!» – подумал он.
– Из-за моего поведения рухнуло множество планов, – затараторил Дитер. – Не сомневаюсь, вы понимаете, что я имею в виду. И все-таки я и представить себе не мог, что некоторые из моих соратников в буквальном смысле слова готовы на все. Господин Шорнинг, они ведь собираются ее убить!
Дитер обмяк, словно с его плеч упало тяжелое бремя, но Ладислав несколько секунд пребывал в полной растерянности. Потом до него дошел смысл услышанных слов.
– Вы что, серьезно? На депутата Мак-Таггарт готовится покушение?
– Да! То есть мне так кажется! – Дитер опять обеспокоено заерзал. – Я знаю только то, что это обсуждалось. Ну вы сами понимаете: как было бы удобно, если бы с Мак-Таггарт что-нибудь случилось и все такое… Я пытался протестовать, но теперь меня никто не слушает…
– Кто и когда? – прервал его Ладислав.
– Я даже не знаю, пойдут ли они на это! – Дитер выглядел крайне озабоченным. – По-моему… Мне кажется, всем руководит Франсуа Фуше, но я не знаю, где и как он хочет это осуществить.
– Вам больше нечего мне сказать?
– Да… То есть Франсуа что-то говорил о том, каким опасным может быть Гран-Йорк.
– Боже мой! – Ладислав побледнел и потянулся было к кнопке, чтобы прервать разговор, но передумал и еще раз взглянул на жалкого «индустриала». – Благодарю вас, господин Дитер. Я на вас больше не в обиде.
Дитер слегка приободрился, поняв, что Шорнинг берет назад вызов на поединок.
– Спасибо, – прошептал он. – И прошу вас, не дайте им ее убить! Я и представить себе не мог, что… – Дитер умолк и, став на мгновение таким, каким Ладислав всегда его знал, погрозил пальцем. – Ну все! Спасите ее, господин Шорнинг! И скажите, что… я прошу у нее прощения!
– Непременно! Всего хорошего!
Бросив взгляд на часы, Ладислав сразу переключился на другой канал. Если ему повезет и на улицах Гран-Йорка обычные пробки, Фиона еще не доехала до Метрополитен-Опера.
***
– Вот это да, Крис! Неужели мы так быстро доехали! – воскликнула Фиона, когда автомобиль остановился у поребрика.
– Я и сам удивляюсь, босс, – ответил молодой охранник, разглядывая элегантно одетую публику у дверей оперного театра.
– Ну и прекрасно! Ненавижу пробираться на свое место по ногам зрителей.
Крис Фельдерман распахнул дверцу, Фиона вышла из машины и следом за ним стала пробираться сквозь толпу к входу.
– Держи вора!
Фиона и Фельдерман обернулись на крик и увидели, как кто-то из толпы вырвал сумочку из рук жены руководителя Делегации с планеты Шанхай и бросился наутек. Вор прошмыгнул рядом с Фионой, та дернула за рукав своего телохранителя.
– Хватай его, Крис! Он украл сумочку госпожи By!
– Есть! – Длинноногий Фельдерман ринулся за вором и уже почти настиг его, но тут Фиона почувствовала затылком чей-то взгляд, обернулась и с тревогой разглядела двух человек, шедших прямо к ней. Она не видела их раньше, но у них были такие суровые лица, что ей стало не по себе. Недоброе предчувствие охватило ее, переросло в панический ужас, но она тут же опомнилась и взяла себя в руки.
Фиона и не думала бежать, а Криса звать было поздно. Мысли мелькали в ее мозгу как молнии, но реакция оказалась еще быстрее. Она сунула руку в сумочку, нащупала игломет. Не пытаясь вытащить оружие, она подняла его вместе с сумочкой.
Наемные убийцы были с Шилоха. Они не ожидали, что их жертва вооружена, а в первую очередь их застала врасплох быстрота ее движений. Недаром она выросла на планете с большой силой тяжести! И все же они были профессионалами и сразу все поняли.
