- Мне одиннадцать, а ему шестнадцать, - ответила она.
- Вы что, молодой человек, не знаете, сколько вам лет? - поднял брови
месье Палье.
- Меня вчера ударили по голове, - объяснил Джеффри, и у меня что-то
случилось с памятью.
- Ах вот как! - Месье Палье, казалось, ничуть не удивился такому
объяснению. Словно ни в чем ни бывало, он на безупречном английском
задавал вопросы, аккуратно занося ответы в анкету. Под самый конец он
спросил:
- У вас есть с собой деньги?
- У нас есть тридцать золотых соверенов, и если понадобится, мы можем
продать катер.
- Вы приплыли во Францию на собственном катере? Вы его не украли?
- Нет. Раньше он принадлежал моему дяде Якову, но его убили, и Салли
говорит, что дядя оставил его мне.
- Ce bateau la? [Вон та лодка? (франц.)] - пролаял генерал, не
отрываясь от окна.
Это было настолько неожиданно, что сначала Джеффри даже не понял, что
это был вопрос. На мгновение ему показалось, будто генерал просто
откашлялся.
- Да, это он, - кивнул Джеффри. - Он называется "Кверн".
Кивком головы генерал подозвал к себе месье Палье, который подошел и
тоже поглядел в окно. Потом снова повернулся к Джеффри и Салли.
- Давайте разберемся, - сказал он куда менее дружелюбно, чем раньше.
- Вы утверждаете, что приплыли из Веймута вон на той белой моторке,
которая стоит у причала.
- Да, - ответил Джеффри. - А что?
- Он думает, - пояснила брату Салли, - что мы не могли приплыть сюда
на моторной лодке.
- Совершенно верно, - кивнул месье Палье. - Коме того, хорошо
известно, что французское правительство крайне интересуется теми immigres,
кого не затронула царящая в Англии машинофобия. Было даже несколько
самозванцев. Они рассчитывали получить от правительства деньги.
- И они приплывали на моторных лодках? - спросил Джеффри.
- Разумеется. Они полагали, это будет лучшим доказательством того,
что они те, за кого себя выдают.
- Ну и дела, - вздохнула Салли.
- С другой стороны, детей среди них еще не бывало, - покачал головой
месье Палье. - И мало у кого имелось столько денег. Тридцать золотых
соверенов - сумма не маленькая. Если генерал Турвиль не возражает, мы
сначала дослушаем вашу историю, а потом уже будем судить.
- Они пытались нас утопить за то, что мы колдуны, - начала Салли, -
но Джефф сделал туман и вместе со мной уплыл в гавань, а там нашел немного
той жидкости, которую надо залить в мотор, чтобы он заработал, и завел
двигатель, а я столкнула за борт мужчину, который хотел нас остановить, и
мы выплыли из залива, а потом мотор остановился, а туман рассеялся, и они
погнались за нами на лодках, а Джефф вызвал ужасный ветер, который их
разогнал, и потом он починил мотор, и я ему помогала, а еще потом я
приготовила ужин на такой штуке, вроде печки, которая делала "фр-р-р"
голубым огнем, который попадал в нее из большой железной бутылки, и вот мы
здесь.
- А можно еще раз, только помедленнее, - попросил месье Палье.
Несколько часов он только и делал, что задавал вопросы. Впрочем, и
генерал не упускал случая пролаять вопрос-другой. Большей частью отвечать
приходилось Салли. Они, почему-то, все время возвращались к тому, как
Джеффри запустил мотор, и как они потом чинили его в море. В какой-то
момент генерал сам отправился на "Кверн" посмотреть, что к чему. Он
вернулся, прихватив с собой несколько странных вещиц вроде полусгнившего
войлока или пакета заплесневелого печенья. Потом они о чем-то долго
шептались по-французски, и, наконец, месье Палье снова вернулся к ребятам.
- Ну что ж, - сказал он, - либо вы и в самом деле говорите правду,
либо какой-то взрослый сумел организовать исключительно убедительную
фальшивку. А вас использовал для пущего правдоподобия. Но даже если и так,
то где он мог достать английские имбирные орешки пятилетней давности? Так
что, в общем, мы не думаем, что вы самозванцы, хотя было бы здорово
проверить вашу историю. В ней есть несколько очень важных моментов... ну,
например, все связанное с управлением погодой. Это могло бы многое
объяснить.
- А хотите, Джефф сделает так, чтобы дождь перестал? - спросила
Салли.
