— А когда они вернутся?
— Через пять дней.
— Ну, за пять дней не только запах выветрится, новые крысы набегут, — позволил себе пошутить дезинфектор. Мажордом чуть не лопнул от злости. А над его головой чуть не застонал у себя в коробе Силин. Пять дней, ещё пять дней!
«Невозможно!» — подумал он.
Тем временем оба его палача, поругиваясь, ушли куда-то в глубь дома, все стихло. Михаилу нестерпимо хотелось покинуть своё убежище, спуститься вниз и подставить лицо под струю тёплой воды. Увы, это было невозможно. Нумизмат уже понял, что по дому ходит человек, шаги которого он не слышит.
А человек этот, выпроводив чёртовых дезинфекторов, вернулся в дом и снова втянул воздух всей грудью. Увы, его аристократический нос по-прежнему неумолимо отмечал присутствие в атмосфере некой вонючей гадости. Нырнув в свою небольшую кладовку в подвале, Ерхов вернулся с большим ароматизатором воздуха и щедро распылил по всему дому слащавый аромат болгарских роз. Он и представить себе не мог, какую этим оказывает услугу большой двуногой крысе, притаившейся в его доме.
17. В ДВУХ ШАГАХ.
Приторно-сладковатый запах со змеиным шипением ещё струился из баллона в руках дворецкого, когда со стороны улицы послышался автомобильный гудок. Выглянувший в окно Ерхов увидел, как в открывшиеся ворота въехали две машины: «вольво» и микроавтобус «фольксваген» с эмблемой охранного агентства «Сатурн» на боку. Пока мажордом добирался до выхода, Киреев уже вовсю бушевал во дворе, отчитывая дежурных охранников. Заигравшись в шахматы, они умудрились прозевать приезд высокого начальства. Впервые подчинённые слышали из уст Киреева столь откровенный русский мат. И Валерия Николаевича можно было понять.
Прошло двое суток с того момента, как Киреев впервые услышал фамилию Силина, но теперь ситуация ещё больше ухудшилась, и бывший дипломат всей душой возненавидел проклятого Нумизмата, эту чёртову страну и весь мир в целом. Ещё прошлым вечером казалось, что он в двух шагах от удачи. И он, и Скорик, поверив «оперативным данным» от Марьи Николаевны и дурака-участкового, надеялись застать Нумизмата у Нади. Увы, все, что они получили там, оказалось мизером: подробные, но ничего не значащие показания женщины, стопка изрезанных газет в тумбочке и весьма своеобразная резиновая шайба-штамп, реабилитирующая былую халатность Степина. Два сонных киргиза без московской прописки в счёт не шли.
Странно, но когда невыспавшийся Киреев ехал на работу, он постоянно вспоминал эти самые газеты. Почему-то именно они заставили Валерия Николаевича почувствовать всю меру угрозы, исходящей от Нумизмата. До этого он воспринимал ситуацию как одну из многочисленных хлопотных обязанностей своей нынешней работы. Но за пустыми глазницами газетных полос Киреев почувствовал реальную угрозу и обильную кровь.
А тут ещё верный «оруженосец» Валерия Николаевича Шура умудрился трижды ухудшить настроение шефа. Сначала он подтвердил, что действительно все вырезанные из газет статьи касались их главного работодателя. А потом добавил:
— Звонил Скорик, сказал, что его отзывают с дела, там какого-то важного иностранца убили в «Редисон-Славянской».
После этого сообщения Киреев впервые при подчинённых всуе помянул Божью мать. Он понял, что дело Нумизмата безнадёжно зависает в воздухе. Ещё через полчаса Шура почему-то не воспользовался селектором, а сам появился на пороге и громким шёпотом сообщил:
— Валерий Николаевич, возьмите трубку, Швейцария!
Уже по его интонации Киреев понял, чей голос сейчас услышит в трубке.
— Да, Киреев слушает.
— Баграев говорит. Почему не доложили о деле этого Нумизмата?
— Пока не вижу в этом острой необходимости.
— Доложите, какие приняли меры?
— Хорошо, — согласился Киреев, одновременно вытаскивая из пачки очередную сигарету. Нервничая, он всегда много курил.
Выслушав его доклад, Баграев недовольным тоном высказал своё мнение:
— Не там ищешь, Киреев. Цель его — подобраться к дому, там и жди. Ты проверил само помещение?
— Конечно, по полной форме.
— Проверь ещё раз! Возьми собаку, вместе с ней обнюхай каждый закоулок, проверь канализацию, все подсобки, лесопосадки рядом. Он должен прийти к дому! Поставь дополнительные телекамеры, укрепи двери дома так, чтобы никто не мог ворваться в него снаружи. Понял?
— Да, — коротко, с тщательно скрываемой злостью в голосе отозвался Киреев.
