— Полковник Кин!
К нему приблизился Дмитрий. Лицо его было белым от осевшей на нем мраморной пыли, частично размытой дождевыми потеками. Вытянувшись, он отдал честь. Эндрю, отметая формальности, схватил Суздальца за плечи.
— Господи, вы живы! — воскликнул он и почувствовал, что его трясет.
— Похоже, что так, сэр, — ответил Дмитрий чрезмерно громким голосом. — Они заложили несколько бочек с порохом, когда мы засели там, сзади, и взорвали их. — Он вдруг встревоженно огляделся. — Что это было, сэр? — закричал он. — Сначала они взорвали все, а потом тишина. Мы ждали, что будет еще взрыв, а тут вы.
— Где Винсент? Дмитрий встрепенулся.
— Где генерал? — крикнул он истерически. — Я не могу найти генерала!
— Позаботьтесь о нем кто-нибудь, — распорядился Эндрю и, сжав руку Дмитрия, пошел дальше.
Солдаты молча глядели на него — одни с блуждающей улыбкой, другие безучастно, третьи морщась от боли на грани жизни и смерти.
— Я же сказал, что буду держаться до вашего прихода.
Эндрю обернулся.
В первый момент он не узнал его. Лицо молодого человека было разодрано и распухло; кровь, казалось, сочилась из всех пор сразу. И все же это был он, и Марк рядом с ним, с мушкетом в руках.
— Черт бы тебя побрал! — вскричал Эндрю. — Ты меня чуть не до смерти напугал!
— Мы сами себя чуть не до смерти напугали, — ответил Винсент и хотел было улыбнуться, но тут же скривился от боли, — Пятый Суздальский полк и Вторая и Третья Новродские батареи ждут ваших распоряжений, сэр. Эндрю только покачал головой:
— Да, ты, парень, похоже, выйдешь живым из любой переделки. Когда в следующий раз у нас возникнут какие-нибудь затруднения, я поручу разобраться с ними тебе и буду считать, что дело сделано.
Винсент помотал головой, не соглашаясь:
— В следующий раз я, наверное, останусь дома, сэр. Эндрю взглянул на Марка.
— Прошу простить меня, просто он мой старый друг, — объяснил он.
— А я просто правитель чужой страны, — усмехнулся консул.
— Я не хотел вас обидеть, — сказал Эндрю сухо. Марк улыбнулся:
— Я жив только благодаря ему, так что не мне на вас обижаться.
— Куда они подевались? — спросил Винсент.
— Я видел, как они покидают город. В порту, впрочем, еще дерутся.
— Дерутся? — возбужденно переспросил Винсент. — Я уже думал, что это конец. Они загнали нас в этот угол дворца и взорвали боеприпасы, а потом вдруг все стихло.
Внезапно он сорвался с места и ринулся к выходу. Эндрю с Марком поспешили за ним. На ступенях дворца Винсент стал как вкопанный и с торжеством оглянулся на них.
— Я же говорил, что они будут драться! — воскликнул он, указывая на площадь.
Вся она была теперь запружена бурлящей толпой. При виде вышедших из дворца все как один радостно завопили.
— Они сражались за вас! — крикнул Винсент Марку. В глазах его было ликование.
— Попробуй теперь разберись, кто из них действительно сражался, а кто отсиживался дома, — невозмутимо отозвался Марк.
— Ну-ну, попробуйте, — язвительно усмехнулся Винсент. — Не забывайте только, что они не оставили вас, чего нельзя сказать о вашем собственном легионе вместе с сенатом.
Марк только устало махнул рукой.
Толпа приблизилась к ним. Несколько человек поднялись по ступеням и бросили к их ногам труп Петрония.
Винсенту стало худо при виде того, что осталось от сенатора, но он ничего не сказал. Однако, увидев второе тело, принесенное толпой, он похолодел.
Это был мерк, распятый на кресте. Тут же подтащили еще два креста. Во главе одной из групп был Юлий. На мгновение их взгляды встретились, и Юлий угрюмо кивнул ему. С большим трудом люди приподняли кресты и закрепили их в вертикальном положении с помощью валявшихся вокруг обломков.
Винсент взглянул на висевшие перед ними тела. К его ужасу, один из мерков шевельнулся и открыл глаза, в которых застыла мука. Это было уже чересчур. Он не мог спокойно смотреть, как кто-нибудь умирает столь мучительной смертью, пусть даже его злейший враг. Винсент достал пистолет.
— Нет! — крикнул Марк. Винсент заколебался и отвел взгляд.
— Пусть висят здесь, пока не сгниют! — сказал консул. В ответ с креста послышалось злобное рычание.
Эндрю стоял молча, глядя на умирающего. Затем, повернувшись к Марку, он бросил:
— Теперь вы видите, кто стоит за всем этим. Мы нуждаемся друг в друге, иначе победят они.