Треск двух пистолетов-пулеметов слился с пронзительным визгом игломета.
Фиона лежала на тротуаре. «О боже! Какая невыносимая боль!» Она негромко застонала. Лежа в луже какой-то горячей жидкости, почувствовала, как ей под голову подложили что-то вроде подушки. Она открыла глаза и с трудом поняла, что над ней наклонился Крис Фельдерман. Но почему он плачет?
– Крис? – прошептала она ослабевшим до неузнаваемости голосом. У нее что-то капало с подбородка, и внезапно Фиона поняла, что это кровь. Впрочем, особого впечатления это на нее не произвело.
– Фиона, прошу тебя, молчи! Сейчас приедет «скорая».
– «Скорая»? – Фиона непонимающе заморгала. Над тротуаром вилась какая-то легкая дымка, из-за нее мало что было видно. На улице вдруг заметно похолодало. Лишь потом до Фионы дошло, зачем нужна «скорая».
– Не волнуйся! «Скорая» уже ни к чему! – прошептала она.
– Сейчас! Они сейчас приедут! – всхлипывая, бормотал Крис, словно подгоняя «скорую помощь».
– Ну и хорошо! – Фиона понимала, что врачи ей уже не помогут, но на удивление ясное сознание подсказало ей, что Криса лучше не расстраивать. – А что с…
– Покойники! – сквозь зубы прошипел Крис. – Ты прикончила их обоих.
– Здорово!
Дымка сгустилась. Фионе становилось все холоднее и холоднее. Вдруг темнота, маячившая за туманной пеленой, показалась ей теплой и уютной. Там ей больше не будет больно! Но, может, она что-то не успела сказать? Фиона собрала все оставшиеся силы и улыбнулась Крису окровавленными губами. Неподалеку со свистом приземлились два полицейских аэромобиля, но она даже не обратила на них внимания, а только крепче сжала руку Криса.
– Передай… Ладу… огромный привет! – пробормотала она. – И скажи ему… что я пристрелила их об…
И тут для Фионы Мак-Таггарт свет погас навсегда.
***
Ладислав Шорнинг восседал в Палате Миров, как огромный валун из бофортского гранита. Его мысли были чернее задрапированного крепом кресла рядом с ним. Это он во всем виноват. Виноват перед своей планетой, перед собой и прежде всего перед Фионой. Крис Фельдерман считал во всем виноватым себя, но он, Ладислав, знал настоящего убийцу. Остальные члены бофортской делегации были в шоке, но, в отличие от Ладислава, старались не унывать.
Он же вспоминал, как рос вместе с Фионой на продуваемых всеми ветрами берегах моря, лилового в лучах оранжевого бофортского солнца. Он вспомнил, как они ходили под парусом и ловили рыбу. Тот день, когда она подала заявление о приеме на службу в Силы по защите морей, тот день, когда она убедила его баллотироваться на пост депутата от Бофорта в Палате Миров.
«Мне нужен надежный друг, защита и опора», – сказала она ему, и он защищал ее десять лет, вплоть до того дня, когда отпустил Фиону одну на улицы прародины человека, где ее и умертвили, как скотину на бойне.
Когда его захлестнули невыносимо болезненные воспоминания, Ладислав стиснул зубы, и вдруг его мозг, как раскаленная игла, пронзила одна-единственная до предела отчетливая мысль: существование Земной Федерации не стоило жизни Фионы.
«Четыре с половиной века человеческой истории в конечном итоге ничего не стоят! – с горечью подумал он, глядя на мраморные полы и увешанные знаменами стены. – Мы сумели построить только этот пышный театр, этот мавзолей умерших идеалов, это вместилище для правительства, в котором заседают убийцы!»
Широкое лицо Ладислава помрачнело. Вместе с Фионой умерли все его иллюзии. Теперь речь уже не шла о постепенном поступательном развитии, о медленной эволюции. С гибелью Фионы политический блок Дальних Миров оказался обезглавленным. Лишившись лидера, он стал разваливаться, по мере того как разъяренные власти в Дальних Мирах требовали найти заказчиков убийства. Однако те прекрасно замели следы.
