Что—то мы с тобой от дела перешли к каким—то дурацким взаимным обвинениям. Но у меня, кстати, не так уж плохо обстоят дела с терпением и думаньем, как тебе кажется. Я понял — ты собираешься не просто заманить в ловушку, ты хочешь нанести ему контрудар.
— Браво! Ну наконец—то догадался! А теперь слушай, только очень внимательно, — ты должен увидеть в моем плане все слабые места…
Глава 22
НАХОДКА
Суматоха постепенно улеглась. В доме наступила тишина.
Я сидела на кровати и с выражением глубочайшего неодобрения смотрела на лежащий рядом мобильный телефон.
Телефон молчал. Себастьян, которому должны были уже тридцать раз сообщить о случившемся, явно не интересовался моей версией произошедшего. Что ж! Прекрасно! Так тому и быть!
Я встала с кровати, закинула за спину рюкзак, в который уже были сложены обратно все высыпанные оттуда вещи, и быстро вышла из комнаты. А телефон так и остался лежать на подушке.
— Пойду пройдусь, — объяснила я отирающемуся у калитки Могиле, похоронное выражение лица которого в точности соответствовало его кладбищенскому прозвищу. Могила равнодушно кивнул. Разумеется, я же не Кирилл: если мне случайно открутят голову, никто переживать не станет.
Немного поблуждав по дачному поселку, я нашла коричневый дом под зеленой крышей. Дом выглядел запущенным — дерево растрескалось, краска осыпалась, на окнах лежал мутный налет, флюгер—петушок порыжел от ржавчины.
Зато вокруг дома было меньше сосен и росли садовые деревья. Когда я подошла к калитке, с одной из веток упало яблоко, гулко ударившись о землю.
Калитка была не заперта. Я толкнула ее и по тропинке прошла к дому. Взбежала по скрипучим ступенькам и постучала в дверь. Никакого ответа. Перегнувшись через шаткие перила крыльца, заглянула в окно веранды. Почти ничего не увидела, кроме края стола, застеленного пестрой клеенкой, и глиняного кувшина. Постучала в грязное стекло. Тишина. И когда я уже развернулась, чтобы уходить, дверь внезапно распахнулась — я даже вздрогнула от неожиданности.
— А я—то думал, кто бы это мог быть! — воскликнул Вадим. На нем были потертые голубые джинсы и старая клетчатая рубашка с короткими рукавами. Я подумала, что без камуфляжа он гораздо симпатичнее и что мужчинам идет форма, только когда они отправляются на парад, а не возвращаются с войны. — Проходи… те.
— Можно на «ты», — сказала я и вошла.
— Извини, у меня тут не очень уютно. Я плохой хозяин. Для себя мне убираться лень, а больше не для кого. Это я в порядке оправдания, не подумай, что жалуюсь… Садись, а я пока чайник поставлю.
Усевшись на продавленный диван, я с любопытством оглядела веранду. Стоял тут круглый стол с кувшином — тот самый, который я видела в окно, в углу поблескивала лаком горка с посудой, а по другую сторону от двери, ведущей в комнаты, возвышался огромный старинный шкаф, в котором, при желании, можно было жить, как в комнате. Возле двери на улицу стоял деревянный сундук, окованный жестью, — как раз в таких сундуках, по моим представлениям, должны были лежать сокровища или прятаться волшебные слуги, исполняющие все желания своего хозяина.
Завороженно глядя на сундук, я медленно встала с дивана. Нельзя сказать, что я действительно ждала, что со дна сундука блеснут всеми красками радуги драгоценные камни, жемчужные ожерелья и золотые монеты с профилем неизвестного истории царя или выскочат вдруг трое дяденек богатырского сложения и рявкнут: «Что, новая хозяйка, надо?» Но не попробовать заглянуть внутрь было выше моих сил. Жаль, если сундук будет заперт.
Воровато прислушавшись, не идет ли Вадим, я осторожно потянула крышку наверх.
Сундук не был заперт. Крышка на удивление легко поддалась, не издав при этом ни единого звука.
