Его красавица внучка повязала вокруг шеи прозрачный темный шарф – легкий компромисс между не вполне уместным трауром и невежливым равнодушием.
Они шли и шли мимо меня – черные с золотом мундиры прето, туники цвета базальта, коричневых тонов дорогие платья иллирианских аристократок. Ритуальные капюшоны покрывали гордые головы, и я не видел лиц. Там была пустота. Ни мысли, ни эмоций.
Я видел только костюмы и руки – девичьи пальчики, гибкие, белые, мягкие, словно черви. Когтистые лапки старух. Сильные, уверенные ладони властных мужчин.
Только тогда я понял, что он был для них предателем. Не Иллиры – ведь Вэл никогда не был иллирианцем. Не биологической природы человечества (среди этой аристократической братии наверняка затесались псионики). Он был предателем, потому что не захотел стать частью элиты. Для моего друга быть избранным значило нести груз предназначения, да и чего можно ожидать от идеалиста в восемнадцать лет?
Здесь с вежливыми гримасами сочувствия хоронили паршивую овцу из стада. Даже не ее, а только символ – деревянный ящик, наполненный пустотой. Наверное, они считали его дураком. Может быть…
А я ненавидел их.
Безродный каленусиец смотрел в благопристойные спины аристократов и не мог найти слов, чтобы послать их обладателей в Оркус.
Потом я повернулся и грубо ушел с церемонии, не дожидаясь конца.
На меня косились. Какая разница? Душа моего убитого друга не витала над этим местом – тут обосновалась одна только ложь…
Часть VI
МАСТЕР МИРАЖА
Глава 29
НАЧАЛО
7011 год, лето, Порт-Калинус
Блистательное лето в Порт-Калинусе неспешно катилось к зениту. Асфальт плавился от жары. Состоятельные каленусийцы предпочитали изысканный рай Параду суете столицы, и все-таки тысячи ног топтали песок морского пляжа Порт-Калинуса, оставляя на нем бесчисленные отпечатки. За ночь вмятины смывал прибой, он старательно вылизывал полосу берега, чтобы с утра снова уступить ее горожанам.
Пестрые маленькие закусочные усиленно навязывали посетителям морскую кухню – салаты и желе из моллюсков. Связки пустых, тщательно очищенных раковин болтались на морском ветру – мелочь хорошо шла на недорогие поделки. Рогатые огромные розово-золотые чудо-раковины продавали любителям редкостей.
Ночью побережье сотрясала музыка. Обыватели прибрежных улиц, лишившись сна, поневоле пополняли число завсегдатаев крохотных питейных заведений. Пили слабое вино и кое-что покрепче. По ночам пестрели мелкими огнями фонариков аллеи Древесной Эстетики, о пси-наблюдении тут почти не вспоминали. Из пышных зарослей доносились шепот и сдавленный смех.
Бывает время, когда беззаботное ощущение праздника увлекает каждого, ничто не мешает безопасному веселью, и мир ярок, как новенький голубой мяч – можно подумать, он только что спрыгнул с бесконечного конвейера Фабрики Творения.
Часы всеобщего счастья скоротечны. События с неумолимостью дорожного катка следуют своим ходом, вот-вот они сомнут игрушечный покой, но пока это не произошло – ничто не сравнится с радостью человеческого неведения.
Быть может, поэтому прямолинейные пророки никем не любимы, а процветают в этой опасной профессии в основном жулики и прохвосты…
В один из тихих вечеров, который ничем не отличался от других вечеров немного приувядшего лета, десятки белых лодок бороздили бухту возле Мыса Звезд. Стояла духота и мертвый штиль. Матовое небо кое-где сливалось с водой залива, но завсегдатаям побережья давно наскучили жемчужные краски морских закатов.
