европейскую, азиатскую, африканскую и палеазиатскую, к которой относятся эскимосы и индейцы.
Вдруг фигурки, казавшиеся лишь маленькими статуэтками, громко завздыхали, а «европеец» заговорил.
— Мы… — начал он, делая между словами большие паузы. — Мы… очень… долго ждали вас… И вот… вы здесь… — человечек взглянул на своих собратьев и, подняв вверх руки, загадочно произнес: — Пусть же совершится наш суд!
ГЛАВА 21
СУДИЛИЩЕ
Фигурка, обращенная на север, имела черты типичного эскимоса. Человечек был маленьким, полным и краснокожим. Фигурка, смотрящая на восток, символизировала азиата и имела неестественно желтую кожу. К югу была обращена черная фигурка с густой курчавой шевелюрой. В человечке с белой кожей легко можно было признать европейца.
Четыре фигурки олицетворяли главные грехи человечества.
— Вы пришли уничтожить нас, — произнес «эскимос». — Но мы знали, что вы придете, и теперь будем решать вашу участь.
— Интересно, не являются ли каббалисты вашими друзьями? — выразил общую догадку Орсон Сэндс.
— Нет, — ответил человечек. — Они мечтают использовать нас в своих целях, но погрязнут в собственных же грехах.
«Эскимос» окинул колючим взглядом каждого игрока и продолжил:
— Со времен Ворона мир находится в равновесии. Ворон созидал, а Седна придавала силы. В этом им помогали шаманы, которые могли перемещаться из одного мира в другой. Но человеческие грехи, капля за каплей, высасывали из Седны все ее жизненные соки. Когда эскимосы нарушили табу и законы предков, мы, выразители грехов, обрели невиданную силу.
— Как вирусы в ослабевшем организме, — вздохнул Макс.
«Эскимос» рассмеялся:
— В 1920 году к нам, людям льдов, явился человек по имени Роберт Флагерти. Он снял фильм «Нанук с севера». Когда фильм вышел на экран, мир окончательно сошел с ума.
— Почему? — изумился Хеберт.
— Потому что чуждый нам мир белых людей стал частью того сообщества, которому помогала Седна. У каждой цивилизации есть свой бог и свои духи. Седна была могущественной, потому что покровительствовала народам, живущим в самых тяжелых условиях.
Макс, слушая «эскимоса», боковым зрением наблюдал за другими человечками. Они выглядели совершенно неподвижными и лишь иногда одобрительно кивали.
— Но почему контакты с чужеземцами не придали Седне нового могущества? — не унимался Хеберт.
— Потому что в вашей культуре нет ничего, что могло бы придать новых духовных сил инуитским народам. По правде говоря, мы, грехи человечества, благодарны вам, — «эскимос» ухмыльнулся. — Ведь именно благодаря вам мы обрели нашу истинную силу. Посмотрите: каждая букашка, которая ползает по волосам Седны, — это ваше злодеяние, ваше преступление. Эти существа дороги нам, потому что мы питаемся их выделениями. Чем больше вы совершаете злодеяний, тем сильнее мы становимся. И очень скоро мы располземся по всей вашей земле.
Ошеломленные игроки долго молчали.
— Но если мы для вас сделали так много хорошего, — наконец раздался тоненький голосок Кевина, — почему бы вам не отпустить нас? Ведь мы же можем натворить еще больше злодеяний.
— Потому что вы понадобитесь нам здесь, — ответил «африканец». — Мы, ваши грехи, хотим использовать вас против «Каббалы». Когда вы и каббалисты будете уничтожены, то мы сможем управлять всем миром. Мы — настоящий смысл жизни. Мы вызываем гниение, но мы и сами продукт гниения. Мы — следствие и причина, начало и конец, альфа и омега. Мы станем хозяевами Вселенной.
— И что же вас останавливает? — поинтересовался Орсон.
Ответил «евпропеец»:
— Вся проблема в вас. Вы должны сами, добровольно, без принуждения, пустить нас в свои сердца.
— Если вы нуждаетесь в нашей помощи, значит, вы не так могущественны, как кажетесь. Кого вы боитесь? — распалился Орсон, чем вызвал восхищение со стороны брата.
— Мы никого не боимся, — хором ответили человечки.
— Бред собачий! — взорвалась Эвиана. Все повернулись в ее сторону.