Убийцы же были обитателями Звездных Окраин, а не Внутренних Миров, и тем не менее все понимали, кто их нанял. Ладиславу об этом сообщил Дитер, но Шорнинг дал слово никому об этом не рассказывать. Впрочем, его сторонники и не нуждались в этой информации, ведь Звездные Окраины прекрасно знали, кто их недруги. И все же бездоказательно никого обвинить было нельзя, а не доказав вину, никого нельзя было наказать. Не погасив жажду мести, политический блок Дальних Миров скоро распался бы в припадках слепой ярости, и его смела бы с пути хорошо отлаженная политическая машина «индустриалов». Шорнинг хорошо это понимал и все-таки радовался этому. Такая перспектива совершенно его не удручала.
Он поднялся и нажал на клавишу, прося предоставить ему слово. В зале на мгновение воцарилась тишина. Депутат от Занаду взглянул вниз с огромного экрана, чтобы посмотреть, кто прервал его выступление.
– Господин спикер, – медленно сказал депутат, – я уступаю трибуну достопочтенному депутату от Бофорта.
На главном экране появилось угрюмое лицо Ладислава, и в зале воцарилось молчание, потому что Шорнинг попросил слова впервые за десять лет.
– Господин спикер! – Шорнинг говорил хриплым голосом, практически без акцента, и среди депутатов, понявших, что он много лет только притворялся необразованным провинциалом, прокатился ропот удивления. – Я бы хотел, чтобы вы пролили свет на одну проблему юридического характера.
– С удовольствием, господин Шорнинг, – ответил Хейли с сочувственным выражением лица.
– Господин спикер, если я не ошибаюсь, много лет назад, а точнее в две тысячи триста пятьдесят седьмом году, Винстона Ортлера с Голвея обвинили в убийстве его любовницы с Земли.
Депутаты застыли в немом изумлении, лицо Саймона Тальяферро исказила злобная гримаса, а Хейли уставился на Ладислава с совершенно ошарашенным видом.
– Я прав, господин спикер?
– Да, вы правы. Но официального обвинения ему так и не было предъявлено…
– Совершенно верно, господин спикер, – сказал Ладислав с непроницаемым лицом. – Официального обвинения ему не было предъявлено точно так же, как никого официально не обвинили в гибели Фионы Мак-Таггарт, а точнее, в ее убийстве по политическим мотивам. Тем не менее, насколько мне известно, в упомянутом мною случае вина была доказана, но депутаты, коллеги Ортлера, постановили, что, согласно конституции, он, как депутат Палаты Миров, пользуется неприкосновенностью и против него ни в коем случае не может быть возбуждено уголовное дело, не правда ли?
– Да, господин Шорнинг, – негромко ответил Хейли. – Думаю, что дело обстояло именно так. – Потом Хейли набрал полную грудь воздуха и решил поставить все точки над «i»:
– Можно мне поинтересоваться, почему вы об этом спрашиваете?
– Конечно можно! – Ладислав выпрямился во весь рост, поднявшись над остальными депутатами, как разгневанный титан. – Я считаю, что теперь, как и тогда, виновные не понесут наказания, потому что убийцы Фионы Мак-Таггарт заседают вместе с нами в Палате Миров!
Этих слов Шорнинга уже давно ждали, и все равно они произвели эффект разорвавшейся бомбы. Призывая депутатов к порядку, спикер ударил по столу молотком, но Ладислав повернул регулятор громкости на своем пульте до конца. Его могучий бас перекрыл хаос голосов и заставил депутатов замолкнуть.
– Фиону Мак-Таггарт раздавила политическая машина, направляемая Саймоном Тальяферро! – В зале послышались невнятные возгласы возмущения и одобрения одновременно, но Ладислав еще не закончил. – На спусковые крючки нажали пальцы обитателей Дальних Миров, но их купили на деньги «индустриалов». Возможно, это так и не удастся официально доказать, но убийство было спланировано Франсуа Фуше, потому что Фиона Мак-Таггарт встала на пути Саймона Тальяферро.
