Через полчаса шлюпка вернулась, и лейтенант сообщил, что их капитан все-таки решил следовать в порт Сидней. Матросы выгрузили сухари, солонину, головку сыра, воду и даже спиртное, которым поделились британские моряки, и после этого покинули судно, оставив своих соглядатаев. Англичане, перешептываясь, расположились на носу «Кукарачи». Команда сопровождения была вооружена шпагами, тремя штуцерами и четырьмя пистолетами. Строганов внимательно пересчитал оружие, посмотрел, как матросы беспечно составили его в пирамиду, и пришел к выводу, что перебить их при внезапном нападении – пара пустяков. Но зачем? Пусть пока живут. Однако пленить незваных гостей, конечно же, не помешает, они будут объектом торга с капитаном корвета.
Корабли поплыли указанным курсом. Впереди «Кукарача», позади и чуть левее – английский «Бристоль». Получалось, что наши мореплаватели двигались если и не под прицелом, то точно под конвоем. Мичман Бест по-хозяйски расхаживал по судну и бесстыдно пялился на экзотических туземных красоток. Аборигенки мыли палубу, при этом они покачивали бедрами, пританцовывали, показывая крепкие стройные ноги, смеялись, сияя ослепительными белыми зубами, и о чем-то весело разговаривали между собой.
– Вери велл! – причмокнул мичман пухлыми губами и попытался ущипнуть одну из девиц.
На его беду, этой девицей оказалась Куа, сожительница Кузьмы, который следовал за иностранцем неотступно, словно тень. Атаман легонько шлепнул мичмана по руке и сурово погрозил ему пальцем:
– Не замай! Не лапай, не твое!
Мичман отступил на шаг, побагровел и потянулся правой рукой к пистолету, а левой выхватил кортик. Худойконь без видимых усилий вывернул ему руку и переломил, словно тонкий прутик, английский морской кортик.
– А ну, не балуй! – сурово прикрикнул он на англичанина, отнимая и пистолет.
У молодого мичмана Беста от боли и обиды из глаз брызнули слезы. Сергей издали наблюдал за всем этим безобразием, уже не успевая ни вмешаться, ни предотвратить неизбежную развязку. Было досадно, что не дотянули до сумерек.
Кузьма же по-прежнему молча и свирепо одной рукой душил мичмана, чтобы тот не мог позвать на помощь своих зазевавшихся матросов, а второй выкручивал англичанину кисти обеих рук сразу. Тот не мог даже пискнуть, а лишь сипло хрипел и энергично дергал головой. Сергей щелкнул пальцами и указал Гийому на дремлющих в тенечке английских моряков. Юнга сделал несколько энергичных жестов Шавэ, и туземец сверху, с вант, словно леопард бросился на незваных гостей.
Француз, абориген и даже девицы яростно боролись с англичанами. Туземцу повезло, он упал на плечи совсем молодого щуплого матроса, ударил его ногой в висок, сразу повалил опешившего доходягу на палубу и начал вязать ему руки за спиной. Юнге достался более сильный и рослый противник, даже помощь четырех женщин не принесла ему скорой победы в рукопашной.
Видя такой оборот событий, Худойконь отбросил затихшего в его руках мичмана и поспешил на подмогу молодому товарищу. Степанов, спокойный и невозмутимый, как монумент, стоял у штурвала на капитанском мостике, чтобы не вызвать подозрений у движущегося следом конвоя, а Сергей не стал помогать девицам, потому что бросился к спрятанному в ящике гранатомету.
Строганов на бегу лихорадочно расчехлил «Муху», быстро привел в боевое положение, сорвав переднюю и заднюю заглушки, и навел ее на корвет.
– Куда лучше стрелять? Где должен быть пороховой погреб? – закричал он, обращаясь к опытному Ипполиту.
На «Бристоле» все-таки заметили подозрительные действия русского экипажа в отношении конвойной команды. Засвистели боцманские дудки, по палубе забегали матросы, канониры кинулись к орудиям.
– Ну вот мы и приплыли, – вздохнул старый ротмистр и перекрестился. – Сейчас повернут бортом, жахнут, так мы и помолиться не успеем.
– Не боись, дядя Ипполит, – с бесшабашной веселостью ответил Строганов. – Ты лучше точно укажи местонахождение крюйт-камеры, где хранится корабельный порох.
– На уровне второго шпангоута, самое верное дело. Бери на сажень выше воды, аккурат в верхний ряд медных пластин, – ответил Ипполит и показал, куда целить. – А что проку от этой самоварной трубы?
