— А ведь она вовсе не сломана, — заметил Боб, показывая на подставку. — Так Вирджиния задумала, и мы ее купили, причем стоила она чертовски дорого. Мне пришлось раскошелиться, чтобы приобрести эту штуковину. Честно говоря, я редко сюда заходил. Комната напоминала мне приемную в фирме по производству электронного оборудования.
Сара включила компьютер — жесткий диск был пуст.
— Вирджиния стерла всю информацию перед тем, как уйти. Забрала с собой бумаги, в папках больше ничего нет. — Боб протянул руку к пустым полкам. — Сейчас я вас оставлю одну, — добавил он. — Можете осмотреть все, что захотите, мне нечего скрывать. Если понадобится, я буду во дворе, мне нужно заняться хозяйством.
Он вышел. Через несколько минут Сара увидела, как обнаженный до пояса Боб колол дрова у входа в сарай, и поспешно отвернулась, чтобы не угодить в ловушку, которой невольно становилось это мускулистое тело, будившее в ней тысячу неясных ощущений.
В рабочем кабинете Джейн не оказалось ничего мало-мальски пригодного для расследования, и Сара вернулась в лесное царство комнаты Боба, куда больше гармонировавшее с внешним обликом бревенчатого дома. Там, как она и предполагала, на книжных полках ей попалось несколько романов викторианской эпохи, в которых были подчеркнуты отдельные слова, а на полях неуклюжим почерком Боба накорябаны найденные в словарях их определения. В одной из лежавших рядом папок Сара заметила брошюру, присланную с заочных курсов по повышению культурного уровня, на которые Боб, очевидно, записался, чтобы окончательно не разочаровать супругу. Однако самое важное она нашла в ящике комода — альбом с семейными фотографиями, в котором, как в зеркале, отразилась недолгая совместная жизнь молодой супружеской четы. Боб и Джейн представали в разных обличьях: в лыжных и купальных костюмах, в пестрых гавайских рубахах, вероятно, на отдыхе во время отпуска. Листая альбом, нетрудно было проследить, как постепенно сходила с лица Джейн лучистая улыбка, становясь все менее торжествующей. А на последнем снимке, где пара была изображена за ресторанным столиком во время обеда в составе туристической группы, было видно, что Джейн готова отдать все на свете, лишь бы оказаться сейчас в другом месте.
Сара склонилась над альбомом, стараясь получше рассмотреть глянцевые отпечатки. Все та же Джейн, только круглолицая, в отличие от нынешней, и гораздо моложе; на лице еще нет уродующего ее шрама. Фотографии были настолько красноречивы, что Сара даже не попыталась воссоздать историю супружества Кэллаханов по письмам, которые они адресовали друг другу, находясь в разлуке — на это потребовалось бы слишком много времени, — а только бегло их просмотрела.
Письма мало отличались от тех, что она сама писала лет двадцать назад своему мужу, разница заключалась лишь в названиях упоминаемых песенок.
Кроме этих важных для нее документов, в ящиках комода оказалась масса тех никому не нужных мелочей, которые скапливаются в каждом хозяйстве за годы: визитки, счета, использованные билеты на самолет, поздравительные открытки, присланные на День святого Валентина или Новый год. Эти мелкие вещицы, как ничто другое, говорили о присутствии в доме женщины: заколки, шпильки, начатые баночки крема, высохшие тюбики губной помады, порванные бусы, чулки со спущенными петлями, забытые в тумбочке для обуви…
Время от времени Сара прерывала исследование потаенных уголков обители Джейн и украдкой бросала взгляд в окно. Боб Кэллахан все еще рубил дрова. Возможно, это был лишь предлог, чтобы не присутствовать при обыске. Он решил оставить ее одну, чтобы она чувствовала себя более свободно, проводя свое расследование, и Сара была ему благодарна.
Едва она осознала это, как ей сразу же стало не по себе. Сара вдруг почувствовала себя настоящей стервой, одержимой нездоровым любопытством, которая повсюду сует свой нос. Связка писем выпала из ее рук, а из груди вырвался стон, словно она очень устала и вот-вот упадет.
Когда уже почти стемнело, вернулся Боб с охапкой поленьев. Присев возле камина, он принялся разводить огонь.
— Вечерами в горах холодно, настоящий ледник, — произнес он и не оборачиваясь, будто не мог оторвать взгляда от неспешно разгоравшегося пламени, добавил: — Странная все-таки эта затея — союз мужчины и женщины. Вы не находите? Вот так живешь-живешь, и однажды все летит к черту… А ведь сколько напридумано вокруг этого — любовь и всякое такое.
