленьким столиком своей каюты. Экран давал его лицо крупным планом. Больше ничего нельзя было рассмотреть. Глеб дорого бы дал за возможность побывать в каюте Рента хоть раз, чтобы составить более подробное впечатление о личности координатора. Ренту было нелегко начать разговор. Он медленно, почти с видимым физическим усилием подбирал слова, и Глеб не собирался ему помогать.
— Я решил послать танки в центр зоны.
Он остановился, словно ожидая ответа, но, так как Глеб не прореагировал на его сообщение, продолжил:
— Лонг считает, что всякая новая информация, даже косвенная, об этой зоне обладает огромной научной ценностью. Я решил его поддержать.
— Но из-за этой ли «научной ценности» ты пошлешь туда танки? Слушай, Рент, мы с тобой летаем не первый год, и ты мог бы сказать мне прямо, что тебе не с чем возвращаться на базу. А танки… Это не лучший выход. Скорее всего, они просто не вернутся.
— Я ведь не советоваться с тобой хотел. Танки — дело решенное… Научный отдел гарантирует, что мощности их защитных полей будет достаточно. Мы сможем посмотреть, что происходит в центре этого пятнышка. Рад? Вижу, что рад, что бы ты там ни говорил.
— Ну и чего ты хочешь от меня?
— Мне нужен руководитель в группу техников, которая будет готовить танки. Ты хорошо изучил работу механизмов в местных условиях. Да и вообще это слишком дорогое удовольствие — разбрасываться специалистами твоего класса в нашем положении…
— Это приказ или просьба?
— Можешь считать, что просьба.
— В таком случае, я отказываюсь.
— Вот как…
— Да, и ты постарайся больше не обращаться ко мне с просьбами.
— Хорошо. Я постараюсь. А сейчас иди, принимай группу. Кто из нас прав, не нам с тобой решать.
— Начальство базы в таких вопросах — тоже не лучший судья.
— Вот тут я с тобой согласен. Я не это имел в виду. Ты как-то обмолвился о задачах дальней разведки, помнишь? «Искать и хоть иногда находить что-то новое, неизвестное раньше…» А ты по этому неизвестному из пушки. Конечно, когда гибнут товарищи, трудно решать такие вещи, кажется, просто невозможно решить, но тем не менее надо. Такая у нас работа. Не можешь — лучше уйди от пульта! Нельзя забывать, что мы здесь гости.
— А танки ты все-таки посылаешь…
— На танках не будет оружия. Только приборы и защитное поле. Прежде чем уйти, мы обязаны выяснить, что там такое. Хотя после твоего выстрела неизвестно, чем это обернется. Это ты понимаешь?
Глеб отвел глаза, потом едва заметно кивнул.
— Ну вот и прекрасно. Иди, принимай группу.
Нижний ангар был самым большим помещением корабля. Здесь размещались его наиболее мощные транспортные и универсальные механизмы, предназначенные для планетных работ. Всю правую половину занимали четыре танка высшей защиты. В замкнутом пространстве ангара их неуклюжие, тяжеловесные махины казались неоправданно огромными и напоминали Глебу уснувших хищных динозавров.
Главный техник встретил его приветливо. Маленькое круглое лицо Орлова лучилось улыбкой с легкой примесью сочувствия. И это злило Глеба. Лучше бы он откровенно выразил неудовольствие по поводу того, что «верхнее начальство» вмешивается в дела его отдела.
Нашествие «варягов» с верхних палуб всегда воспринималось техническими службами, расположенными в нижних отсеках, с, вообще-то, понятным Глебу неудовольствием. И приветливость Орлова объяснялась скорее всего тем, что известие о снятии Глеба с должности пилота уже успело распространиться по кораблю. Поэтому Глеб сухо отмел все попытки главного техника перевести разговор на общие темы и попросил как можно конкретнее и скорее ввести его в курс дела.
Два танка из четырех, в принципе, могли быть готовы в ближайшие шесть часов. С того момента, как научный отдел выдал официальное заключение о том, что защитные поля корабля в случае прямого удара энтропийной лавины смогут ее остановить. Координатор отменил шестичасовую готовность к старту. Теперь время перестало играть для них определяющую роль, хотя его дефицит по-прежнему ощущался во всем. Каждый лишний час, проведенный на этой планете, оборачивался для корабля колоссальными потерями энергии.
На танках уже заканчивалась проверка основных узлов и электронных блоков. Глеб вовсе не собирался выдавать себя за универсального специалиста и сразу же остановил Орлова, пытавшегося на беглом техническом жаргоне объяснить ему характеристики отдельных агрегатов.
— Меня интересует только общий график работ. Время, необходимое вам на контроль, и еще, пожалуй, вот что… Проведите двойную проверку блоков автоматического управления на ноль втором.
Впервые за весь разговор неприятная усмешка исчезла с лица Орлова, в глазах промелькнуло нечто, похожее на удивление.
— Можно узнать, почему вас заинтересовал именно ноль второй?
— Все механизмы, имевшие контакт с внешней средой на этой планете, нуждаются в самой тщательной проверке, а ноль второй участвовал в спасательной экспедиции.