Мужчины дружно посмотрели на Джеффри, и тот понял, что выхода нет.
Придется попытаться. Он засунул руку под фуфайку и вытащил аккуратно
свернутый балахон. Развернул его и повесил на спинку стула. Затем снял
фуфайку и натянул балахон. Интересно, каким близким и родным ему стало это
дурацкое одеяние. Совсем как хирургу - хирургическая маска, или, скажем,
рыцарю - его доспехи - нечто, что одевают всякий раз, берясь за работу. Он
открыл окно и, облокотившись о подоконник, уставился в серое небо. Он не
знал, получится у него на этот раз что-нибудь или нет: сила в нем была
слаба, словно приходящий откуда-то издалека, еле слышный радиосигнал.
Джеффри начал медленно нащупывать тучи.
Сверху они казались серебристыми, и солнце безрезультатно топталось
своими золотыми пятками по их густой мягкости. Но далеко не везде они были
одинаково плотными. Давай, солнце, свети сюда, вот в это место, пронзи его
столбом золотого света, согрей лежащий под облаками воздух, бей, бей
сильнее, словно кузнец, кующий серебро. Теперь ты, воздух, разворачивайся
медленной спиралью, все шире и шире, ты, источник лета, твое тепло
вовлекает все новые и новые воздушные потоки, и вот, раздвигая облака,
тепло поднимается к небу, приглашая солнце еще больше нагреть спрятанный
под облаками воздух. Вот уже парят поля, а в самих облаках появился
голубой водоворот, озеро, голубое море, гонящее прочь дождь. Еще больше
солнца...
- С ним так всегда, - объяснила Салли. - Мы никогда не знали, когда
его пора будить.
А на улице булыжники мостовой уже успели просохнуть, и только мокрые
швы блестели в лучах заходящего солнца. Владелец кафе на другой стороне
бухты сворачивал красно-синий полосатый тент с белой надписью "Чинзано".
Генерал говорил по телефону, пытаясь заставить что-то сделать
недоверчивого клерка на том конце телефонного провода. Наконец, он
добрался до нужного ему человека, что-то сказал совсем иным тоном, и
минуты две, не меньше, слушал, что ему говорили в ответ. Затем он пролаял:
"Merci bien" [Большое спасибо (франц.)] и повесил трубку. Круто
повернувшись, он в упор уставился на ребят.
- Vous ne parlez pas Francais? [Вы не говорите по-французски? (франц.
)] - спросил он.
- Un peu, - начал Джеффри, - mais... [Немного... но... (франц.)] - и
на этом его познания закончились.
- Я английский так же, - сказал генерал. - Как они нас учить плохо!
Месье Палье будет говорить. Я пытаться понимать.
- Генерал, - пояснил месье Палье, - только что разговаривал с
метеорологическим центром в Париже. Нам хотелось узнать, было ли то, что
дождь прекратился именно сейчас, случайным совпадением или нет. В конце
концов вы могли просто почувствовать, что погода вот-вот изменится. Но
теперь генерал удостоверился, что вы, месье Тинкер, судя по всему, и
вправду остановили дождь. Теперь мне хотелось бы, чтобы вы поняли:
единственное, за чем мы действительно могли следить на территории Англии в
последние пять лет, так это за погодой. Большинство западных стран -
Франция, Америка, Германия, Россия - отправляли в Англию своих агентов, но
из них мало кто сумел вернуться. Одних, наверное, убили, другие просто
решили там остаться. Те, что все-таки вернулись, мало что смогли нам
рассказать. Ну, разве что остров теперь разбит на бесчисленные деревенские
общины, объединенные общей враждебностью ко всякого рода машинам и
стремлением вернуться к образу жизни и мыслей Средневековья. Более того,
агенты утверждали, что и у них самих появлялись подобные желания.
Поначалу, конечно, мы пытались посылать на разведку самолеты, но еще
не долетев до побережья Англии, летчики забывали, как управлять своими
машинами. Кое-кому удавалось повернуть назад, но большинство разбились.
Тогда мы попробовали использовать беспилотные самолеты - эти проникали
дальше, но зато неизменно попадали в самый центр странных, ужасающих по
силе ураганов, буквально разрывающих машины в клочья.