— Наверное, надо сказать что-нибудь народу, Марк, — обратился к консулу Винсент.
— Да, на этот раз вы загнали меня в угол, — невесело усмехнулся тот.
Винсент кивнул и отступил в сторону. Бросив на него сердитый взгляд, Марк повернулся к толпе.
— Я еще раз подтверждаю верность нашему союзу с Суздалем в войне против карфагенян и мерков, которые их послали сюда, — крикнул он и, поколебавшись, прибавил: — Объявляю, что отныне рабство в Риме отменяется.
— Аллилуйя! — выдохнул Винсент. Глаза его блестели, как у счастливого ребенка. — Ну что, вы удовлетворены? — спросил его Марк.
— Более чем!
— Черт бы вас побрал, юноша! — от души выругался консул. — А я-то поначалу был уверен, что смогу вертеть вами, как пешкой на шахматной доске.
— Это потому, что вам никогда еще не приходилось иметь дела с квакером из Новой Англии, — отозвался Винсент невинным тоном.
Употребленное им самим слово «квакер» заставило его сердце сжаться. Он посмотрел на крест и затем на Марка:
— И последняя просьба.
— Ну что еще?
— Вы не отмените также эту пытку?
— Я отменю все, что вы пожелаете, только не приставайте ко мне сейчас, мне надо выпить чего-нибудь покрепче.
Не обращая внимания на приветственные крики толпы, консул поднялся по ступеням и, окинув взглядом руины, бывшие некогда его домом, исчез в дыму.
Винсент задумчиво посмотрел ему вслед.
— Полковник Кин! — К ним подошел рядовой 35-го полка.
— Что у вас? — рассеянно спросил Эндрю, все еще улыбаясь по поводу только что подслушанного им диалога.
— Сэр, я зашел в здание сената и увидел этот свиток, прикрепленный к стене. Я понял, что должен отнести его вам.
Эндрю развернул свиток. Винсент, встав рядом, прочел текст послания вместе с ним.
«Полковник Кин, — было написано на пергаменте по-английски, — вам достается то, что осталось от Рима. А мы с друзьями взамен получаем Суздаль. Непременно передам привет вашей Кэтлин, а также супруге Готорна. Шах и мат. Кромвель».
— Итак, все подтвердилось, — прошептал Эндрю. — Вот теперь действительно начинается испытание.
Винсент отвернулся. Подойдя к кресту, он взвел курок револьвера. Глаза мерка еще были раскрыты. При виде Винсента он откинул голову назад и высоким дрожащим голосом затянул что-то вроде гимна.
Винсент нажал на спусковой крючок.
Сначала он хотел сделать это из жалости. Но теперь им двигало иное чувство. С холодным удовлетворением он наблюдал, как тело мерка дернулось и обмякло. Он опять взвел курок и прицелился.
— Он уже мертв, Винсент, оставь его, — сказал Эндрю. Но Винсент, улыбаясь, медленно разрядил в мертвое тело всю обойму.
Паровой котел под палубой «Оганкита» начал отбивать ритмичные удары, и корабль, ожив, завибрировал.
Побагровев от ярости, Кромвель повернулся к своим хозяевам.
— Кин уже был практически в наших руках! — заорал он.
Команда, готовившая судно к отплытию, в немом изумлении уставилась на человека, осмелившегося кричать на мерка.
Вука сделал шаг к капитану.
— Ты знаешь, что виноват, — бросил Хулагар, протягивая руку, чтобы остановить зан-карта.
— Как ты смеешь обвинять меня — да еще перед скотом?! — прошипел Вука по-меркски.
— Еще немного, и город был бы наш. А ты все испортил. Тамука рассказал мне, как было дело.
Вука в ярости обернулся к Тамуке.
— Ты больше не мой щитоносец! — прорычал он.
Тамука был только рад этому. Он жалел, что не оставил Вуку на растерзание толпе. Тогда у орды был бы другой, более достойный кар-карт после того, как Джубади отправится в вечное странствие по небесам.
— Как скажешь, зан-карт, — ответил Тамука.
— Я пущу тебе кровь за это оскорбление! — крикнул Вука.
— Ты не можешь, — поспешил вмешаться Хулагар. — Тамука спас тебе жизнь. Твой брат Манту рассказал нам об этом. Теперь ты обязан ему своей жизнью, и по закону твоей собственной крови ты не можешь причинить ему вред, пока не вернешь долг. Вука резко крутанулся к нему.
— На меня ты тоже не имеешь права нападать, — спокойно сказал Хулагар. — Закон запрещает поднимать руку на отца, его братьев и его щитоносца.
Вука молча стоял, кипя от бессильной ярости.