Страстное выступление Ладислава настолько шокировало Палату Миров, что депутаты наконец замолчали; только некоторые представители Индустриальных Миров продолжали с места выкрикивать опровержения. Ладислав уменьшил громкость репродуктора.
– Впрочем, что там! – проговорил он негромко, но его усиленный динамиками голос разнесся по всему притихшему залу. – Мы, обитатели Дальних Миров, хорошо усвоили преподнесенный нам урок. Мы не можем обратиться за помощью к Законодательному собранию, лишившему нас всех прав… Впрочем, и это не важно. Теперь все не важно, потому что, когда вы убили Фиону, – с этими словами Шорнинг смерил негодующим взглядом делегацию Нового Голвея, – а остальные депутаты Внутренних Миров спустили вам это, не призвав вас к ответу, вы уничтожили саму Палату Миров. Вы все мертвецы в зале, наполненном призраками, и, проснувшись одним прекрасным утром, вы обнаружите, что остались здесь в полном одиночестве…
Ладислав замолчал и при гробовом молчании зала уже отвернулся было от экрана, но передумал и остановился. Он сжал кулаки, а когда снова повернулся к камере, было видно, как по его лицу, искаженному лютой ненавистью и горем утраты, перекатываются желваки.
– Однако ваша вонючая конституция станет сослужить последнюю добрую службу Фионе, – сказал он с сильным бофортским акцентом. – Может, она будет защитить и жителя Дальнего Мира, как однажды стала защитить «индустриала»?!
Депутаты в немом изумлении смотрели, как он перепрыгнул через низкие перила вокруг мест, занятых бофортской делегацией. Не успели те встать со своих мест, а длинноногий Шорнинг уже преодолел десять метров мраморного пола, отделявшие его от делегации Нового Цюриха.
Фуше заметил его приближение и вскочил, сунув руку за пазуху, но Ладислав оказался быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Из-за моего поведения рухнуло множество планов, – затараторил Дитер. – Не сомневаюсь, вы понимаете, что я имею в виду. И все-таки я и представить себе не мог, что некоторые из моих соратников в буквальном смысле слова готовы на все. Господин Шорнинг, они ведь собираются ее убить!
Дитер обмяк, словно с его плеч упало тяжелое бремя, но Ладислав несколько секунд пребывал в полной растерянности. Потом до него дошел смысл услышанных слов.
– Вы что, серьезно? На депутата Мак-Таггарт готовится покушение?
– Да! То есть мне так кажется! – Дитер опять обеспокоено заерзал. – Я знаю только то, что это обсуждалось. Ну вы сами понимаете: как было бы удобно, если бы с Мак-Таггарт что-нибудь случилось и все такое… Я пытался протестовать, но теперь меня никто не слушает…
– Кто и когда? – прервал его Ладислав.
– Я даже не знаю, пойдут ли они на это! – Дитер выглядел крайне озабоченным. – По-моему… Мне кажется, всем руководит Франсуа Фуше, но я не знаю, где и как он хочет это осуществить.
– Вам больше нечего мне сказать?
– Да… То есть Франсуа что-то говорил о том, каким опасным может быть Гран-Йорк.
– Боже мой! – Ладислав побледнел и потянулся было к кнопке, чтобы прервать разговор, но передумал и еще раз взглянул на жалкого «индустриала». – Благодарю вас, господин Дитер. Я на вас больше не в обиде.
Дитер слегка приободрился, поняв, что Шорнинг берет назад вызов на поединок.
– Спасибо, – прошептал он. – И прошу вас, не дайте им ее убить! Я и представить себе не мог, что… – Дитер умолк и, став на мгновение таким, каким Ладислав всегда его знал, погрозил пальцем. – Ну все! Спасите ее, господин Шорнинг! И скажите, что… я прошу у нее прощения!
– Непременно! Всего хорошего!