Несмотря на все это, группа иммигрантов, при поддержке некоторых, не
слишком разборчивых в средствах лиц, создала небольшую армию и вторглась
на территорию Англии. Они утверждали, что все случившееся -
коммунистический заговор, и что, мол, английский народ сплотился под
знаменем свободы. Из трех тысяч человек вернулось семь - на двух
украденных ими лодках. Они рассказали о взрывающихся сами собой
боеприпасах, об удивительных чудовищах, рыщущих в лесах, об отчаянных
схватках между частями одного и того же, вдруг обезумевшего батальона, о
том, как сотня людей, вдруг, ни с того ни с сего бросилась в пропасть, и
еще многое другое. С тех пор мы оставили Англию в покое.
За исключением спутников. Они, похоже, летают слишком высоко и
слишком быстро, и то, что творится в Англии, их не затрагивает. Именно с
их помощью мы смогли зафиксировать характер установившейся в вашей стране
погоды. А она поистине удивительна. Много сотен лет погода в Англии
служила темой бесконечных шуток, а теперь она у вас просто идеальная -
длинное ясное лето, с дождем именно тогда, когда это нужно для хорошего
урожая; снегопад на Рождество, а затем сильные морозы, переходящие в
раннюю мягкую весну. А на следующий год все по новой. Но и в рамках этой
схемы порой появляются очаги совершенно необъяснимых погодных аномалий.
Взять хотя бы грозовой фронт, три недели кряду простоявший над Норвичем
прошлой осенью. По всей стране в это время стояла идеальная погода для
уборки урожая. Мы наблюдали некоторые совершенно невероятные облачные
формирования на границе с Уэльсом и в районе Нортумберленда. Какое место
ни возьми, там всегда может, вопреки всем законам и прогнозам
метеорологии, возникнуть туман, или пойти дождь, или выглянуть солнце. Ну
совсем, как это только что произошло с вашей помощью.
И в этой связи вы, мистер Тинкер, интересуете нас вдвойне. Прежде
всего вы можете объяснить совершенно непонятную до этого времени погоду в
Англии. А во-вторых, похоже, что машинофобия, поражающая всех, кто ступает
на английскую землю, на вас не действует. Судя по всему, вы первый
бесспорный случай из всех двадцати миллионов, покинувших пределы Англии.
- Двадцать миллионов?! - воскликнул пораженный Джеффри. - Но как же
они добрались сюда?
- Время рождает своих героев, - усмехнулся Палье, - особенно, если на
этом можно сделать деньги. Первое лето пароходы стояли вдоль всего
побережья Англии, вдоль той невидимой границы, за которой начиналась
загадочная машинофобия. К ним бесконечной чередой подходили парусные
лодки. Многие отдавали все, что у них было, лишь бы покинуть Англию. Они
прибывали сюда сотнями тысяч. Только в Морле, здесь, вместе со мной,
работало тогда двенадцать человек. В Кале отдали иммиграционной службе
целых три квартала, и то едва справлялись с потоком беженцев. А вы,
англичане, стали именно беженцами. Когда мне было столько лет, сколько
сейчас вам, мистер Тинкер, я видел других беженцев - они спасались от
наступавших гитлеровских войск. Я видел беженцев, несущих тюки с бельем, с
детьми и попугаями, везущих свои чемоданы на тачках и повозках, плачущих,
побежденных людей. Такими к нам пришли и вы, пять лет тому назад.
И никто не скажет, сколько человек погибло. Там, в Англии, легко
понять почему, нет нормальных лекарств. Эпидемии опустошали города. По
снимкам из космоса мы знаем, что Лондон и Глазго горели несколько недель.
Но мы не знаем самого главного: отчего все это произошло.
- А какая теперь разница? - устало спросил Джеффри.
- Если это случилось в Англии, - ответил ему генерал, - то это может
произойти и во Франции. И в России. И в Америке... Парень, твоя страна
заболела. Сначала мы ее изолируем, потом обследуем. Мы работаем не для
Англии. То, что мы делаем, нужно Франции. Нужно Европе, всему миру.
- Ну хорошо, - сказал Джеффри. - Я расскажу все, что знаю. Пусть это
и не много, ведь я потерял память. И Салли тоже, хотя, честно говоря, вряд
ли она представляет себе, что творится за пределами Веймута. Чего бы мне
хотелось, так это вернуться и попытаться выяснить, в чем там дело... Если,
конечно, вы мне поможете... На ради Франции, и не ради мира, а чтобы
знать. (А еще ради дяди Якоба. И если получится, он постарается не
упоминать про Раднор).
- Можно и мне с тобой? - спросила Салли.
- Нет, - хором ответили Джеффри и месте Палье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22