Среди пыльных, коротко подстриженных зарослей, на террасе пластикофанерного домика устроились двое скучающих пляжных спасателей, эти трезвенники по очереди наполняли из плоской бутылочки одноразовые стаканы. Пили солоноватую минеральную воду – такая лучше утоляет жажду. Разномастные пустые бутылочки уже образовали на столе живописную, вроде модернистского натюрморта, кучку.
– Что у нас с утопленниками в этом сезоне?
– Пока все спокойно. Тонут только типы без тормозов в мозгу, обреченные самой природой. Но на этот-то случай мы тут и сидим.
Один из спасателей, которого звали Клавдий, засмеялся и приник к окулярам устроенного на треножнике бинокля. Белая лодка, которая привлекла его внимание, отдалилась от остальных и уже полчаса оставалась неподвижной. Через оптику можно было разглядеть, как на корме лоснились загаром чьи-то ноги. Наконец спасатель отвернулся умиротворенным.
– Никто не пытается купаться на рейде, никто не пляшет в прогулочных яликах. В другие дни они почему-то любят в них плясать, как ты думаешь, Аврелий, почему?
– От дури, – веско заметил неразговорчивый Аврелий.
Его товарищ покачал головой:
– Люблю без датчиков, своими глазами посмотреть на залив.
– У датчиков хороший радиус, они точны, как мой тесть-кассир, особенно если кто-то тонет. За пять лет ни одной ложной тревоги.
– Вот это-то мне и не нравится. Когда все идет слишком гладко, это тоже плохо.
– Глупости.
Разморенные зноем государственные служащие замолчали. Одинокая лодка почти у самого дымчатого, неверного горизонта чуть-чуть шевельнулась, потом едва заметно двинула к берегу.
– Какой холеры, Клавдий, твои теории о предопределении хороши вечером выходного дня, когда на столе пиво, а в небе звезды величиной с кулак. А сейчас надо все-таки проверить индикаторы пси…
Аврелий закатал рукав летней туники, обнажил браслет дистанционного управления на плотном волосатом запястье.
– Сели батарейки. Я вообще ничего не вижу. Клавдий тоже смахнул невидимую пушинку с ресниц, но она странным образом снова и снова возвращалась.
– Что там такое?
– Не могу понять…
На лодке тем временем запустили мотор, она уже вовсю неслась к берегу, оставляя за собой широкий пенистый след.
– Во имя Разума!
– Погоди, что это?
Там, на борту, прибавили оборотов. Нос судна высоко вздернулся, демонстрируя стремительные обводы корпуса, лодка уже не плыла, она почти летела над поверхностью. С частного катамарана под красно-белым парусом отчаянно махали, кто-то свалился за борт и барахтался в спокойной воде – на него никто не обращал внимания. Белая лодка вскользь задела корпус катамарана, Клавдию показалось, что он слышит сильный скрежет, хотя расстояние было приличное. Люди на берегу завороженно смотрели на странные маневры.
– Стой! – неистово заорал Клавдий, даже позабыв взять мегафон.
«Надо было кричать – спасайтесь… У самой кромки воды полно людей…»
Крикнуть еще раз он не успел. Лодка на полной скорости врезалась в причал. Обломки досок вперемешку с ошметками огня и крошевом камня осыпали пляж. Шок сменился паникой так быстро, что никто не успел осознать момент перехода.
– Что творится, Аврелий? Твой пси-индикатор зашкалил?
Второй спасатель не ответил, он молча, решительно сгреб сумку и стремглав помчался к выходу.
– Стой! – второй раз крикнул Клавдий, на этот раз вслед другу, его крик больше походил на шепот.
– Это вспышка аномалии?
Аврелий уже уходил, Клавдий помедлил, переживая искушение немедленно сбежать, потом нашарил в ящике и надел легкий обруч пси-защиты.
– Всем покинуть береговую зону!
На полосе пляжа кто стоял, остолбенев, кто целеустремленно несся прочь, некоторые оставались на месте и развивали странную активность, смысл которой ускользал от Клавдия. Они что-то делали, страшно сосредоточенно, не по-людски.