Бросив взгляд на часы, Ладислав сразу переключился на другой канал. Если ему повезет и на улицах Гран-Йорка обычные пробки, Фиона еще не доехала до Метрополитен-Опера.
***
– Вот это да, Крис! Неужели мы так быстро доехали! – воскликнула Фиона, когда автомобиль остановился у поребрика.
– Я и сам удивляюсь, босс, – ответил молодой охранник, разглядывая элегантно одетую публику у дверей оперного театра.
– Ну и прекрасно! Ненавижу пробираться на свое место по ногам зрителей.
Крис Фельдерман распахнул дверцу, Фиона вышла из машины и следом за ним стала пробираться сквозь толпу к входу.
– Держи вора!
Фиона и Фельдерман обернулись на крик и увидели, как кто-то из толпы вырвал сумочку из рук жены руководителя Делегации с планеты Шанхай и бросился наутек. Вор прошмыгнул рядом с Фионой, та дернула за рукав своего телохранителя.
– Хватай его, Крис! Он украл сумочку госпожи By!
– Есть! – Длинноногий Фельдерман ринулся за вором и уже почти настиг его, но тут Фиона почувствовала затылком чей-то взгляд, обернулась и с тревогой разглядела двух человек, шедших прямо к ней. Она не видела их раньше, но у них были такие суровые лица, что ей стало не по себе. Недоброе предчувствие охватило ее, переросло в панический ужас, но она тут же опомнилась и взяла себя в руки.
Фиона и не думала бежать, а Криса звать было поздно. Мысли мелькали в ее мозгу как молнии, но реакция оказалась еще быстрее. Она сунула руку в сумочку, нащупала игломет. Не пытаясь вытащить оружие, она подняла его вместе с сумочкой.
Наемные убийцы были с Шилоха. Они не ожидали, что их жертва вооружена, а в первую очередь их застала врасплох быстрота ее движений. Недаром она выросла на планете с большой силой тяжести! И все же они были профессионалами и сразу все поняли.
Треск двух пистолетов-пулеметов слился с пронзительным визгом игломета.
Фиона лежала на тротуаре. «О боже! Какая невыносимая боль!» Она негромко застонала. Лежа в луже какой-то горячей жидкости, почувствовала, как ей под голову подложили что-то вроде подушки. Она открыла глаза и с трудом поняла, что над ней наклонился Крис Фельдерман. Но почему он плачет?
– Крис? – прошептала она ослабевшим до неузнаваемости голосом. У нее что-то капало с подбородка, и внезапно Фиона поняла, что это кровь. Впрочем, особого впечатления это на нее не произвело.
– Фиона, прошу тебя, молчи! Сейчас приедет «скорая».
– «Скорая»? – Фиона непонимающе заморгала. Над тротуаром вилась какая-то легкая дымка, из-за нее мало что было видно. На улице вдруг заметно похолодало. Лишь потом до Фионы дошло, зачем нужна «скорая».
– Не волнуйся! «Скорая» уже ни к чему! – прошептала она.
– Сейчас! Они сейчас приедут! – всхлипывая, бормотал Крис, словно подгоняя «скорую помощь».
– Ну и хорошо! – Фиона понимала, что врачи ей уже не помогут, но на удивление ясное сознание подсказало ей, что Криса лучше не расстраивать. – А что с…
– Покойники! – сквозь зубы прошипел Крис. – Ты прикончила их обоих.
– Здорово!
Дымка сгустилась. Фионе становилось все холоднее и холоднее. Вдруг темнота, маячившая за туманной пеленой, показалась ей теплой и уютной. Там ей больше не будет больно! Но, может, она что-то не успела сказать? Фиона собрала все оставшиеся силы и улыбнулась Крису окровавленными губами. Неподалеку со свистом приземлились два полицейских аэромобиля, но она даже не обратила на них внимания, а только крепче сжала руку Криса.
– Передай… Ладу… огромный привет! – пробормотала она. – И скажи ему… что я пристрелила их об…
И тут для Фионы Мак-Таггарт свет погас навсегда.