Боб провел рукой по волосам.
— Вы замужем? — неожиданно спросил он.
— Разведена, впрочем, теперь уже и вдова. Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Когда отца пришлось поместить в госпиталь, я должна была освободить дом, чтобы подготовить его для продажи. Как только вывезли мебель, все оставшееся уместилось в трех картонных коробках. Несколько фотографий, шкатулка с его орденами, связка писем. Думаю, так бывает и с остальными. В итоге от нас мало что остается. Да и забывают нас окружающие довольно быстро. И невольно спрашиваешь себя: зачем нужна была вся эта суета?
— Возвращаться в город слишком поздно, — сказал Боб. — Лучше переночуйте здесь. Надеюсь, вам будет удобно в комнате для гостей.
Они поужинали в кухне, как супруги, много лет прожившие вместе. Кэллахан откупорил бутылку вина. Они разморозили хлеб и молча приступили к еде, но в этом молчании не было напряжения, словно между ними установилась духовная близость, не нуждающаяся в словах. У Сары сразу же закружилась голова, но она отнесла это на счет выпитого вина и усталости. В то же время Сара сознавала, что близость Боба ее волнует. Ей нравилось, что от него пахло свежими стружками, резиной и немного — потом. Она терпеть не могла современных молодых людей, испытывающих непреодолимый ужас перед любыми запахами живой человеческой плоти, с их дезодорантами, лосьонами после бритья, ухоженными руками и безупречным загаром. Этот ужин вдвоем в полумраке оживил в ней старые воспоминания, сцены, которые Сара столько раз воображала в самом начале своего замужества, когда дела с Фредди шли еще неплохо. Вечера, проведенные на пляже вдвоем, прогулки по лесу, как они грызли кукурузные палочки, осушали на двоих банку мексиканского пива, а потом где-нибудь в зарослях занимались любовью.
Саре захотелось нарушить тишину и что-нибудь сказать, но она не смогла произнести ни слова — губы не слушались.
— Как дела у Вирджинии? — спросил Боб. — Как она прореагировала, когда вы сказали ей обо мне? Говорите правду, ничего не скрывайте.
— Неважно, — вздохнула Сара. — Ваша супруга и слышать не хочет о своей прошлой жизни. Она оживляется, только когда вспоминает о своих подвигах в роли убийцы.
— Эта негодяйка все-таки задурила ей мозги! — не сдержался Боб. — Я так и знал, что этим кончится. Помню, как Вирджиния впервые заговорила со мной об этой Нетти Догган: наконец-то, мол, она встретила женщину, которая прекрасно обходится без мужчин и чувствует себя в безопасности.
— Я думаю, что Джейн, простите, Вирджиния действительно ваша жена, но это обстоятельство никак не способно повлиять на опасность, которая ей угрожает. Ее уже дважды пытались убить, а это означает, что кто-то в самых высших кругах считает, будто она слишком много знает. Нетти Догган пустилась в откровения, и кому-то это показалось опасным. Впрочем, возможно, что теперь Нетти уже нет в живых. Следовательно, ваша жена превратилась в главного свидетеля чьих-то преступлений. И даже полная потеря памяти не способна уберечь Вирджинию от преследования — никто не верит в ее амнезию. Если она вдруг решит вернуться домой, вам придется делить с ней это тяжкое бремя.
— Понимаю, — сказал Боб. — Но она — моя жена, и я буду защищать ее и днем и ночью. И потом, у меня появился шанс: если Вирджиния забыла о нашей размолвке, возможно, нам удастся начать все сначала. А вы так не считаете?
Сара пожала плечами, с досадой осознав, что испытывает ревность.
— Вы все еще ее любите? — неожиданно для себя спросила она.
— Люблю, — признался Боб. — Мы были в разлуке год, однако не было и дня, чтобы я о ней не думал.
— Что же, ей повезло, — с раздражением заметила Сара. — Но приготовьтесь к худшему, чтобы не пришлось испытать горького разочарования. Она крайне отрицательно настроена против всего, что хоть как-то всплывает из ее прошлого. Вам придется за нее бороться.
— Это меня не пугает.
Они оба замолчали. Напряженная тишина возникла, возможно, из-за печали, которая вдруг овладела Сарой.