— Я спросил потому, что у меня появилось сомнение по поводу замедления реакций в его блоках. Однако отклонения незначительны, в пределах нормы, и я не решился запрашивать время на дополнительную проверку. Сроки на подготовку нам отпущены очень жесткие.
— В таком случае замените его другим танком.
— Это невозможно. Ноль четвертый и ноль третий находятся на консервации. Для приведения их в рабочее состояние потребуется не меньше суток.
Глеб на секунду задумался.
— Скажите, кристаллоконды управляющих автоматов на этих танках идентичны?
— Они похожи, как два близнеца, но такая замена запрещена.
— Всю ответственность я возьму на себя. И не забудьте снятые со второго танка конды передать кибернетикам для полного контроля по всем параметрам.
— Но если управляющая автоматика в условиях этой планеты настолько ненадежна, почему с машиной не пошлют водителя?
Глеб неопределенно повел плечами, словно поежился.
— Слишком высокая цена за проверку теорий научного отдела. Лонг считает, что защитное поле расходом своей энергии скомпенсирует избыточную энтропию, не даст ей проникнуть внутрь машины, но никто этого не проверял на практике. Хватит с нас двоих погибших.
— Говорят, вы, вопреки приказу координатора, открыли огонь и спасли остальных из группы Клено-ва, за это вас и отстранили…
— Слишком много у вас говорят! Не было никакого приказа! — недовольно проворчал Глеб, разрушив первую же попытку Орлова наладить с ним неофициальный контакт.
С него вполне хватало ровных деловых отношений, излишняя фамильярность чаще всего вредила делу. А со своими проблемами он справится сам.
— Да, и вот еще что… Группа Лонга разработала специальные датчики, улавливающие нарастание энтропии. Кажется, им удалось для этого использовать замеры времени горения одинаковых отрезков магниевой ленты. Впрочем, суть не в их конструкции. Датчики нужно как можно скорей подсоединить к автоматике танков.
— Как должны использоваться автоматикой сведения, полученные с этих датчиков?
— Я думаю, прямо пропорционально внешнему возрастанию энтропии должна увеличиваться и мощность защитных полей. Впрочем, подробные инструкции вы получите вместе с датчиками.
— Если там нет слишком сложной электроники, это не нарушит график.
— Не должно нарушить. За этим мы с вами проследим.
Холодно кивнув, Орлов отошел, и Глеб подумал: он только что потерял возможность приобрести в его лице друга и снова, в который уже раз, остался один. Зато дело будет сделано вовремя и как следует, в этом он не сомневался. «Самолюбивый парень этот Орлов и совсем неплохой…»
Темп работ стремительно нарастал. Вскоре техники забыли о присутствии постороннего. Глеба это вполне устраивало. Ни во что не вмешиваясь, он мог спокойно, со стороны наблюдать за общим ходом подготовки.
Иногда глаза человека, не вовлеченного непосредственно в мешанину дел и конкретных, частных проблем, могут заметить что-то важное, не упустить деталь, кажущуюся на первый взгляд слишком очевидной. Единственный раз за все время подготовки ему пришлось вмешаться и напомнить Орлову, что дистанционное управление может отказать наравне с автоматикой, и потому следует снабдить вычислители танков набором стандартных аварийных команд.
Эти команды, записанные в специальном, особо прочном блоке, вводились в основную память управляющих механизмов в критических ситуациях. При полной потере автоматического контроля и связи они могли помочь танку хотя бы вернуться на корабль.
За полчаса до назначенного координатором времени запуска все было готово. И когда под потолком ангара вспыхнули мигающие желтые лампы, а надоедливый зудящий звук сирен напомнил о том, что людям пора покинуть помещение, техники неторопливо потянулись к выходу.
По тому, как люди, окончив работу, покидают свои места, Глеб привык решать для себя, все ли в порядке. И если никто не спешил, не торопился в последнюю минуту запаять какую-нибудь перемычку или сменить не ко времени закапризничавший блок, он знал, что можно спокойно докладывать о готовности. В противном случае, в любых, самых экстренных ситуациях он требовал дополнительного времени для завершения работ. Этот метод всегда себя оправдывал. Сейчас все как будто было в порядке.
Глеб включил висевший на лацкане пиджака фон и произнес:
— Готовность первой степени. Через пятнадцать минут пуск.
Теперь вся стандартная процедура — запуск многочисленных двигателей, продувка тамбура, пуск внутренних реакторов танков на рабочий ход, опробование их защитных полей, — все это перешло в ведение автоматов. Дальнейшее пребывание людей в ангаре становилось опасным. Но Глеб знал, что процедура не может начаться, пока контрольный автомат у двери не сообщит о том, что последний человек покинул ангар.
Во всех случаях, когда Глеб руководил ответственной операцией, он всегда последним покидал зону работ, зачастую уже после второго сигнала, хотя прекрасно знал, что это запрещено. Заключительный осмотр при современном уровне автоматического контроля мало мог добавить к показаниям измерительных табло, и все же древняя как мир привычка — бросить последний взгляд на сделанную работу — была сильнее его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40