— Не унижай себя перед нами и перед скотом, — произнес Хулагар чуть ли не умоляюще.
С потемневшим от гнева лицом Вука отвернулся и прошествовал на корму.
Хотя Кромвель не понял, что именно было сказано, ему было ясно, что между зан-картом и двумя щитоносцами развивается какой-то серьезный конфликт. И он опасался, что в конечном итоге гнев будет обращен против него.
— Хватит об этом, — сказал Хулагар. — Мы не так уж много потеряли. Мы сделали главное — выманили армию янки на восток. А теперь обратимся на запад за настоящей добычей.
Не дожидаясь ответа, он удалился на корму и встал рядом с Вукой у леера.
— «Не так уж много потеряли», — проворчал Гамилькар. — Две тысячи убитыми и ранеными, и половину из них из-за этого поганого мерка, который разбередил толпу.
— И две самые тяжелые пушки пропали, — вторил ему Тобиас, — а также двадцать кораблей, стоявших у причала. Теперь они достанутся янки. Надо было либо удержать город, как я рассчитывал, либо сжечь все дотла, чтобы им ничего не осталось. А мы не сделали ни того, ни другого.
— Хорошо по крайней мере, что они в ловушке. Хинсен позаботился об этом.
— Да, он постарался как следует, — отозвался Кромвель. В этом дезертире из 35-го было все-таки что-то такое, от чего капитану всегда становилось немного не по себе.
Подойдя к правому борту, он посмотрел на берег. От пристани отходили их последние корабли. «Шах и мат», — подумал он с улыбкой.
Да, он неплохо поддел Эндрю в этой последней записке. Пусть теперь побесится. Но он почти жалел, что упомянул также Винсента. Он всегда пробуждал в Тобиасе чувство, от которого было нелегко отмахнуться. Винсент никогда не смеялся над ним. Даже тогда, когда он понял… С этим моментом было связано что-то важное… Но что именно? Все, что он мог вспомнить, — это как он позже проснулся с ощущением блевотины во рту.
Он прогнал это воспоминание.
Всего через неделю он будет в Суздале. Уж это от него не уйдет. Впервые за много дней он почувствовал подлинное удовлетворение, вытеснившее из его души и горькие разочарования, и мрачные предчувствия.
Глава 10
— Да, мы попали в переплет, что и говорить, — произнес Эндрю.
Настроение у всех было подавленное, лица выдавали крайнее утомление.
— Давайте начнем с вас, доктор. В каком состоянии люди?
Эмил сокрушенно покачал головой:
— От Пятого Суздальского и двух батарей практически ничего не осталось. Восемьдесят пять процентов убитых и раненых. Можно считать, что этих подразделений больше не существует.
Эмил замолчал и посмотрел на Винсента, Лицо молодого человека распухло и было сплошь покрыто ссадинами и шрамами. Но что действительно вызывало беспокойство — это выражение, застывшее в его глазах. Какая-то холодная пустота. Эндрю рассказал ему об инциденте с мерком. Что-то с мальчишкой было явно не так. Но проводить с ним душеспасительные беседы сейчас не было никакой возможности.
— Что касается остальных, то тут тоже мало радости, — продолжил Эмил. — Мне еще никогда не приходилось участвовать в таком жутком марше. Хуже, чем под Геттисбергом. Насколько мне известно, почти сто человек погибло, в основном от жары, не считая потерь, обычных для таких случаев, — попали под поезд, стали жертвой непреднамеренного выстрела или были зарезаны в пьяной драке вчера вечером.
Эмил взглянул на Марка.
— Когда встречаются солдаты разных воюющих сторон, особенно если военные действия происходили недавно, подобные стычки неизбежны, — сказал консул.
Эмил помотал головой, не соглашаясь, но продолжил свой отчет:
— Людям надо отдохнуть хотя бы дня три, прежде чем они будут на что-нибудь способны. Они вымотаны до предела, Эндрю. Если ты попытаешься загрузить их работой раньше, они начнут выходить из строя тысячами. Скажи еще спасибо, что карфагеняне не оказали нам почти никакого сопротивления.
— На это и был расчет, — отозвался Эндрю. — Я хотел воздействовать на них уже самим фактом нашего стремительного наступления. Правда, нам пришлось заплатить за это немалую цену. Сейчас у нас здесь более девятнадцати тысяч боеспособных воинов. Киндред докладывает, что у него в Испании четыре тысячи с пятнадцатью пушками. Еще пятьсот человек оставлено у моста через Кеннебек, по двести у Пенобскота и Волги и пятьсот — на заправочных пунктах. Около тысячи отставших рассеяно вдоль всей Аппиевой дороги. Так что в итоге у нас набирается не так-то уж много народа, джентльмены.
— А легионеры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73