Бледно-розовое дрожавшее пламя треножника освещало по временам их строгие, сосредоточенные лица и белые покрывала, сверкая золотыми бликами на нагрудных знаках.
Когда маги и Абрасак заняли места, чтобы видеть издали все происходящее, один из адептов подал знак, и тотчас раздалось мерное, гармоничное пение под звонко трепетавшие звуки арф.
Мелодия была странная, то легкая и быстрая, то медлительная, глубокая, с раздиравшими душу нотами, которые потрясали нервы и бросали в дрожь.
Спустя некоторое время дверь между лап сфинкса бесшумно отворилась, а из темной глубины галереи появилась облачная тень и остановилась над треножником, огонь которого в тот же миг потух. Из тени выходила заметная фосфорическая нить, исчезавшая в черной глубине галереи.
В воздухе вырисовывались огненные очертания каббалистических знаков, и тотчас же склеп дрогнул от громового удара. Яркая молния зигзагом сверкнула в воздухе, рассекла светлую нить, а фосфорическая дымка, отливавшая всеми цветами радуги и испещренная огнистыми блестками, окутала витавшую тень, приняла вид ракеты, с треском взлетела наверх и исчезла в тени свода.
– Дух перенесен в тело ребенка, которому предстоит родиться, и адепты в сокровенных документах впишут новую статью в жизнеописание этой личности. К совершенным деяниям, к числам рождений и предшествовавших смертей они прибавят пометку нового воплощения, имя новой семьи и заключение свое о том, что можно ожидать от него для народного блага, успеха в искусствах, науках и т. д.
Пока говорил Абрасак, вспыхнуло несколько лампад в храме, и после краткой беседы с адептами относительно совершившегося явления маги покинули погребальный остров.
На следующий день происходило торжественное собрание в большой зале дворца. Маги сообщили Абрасаку свое заключение по поводу его просветительской деятельности.
После подробного обсуждения всех отраслей правления и общественной жизни, а затем различных советов по поводу намеченных преобразований, великий иерофант предоставил слово Эбрамару, прося его сделать вывод из всего сказанного.
– Несмотря на отдельные отмеченные промахи, мы можем только похвалить совершенную тобою исполинскую работу, которая не помешала тебе, однако, расширить свои познания и совершенствоваться, – сказал Эбрамар. – Твои приемы бальзамирования, постановка высших школ посвящения, планомерное, на основе строго научных данных, развитие искусств и ремесел – все это свидетельствует о серьезном и неусыпном труде.
Законы твои строги, иногда суровы, но ясны и справедливы; а народ твой, мудрый, послушный, трудолюбивый и привыкший считать земную жизнь подготовкой к смерти и существованию в ином мире, долго будет процветать; созданная же тобою цивилизация, которую ты сумел внедрить, так сказать, в народную душу, будет исключительно длительной. Что ты постиг и сумел применить на практике столь сложное дело, как перевоплощение, т.е. захотел подчинить человеческой воле и надзору один из ужаснейших законов мира невидимого – свидетельствует о смелом полете твоего ума и твердой воле. Путем науки ты пожелал бороться с силами рока.
Бледный от волнения Абрасак опустился на колени; слезы радости и благодарности стояли в его глазах, когда Эбрамар прикоснулся к нему магическим мечом и на голове его сверкнул широкий луч света.
После этого Эбрамар и прочие маги поцеловали его и поздравили, а затем все отправились в большой храм, где совершено было торжественное благодарственное моление.
На следующий день маги простились, и воздушный корабль умчал их в божественный город.
Эпилог
Город магов мало изменился в течение минувших веков. Своими громадными храмами, сказочными дворцами, необъятными садами, делавшими из него оазис зелени и цветов, он представлял уголок земного рая.
Пустовавшие долго дворцы Удеа и Нарайяны опять приютили своих хозяев. Уже несколько недель все ученики Эбрамара были здесь, чтобы провести около великого мага последние дни его пребывания на этой земле.
И никогда еще не выказывал Эбрамар столько нежности и заботливости своим духовным детям. И вместе, и с каждым в отдельности вел он продолжительные беседы, поучая их и давая советы, которые могли бы пригодиться им в будущем. Все с признательностью слушали его, глубоко запечатлевая в сердце драгоценные наставления, а между тем на глаза просились слезы, и горькое чувство сжимало сердце.