— Если вы — наше порождение, — продолжала маленькая рыжеволосая женщина, — значит, истинная сила у нас, а вы всего лишь приглашены поучаствовать в нашем танце. Наша судьба будет определена не вами, а тем, что есть в наших сердцах. Разве не так?
Теперь шокированы были человечки.
Больше всех смелая речь поразила «азиата». Уставившись на Эвиану застывшим, как у змеи, взглядом, он прошипел:
— Но ты… ты же мертва. Ты мертва…
— Да, — спокойно кивнула Эвиана.
— Тебя не должно было быть с этими… Человечки завопили, и мерзкие насекомые, человеческие грехи, стали ползать по волосам, щекам и шее Седны с утроенной скоростью, издавая зловещий шелест.
— Да, у нас так много могущества, что мы можем призвать к себе даже мертвых! — расхрабрился Орсон. — Представляю, как вам это не нравится!
— Нет! Ничего подобного! — закричал «европеец». — Вы никуда отсюда не денетесь! Мы будем вас судить! Но тот из вас, кто поможет нам в схватке с «Каббалой», будет вознагражден!
* * *
Дуайт Уэллс был доволен: в игре все складывалось очень удачно. Но эта Эвиана… «Вы всего лишь приглашены поучаствовать в нашем танце», — вспомнил Дуайт ее слова. Эта фраза уже когда-то сорвалась с губ Эвианы, правда, в другое время и при других обстоятельствах. Дуайт напряг память. Ах, да! Эта женщина много лет назад уже участвовала в «Ядерной зиме». Но так ли оправдано ее чудесное воскрешение в этот раз? Все-таки, нахмурился Дуайт, Гриффин играет в какую-то свою игру…
На компьютерном экране была видна не только сцена в царстве Седны, на нем высвечивались постоянные сведения о давлении крови и температуре тел игроков. Цифры не вызывали особого беспокойства.
Уэллс нажал на нужные кнопки, и над головой Седны появился блестящий том — сверкающая «Всемирная энциклопедия» в несколько футов высотой. Через одну-две секунды страницы книги ожили. Сначала появилась грандиозная батальная сцена битвы при Ватерлоо. На следующей странице проплыл золотистый Сатурн со своими удивительными кольцами. Его сменили ревущие динозавры, а затем появился ядерный «гриб».
Перед игроками прошла вся история Вселенной, вся история человеческого разума. Уэллс решил показать страницы «Всемирной энциклопедии», чтобы игроки, увидев их, прониклись духом ответственности за все человечество.
* * *
Словесная дуэль человечков и игроков продолжалась.
— Вы говорите о смерти человечества, — доказывал Робин Боулз. — Но если человечество погибнет, то вместе с ним уйдут и все человеческие грехи.
— Конечно, — согласился «эскимос». — Но мы надеемся на ваше благоразумие. Вы останетесь с нами и будете плодить грехи. Вы будете купаться в роскоши и наслаждениях. Представляете: безостановочная оргия, которая никогда не кончится!
Вскоре четыре голоса соединились в единый хор:
— Пусть свершится суд!
Внезапно окружающая обстановка стала меняться: появились стены, пол и потолок. Через несколько минут игроки оказались на скамье подсудимых, а за длинным столом, покрытом зеленым сукном, восседали четыре человечка в судейских мантиях.
— Слушайте все! — торжественно начал судья-«эскимос». — Настоящий суд объявляю открытым!
Как ни тяжело игрокам было свыкнуться с новой обстановкой, сдаваться они не собирались.
— Если это настоящий и честный суд, — заявил Робин Боулз, — то я настаиваю на приглашении адвоката.
— Что ж… У вас есть такое право, — ухмыльнулся судья-«европеец», вальяжно раскинувшийся в кресле.
— Пусть нас представляет Робин Боулз, — предложил Макс.
* * *
Дуйта Уэллса. приятно удивило, что вести защиту доверили именно Боулзу. Понравился такой выбор и Гвен с Олли, по крайней мере, так сообщила Гвен.
* * *
— Смотрите! — вдруг воскликнул Пегас. По каменному полу судебного зала ползли шесть слизней, олицетворяющих грехи. Они неспешно перетащили к судейскому столу серебристую коробочку с необходимыми бумагами.
Бросив взгляд на мерзких тварей, игроки продолжали обсуждение кандидатуры Робина Боулза.
— Вы не против, мистер Боулз? — спросил Кевин. — Я видел вас в фильме «История судьи Крэйтера».