«Это вспышка природной аномалии. Такое иногда бывает в горах, но чтобы здесь, в Порт-Калинусе…»
Он выскочил из пластикофанерного дома, уже осознавая, что привычный мир на глазах рушится, и до последнего момента не верил в то, что пришел конец.
«Поздно, поздно, поздно…»
Последним его воспоминанием навсегда остался осколок света под ногами – карманное зеркальце, брошенное, должно быть, какой-то женщиной…
Паника охватила побережье за несколько минут. Счастливцы, которые успели ускользнуть из-под удара, бежали к карам, не разбирая своих и чужих машин, царапали ногтями неподатливые двери, вышибали кулаками стекла, чтобы побыстрее оказаться внутри. Машины с безумными водителями срывались с места одна за другой и вливались в общий поток кольцевой дороги. У поворота к тому самому обрыву, возле которого несколько месяцев назад стоял зимней ночью одинокий и загнанный Тэн Цилиан, теперь жирно дымились остовы двух разбитых машин. Ровно и деловито гудело ярко-рыжее пламя, махровые хлопья копоти летели в лица людей.
– Разум Милосердный, что же будет?.. – Хриплый голос принадлежал какой-то женщине, она со страдальческой гримасой высунулась в окно грузового фургона. Спутник за рулем молча прибавил скорость.
– …Разум, что будет…
Наверное, она так и повторяла одну и ту же фразу, как заведенный болванчик, но женщину никто не слушал, фургон уже исчез в скопище машин – капля в потоке беглецов.
Быстро смеркалось – может быть, слишком быстро для непозднего часа летнего вечера.
Приземистая машина пси-патруля выскочила из душных сумерек, из-за излома дороги, огороженного пыльными, грубо остриженными кустами. Кар на минуту притормозил возле трагического костра. Наблюдатель выбрался на дорогу, но тут же поспешил вернуться назад – моментально образовавшаяся пробка обступила его со всех сторон, из машин летели оскорбления, а то и пустые бутылки.
– Сволочь, недоумок! Из-за твоей глупости мы все тут погибнем.
Водители заулюлюкали.
– Аномалия идет! – гаркнул кто-то.
И это было именно так.
Метрах в пяти позади патрульных, среди горячего металла и побитого пластика машин, среди людского отчаяния кто-то коротко и резко всхлипывал. Его вытащили из машины и методично, зло и аккуратно били.
– Я не псионик! – кричал незнакомец.
– Врешь, тебя легко берет карманный детектор. Патрульный помедлил, прикидывая, не будет ли самоубийством вмешательство. Он поскреб кобуру непослушными пальцами, нехотя вытащил излучатель:
– Отпустите его.
Человека действительно бросили на асфальт, он рухнул, как мешок с тряпьем, и больше не двигался, очевидно, из страха.
– Здесь завелся всякий мусор! – рявкнул незнакомый верзила. – Ребята, бейте мусоров!
Взяв излучатель на изготовку, патрульный попятился. В дальних рядах машин неистово гудели клаксоны.
– Дорогу! Дайте нам дорогу!
– Аномалия идет!
Нестройный, страшный вой гудков перекрывал все – крики и брань, угрозы, проклятия, плач, рев пожара и потрескивание металла.
«Дорогу, дорогу, дайте нам дорогу…»
Патрульный убрал излучатель в кобуру. В лицо ему веяло жаром ненависти, спину обжигали сполохи костра.
– Аномалия действительно идет. Теперь неважно, кто там остался внутри машин, они погибли. Вспомните о Разуме, ради самих себя, пропустите технику, нужно расчистить дорогу.
Кто-то подпер груду искореженного металла. Водитель тягача с эмблемой Электротехнической Компании кое-как дал медленный ход. Обломки покатились с обрыва, смяли жесткую зелень. В самом их полете было что-то неторопливое и величественное. Потом остов тяжело рухнул под откос так, что содрогнулась сама почва под ногами.