Эбрамар и сам испытывал сожаление о разлуке с духовной семьей, со всеми обращенными им в детей света, но великий труженик нуждался в отдыхе. Всякому существу, созданному Непостижимым, дарован сон, чтобы оно могло выдержать телесное испытание и набраться новых сил для дальнейшего пути, а этот непреложный закон равен для всего сущего.
После стольких тысячелетий жизни, после неимоверного труда, озарившего его голову семью лучами мага, Эбрамар жаждал погрузиться в свет отдохновения, чтобы восстановить силы и подняться еще выше, – куда за ним не могло уже следовать разумение земного человечества. Но он знал, что исходивший от него свет мог достичь этой земли и тех, кто ему дорог, согревая не только их, но всякое даже самое ничтожное существо, почему бы то ни было ему близкое.
Однажды, после обеда, все собрались на террасе дворца Эбрамара, и разговор затянулся дольше обычного; потом великий маг умолк и задумался, а взор его блуждал по окружающим.
– Должен сказать вам, дети мои, что сегодняшнее собрание наше – последнее, и час нашей разлуки пробил, – глухо промолвил он.
Увидев, как все мгновенно побледнели, он прибавил:
– Вижу, друзья, что в вас еще жива слабость человеческая – боязнь разлуки. Вам хотелось бы всегда иметь меня около себя, но это – маленькая доля эгоизма, хотя и облагороженного любовью. Вы знаете, что жизнь мага – это постоянное напряжение воли? Так вот, я устал хотеть и жажду отдыха, на который имеет право всякое создание; мне нужно хорошенько подкрепить себя на дальнейший путь и работу, а оставшийся путь этот очень длинен…
Столько еще тайн надо исследовать, столько могущества приобрести, и столькими великими силами научиться управлять, что мне крайне необходимо обновить все мои духовные силы.
Поэтому, милые дети мои, даруйте мне этот отдых в той обители небесной красоты, куда я иду, чтобы мечтать без утомленья, купаться в гармонии и свете, насладиться безусловным миром и отдохновением с полным сознанием, что отдых этот мною заслужен. Не призывайте меня и не тревожьте грустными мыслями или сожалениями блаженство этого волшебного сна.
– Мы еще не знаем, дорогой учитель, куда ты отправляешься,
– сказал Супрамати. – Можешь ты сказать нам это, чтобы сердца наши и мысли могли направляться к тебе с молитвой о твоем успокоении?
– Иду я на звезду, называемую нами Звездою магов, и вы, как изучавшие небесную картину, знаете ее. Она всегда появляется в такое время, когда великий миссионер, сын света, отдохнув там и приготовясь к высокому назначению, сходит на землю, чтобы возложить на себя тяжелое одеяние плоти и принять кровавую, тяжкую кончину. Благословенное светило это ниспошлет мне луч, и я вознесусь туда.
Эбрамар встал, и все собравшиеся один за другим подходили к нему, а он каждого благословлял и обращался с приветливым словом.
Когда очередь дошла до Нарайяны, маг положил руку ему на голову.
– Будь благоразумен, тверд, не допускай, чтобы гордость и другие человеческие слабости омрачали плоды уже завоеванной тобою победы, «блудный сын мой». Завещаю тебя Супрамати как самое драгоценное мое наследие, а он будет тебе надежным и любящим руководителем.
Последней подошла к нему Нара, и Эбрамар с загадочным, вдумчивым выражением взглянул в обращенные к нему ее ясные и полные любви глаза.
– Теперь я могу назначить час моего отхода. На девять дней я удалюсь в святилище для последнего приготовления, а великий иерофант скажет вам, когда вы должны будете собраться у врат святилища. Только вы, ваши жены и те, кого укажут великие иерофанты, могут быть при этом. Когда я выйду, вы последуете за мною.
Он сделал знак рукою и стал невидим.
Глубоко взволнованные ученики Эбрамара решили провести эти девять дней в безусловном посте и непрестанных молениях. Затем маги, магини и адепты безмолвно разошлись, чтобы приготовиться к той минуте, когда предстояло собраться в одной из пещер, для намеченного торжественного бдения.
Нара оставалась последней с Супрамати и Нарайяною, которых удержала знаком.