Даже появление волшебных слуг вызвало бы у меня, наверное, меньший шок.
В сундуке лежал автомат, несколько магазинов к нему, пистолет, россыпь патронов… и несколько гранат.
Некоторое время я, приоткрыв рот, смотрела на все эти богатства, пока из глубины дома до меня не донеслось какое—то приближающееся позвякивание.
Когда Вадим вошел на веранду, неся перед собой на подносе белый эмалированный чайник, два стакана в серебряных подстаканниках и вазочку с развесными карамельками без фантиков, я со скучающим видом сидела на диване, без особого интереса изучая замусоленный номер «Нового мира» десятилетней давности. Если бы Вадиму вдруг почему—либо вздумалось сейчас заглянуть в сундук и пересчитать свои сокровища, он обнаружил бы, что одна граната исчезла. Сейчас она лежала уже не в сундуке, а в моем рюкзаке. И мой рюкзак заметно потяжелел.
К счастью, ни в сундук, ни в рюкзак заглядывать Вадим не стал. Вместо этого он пригласил меня к столу.
Сунув за щеку карамельку, я внезапно ощутила острый приступ раскаяния. Какая же я все—таки свинья! И еще обвиняю в чем—то Себастьяна, а сама в сто раз хуже его! Хорошо же я воспользовалась гостеприимством человека, которому к тому же хватило благородства вступиться за совершенно незнакомую девицу! Отплатила за добро, нечего сказать. Мои угрызения совести облегчала единственная мысль о том, что я не собиралась никому выдавать Вадима, я только хотела узнать, не такую ли гранату кинули в окошко Кириллу. Потому что гранаты в сочетании с тем фактом, что сначала я, а потом Юля встретили Вадима возле дачи Листовских, которая находится на довольно значительном расстоянии от его дома, вызывали у меня очень и очень серьезные подозрения.
И еще — надо проследить, куда это мой спаситель ходит по ночам. Не встречается ли он со своими сообщниками?
— Мне тут рассказали, что твой дедушка был колдун, — брякнула я, решив таким образом завязать светскую беседу.
— Вообще—то мой дедушка был доктор медицинских наук, профессор, член Академии наук и лауреат Ленинской премии, — усмехнулся Вадим. — Но «колдун», разумеется, звучит интереснее.
— Извини, — я, кажется, даже покраснела.
— Да ничего страшного. На самом деле те, кто прозвал дедушку колдуном, были совсем недалеки от истины. Ведь просто сварить отвары и настои может каждый, а вот сделать эти настои целебными дано далеко не всякому.
— Ты хочешь сказать, что собрать нужные травы в нужное время и приготовить их, соблюдая определенные пропорции, недостаточно для того, чтобы получилось лекарство?
— Достаточно. Но это лекарство будет гораздо менее эффективным, если человек, изготовивший его, не обладает своего рода даром.
— Каким даром?
— Я не совсем точно знаю, как этот дар действует. Но с его помощью каждая травка, каждый цветок в полную силу проявляют свои целебные свойства.
— А если трава ядовита? — спросила я. Вадим посмотрел на меня с усмешкой.
— Значит, вредные. Но только тогда это будет совсем другой дар.
— Дар от дьявола, — задумчиво пробормотала я.
Вадим пожал плечами:
— Я не верю в дьявола.
— А в бога?
— Я не знаю, есть ли бог. Знаю только то, что в тех местах, откуда я вернулся, его не было. Я его там не встречал. Да и здесь, честно говоря, не вижу.
— Во что же ты веришь?
Он уперся локтями в стол и опустил голову:
— Не знаю. Верю в любовь… Верю в то, что жизнь и смерть — не две разные вещи, а два названия одного и того же… А религия… Знаешь, любая религия со всеми ее обрядами не имеет никакого значения. Наш госпиталь освятили. Но от этого в нем не стало меньше покалеченных. От этого людям не стало легче умирать.
У него задергалось правое плечо, потом голова, лицо перекосилось… Я вскочила:
— Тебе плохо?