– Аномалия идет!
Патрульный нагнулся, взял раненого за плечо:
– Этого человека я арестовал и забираю с собой. Он псионик, им займется Пирамида.
Зеленовато-бледный, с лицом цвета капустного листа, сенс упал на сиденье полицейской машины.
– Спасите меня, сержант.
– Я как раз сейчас пытаюсь что-нибудь для вас сделать.
Пробка медленно убывала – под проклятия, богохульства и неумолчный вой клаксонов.
Машины рвались на свободу, исчезали в сумятице города. Город, словно большое, уже обреченное существо, принимал в свои поры мельчайшие споры паники. Патрульный задержался на пустеющей дороге, захлопнул дверцу, чтобы арестант не мог подслушать его, и приник к уникому. По мере того как он говорил и слушал других, лицо полицейского серело:
– Разум Милосердный, да у меня же семья живет в западных кварталах.
Он вытер пот со лба, спешно, едва попадая толстым пальцем в клавиши, соединился с домом.
– Мария, дождись детей с прогулки, собирайте вещи и быстро улетайте на юг, в Параду… Да, одни, без меня, у меня наклюнулась большая работа. Да, я знаю, что лето кончается, зато как раз успеешь на курорт к бархатному сезону. Деньги? Я войду в Систему и открою тебе доступ к кредитам… Да нет, я не чокнулся, просто хочу сделать тебе подарок. Я люблю тебя.
Не слушая возгласов жены, он отсоединился и набрал номер любовницы.
– Здравствуй, олененок. Слушай меня внимательно, я не сошел с ума и не разыгрываю тебя. Скоро в Порт-Калинусе будет очень опасно – не спрашивай почему. Собирай чемоданы, квартиру можешь бросить… Да, мне плевать, что я оплатил ее на два месяца вперед. Возьми мой кар, там, в условленном месте, сенсорика знает тебя. Не забудь мои подарки – те, что подороже, барахло брось, деньги из Системы переведи в монеты золотишком. Да, это не так много, но хватит на первое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Они шли и шли мимо меня – черные с золотом мундиры прето, туники цвета базальта, коричневых тонов дорогие платья иллирианских аристократок. Ритуальные капюшоны покрывали гордые головы, и я не видел лиц. Там была пустота. Ни мысли, ни эмоций.
Я видел только костюмы и руки – девичьи пальчики, гибкие, белые, мягкие, словно черви. Когтистые лапки старух. Сильные, уверенные ладони властных мужчин.
Только тогда я понял, что он был для них предателем. Не Иллиры – ведь Вэл никогда не был иллирианцем. Не биологической природы человечества (среди этой аристократической братии наверняка затесались псионики). Он был предателем, потому что не захотел стать частью элиты. Для моего друга быть избранным значило нести груз предназначения, да и чего можно ожидать от идеалиста в восемнадцать лет?
Здесь с вежливыми гримасами сочувствия хоронили паршивую овцу из стада. Даже не ее, а только символ – деревянный ящик, наполненный пустотой. Наверное, они считали его дураком. Может быть…
А я ненавидел их.
Безродный каленусиец смотрел в благопристойные спины аристократов и не мог найти слов, чтобы послать их обладателей в Оркус.
Потом я повернулся и грубо ушел с церемонии, не дожидаясь конца.
На меня косились. Какая разница? Душа моего убитого друга не витала над этим местом – тут обосновалась одна только ложь…
Часть VI
МАСТЕР МИРАЖА
Глава 29
НАЧАЛО
7011 год, лето, Порт-Калинус
Блистательное лето в Порт-Калинусе неспешно катилось к зениту. Асфальт плавился от жары. Состоятельные каленусийцы предпочитали изысканный рай Параду суете столицы, и все-таки тысячи ног топтали песок морского пляжа Порт-Калинуса, оставляя на нем бесчисленные отпечатки. За ночь вмятины смывал прибой, он старательно вылизывал полосу берега, чтобы с утра снова уступить ее горожанам.