– Мне надо передать вам желание Эбрамара. Он хочет, чтобы вы погребли то, что останется от него, в склепе, им самим вырытом поблизости от святилища. Вместе с вами хочу и я поститься, но только в полном одиночестве, и проведу это время именно в склепе Эбрамара, но в свое время приду к вам. А теперь, друзья и верные спутники моей долгой жизни, простите, если я не всегда бывала в должной мере кротка и терпелива и… что бы ни случилось, храните обо мне добрую память, – и она протянула обоим руки.
– Разве и ты собираешься покинуть нас? – едва сдерживая волнение, спросил Супрамати, а Нарайяна с грустью и удивлением пристально смотрел на нее.
– Не покинуть вас хотела бы я, а сбросить наконец эту плоть, которую ношу уже столько веков, и вернуться на незримую родину. А кроме того, оставаться здесь, когда не будет моего учителя и благодетеля, было бы крайне тяжело. Это вы ведь понимаете, конечно.
– Разумеется, понимаем, но эта весть о твоем уходе так неожиданна… – прошептал Супрамати.
– Я не убеждена еще в том, что уйду; но Эбрамар указал мне однажды на возможность освобождения, не для того, чтобы следовать за ним, понятно, – чего я еще недостойна, – но чтобы отдохнуть в пространстве. Хотя точно времени он и не назначил, но ведь всегда надеются на то, чего желают, – прибавила Нара, прощаясь.
Наконец настал указанный Эбрамаром день, и с наступлением ночи начались последние приготовления. Маги, магини и все указанные великими иерофантами облачились в белые парадные одеяния, а потом выстроились по обе стороны длинной галереи, которая от врат святилища шла до уединенной площадки в гранитных скалах, в недрах коих был вырыт подземный город. Там же собрались верховные иерофанты. Посреди площадки находилось золотое возвышение, вокруг которого пылали голубоватые огоньки; а с четырех сторон стояли великие астрологи, умевшие говорить на языке светил.
Около двух часов ночи раскат грома потряс стены подземных храмов, раскрылись врата святилища, яркий свет хлынул изнутри, и затем появился Эбрамар, словно окруженный прозрачным шаром. Семь лучей образовали на голове его как бы сверкавший венец; на прекрасном лице его сияло неописуемое выражение восторга и блаженства, а к груди он прижимал магический меч. Ноги его не касались земли, и он точно плыл вдоль галереи, подобно видению, а все присутствовавшие следовали за ним.
Поднявшись на площадку, Эбрамар остановился или, вернее, витал над золотым возвышением, а собравшиеся тем временем запели гимн величавого и строго прекрасного напева.
Далее наступила тишина, да и сама природа также как будто смолкла. В воздухе не чувствовалось ни малейшего движения; стояла роскошная теплая и благоуханная ночь, и лишь едва приметное потрескивание выдавало, что в воздухе происходило нечто необычайное.
Затем четверо астрологов затянули какую-то удивительную песнь на сокровенном языке, понятном светилам, и вдруг на сапфирово-голубом небе зажглась яркая звезда, а из глубины бесконечности сверкнул золотой луч, который все приближался, ширился и залил площадку необыкновенно ярким светом.
В воздухе кишели прозрачные и светлые существа, покровители этой юной земли, духи сфер, наконец, четыре группы духов стихии – слуги могущественного посвященного,- и четыре огненные ленты, сливавшиеся на груди Эбрамара, связывали его с ними.
Магическим мечом великий маг разрубил эти узы со словами:
– Благодарю вас, высшие духи стихий, за вашу верность, покорность и услуги.
С минуту взор Эбрамара блуждал по собравшимся.
– Привет всем вам, учителя, друзья, ученики, примите мою благодарность.
– Иди на отдых, друг и неутомимый труженик, в обители Неизреченного, – произнес верховный иерофант, поднимая руку.
В ту же минуту словно яркая молния пала на Эбрамара громадным пламенем и зажгла лучи его венца. Присутствовавшие, за исключением астрологов и великих иерофантов, пали на колени, и глазам их представилось страшное зрелище.
Земное тело Эбрамара сгорало, а освобожденный лучистый астрал с головокружительной быстротой взвивался по золотистому лучу.
В тот же миг вспыхнуло покрывало одной из магинь, и тело ее упало на землю, а из него выделилась сверкавшая светлая тень, похожая на серебристую бабочку. Это Нара последовала за своим любимым учителем. Минуту спустя видение поблекло, светлые существа растаяли в тумане, и луч угас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42