— Вот и все, — тихо закончил инженер. — У противника ниже ватерлинии образуется чудесная дыра. Взрыв ста пятидесяти фунтов пороха под водой эквивалентен взрыву пятисот фунтов на воздухе. Корабль камнем пойдет на дно.
— А что будет с нами? — задал волнующий всех вопрос один из капитанов.
— Скорее всего вы тоже затонете, — ответил Фергюсон. — Насколько мне известно, подобная атака имела место всего один раз в истории. Лейтенант Кушинг во время нашей войны таким образом потопил броненосец южан. И он выжил вместе с большей частью своей команды!
— Сколько пороху для пушек у нас осталось? — спросил Эндрю. — На три выстрела для каждой пушки, сэр. Все остальное пошло на торпеды.
— Впереди пойдут два броненосца, — вновь обратился к римлянам Эндрю. — Если повезет, они вызовут на себя огонь и разведают обстановку на реке. Потом клином поплывете вы. Главная цель — «Оганкит». Если с ним будет покончено, с тем, что останется, мы будем атаковать другие броненосцы Кромвеля. Всеми оставшимися у нас силами. Река расширяется рядом с нашим старым фортом, так что скорее всего они будут там. А теперь, вперед!
Капитаны бросились к своим судам.
Эндрю секунду помедлил, обменявшись быстрым взглядом с Марком.
— Ваши люди делают больше, чем должны, — сказал он консулу. — Если мы проиграем, быстро уходите отсюда!
Марк печально улыбнулся и отвернулся.
Эндрю подошел к своей галере, где его уже ждали. Римские моряки, весело переговариваясь, перегнулись через леер, и их сильные руки мигом втащили полковника на палубу корабля.
Вслед за ним на галеру начал было взбираться и Фергюсон.
— Убирайся, Чак! — рявкнул Эндрю. — Я думал, что прокачусь с вами, сэр.
— Вот еще! Чтобы я лишился своего лучшего инженера? Ступай обратно на берег, Чак.
Фергюсон сердито посмотрел на него:
— Ну что за подлость! Мне иногда хочется, чтобы у меня было меньше мозгов.
— Да уж, на такую авантюру способны только такие дураки, как я, — расхохотался. Эндрю. — А теперь иди.
Римский капитан проревел команду, и сотни солдат, оставшихся на берегу, ринулись в воду, выталкивая галеру в море. Судно заскрипело и сдвинулось с места.
Эндрю с беспокойством взглянул на длинный шест, на конце которого угрожающе покачивалась бочка. Гребцы взялись за весла, и вскоре корабль оказался на глубокой воде.
Позади двух броненосцев по водной глади скользила шестерка галер. Подул легкий бриз, и тучи, скрывающие небо, начали расходиться. Эндрю показалось, что кто-то невидимый раздвинул небесный занавес.
Засверкали звезды, океан замерцал, и вот вся сцена осветилась, будто прожектором, — их глазам предстала первая луна.
— Толкай, толкай, вашу мать! — ревел О'Дональд. Солдаты побежали вверх по ступенькам, ведущим к
укреплению над городскими воротами. Раздался первый мушкетный выстрел, и пуля отскочила от мостовой рядом с его ногой.
Пэт стоял перед арочными воротами и смотрел, как его парни сражаются там, наверху. С глухим звуком на каменную мостовую рухнуло чье-то тело. Ружейная трескотня не смолкала. Послышался гнусавый звук рога.
— Дерьмо собачье, они предупреждены! Выпускай ракету!
Ворота перед ним наконец распахнулись.
— Вперед!
О'Дональд первым бросился в открывшийся проем, за ним последовали его товарищи.
Пуля свистнула в дюйме от ирландца, и бегущий рядом с ним человек упал. Размахивая саблей, О'Дональд мчался через вокзальную площадь к подъемному мосту.
С бастионов справа и слева от него градом сыпались пули, и все больше и больше атакующих оставалось лежать на земле.
В ночном небе вспыхнула красная ракета.
— Сигнал! — воскликнул Калин. — Их заметили!
— Стой здесь, позади колонны, — срывающимся голосом приказал Ганс.
Сам генерал впереди своего войска бегом устремился вперед, спотыкаясь в темноте и тихо бранясь из-за того, что шпалы были уложены через неравные промежутки и ему не удавалось спокойно перепрыгивать с одной на другую. И все же он на полной скорости летел вперед, и за ним едва поспевал полковой знаменосец.
Защитники крепости встретили их залпом. Рявкнула пушка, и солдат за спиною Ганса скосило картечью. — Не останавливайтесь!
Под их ногами затрещало дерево. Они вбежали на мост через ров, и Ганс заметил, что вокруг стало светлее. Проклятье, тучи расходятся! Бывший сержант замысловато выругался. Но что это? Мост был поднят, и железная дорога обрывалась на середине рва. Солдаты начали напирать на него сзади. Гансу не осталось ничего другого, и он спрыгнул вниз, приземлившись между двумя заостренными кольями.