— Я уверена, ее личность в психологическом смысле тоже претерпела изменения, — сказала она. — Врачи утверждают, что после ранения префронтальной области головного мозга человек способен полностью переродиться. Вам может показаться, что вы имеете дело с совсем другой женщиной.
«Замолчи! — мысленно приказала она себе. — Ты похожа на девицу, которой дали отставку, и она всеми силами пытается очернить свою соперницу. Зачем тебе это? Ты здесь, чтобы помочь Джейн, а не отбить у нее мужа!»
— Пора спать, — произнес Боб. — Пойдемте, я покажу вашу комнату. Завтра представлю вас соседям.
ГЛАВА 25
Несмотря на усталость, Сара не могла сомкнуть глаз. В одной футболке, которую ей пришлось использовать вместо ночной рубашки, она принялась бродить по дому с электрическим фонариком в руке. Дом был погружен в темноту. Сара посмотрела в черный проем окна: нигде ни малейшего просвета. Для того, кто привык по ночам любоваться из окна огнями Лос-Анджелеса, этот ночной пейзаж представлял одновременно необычное и пугающее зрелище. Сара спустилась по лестнице на первый этаж, в гостиную, и открыла наугад несколько ящиков комода, не зная сама, что хочет отыскать. Ей попался старый еженедельник, в котором были записи, сделанные рукой Джейн. Это был ее почерк — претенциозный, витиеватый, с причудливыми закорючками. В глубине секретера среди каких-то счетов Сара обнаружила в пожелтевшем от времени конверте неотправленную контрольную работу, сделанную Бобом два года назад. На конверте знакомая надпись: «Заочные курсы по повышению культурного уровня». Задание оказалось выполненным посредственно, с множеством ошибок, но что-то бесконечно трогательное было в этом неловком стремлении вконец затравленного мужа попытаться заслужить уважение своей несносной супруги. Не была ли Джейн попросту стервой? Провинциальной высокомерной кривлякой?
Едва Сара успела все положить на место, как почувствовала за спиной чье-то присутствие. Она поняла, что это Боб, и не обернулась. Шершавые мужские ладони опустились ей на плечи, скользнули по талии и ниже и поднялись под майкой к груди. Сара так давно не испытывала ничего подобного, что ощутила легкое головокружение. Она не сделала ни малейшего жеста, чтобы ему помешать, лишь слегка прижалась спиной к его телу, словно опираясь на крепкую и надежную стену. Как хорошо, что была ночь! Саре не хотелось, чтобы молодой мужчина обнажал при свете ее тело. Боб был сильным и уверенным, но нежным, и она отдалась охватившему ее блаженному ощущению, не переставая сознавать, что, возможно, совершает оплошность чисто профессионального характера. «Ты знала, что это случится, — подумала Сара. — Знала с того момента, как впервые увидела его».
Она была ему благодарна за деликатность, за то, что он не действовал грубо и напористо. В прошлом мужчины, которые часто страдали в ее присутствии комплексом неполноценности, старались отыграться в постели, подчинить ее и унизить. Боб был не из таких. Она представила, что ей не придется больше возвращаться в Лос-Анджелес, что бревенчатое охотничье строение станет ее жилищем, где тихо и спокойно потекут ее дни в обществе Боба, в этом доме, стоящем между горой и сосновым лесом. Наслаждение вызвало у Сары такое ощущение, будто она выпила целый стакан крепкого вина после длительного воздержания от спиртных напитков. Она отдавала себе отчет в том, что просто старалась забыть, как же это бывает замечательно. Как большинство одиноких женщин, вот уже два года Сара твердила себе, что больше ей совсем этого не нужно… или же что она слишком стара для подобных глупостей.
Потом они долго лежали на шкуре гризли, брошенной перед камином, держась за руки.
«Чем не обложка для женского романа, из тех, что украшают витрины магазинов? — пронеслось в голове у Сары, и она чуть не прыснула со смеху. — Но все же это чертовски здорово — вот так время от времени погружаться, зарываться с головой в расслабленную сентиментальность. После двухлетнего одиночества внезапно замечаешь, что лежащий рядом с тобой мужчина, стягивающий на себя одеяло во время сна или храпящий, как паровоз, не лишен очарования, независимо оттого, что ты думала на этот счет, когда тебе было двадцать!»
Сара проснулась там же, на шкуре перед потухшим камином, правда, Боб накинул на нее тяжелое шерстяное одеяло, которыми когда-то укрывались жены первопроходцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48