– Сейчас увидишь!
Серега почесал нос, немного выждал, давая англичанам довернуть вправо, чтобы они получше подставились бортом. Недавний собеседник лейтенант Хэксли, стоя на носу и наблюдая в подзорную трубу за «Кукарачей», кричал капитану о захвате в плен досмотровой команды и о возможной гибели мичмана. Английский капитан приказал положить руль право на борт, чтобы иметь возможность пальнуть по русскому кораблю из всех орудий, но он не догадывался, что тем самым облегчал миссию Строганова.
Выстрел полковника удался! Граната полетела навстречу шхуне и, пробив обшитый медью борт, вероятно, разорвалась внутри малого порохового погреба. Когда в чреве корабля громыхнул взрыв, палуба раскололась и яркое пламя взметнулось вверх, облизывая мачты, на русском корвете дружно закричали «ура!». Паруса вспыхнули, и объятые огнем марсовые матросы попрыгали в воду, пытаясь в море найти спасение. Некоторым не повезло, они промахнулись и упали на палубу. На шхуне в панике метались пострадавшие матросы, слышались стоны и крики раненых. Мертвые, естественно, помалкивали.
Окутанный дымом британский корабль произвел несколько нестройных и неточных выстрелов, не нанеся особого ущерба «Кукараче». Одно ядро пробило борт и попало в трюм, другое угодило в носовую часть вблизи форштевня. Старый вояка Степанов резко заложил руль вправо и повернул корабль, чтобы открыть широкий сектор обстрела для пушек своего корвета.
– Худойконь! Брось англичанина, он и так еле жив! Бегом к орудиям! – громко скомандовал ротмистр. – Пусть этим задохликом займется женская команда!
Действительно, задохнувшегося матросика можно было уже оставить в покое, потому как он, изрядно избитый озлившимся атаманом, теперь был не в силах оказать серьезного сопротивления даже женщинам.
Сергей поспешил помочь в стрельбе. Если противника не добить, то этот раненый зверь вполне сможет утянуть за собой на дно и русский корвет.
Худойконь привычными, уверенными движениями откинул крышку люка бойницы, выдвинул ближайшую к корме пушку на линию огня, запалил фитиль и прицелился. Ядро ударило рядом с капитанским мостиком. На палубе «Бристоля» послышались новые вопли раненых и крики ужаса. Казак перебежал к следующему орудию, но было уже не понятно, куда именно целиться, над морем стелилась сплошная пелена черного дыма. Эта завеса закрыла обзор россиянам, но и британцы потеряли из виду неприятеля. Кузьма до слез вглядывался в густую пелену, но так и не смог обнаружить противника, поэтому решил вести огонь наугад. Отправляя ядро за ядром в центр этого облака черного тумана, орудийный расчет понял, что, судя по новым крикам раненых, попадания в цель все же были.
Отстрелявшись, Худойконь отряхнул руки и свистнул стоящему у руля Степанову. Дед Ипполит резко повернул штурвал влево, а команда, следуя его указаниям, быстро настроила паруса по курсу, после чего корабли стали расходиться в противоположные стороны. После этого девчата, уже имеющие боевой опыт, бросились в трюм и принялись подносить порох и ядра, чтобы мужчины могли зарядить орудия. Юнга Гийом, сильно побитый английским моряком, лежал рядом с пленниками, связанными по рукам и ногам, и тяжело дышал, восстанавливая силы. Орудия чистил и заряжал только Сергей, потому что туземец Шавэ был сражен насмерть шальной пулей. В боях с военными кораблями экипаж в первый раз понес серьезную потерю. Обидно, парень оказался случайной жертвой стрельбы наугад.
Чудеса да и только – путешественники опять выкрутились! Несмотря на малочисленный и плохо обученный экипаж, они вышли победителями и во втором морском сражении с опытными англичанами! Конечно, в первую очередь им помогал фактор внезапности нанесения упреждающего удара, да и Худойконь как канонир был действительно непревзойденным мастером своего дела.
Однако битва еще не закончилась. Корвет противника был сильно поврежден, но не потоплен. Вернуться и пытаться его добить – довольно опасная затея, вряд ли столь уж необходимая. Английский экипаж, оправившись от шока, мог нанести ответный смертельный удар. Дядя Ипполит, капитан «Кукарачи», принял решение поскорее скрыться с места побоища, благо уже начинали сгущаться сумерки. В ночной мгле можно уйти далеко и окончательно сбить со следа даже опытного противника.