Повсюду раздавались крики боли. В тусклом свете звезд он увидел, как рядом с ним, истошно вопя, дергается на колу суздалец, которому повезло меньше, чем ему. — Вперед! — воскликнул Ганс. — На стену! Новый залп смел с моста еще одну группу суздальцев. Ганс начал карабкаться вверх по стенке рва. Где-то бесконечно высоко над ним виднелся бастион. Он видел, что ружья солдат, защищавших укрепления, направлены вертикально вниз.
Бастион озарился чередой вспышек. Атакующие безуспешно пытались вползти наверх и, пораженные пулями, падали на дно рва. Мимо Ганса пронесся знаменосец. Истошно вопя, он добрался до середины склона и воткнул в землю русский флаг.
Ганс окинул взглядом колонну на мосту. Картечь пробивала в их рядах ужасающие бреши. Все больше людей, добегая до края моста, прыгали в ров. Другие скатывались вниз по дальней стене рва. Со стен бастиона в небо вырвалось множество ракет, осветивших все вокруг. Колонна суздальцев тянулась на сотни ярдов, и задние поторапливали тех, кто оказался впереди.
— Это конец! — завизжал кто-то рядом с ним. Ганс лихорадочно размышлял, что делать. Застать врага врасплох не удалось. Войско напоминало стрелу, направленную в одну точку. Но путь вперед был закрыт. Вместо боя они попали в бойню.
Горестно вздохнув, он заскользил вниз по склону, не обращая внимания на пролетающие мимо него пули. Город был потерян навсегда. Нет никакого смысла терять остатки армии, пытаясь взять неприступные укрепления, которые он сам возводил.
— Горнист, ко мне!
Ганс хотел как можно быстрее прекратить это безумие и дать сигнал к отступлению, пока их всех тут не убили.
— Горнист!
— Вон он! — крикнул ему какой-то солдат, показывая на опору моста.
Там, раскинув руки, лежал лицом в грязи полковой горнист.
— Выбирайтесь отсюда! — заревел Ганс. — Отступаем! Суздальцы пришли в себя; паника прекратилась, и они начали отходить к дальней от крепости стенке рва. Однако и там выбраться наверх было сложно: карфагенские пули сбрасывали большинство из них обратно в болотную жижу.
Вдруг у Ганса над головой раздался грохот. Удивленно посмотрев вверх, он увидел, что подъемный мост опускается.
Через несколько секунд обе половины моста соединились в одно целое — дорога в город была открыта!
— В атаку!
Людской поток хлынул вперед, подобно реке, прорвавшей дамбу. В небо полетели воинственные крики. Не всем удавалось удержаться на узком мосту, и люди продолжали срываться вниз. Ганс наконец вылез из рва и влился в общий поток. Он миновал земляной вал, с вершины которого карфагеняне все еще поливали их огнем, и вдруг он оказался внутри.
— Двадцать второй Суздальский, к следующим воротам! — прокричал он команду.
Тренированные солдаты бежали вперед, не обращая внимания на потери. В проеме ворот показался штандарт Первого Кевского полка, кевляне мигом рассыпались по обе стороны от ворот, расширяя проход в земляном валу. — Вперед! — ревел Ганс, указывая своим карабином на Суздаль.
— Извини, что задержались.
Оглянувшись, генерал заметил опершегося на стену бастиона О'Дональда, на лице которого блуждала какая-то болезненная улыбка.
Ганс подошел к нему и втянул носом воздух:
— Ну и воняет же от тебя!
О'Дональд вяло кивнул:
— Мерки уже в городе. Я оставил часть ребят у казарм, чтобы они охраняли дорогу к Главной площади.
— Тогда пошли, — нетерпеливо бросил Ганс.
— Погоди, чертов голландец, — тихо ответил О'Дональд.
Ганс подошел к нему ближе:
— Что случилось? Его голос дрожал.
Артиллерист медленно отнял руку от своего живота:
— Похоже, я тут словил одну.
— Нет, нет!
Бывший сержант едва успел подхватить ирландца, мешком осевшего на землю.
Лицо О'Дональда исказилось от боли.
— Такое ощущение, что я облил себя горячим супом, — просипел он. — Почти всех парней положили на подступах к воротам… надо было атаковать, опустить мост…
— Сиди спокойно, Пэт. Не говори ничего.
Ганс разорвал на раненом рубашку и увидел отвратительную дыру в области желудка.
— Все не так уж плохо, — прошептал он, словно надеясь, что его слова смогут что-то изменить.
— Я слишком старый солдат, чтобы купиться на твое вранье, — проворчал О'Дональд. — Пуля в живот, и тебе каюк. Сделай одолжение, Ганс.