Боулз вздохнул и нехотя произнес:
— Этого хотите вы, мистер Титус, и остальные игроки.
— Но вы же справитесь!
— Давайте голосовать, — предложила Снежная Лебедь.
Большинство игроков поддержало кандидатуру Робина Боулза. Против не высказался никто.
Ознакомившись с бумагами, слово взял судья-«африканец»:
— Мы здесь собрались, чтобы судить человечество, которое представляют эти люди, за его грехи. В ходе процесса мы будем руководствоваться «Кодексом Наполеона». Вы изначально считаетесь виновными и будете таковыми считаться, пока не докажете свою… — «африканец» запнулся. — Как это слово?..
— Невиновность, — шепотом подсказал невесть откуда взявшийся скелетообразный судебный исполнитель.
— Да, именно это слово я искал, — ухмыльнулся судья и выплюнул отвратительное насекомое.
Существо упало под ноги Шарлей, вызвав в молодой женщине нервную дрожь. Со своего места встал Робин Боулз.
— Мы согласны принять участие в этом процессе, но при условии, что суд будет проходить честно. Если же это всего лишь фарс, то мы оставляем за собой право на молчание и защиту своего достоинства.
Поднялся Орсон и, что-то прошептав Боулзу на ухо, сел на место.
— Мы обойдемся с вами честно, — заверил «азиат». — Можете в этом не сомневаться. Ложь есть грех, но грехи не могут лгать.
Робин Боулз выпрямился и неприязненно улыбнулся:
— Вам не следовало бы нам лгать. Мой коллега сейчас мне кое о чем напомнил.
Кряхтя, Орсон Сэндс поднялся со своего места и повторил то, что сказал Боулзу на ухо:
— Все правильно. Ворон и Седна не участвуют в процессе, но у Седны есть друг. А Эвиана может быть посредником.
Кевин тотчас достал свой микрокомпьютер и, нажав на какие-то кнопки, произнес:
— Торнгарсоак. Повелитель земных существ.
— Вот именно, — кивнул Орсон. — Торнгарсоака нет с нами, но он все видит и слышит глазами и ушами Эвианы. Если мы окажемся виноваты, то Торнгарсоак накажет все человечество. Но если мы невиновны… — Орсон хитро прищурился. — Тогда он разделается с вами.
Повернувшись к товарищам, Орсон театрально поклонился. Раздались аплодисменты.
— Спасибо, коллега Орсон, — поблагодарил Боулз и продолжил: — Как уже было сказано, мы отвергаем все предъявленные нам обвинения.
— На каком основании? — возмутился «эскимос».
— На том основании, что мы, представители западной культуры, никогда не следовали эскимосским законам и поэтому изначально не можем считаться виновными.
Четверо человечков-судей посовещались и дружно закивали.
— Все правильно, но ваше замечание отклоняется по двум причинам. Во-первых, если мы даже не возьмем во внимание прегрешения, характерные для эскимосского народа, то останутся грехи, универсальные для любой культуры, например, убийства. Этого вполне достаточно, чтобы вас осудить.
— А вторая причина? — поинтересовался Боулз.
— Игнорирование или незнание какого-либо закона не освобождает от ответственности. Этот постулат хорошо известен и для западного правосудия.
Боулз согласно кивнул и задумался.
— Но за какие именно грехи вы нас судите? — наконец спросил он.
— За убийства, — ответил судья «африканец». — За многочисленные детоубийства, которые вы именуете абортами. За то, что ваши мужчины потеряли охотничьи навыки. За то, что ваши женщины одеваются, потеряв элементарный стыд. В конце концов, даже за издевательство над супружеским и родительским долгом.
— Хочу заявить, — возразил Боулз, — что эти грехи тянутся за человечеством с незапамятных времен, однако, несмотря на это, мир всегда находился в устойчивом равновесии. Более того, он развивался и прогрессировал. Просто свободная пресса и компьютерные коммуникации позволяют людям узнать все больше и больше о зле, войнах и проявлениях бесчеловечности.
Человечки рассмеялись:
— Этот аргумент мы уже слышали. Как у вас говорят, не пойман — не вор. Мы отвергаем этот аргумент.
— Но вы должны признать, — продолжил Боулз, — что мы судим здесь не только человеческую расу. Мы должны выяснить, не превышаете ли вы своих полномочий, не переходите ли границы всей власти. Если неправы вы и никакого увеличения греховности человечества нет, значит, все живое и окружающий мир потеряли равновесие по вашей вине. Тогда месть Торнгарсоака будет ужасной. Вопрос лишь в том, насколько грешны вы сами.