– Братцы! Кончай возиться с пушками! Все к управлению парусами! – скомандовал старый ротмистр.
Экипаж в полном составе полез по вантам к парусам. Даже юнга Гийом, подволакивавший поврежденную в схватке ногу, вскарабкался вверх. Строганов при этом слегка придерживал молодого морского волка, чтобы тот, обессилевший после жаркой рукопашной схватки, не рухнул вниз. Благополучно завершив эту трудоемкую операцию, юнга и полковник, помогая друг другу и совсем обессилев, спустились вниз. Аборигенки шустро переползали по снастям и такелажу, видимо, для них этот способ передвижения был не сложнее, чем раскачиваться на лианах. Ветер к этому времени совсем ослаб, поэтому для поддержания хорошего хода требовалось поставить как можно больше парусов, что экипаж и сделал.
«Кукарача» заметно прибавила ход. Пока англичане боролись с пожаром, заделывали пробоины и откачивали воду, наши путешественники ушли далеко в сторону. Ипполит часто оглядывался назад и с тревогой смотрел в подзорную трубу, опасаясь возобновления преследования. Действительно, вскоре он крикнул товарищам, что погоня за ними началась. Безусловно, пожар уничтожил часть снастей на «Бристоле», поэтому корабль противника не мог двигаться со своей крейсерской скоростью, но многочисленный и умелый экипаж британцев мог на ходу довольно быстро осуществить ремонт.
Ротмистр зычным голосом отдавал команды, гонял всех так, что Строганов начал вполголоса проклинать этого флотоводца, материть его от всей души, не стесняясь в выражениях. Все смертельно устали, а вымокшие от пота рубахи можно было выжимать, как после стирки. Руки и ноги у тех, кто управлялся с парусами, стерлись до крови, лопнувшие мозоли и многочисленные ссадины воспалились, но каторжный труд дал свой результат. Корвет россиян постепенно отрывался от преследователей, хотя надежда на спокойное плавание рухнула окончательно и бесповоротно. Было понятно, что теперь весь английский флот, мстя за свои подвергнувшиеся нападению корабли, будет разыскивать «Кукарачу».
С наступлением темноты экипаж похоронил в море погибшего туземца. Тело Шавэ предварительно завернули в рогожу, положили в ноги груз, обшили мешковиной. Женщины всплакнули, мужчины помянули убитого, выпив рому.
Потом капитан дал возможность аборигенкам отдохнуть, а европейцы, собравшись на корме, принялись обсуждать планы на будущее. Перед ними вставал вечный русский вопрос «что делать?». Пытаться проскользнуть мимо огромного количества судов китайского пиратского москитного флота в далекий Охотск? Вряд ли эта безумная затея будет иметь успех. Прорваться к Новой Зеландии теперь тоже невозможно из-за британского флота. Все пути теперь заказаны. Куда ни кинь – всюду клин! Замкнутый круг.
Начались жаркие споры. Ипполит, как и прежде, мечтал вернуться домой, в свое имение, и готов был для этого обогнуть даже весь земной шар. Француз не хотел плыть в Европу ни при каких условиях, он не желал воевать и гибнуть за чужие интересы, поэтому предлагал держать курс на Новый Свет. Худойконь не возражал против Америки, но больше всего его прельщала перспектива задержаться на каком-нибудь неприметном, тихом, живописном островке. Сергей думал прежде всего о возвращении в цивилизацию, в двадцать первый век, поэтому направление движения судна его мало интересовало.
Голоса разделились. Но постепенно все пришли к согласию и решили до поры до времени не покидать эти широты. Нужно только найти пристанище, безлюдный островок в океане, расположенный в стороне от основных морских трасс. Мнением аборигенок мужчины не интересовались, туземные женщины не были равноправными членами экипажа корабля.
Глава 19
СРАЖЕНИЕ С «САМУРАЯМИ»
Утром мореплаватели обнаружили, что едва не врезались в небольшой островок. Еще чуть-чуть – и «Кукарача» всем корпусом села бы на мель. По счастью, впередсмотрящим был юнга Гийом, который имел острое зрение и поэтому вовремя заметил в предрассветной дымке тумана смутные очертания близкой земли. С восходом солнца они спустили на воду шлюпку и отправились на разведку. На корвете остались ротмистр и женщины. Отряд первопроходцев состоял из полковника, казачьего атамана и юнги, а в роли добытчика и следопыта выступала Такэ. Девушка должна была собирать известные ей съедобные плоды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47