***
Ладислав Шорнинг восседал в Палате Миров, как огромный валун из бофортского гранита. Его мысли были чернее задрапированного крепом кресла рядом с ним. Это он во всем виноват. Виноват перед своей планетой, перед собой и прежде всего перед Фионой. Крис Фельдерман считал во всем виноватым себя, но он, Ладислав, знал настоящего убийцу. Остальные члены бофортской делегации были в шоке, но, в отличие от Ладислава, старались не унывать.
Он же вспоминал, как рос вместе с Фионой на продуваемых всеми ветрами берегах моря, лилового в лучах оранжевого бофортского солнца. Он вспомнил, как они ходили под парусом и ловили рыбу. Тот день, когда она подала заявление о приеме на службу в Силы по защите морей, тот день, когда она убедила его баллотироваться на пост депутата от Бофорта в Палате Миров.
«Мне нужен надежный друг, защита и опора», – сказала она ему, и он защищал ее десять лет, вплоть до того дня, когда отпустил Фиону одну на улицы прародины человека, где ее и умертвили, как скотину на бойне.
Когда его захлестнули невыносимо болезненные воспоминания, Ладислав стиснул зубы, и вдруг его мозг, как раскаленная игла, пронзила одна-единственная до предела отчетливая мысль: существование Земной Федерации не стоило жизни Фионы.
«Четыре с половиной века человеческой истории в конечном итоге ничего не стоят! – с горечью подумал он, глядя на мраморные полы и увешанные знаменами стены. – Мы сумели построить только этот пышный театр, этот мавзолей умерших идеалов, это вместилище для правительства, в котором заседают убийцы!»
Широкое лицо Ладислава помрачнело. Вместе с Фионой умерли все его иллюзии. Теперь речь уже не шла о постепенном поступательном развитии, о медленной эволюции. С гибелью Фионы политический блок Дальних Миров оказался обезглавленным. Лишившись лидера, он стал разваливаться, по мере того как разъяренные власти в Дальних Мирах требовали найти заказчиков убийства. Однако те прекрасно замели следы.
Убийцы же были обитателями Звездных Окраин, а не Внутренних Миров, и тем не менее все понимали, кто их нанял. Ладиславу об этом сообщил Дитер, но Шорнинг дал слово никому об этом не рассказывать. Впрочем, его сторонники и не нуждались в этой информации, ведь Звездные Окраины прекрасно знали, кто их недруги. И все же бездоказательно никого обвинить было нельзя, а не доказав вину, никого нельзя было наказать. Не погасив жажду мести, политический блок Дальних Миров скоро распался бы в припадках слепой ярости, и его смела бы с пути хорошо отлаженная политическая машина «индустриалов». Шорнинг хорошо это понимал и все-таки радовался этому. Такая перспектива совершенно его не удручала.
Он поднялся и нажал на клавишу, прося предоставить ему слово. В зале на мгновение воцарилась тишина. Депутат от Занаду взглянул вниз с огромного экрана, чтобы посмотреть, кто прервал его выступление.
– Господин спикер, – медленно сказал депутат, – я уступаю трибуну достопочтенному депутату от Бофорта.
На главном экране появилось угрюмое лицо Ладислава, и в зале воцарилось молчание, потому что Шорнинг попросил слова впервые за десять лет.
– Господин спикер! – Шорнинг говорил хриплым голосом, практически без акцента, и среди депутатов, понявших, что он много лет только притворялся необразованным провинциалом, прокатился ропот удивления. – Я бы хотел, чтобы вы пролили свет на одну проблему юридического характера.
– С удовольствием, господин Шорнинг, – ответил Хейли с сочувственным выражением лица.
– Господин спикер, если я не ошибаюсь, много лет назад, а точнее в две тысячи триста пятьдесят седьмом году, Винстона Ортлера с Голвея обвинили в убийстве его любовницы с Земли.
Депутаты застыли в немом изумлении, лицо Саймона Тальяферро исказила злобная гримаса, а Хейли уставился на Ладислава с совершенно ошарашенным видом.