— Ничего, — с трудом произнес он, пряча лицо. — Это… сейчас… пройдет.
Я положила ладонь на его содрогающийся затылок и умоляюще посмотрела на свое кольцо. Кольцо засветилось…
И жуткие судороги прекратились. Вздрогнув последний раз, Вадим откинулся на спинку стула, и я увидала крупные капли пота у него на лбу.
— Извини, — прошептал он, с трудом поднимая веки. — У меня это бывает… иногда. Хорошо… в этот раз… недолго.
— Тебе надо полежать, — с жалостью глядя на его измученное лицо, сказала я.
Он слабо кивнул.
— Может, тебе помочь? — Я участливо наклонилась к нему.
— Нет, не надо, — он сделал попытку подняться на ноги.
— С ума сошел! — сердито воскликнула я. Но он все—таки встал и довел меня до двери.
Я несколько раз порывалась предложить ему свою помощь, но он только упрямо качал головой.
— Я навещу тебя вечером, — сказала я на пороге.
— Даже не думай! Я поеду в Москву, к тете.
— Как ты собираешься ехать в таком состоянии?
Он усмехнулся:
— Через пару часов мой вид будет в полном порядке. Стаканчик фирменного зелья — и я свеж, как огурец. Недаром же я внук колдуна.
«Все равно я приду, — подумала я, спускаясь по ступенькам. — Посмотрим, куда ты поедешь, и, если поедешь, то что это у тебя там за тетка такая».
А быть феей, оказывается, иногда даже приятно!
Больше всего на свете мне хотелось не идти обратно на дачу Листовских, обитатели которой успели мне порядком надоесть — все вместе и каждый в отдельности, — а свернуть в лес, найти там полянку посимпатичней, прилечь на травку, подложив под голову рюкзак и, наслаждаясь свежим воздухом и пением птичек, разложить по полочкам беспорядок в моей голове.
Но тут мне вспомнилось, что в рюкзаке у меня спрятана граната, и подкладывать его под голову мне сразу расхотелось. К тому же интересно было, не случилось ли чего—нибудь за время моего отсутствия. Я тяжело вздохнула. Честно говоря, мой подопечный вызывал у меня все меньше теплых чувств, и, если так будет продолжаться и дальше, я прикончу его собственноручно, благо теперь есть чем.
Черную «Победу» у калитки я увидела издалека и злорадно хмыкнула. Приехали, голубчики! А меня—то и нет! И где я — неизвестно! Вот досада—то!
Могила, с сонным видом сидевший на крыльце, подтвердил мои догадки:
— О! Явилась! А тебя тут уже повсюду с собаками ищут.
— Так уж и с собаками? — усомнилась я. Из—за дома появился Даниель, обмахивающийся снятой с себя футболкой.
— Ну наконец—то! — воскликнул он укоризненно. — Ты где пропадала? Мобильный телефон тебе для чего дали? Чтобы ты…
— Где Себастьян? — торопливо перебила я.
— Сидит с Листовским, беседует. У него тут идея одна возникла, и они ее обсуждают по тысячному разу…
— Отлично — сказала я, схватила Даниеля за руку и, не дав ему опомниться, быстро увела за дом, отыскала в рюкзаке гранату и протянула ему.
— Откуда это у тебя? — изумился Даниель.
— Неважно. Скажи мне, в окно Кириллу кинули такую же?
Даниель повертел гранату перед глазами и ответил:
— Да, но было бы весьма неплохо посмотреть получше. Год выпуска, то да се…
— Бери и смотри сколько хочешь. Только одно условие — Себастьяну ни слова.
— Нет, ты меня извини, этого я тебе обещать не могу.
Я вздохнула:
— Ну хорошо. Тогда скажешь ему в Москве.
— Не желаешь говорить, где взяла ее?
— Скажу, но потом. Мне нужно еще кое—что проверить.
— И ты отдаешь гранату мне, зная, что Себастьян вытянул бы из тебя правду клещами?
— Вот именно. Так я могу на тебя рассчитывать?