Пестрые маленькие закусочные усиленно навязывали посетителям морскую кухню – салаты и желе из моллюсков. Связки пустых, тщательно очищенных раковин болтались на морском ветру – мелочь хорошо шла на недорогие поделки. Рогатые огромные розово-золотые чудо-раковины продавали любителям редкостей.
Ночью побережье сотрясала музыка. Обыватели прибрежных улиц, лишившись сна, поневоле пополняли число завсегдатаев крохотных питейных заведений. Пили слабое вино и кое-что покрепче. По ночам пестрели мелкими огнями фонариков аллеи Древесной Эстетики, о пси-наблюдении тут почти не вспоминали. Из пышных зарослей доносились шепот и сдавленный смех.
Бывает время, когда беззаботное ощущение праздника увлекает каждого, ничто не мешает безопасному веселью, и мир ярок, как новенький голубой мяч – можно подумать, он только что спрыгнул с бесконечного конвейера Фабрики Творения.
Часы всеобщего счастья скоротечны. События с неумолимостью дорожного катка следуют своим ходом, вот-вот они сомнут игрушечный покой, но пока это не произошло – ничто не сравнится с радостью человеческого неведения.
Быть может, поэтому прямолинейные пророки никем не любимы, а процветают в этой опасной профессии в основном жулики и прохвосты…
В один из тихих вечеров, который ничем не отличался от других вечеров немного приувядшего лета, десятки белых лодок бороздили бухту возле Мыса Звезд. Стояла духота и мертвый штиль. Матовое небо кое-где сливалось с водой залива, но завсегдатаям побережья давно наскучили жемчужные краски морских закатов.
Среди пыльных, коротко подстриженных зарослей, на террасе пластикофанерного домика устроились двое скучающих пляжных спасателей, эти трезвенники по очереди наполняли из плоской бутылочки одноразовые стаканы. Пили солоноватую минеральную воду – такая лучше утоляет жажду. Разномастные пустые бутылочки уже образовали на столе живописную, вроде модернистского натюрморта, кучку.
– Что у нас с утопленниками в этом сезоне?
– Пока все спокойно. Тонут только типы без тормозов в мозгу, обреченные самой природой. Но на этот-то случай мы тут и сидим.
Один из спасателей, которого звали Клавдий, засмеялся и приник к окулярам устроенного на треножнике бинокля. Белая лодка, которая привлекла его внимание, отдалилась от остальных и уже полчаса оставалась неподвижной. Через оптику можно было разглядеть, как на корме лоснились загаром чьи-то ноги. Наконец спасатель отвернулся умиротворенным.
– Никто не пытается купаться на рейде, никто не пляшет в прогулочных яликах. В другие дни они почему-то любят в них плясать, как ты думаешь, Аврелий, почему?
– От дури, – веско заметил неразговорчивый Аврелий.
Его товарищ покачал головой:
– Люблю без датчиков, своими глазами посмотреть на залив.
– У датчиков хороший радиус, они точны, как мой тесть-кассир, особенно если кто-то тонет. За пять лет ни одной ложной тревоги.
– Вот это-то мне и не нравится. Когда все идет слишком гладко, это тоже плохо.
– Глупости.
Разморенные зноем государственные служащие замолчали. Одинокая лодка почти у самого дымчатого, неверного горизонта чуть-чуть шевельнулась, потом едва заметно двинула к берегу.
– Какой холеры, Клавдий, твои теории о предопределении хороши вечером выходного дня, когда на столе пиво, а в небе звезды величиной с кулак. А сейчас надо все-таки проверить индикаторы пси…
Аврелий закатал рукав летней туники, обнажил браслет дистанционного управления на плотном волосатом запястье.
– Сели батарейки. Я вообще ничего не вижу. Клавдий тоже смахнул невидимую пушинку с ресниц, но она странным образом снова и снова возвращалась.