– Я прав, господин спикер?
– Да, вы правы. Но официального обвинения ему так и не было предъявлено…
– Совершенно верно, господин спикер, – сказал Ладислав с непроницаемым лицом. – Официального обвинения ему не было предъявлено точно так же, как никого официально не обвинили в гибели Фионы Мак-Таггарт, а точнее, в ее убийстве по политическим мотивам. Тем не менее, насколько мне известно, в упомянутом мною случае вина была доказана, но депутаты, коллеги Ортлера, постановили, что, согласно конституции, он, как депутат Палаты Миров, пользуется неприкосновенностью и против него ни в коем случае не может быть возбуждено уголовное дело, не правда ли?
– Да, господин Шорнинг, – негромко ответил Хейли. – Думаю, что дело обстояло именно так. – Потом Хейли набрал полную грудь воздуха и решил поставить все точки над «i»:
– Можно мне поинтересоваться, почему вы об этом спрашиваете?
– Конечно можно! – Ладислав выпрямился во весь рост, поднявшись над остальными депутатами, как разгневанный титан. – Я считаю, что теперь, как и тогда, виновные не понесут наказания, потому что убийцы Фионы Мак-Таггарт заседают вместе с нами в Палате Миров!
Этих слов Шорнинга уже давно ждали, и все равно они произвели эффект разорвавшейся бомбы. Призывая депутатов к порядку, спикер ударил по столу молотком, но Ладислав повернул регулятор громкости на своем пульте до конца. Его могучий бас перекрыл хаос голосов и заставил депутатов замолкнуть.
– Фиону Мак-Таггарт раздавила политическая машина, направляемая Саймоном Тальяферро! – В зале послышались невнятные возгласы возмущения и одобрения одновременно, но Ладислав еще не закончил. – На спусковые крючки нажали пальцы обитателей Дальних Миров, но их купили на деньги «индустриалов». Возможно, это так и не удастся официально доказать, но убийство было спланировано Франсуа Фуше, потому что Фиона Мак-Таггарт встала на пути Саймона Тальяферро.
Страстное выступление Ладислава настолько шокировало Палату Миров, что депутаты наконец замолчали; только некоторые представители Индустриальных Миров продолжали с места выкрикивать опровержения. Ладислав уменьшил громкость репродуктора.
– Впрочем, что там! – проговорил он негромко, но его усиленный динамиками голос разнесся по всему притихшему залу. – Мы, обитатели Дальних Миров, хорошо усвоили преподнесенный нам урок. Мы не можем обратиться за помощью к Законодательному собранию, лишившему нас всех прав… Впрочем, и это не важно. Теперь все не важно, потому что, когда вы убили Фиону, – с этими словами Шорнинг смерил негодующим взглядом делегацию Нового Голвея, – а остальные депутаты Внутренних Миров спустили вам это, не призвав вас к ответу, вы уничтожили саму Палату Миров. Вы все мертвецы в зале, наполненном призраками, и, проснувшись одним прекрасным утром, вы обнаружите, что остались здесь в полном одиночестве…
Ладислав замолчал и при гробовом молчании зала уже отвернулся было от экрана, но передумал и остановился. Он сжал кулаки, а когда снова повернулся к камере, было видно, как по его лицу, искаженному лютой ненавистью и горем утраты, перекатываются желваки.
– Однако ваша вонючая конституция станет сослужить последнюю добрую службу Фионе, – сказал он с сильным бофортским акцентом. – Может, она будет защитить и жителя Дальнего Мира, как однажды стала защитить «индустриала»?!
Депутаты в немом изумлении смотрели, как он перепрыгнул через низкие перила вокруг мест, занятых бофортской делегацией. Не успели те встать со своих мест, а длинноногий Шорнинг уже преодолел десять метров мраморного пола, отделявшие его от делегации Нового Цюриха.
Фуше заметил его приближение и вскочил, сунув руку за пазуху, но Ладислав оказался быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72