Даниель вздохнул:
— Можешь, конечно. Ты ведь все равно сделаешь по—своему, назло всем. И откуда в вас, в людях, столько упрямства? — покачал он головой и добавил: — Только будь поосторожнее, ладно?
— Хорошо. Спасибо тебе! — ответила я и, растрогавшись, чмокнула его в щеку.
Когда мы подошли к крыльцу, в дверях показался Себастьян.
— Ты где была? — сурово спросил он. — Я уже начал волноваться!
Ничего—ничего! Поволнуйся, дорогой! Тебе иногда полезно!
— Да так, — беспечно прощебетала я. — В лесочке прогуливалась, любовалась флорой и фауной.
Во взгляде Себастьяна читалось недоверие, но в слова оно так и не вылилось.
— А вы что делали? — спросила я, перехватывая инициативу.
— Занимались вашим сегодняшним ЧП, — ухмыльнулся Даниель.
— И каковы результаты?
— Практически никаковы, — ответил Себастьян. — Ничего не пропало, никто ничего не видел, а твоя приятельница Юля намекнула, что мы, мол, сами все это устроили, под твоим чутким руководством. Как тебе удалось так быстро завоевать ее симпатии?
— Это была любовь с первого взгляда, — призналась я.
Себастьян усмехнулся. Я поймала себя на том, что смотрю на него с нежностью, которой он совсем не заслуживал, и немедля доказал это.
— Нам пора ехать, — сказал он. — Проводишь до машины?
Я кивнула, стараясь не выдать своего разочарования. Уже уезжают! А я—то, идиотка, нарисовала себе картину совместного похода на озеро, представила себе долгий летний вечер, путешествие вдвоем к поросшему лесом берегу, нафантазировала бог знает что! Нет, пора признаться себе откровенно: ему просто нравится, что я люблю его, а сам он не испытывает ко мне никаких чувств.
— Да, кстати, — прерывая мои невеселые мысли, сказал Себастьян. — Кирилл с отцом завтра поедут в город покупать ему подарок на день рождения. Уедут рано утром, чтобы не привлекать лишнего внимания. Так что ты завтра встань пораньше, проводи их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Браво! Ну наконец—то догадался! А теперь слушай, только очень внимательно, — ты должен увидеть в моем плане все слабые места…
Глава 22
НАХОДКА
Суматоха постепенно улеглась. В доме наступила тишина.
Я сидела на кровати и с выражением глубочайшего неодобрения смотрела на лежащий рядом мобильный телефон.
Телефон молчал. Себастьян, которому должны были уже тридцать раз сообщить о случившемся, явно не интересовался моей версией произошедшего. Что ж! Прекрасно! Так тому и быть!
Я встала с кровати, закинула за спину рюкзак, в который уже были сложены обратно все высыпанные оттуда вещи, и быстро вышла из комнаты. А телефон так и остался лежать на подушке.
— Пойду пройдусь, — объяснила я отирающемуся у калитки Могиле, похоронное выражение лица которого в точности соответствовало его кладбищенскому прозвищу. Могила равнодушно кивнул. Разумеется, я же не Кирилл: если мне случайно открутят голову, никто переживать не станет.
Немного поблуждав по дачному поселку, я нашла коричневый дом под зеленой крышей. Дом выглядел запущенным — дерево растрескалось, краска осыпалась, на окнах лежал мутный налет, флюгер—петушок порыжел от ржавчины.
Зато вокруг дома было меньше сосен и росли садовые деревья. Когда я подошла к калитке, с одной из веток упало яблоко, гулко ударившись о землю.
Калитка была не заперта. Я толкнула ее и по тропинке прошла к дому. Взбежала по скрипучим ступенькам и постучала в дверь. Никакого ответа. Перегнувшись через шаткие перила крыльца, заглянула в окно веранды. Почти ничего не увидела, кроме края стола, застеленного пестрой клеенкой, и глиняного кувшина. Постучала в грязное стекло. Тишина. И когда я уже развернулась, чтобы уходить, дверь внезапно распахнулась — я даже вздрогнула от неожиданности.