— Почаще вздрючивай охрану. И ещё! На случай отключения электроэнергии снабди их приборами ночного видения. Усеки, Киреев, этот ваш Нумизмат не придурок с «пугачом» в кармане, он делов может натворить ого-го! За него ты отвечаешь головой, понял?
— Слишком много слов, коллега. Можешь спокойно отдыхать в своей сырной стране, все давно под контролем, — более резко, чем надо бы, ответил своему начальнику Киреев. В трубке на несколько секунд воцарилась тишина, затем голос Баграева с неожиданно шипящими интонациями разразился целой тирадой:
— Я здесь не отдыхаю, а работаю! Это вы, сэр, из работы устроили курорт! Вот приеду, я с тобой по-мужски поговорю, не по этикету дипломатии, а с глазу на глаз! Вот тогда ты у меня за юбки Анны Марковны не спрячешься! Понял?!
— Ладно пугать-то! — ухмыльнулся в трубку внезапно повеселевший Киреев.
— «Приеду! Поговорю!»— передразнил он босса. — По делу у тебя все?
— Да!
— Ну бывай, айм сори!
Киреев положил трубку, пару минут задумчиво сидел за столом, затем развернулся к компьютеру и несколько минут сосредоточенно стучал по клавиатуре. Результатом всех этих действий явилась ещё одна язвительная усмешка и вызов Шурика. Когда парень с фигурой пацана и дипломом МГУ в кармане появился на пороге, Киреев с ласковой ухмылкой поманил его к себе пальцем. Тот подошёл ближе, но начальник продолжал манить его, при этом показывая пальцем на своё ухо. Шура послушно перегнулся через стол, но прежде чем начать разговор, его начальник и благодетель крепко крутанул диспетчера за ухо и, не выпуская слуховой орган из пальцев, ласковым тоном начал поучать неразумного пацана:
— Шура, ты знаешь, как у нас в разведке называют продажных двойных агентов? Кротами или крысами. Так вот запомни, крысёнок, — он сильнее сжал пальцы, и диспетчер-аналитик тоненьким голосом взвыл от боли, — сидеть надо на одном стуле, а то два могут разъехаться, и шлёпнешься жопой на пол, понял?
— Ва… Валерий Николаевич, я ничего… — пискнул в руках Киреева щуплый Шурик.
— Да не вешай ты мне лапшу на уши! Из памяти нашего компьютера ты стёр запись о телефонном звонке и посылке факса в Швейцарию. Но в коммутаторе-то информация осталась. Звонили в восемь пятнадцать утра, как раз твоя смена. Понял? А я-то думаю, откуда это Бигбаг так хорошо знает ситуацию? Такие подробности про Нумизмата… — И, отшвырнув парня в сторону, Киреев кивнул на дверь: — Пошёл вон!
Глядя, как Шура неуверенной походкой пробирается к выходу, прикрывая рукой распухшее и покрасневшее, похожее на пельмень ухо, Киреев подумал: «Как только подвернётся случай — уволю засранца!»
Эта мысль сразу испортила настроение. Все-таки Шуру он считал своим питомцем. Обидно, когда предают самые верные и ближние.
С трудом оторвавшись от самокопания, Валерий Николаевич нажал кнопку селектора и, услышав испуганный голос Шурика, продиктовал ему некоторые указания.
— Позвони в «Сатурн», пусть подготовят «фольксваген» с обычным составом, только собака нужна не на взрывчатку, а на человека. Я подъеду примерно через час.
Вот поэтому сейчас во дворе балашовского дома Киреев, отбросив свою «англизированность», безбожно материл своих подчинённых. Закончив с этим святым делом, он подошёл к стоящему на крыльце Ерхову.
— Здорово, Михалыч, — буркнул шеф службы безопасности, подавая руку дворецкому.
— Приветствую, Валерий Николаевич. Что это у вас за десант? — кивнул управляющий на вылезших из микроавтобуса «секьюрити».
— Да проверить тут у вас кое-что надо, пошляемся немного по дому.
— Недавно же проверяли! — удивился Колобок.
— А-а, наш Баграев в Швейцарии кислороду перебрал, житья никому не даёт.
Валерий Николаевич окинул критическим взглядом поднимающихся по ступенькам охранников и окликнул кинолога:
— А у вас вроде бы раньше доберман был?
— Фауст? Подох, бедняга.
— Что это он?
— Ветеринар сказал, инфаркт. Служебные собаки долго не живут. А ему как-никак девять лет было.
Нагнувшись, кинолог потрепал лобастую голову широкогрудого ротвейлера и одобрительно сказал:
— Но Марс у нас тоже молодец, так ведь, дружище?