– Что там такое?
– Не могу понять…
На лодке тем временем запустили мотор, она уже вовсю неслась к берегу, оставляя за собой широкий пенистый след.
– Во имя Разума!
– Погоди, что это?
Там, на борту, прибавили оборотов. Нос судна высоко вздернулся, демонстрируя стремительные обводы корпуса, лодка уже не плыла, она почти летела над поверхностью. С частного катамарана под красно-белым парусом отчаянно махали, кто-то свалился за борт и барахтался в спокойной воде – на него никто не обращал внимания. Белая лодка вскользь задела корпус катамарана, Клавдию показалось, что он слышит сильный скрежет, хотя расстояние было приличное. Люди на берегу завороженно смотрели на странные маневры.
– Стой! – неистово заорал Клавдий, даже позабыв взять мегафон.
«Надо было кричать – спасайтесь… У самой кромки воды полно людей…»
Крикнуть еще раз он не успел. Лодка на полной скорости врезалась в причал. Обломки досок вперемешку с ошметками огня и крошевом камня осыпали пляж. Шок сменился паникой так быстро, что никто не успел осознать момент перехода.
– Что творится, Аврелий? Твой пси-индикатор зашкалил?
Второй спасатель не ответил, он молча, решительно сгреб сумку и стремглав помчался к выходу.
– Стой! – второй раз крикнул Клавдий, на этот раз вслед другу, его крик больше походил на шепот.
– Это вспышка аномалии?
Аврелий уже уходил, Клавдий помедлил, переживая искушение немедленно сбежать, потом нашарил в ящике и надел легкий обруч пси-защиты.
– Всем покинуть береговую зону!
На полосе пляжа кто стоял, остолбенев, кто целеустремленно несся прочь, некоторые оставались на месте и развивали странную активность, смысл которой ускользал от Клавдия. Они что-то делали, страшно сосредоточенно, не по-людски.
«Это вспышка природной аномалии. Такое иногда бывает в горах, но чтобы здесь, в Порт-Калинусе…»
Он выскочил из пластикофанерного дома, уже осознавая, что привычный мир на глазах рушится, и до последнего момента не верил в то, что пришел конец.
«Поздно, поздно, поздно…»
Последним его воспоминанием навсегда остался осколок света под ногами – карманное зеркальце, брошенное, должно быть, какой-то женщиной…
Паника охватила побережье за несколько минут. Счастливцы, которые успели ускользнуть из-под удара, бежали к карам, не разбирая своих и чужих машин, царапали ногтями неподатливые двери, вышибали кулаками стекла, чтобы побыстрее оказаться внутри. Машины с безумными водителями срывались с места одна за другой и вливались в общий поток кольцевой дороги. У поворота к тому самому обрыву, возле которого несколько месяцев назад стоял зимней ночью одинокий и загнанный Тэн Цилиан, теперь жирно дымились остовы двух разбитых машин. Ровно и деловито гудело ярко-рыжее пламя, махровые хлопья копоти летели в лица людей.
– Разум Милосердный, что же будет?.. – Хриплый голос принадлежал какой-то женщине, она со страдальческой гримасой высунулась в окно грузового фургона. Спутник за рулем молча прибавил скорость.
– …Разум, что будет…
Наверное, она так и повторяла одну и ту же фразу, как заведенный болванчик, но женщину никто не слушал, фургон уже исчез в скопище машин – капля в потоке беглецов.
Быстро смеркалось – может быть, слишком быстро для непозднего часа летнего вечера.
Приземистая машина пси-патруля выскочила из душных сумерек, из-за излома дороги, огороженного пыльными, грубо остриженными кустами. Кар на минуту притормозил возле трагического костра. Наблюдатель выбрался на дорогу, но тут же поспешил вернуться назад – моментально образовавшаяся пробка обступила его со всех сторон, из машин летели оскорбления, а то и пустые бутылки.