— А я—то думал, кто бы это мог быть! — воскликнул Вадим. На нем были потертые голубые джинсы и старая клетчатая рубашка с короткими рукавами. Я подумала, что без камуфляжа он гораздо симпатичнее и что мужчинам идет форма, только когда они отправляются на парад, а не возвращаются с войны. — Проходи… те.
— Можно на «ты», — сказала я и вошла.
— Извини, у меня тут не очень уютно. Я плохой хозяин. Для себя мне убираться лень, а больше не для кого. Это я в порядке оправдания, не подумай, что жалуюсь… Садись, а я пока чайник поставлю.
Усевшись на продавленный диван, я с любопытством оглядела веранду. Стоял тут круглый стол с кувшином — тот самый, который я видела в окно, в углу поблескивала лаком горка с посудой, а по другую сторону от двери, ведущей в комнаты, возвышался огромный старинный шкаф, в котором, при желании, можно было жить, как в комнате. Возле двери на улицу стоял деревянный сундук, окованный жестью, — как раз в таких сундуках, по моим представлениям, должны были лежать сокровища или прятаться волшебные слуги, исполняющие все желания своего хозяина.
Завороженно глядя на сундук, я медленно встала с дивана. Нельзя сказать, что я действительно ждала, что со дна сундука блеснут всеми красками радуги драгоценные камни, жемчужные ожерелья и золотые монеты с профилем неизвестного истории царя или выскочат вдруг трое дяденек богатырского сложения и рявкнут: «Что, новая хозяйка, надо?» Но не попробовать заглянуть внутрь было выше моих сил. Жаль, если сундук будет заперт.
Воровато прислушавшись, не идет ли Вадим, я осторожно потянула крышку наверх.
Сундук не был заперт. Крышка на удивление легко поддалась, не издав при этом ни единого звука.
Даже появление волшебных слуг вызвало бы у меня, наверное, меньший шок.
В сундуке лежал автомат, несколько магазинов к нему, пистолет, россыпь патронов… и несколько гранат.
Некоторое время я, приоткрыв рот, смотрела на все эти богатства, пока из глубины дома до меня не донеслось какое—то приближающееся позвякивание.
Когда Вадим вошел на веранду, неся перед собой на подносе белый эмалированный чайник, два стакана в серебряных подстаканниках и вазочку с развесными карамельками без фантиков, я со скучающим видом сидела на диване, без особого интереса изучая замусоленный номер «Нового мира» десятилетней давности. Если бы Вадиму вдруг почему—либо вздумалось сейчас заглянуть в сундук и пересчитать свои сокровища, он обнаружил бы, что одна граната исчезла. Сейчас она лежала уже не в сундуке, а в моем рюкзаке. И мой рюкзак заметно потяжелел.
К счастью, ни в сундук, ни в рюкзак заглядывать Вадим не стал. Вместо этого он пригласил меня к столу.
Сунув за щеку карамельку, я внезапно ощутила острый приступ раскаяния. Какая же я все—таки свинья! И еще обвиняю в чем—то Себастьяна, а сама в сто раз хуже его! Хорошо же я воспользовалась гостеприимством человека, которому к тому же хватило благородства вступиться за совершенно незнакомую девицу! Отплатила за добро, нечего сказать. Мои угрызения совести облегчала единственная мысль о том, что я не собиралась никому выдавать Вадима, я только хотела узнать, не такую ли гранату кинули в окошко Кириллу. Потому что гранаты в сочетании с тем фактом, что сначала я, а потом Юля встретили Вадима возле дачи Листовских, которая находится на довольно значительном расстоянии от его дома, вызывали у меня очень и очень серьезные подозрения.
И еще — надо проследить, куда это мой спаситель ходит по ночам. Не встречается ли он со своими сообщниками?
— Мне тут рассказали, что твой дедушка был колдун, — брякнула я, решив таким образом завязать светскую беседу.