— Все, что ты захочешь.
— Пристрели меня.
— Черта с два!
— Чтоб ты сдох, — простонал Пэт. — Ты же знаешь, что будет дальше. Прощай, Ганс. Давай стреляй!
Шудер стоял на коленях рядом с ним, и слова не шли у него с языка. Смерть от такой раны наступает через четыре-пять дней. Появится опухоль, внутренности начнут гнить, источая предвещающую смерть вонь. Потом наступит горячка, жуткие боли, вопли. Перед самым концом его лицо будет выглядеть как череп.
Ганс бросил взгляд на свой карабин, лежавший на земле. Так все можно закончить за несколько секунд. Старый солдат снова посмотрел на Пэта. Его губы шевелились, бормоча молитву.
— Ave Maria, gratia plena…
Славься, Мария, полная добра… (лат.)
Впервые после того, как Ганс увидел Эндрю, раненного под Геттисбергом, по его лицу побежали слезы.
Вскочив на ноги, он поднял с земли свой карабин. Вокруг него стояли выжившие в последней мясорубке штабные офицеры, ожидая его команды. Шум боя был уже в пятидесяти ярдах от них.
— Четыре человека, носилки, и отнесите его в лазарет, — приказал Ганс.
— Чертов Шудер! — взревел О'Дональд. — Ты же знаешь, что я покойник, так добей меня!
Что Ганс мог ему ответить? Он однажды уже сделал это, когда в прериях одному из его солдат пропороло кишки индейской стрелой. Они не могли просто бросить его, а парень сказал, что он католик и не может покончить с собой. Гансу пришлось взять это на себя. Прошло уже почти двадцать лет, но воспоминание об этом все еще мучило его. Юноша прошептал эту же молитву, перекрестился и, грустно улыбнувшись, закрыл глаза.
— Пэт, я не могу, — тихо сказал он и, склонившись над раненым, посмотрел в его страдающие глаза.
— Будь ты проклят, — выдохнул О'Дональд. Ганс выпрямился и обвел взглядом своих людей.
— Вы знаете, — сдавленно произнес он, — что я хочу взять Михаила живьем. Проследите, чтобы мой приказ не был нарушен. А теперь давайте отобьем наш Суздаль! — И Ганс бросился в гущу боя.
Из-за поворота реки вырвались клубы дыма. Они идут! Вука повернулся к карфагенскому капитану.
— Скоро здесь станет очень жарко, — заметил карфагенянин, обращаясь к огромному мерку.
— Будет безумием оставаться посредине реки, — ответил Вука. — Возьми ближе к берегу.
Удивленный капитан кивнул и повернул штурвал, разворачивая галеру. Хулагар приказал им дежурить перед кораблями, и Вука прекрасно знал, почему он это сделал.
Пропади он пропадом, этот Хулагар! Потом Вука придумает какое-нибудь объяснение. А пока он просто будет наблюдать за всем со стороны.
Когда корабль миновал излучину, по телу Эндрю пробежала дрожь. В свете двух лун казалось, что Тобиас затаился, поджидая их. Посредине Нейпера стоял на якоре «Оганкит», его тяжелое орудие смотрело прямо на них. В сотне ярдов перед ним застыли еще четыре броненосца.
Полмили против течения. Ночную тишину нарушал только скрип весел в уключинах и шум от колес двух броненосцев, идущих в пятидесяти ярдах впереди галер. Над рекой пронесся тревожный звон колокола, на одном из карфагенских кораблей отчаянно завизжал паровой свисток.
«Вот тебе и неожиданное нападение», — подумал Эндрю. Полковник взял рупор:
— Первые три галеры идут прямо на «Оганкит». Четвертая и пятая остаются в резерве и готовятся атаковать ближайшие броненосцы. Когда «Оганкит» будет подорван и кто-то из вас еще будет на плаву, направляйтесь к следующей мишени и, ради Бога, постарайтесь не потопить наше судно.
Он терпеть не мог отсиживаться в резерве, но понимал, что на этот раз он может сыграть решающую роль. Послышался звук выстрела; секунду спустя между двумя его броненосцами взметнулся настоящий гейзер. Командиры пяти галер дали команду грести изо всех сил, и их корабли, казалось, полетели над волнами.
Черт возьми, они плывут слишком быстро, но теперь, когда римляне уже охвачены жаждой боя, остановить их невозможно.
Из труб «Оганкита» вырвался сноп искр.
Расстояние между ними и врагами сокращалось слишком медленно, и Эндрю беспокойно мерил шагами палубу своего судна, будучи не в силах стоять на одном месте.
Когда до «Оганкита» оставалось шестьсот ярдов, один из вражеских броненосцев медленно выплыл на середину реки, преграждая дорогу к своему флагману.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73