«Дружище» исподлобья глянул на хозяина, затем ткнулся носом в полиэтиленовый пакет с газетами, в своё время нещадно изрезанными Силиным, и неторопливо затрусил к дому. Но не успел Киреев, стоя на крыльце, закурить сигарету, как явно обескураженный кинолог показался в дверях.
— Валерий Николаевич, вы извините, но там совершенно невозможно работать. Я собаке нюх угроблю на этом дерьме.
— Что такое? — удивился Киреев, но, войдя в дом, сразу понял проблемы собачатника.
— Где Ерхов-то? — спросил он, но мажордом уже спускался вниз по лестнице со второго этажа. — Чем это у вас так непотребно воняет, уважаемый вы наш Евгений Михайлович? Канализация забилась букетами роз?
— При чем тут канализация? — недовольным тоном отозвался управляющий. — Просто плановая дезинфекция, чтобы не заводились крысы, мыши, тараканы. Сейчас осень, эти твари лезут в дом. Уже включили вентиляцию, скоро все выветрится.
Ерхов побоялся рассказывать начальнику охраны об истинной причине вызова борцов за чистоту.
«Опять начнёт издеваться, скажет, что мне почудилось, на смех поднимет».
— Но в доме дышать невозможно, не то что собаке работать!
Словно подтверждая его слова, широколобый Марс совсем по-человечески три раза чихнул.
— Вот видите, — кивнул на него Киреев. — Хоть противогаз надевай.
— Ничем не могу помочь, — развёл руками Ерхов. — Вытяжка работает на полную мощность, ждите.
— Ладно, проверьте пока автономку, подвал. Может, со временем эта жуть рассеится, — велел Киреев.
Тем временем два умельца в форменных комбинезонах начали пристраивать к входной двери массивную продолговатую коробку, крашенную серой молотковой эмалью.
— Что они собираются делать? — заволновался Ерхов, с ужасом наблюдая за этой сценой.
— Устанавливают дистанционную задвижку. С её помощью можно заблокировать двери, находясь в любом конце дома.
— Но она уродует весь дизайн!
Киреев, тонко улыбаясь, развёл руками:
— Ничего не могу поделать. Указание начальника товарища Баграева. Пойду посмотрю, на улице должны установить дополнительные телекамеры.
Когда минут через сорок изрядно продрогший на ноябрьском ветру Киреев вернулся в дом, первая задвижка уже стояла на входной двери. Осмотрев не очень изящное изделие, Валерий Николаевич довольно хмыкнул.
«Вряд ли „мадам“ понравится это чудовище», — с некоторым удовольствием подумал он. Их вражда с Баграевым зашла настолько далеко, что даже дельные предложения шефа он воспринимал в штыки. К удивлению Киреева, на лестничной площадке показался кинолог со своим Марсом. Не торопясь, они спустились вниз, и проводник мрачно отрапортовал:
— Обошли весь дом, вроде чисто, но хорошо бы повторить дня через три, не раньше.
— По-моему, эта зараза и через неделю вонять будет.
Спровадив во двор неразлучную пару, Киреев поднялся наверх и не спеша начал обходить одну комнату за другой. В розовой спальне он задержался дольше всего. Разглядывая безупречно застеленную кровать, он испытал то же самое чувство, что в своё время пришло к Нумизмату: Киреева потянуло рухнуть на эту постель как есть, в мокром от дождя плаще, и непременно водрузить грязные ботинки на пуховую нежность подушек. Еле сдержавшись и сплюнув с досады, он вышел в коридор и, пройдя его до конца, упёрся в нишу. Приоткрыв дверцы, Киреев несколько секунд рассматривал полутёмное, пустое пространство, потом закрыл дверь и продолжил свою экскурсию по дому.
Лишь спустя три часа, закончив работу, и «секьюрити», и управляющий покинули «розовую сказку» Балашовых.
18. ГОРЯЧКА.
К этому времени Нумизмат промёрз до самых костей. Находясь в бессознательном состоянии, он опрокинул бутылку с водой на подстеленную вместо матраца куртку, и теперь и свитер, и рубашка его безнадёжно пропитались влагой. Внизу постоянно ходили люди, доносились голоса. Силин не мог переодеться, он опасался даже отползти подальше, в глубь кожуха. А беспощадный поток воздуха пробирал до дрожи.
Когда внизу все успокоилось, Михаил все же сполз с мокрой куртки, но холодные листы жести ещё больше заморозили его. Боясь, что разлитая вода просочится вниз и проявится пятнами на подвесном потолке, Силин аккуратно свернул куртку, предварительно сунув в середину остальные мокрые вещи: свитер, рубаху и штаны-подушку. Для того чтобы стянуть их с себя и переодеться в сухое, Нумизмату пришлось долго и мучительно ворочаться в узком пространстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61