— Вообще—то мой дедушка был доктор медицинских наук, профессор, член Академии наук и лауреат Ленинской премии, — усмехнулся Вадим. — Но «колдун», разумеется, звучит интереснее.
— Извини, — я, кажется, даже покраснела.
— Да ничего страшного. На самом деле те, кто прозвал дедушку колдуном, были совсем недалеки от истины. Ведь просто сварить отвары и настои может каждый, а вот сделать эти настои целебными дано далеко не всякому.
— Ты хочешь сказать, что собрать нужные травы в нужное время и приготовить их, соблюдая определенные пропорции, недостаточно для того, чтобы получилось лекарство?
— Достаточно. Но это лекарство будет гораздо менее эффективным, если человек, изготовивший его, не обладает своего рода даром.
— Каким даром?
— Я не совсем точно знаю, как этот дар действует. Но с его помощью каждая травка, каждый цветок в полную силу проявляют свои целебные свойства.
— А если трава ядовита? — спросила я. Вадим посмотрел на меня с усмешкой.
— Значит, вредные. Но только тогда это будет совсем другой дар.
— Дар от дьявола, — задумчиво пробормотала я.
Вадим пожал плечами:
— Я не верю в дьявола.
— А в бога?
— Я не знаю, есть ли бог. Знаю только то, что в тех местах, откуда я вернулся, его не было. Я его там не встречал. Да и здесь, честно говоря, не вижу.
— Во что же ты веришь?
Он уперся локтями в стол и опустил голову:
— Не знаю. Верю в любовь… Верю в то, что жизнь и смерть — не две разные вещи, а два названия одного и того же… А религия… Знаешь, любая религия со всеми ее обрядами не имеет никакого значения. Наш госпиталь освятили. Но от этого в нем не стало меньше покалеченных. От этого людям не стало легче умирать.
У него задергалось правое плечо, потом голова, лицо перекосилось… Я вскочила:
— Тебе плохо?
— Ничего, — с трудом произнес он, пряча лицо. — Это… сейчас… пройдет.
Я положила ладонь на его содрогающийся затылок и умоляюще посмотрела на свое кольцо. Кольцо засветилось…
И жуткие судороги прекратились. Вздрогнув последний раз, Вадим откинулся на спинку стула, и я увидала крупные капли пота у него на лбу.
— Извини, — прошептал он, с трудом поднимая веки. — У меня это бывает… иногда. Хорошо… в этот раз… недолго.
— Тебе надо полежать, — с жалостью глядя на его измученное лицо, сказала я.
Он слабо кивнул.
— Может, тебе помочь? — Я участливо наклонилась к нему.
— Нет, не надо, — он сделал попытку подняться на ноги.
— С ума сошел! — сердито воскликнула я. Но он все—таки встал и довел меня до двери.
Я несколько раз порывалась предложить ему свою помощь, но он только упрямо качал головой.
— Я навещу тебя вечером, — сказала я на пороге.
— Даже не думай! Я поеду в Москву, к тете.
— Как ты собираешься ехать в таком состоянии?
Он усмехнулся:
— Через пару часов мой вид будет в полном порядке. Стаканчик фирменного зелья — и я свеж, как огурец. Недаром же я внук колдуна.
«Все равно я приду, — подумала я, спускаясь по ступенькам. — Посмотрим, куда ты поедешь, и, если поедешь, то что это у тебя там за тетка такая».
А быть феей, оказывается, иногда даже приятно!
Больше всего на свете мне хотелось не идти обратно на дачу Листовских, обитатели которой успели мне порядком надоесть — все вместе и каждый в отдельности, — а свернуть в лес, найти там полянку посимпатичней, прилечь на травку, подложив под голову рюкзак и, наслаждаясь свежим воздухом и пением птичек, разложить по полочкам беспорядок в моей голове.
Но тут мне вспомнилось, что в рюкзаке у меня спрятана граната, и подкладывать его под голову мне сразу расхотелось. К тому же интересно было, не случилось ли чего—нибудь за время моего отсутствия. Я тяжело вздохнула. Честно говоря, мой подопечный вызывал у меня все меньше теплых чувств, и, если так будет продолжаться и дальше, я прикончу его собственноручно, благо теперь есть чем.