– Сволочь, недоумок! Из-за твоей глупости мы все тут погибнем.
Водители заулюлюкали.
– Аномалия идет! – гаркнул кто-то.
И это было именно так.
Метрах в пяти позади патрульных, среди горячего металла и побитого пластика машин, среди людского отчаяния кто-то коротко и резко всхлипывал. Его вытащили из машины и методично, зло и аккуратно били.
– Я не псионик! – кричал незнакомец.
– Врешь, тебя легко берет карманный детектор. Патрульный помедлил, прикидывая, не будет ли самоубийством вмешательство. Он поскреб кобуру непослушными пальцами, нехотя вытащил излучатель:
– Отпустите его.
Человека действительно бросили на асфальт, он рухнул, как мешок с тряпьем, и больше не двигался, очевидно, из страха.
– Здесь завелся всякий мусор! – рявкнул незнакомый верзила. – Ребята, бейте мусоров!
Взяв излучатель на изготовку, патрульный попятился. В дальних рядах машин неистово гудели клаксоны.
– Дорогу! Дайте нам дорогу!
– Аномалия идет!
Нестройный, страшный вой гудков перекрывал все – крики и брань, угрозы, проклятия, плач, рев пожара и потрескивание металла.
«Дорогу, дорогу, дайте нам дорогу…»
Патрульный убрал излучатель в кобуру. В лицо ему веяло жаром ненависти, спину обжигали сполохи костра.
– Аномалия действительно идет. Теперь неважно, кто там остался внутри машин, они погибли. Вспомните о Разуме, ради самих себя, пропустите технику, нужно расчистить дорогу.
Кто-то подпер груду искореженного металла. Водитель тягача с эмблемой Электротехнической Компании кое-как дал медленный ход. Обломки покатились с обрыва, смяли жесткую зелень. В самом их полете было что-то неторопливое и величественное. Потом остов тяжело рухнул под откос так, что содрогнулась сама почва под ногами.
– Аномалия идет!
Патрульный нагнулся, взял раненого за плечо:
– Этого человека я арестовал и забираю с собой. Он псионик, им займется Пирамида.
Зеленовато-бледный, с лицом цвета капустного листа, сенс упал на сиденье полицейской машины.
– Спасите меня, сержант.
– Я как раз сейчас пытаюсь что-нибудь для вас сделать.
Пробка медленно убывала – под проклятия, богохульства и неумолчный вой клаксонов.
Машины рвались на свободу, исчезали в сумятице города. Город, словно большое, уже обреченное существо, принимал в свои поры мельчайшие споры паники. Патрульный задержался на пустеющей дороге, захлопнул дверцу, чтобы арестант не мог подслушать его, и приник к уникому. По мере того как он говорил и слушал других, лицо полицейского серело:
– Разум Милосердный, да у меня же семья живет в западных кварталах.
Он вытер пот со лба, спешно, едва попадая толстым пальцем в клавиши, соединился с домом.
– Мария, дождись детей с прогулки, собирайте вещи и быстро улетайте на юг, в Параду… Да, одни, без меня, у меня наклюнулась большая работа. Да, я знаю, что лето кончается, зато как раз успеешь на курорт к бархатному сезону. Деньги? Я войду в Систему и открою тебе доступ к кредитам… Да нет, я не чокнулся, просто хочу сделать тебе подарок. Я люблю тебя.
Не слушая возгласов жены, он отсоединился и набрал номер любовницы.
– Здравствуй, олененок. Слушай меня внимательно, я не сошел с ума и не разыгрываю тебя. Скоро в Порт-Калинусе будет очень опасно – не спрашивай почему. Собирай чемоданы, квартиру можешь бросить… Да, мне плевать, что я оплатил ее на два месяца вперед. Возьми мой кар, там, в условленном месте, сенсорика знает тебя. Не забудь мои подарки – те, что подороже, барахло брось, деньги из Системы переведи в монеты золотишком. Да, это не так много, но хватит на первое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75