Черную «Победу» у калитки я увидела издалека и злорадно хмыкнула. Приехали, голубчики! А меня—то и нет! И где я — неизвестно! Вот досада—то!
Могила, с сонным видом сидевший на крыльце, подтвердил мои догадки:
— О! Явилась! А тебя тут уже повсюду с собаками ищут.
— Так уж и с собаками? — усомнилась я. Из—за дома появился Даниель, обмахивающийся снятой с себя футболкой.
— Ну наконец—то! — воскликнул он укоризненно. — Ты где пропадала? Мобильный телефон тебе для чего дали? Чтобы ты…
— Где Себастьян? — торопливо перебила я.
— Сидит с Листовским, беседует. У него тут идея одна возникла, и они ее обсуждают по тысячному разу…
— Отлично — сказала я, схватила Даниеля за руку и, не дав ему опомниться, быстро увела за дом, отыскала в рюкзаке гранату и протянула ему.
— Откуда это у тебя? — изумился Даниель.
— Неважно. Скажи мне, в окно Кириллу кинули такую же?
Даниель повертел гранату перед глазами и ответил:
— Да, но было бы весьма неплохо посмотреть получше. Год выпуска, то да се…
— Бери и смотри сколько хочешь. Только одно условие — Себастьяну ни слова.
— Нет, ты меня извини, этого я тебе обещать не могу.
Я вздохнула:
— Ну хорошо. Тогда скажешь ему в Москве.
— Не желаешь говорить, где взяла ее?
— Скажу, но потом. Мне нужно еще кое—что проверить.
— И ты отдаешь гранату мне, зная, что Себастьян вытянул бы из тебя правду клещами?
— Вот именно. Так я могу на тебя рассчитывать?
Даниель вздохнул:
— Можешь, конечно. Ты ведь все равно сделаешь по—своему, назло всем. И откуда в вас, в людях, столько упрямства? — покачал он головой и добавил: — Только будь поосторожнее, ладно?
— Хорошо. Спасибо тебе! — ответила я и, растрогавшись, чмокнула его в щеку.
Когда мы подошли к крыльцу, в дверях показался Себастьян.
— Ты где была? — сурово спросил он. — Я уже начал волноваться!
Ничего—ничего! Поволнуйся, дорогой! Тебе иногда полезно!
— Да так, — беспечно прощебетала я. — В лесочке прогуливалась, любовалась флорой и фауной.
Во взгляде Себастьяна читалось недоверие, но в слова оно так и не вылилось.
— А вы что делали? — спросила я, перехватывая инициативу.
— Занимались вашим сегодняшним ЧП, — ухмыльнулся Даниель.
— И каковы результаты?
— Практически никаковы, — ответил Себастьян. — Ничего не пропало, никто ничего не видел, а твоя приятельница Юля намекнула, что мы, мол, сами все это устроили, под твоим чутким руководством. Как тебе удалось так быстро завоевать ее симпатии?
— Это была любовь с первого взгляда, — призналась я.
Себастьян усмехнулся. Я поймала себя на том, что смотрю на него с нежностью, которой он совсем не заслуживал, и немедля доказал это.
— Нам пора ехать, — сказал он. — Проводишь до машины?
Я кивнула, стараясь не выдать своего разочарования. Уже уезжают! А я—то, идиотка, нарисовала себе картину совместного похода на озеро, представила себе долгий летний вечер, путешествие вдвоем к поросшему лесом берегу, нафантазировала бог знает что! Нет, пора признаться себе откровенно: ему просто нравится, что я люблю его, а сам он не испытывает ко мне никаких чувств.
— Да, кстати, — прерывая мои невеселые мысли, сказал Себастьян. — Кирилл с отцом завтра поедут в город покупать ему подарок на день рождения. Уедут рано утром, чтобы не привлекать лишнего внимания. Так что ты завтра встань пораньше, проводи их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29