Последние слова Боулз произнес обвинительным тоном.
Судья съежился и ответил:
— Мы не можем грешить, потому что мы и есть грехи!
Боулз вытер со лба пот и продолжил:
— Я полагаю, что мы лезем в какие-то дебри и в то же время непозволительно примитивно обобщаем. Выберите какое-нибудь определенное прегрешение и дайте нам возможность опровергнуть это обвинение. Если современный человек так порочен, то мы рискуем провести здесь годы, прежде чем сможем разобрать все его пороки.
— Смертоубийство, — предложил от лица всех судей «европеец».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Вдруг фигурки, казавшиеся лишь маленькими статуэтками, громко завздыхали, а «европеец» заговорил.
— Мы… — начал он, делая между словами большие паузы. — Мы… очень… долго ждали вас… И вот… вы здесь… — человечек взглянул на своих собратьев и, подняв вверх руки, загадочно произнес: — Пусть же совершится наш суд!
ГЛАВА 21
СУДИЛИЩЕ
Фигурка, обращенная на север, имела черты типичного эскимоса. Человечек был маленьким, полным и краснокожим. Фигурка, смотрящая на восток, символизировала азиата и имела неестественно желтую кожу. К югу была обращена черная фигурка с густой курчавой шевелюрой. В человечке с белой кожей легко можно было признать европейца.
Четыре фигурки олицетворяли главные грехи человечества.
— Вы пришли уничтожить нас, — произнес «эскимос». — Но мы знали, что вы придете, и теперь будем решать вашу участь.
— Интересно, не являются ли каббалисты вашими друзьями? — выразил общую догадку Орсон Сэндс.
— Нет, — ответил человечек. — Они мечтают использовать нас в своих целях, но погрязнут в собственных же грехах.
«Эскимос» окинул колючим взглядом каждого игрока и продолжил:
— Со времен Ворона мир находится в равновесии. Ворон созидал, а Седна придавала силы. В этом им помогали шаманы, которые могли перемещаться из одного мира в другой. Но человеческие грехи, капля за каплей, высасывали из Седны все ее жизненные соки. Когда эскимосы нарушили табу и законы предков, мы, выразители грехов, обрели невиданную силу.
— Как вирусы в ослабевшем организме, — вздохнул Макс.
«Эскимос» рассмеялся:
— В 1920 году к нам, людям льдов, явился человек по имени Роберт Флагерти. Он снял фильм «Нанук с севера». Когда фильм вышел на экран, мир окончательно сошел с ума.
— Почему? — изумился Хеберт.
— Потому что чуждый нам мир белых людей стал частью того сообщества, которому помогала Седна. У каждой цивилизации есть свой бог и свои духи. Седна была могущественной, потому что покровительствовала народам, живущим в самых тяжелых условиях.
Макс, слушая «эскимоса», боковым зрением наблюдал за другими человечками. Они выглядели совершенно неподвижными и лишь иногда одобрительно кивали.
— Но почему контакты с чужеземцами не придали Седне нового могущества? — не унимался Хеберт.
— Потому что в вашей культуре нет ничего, что могло бы придать новых духовных сил инуитским народам. По правде говоря, мы, грехи человечества, благодарны вам, — «эскимос» ухмыльнулся. — Ведь именно благодаря вам мы обрели нашу истинную силу. Посмотрите: каждая букашка, которая ползает по волосам Седны, — это ваше злодеяние, ваше преступление. Эти существа дороги нам, потому что мы питаемся их выделениями. Чем больше вы совершаете злодеяний, тем сильнее мы становимся. И очень скоро мы располземся по всей вашей земле.
Ошеломленные игроки долго молчали.
— Но если мы для вас сделали так много хорошего, — наконец раздался тоненький голосок Кевина, — почему бы вам не отпустить нас? Ведь мы же можем натворить еще больше злодеяний.
— Потому что вы понадобитесь нам здесь, — ответил «африканец». — Мы, ваши грехи, хотим использовать вас против «Каббалы». Когда вы и каббалисты будете уничтожены, то мы сможем управлять всем миром. Мы — настоящий смысл жизни. Мы вызываем гниение, но мы и сами продукт гниения. Мы — следствие и причина, начало и конец, альфа и омега. Мы станем хозяевами Вселенной.
— И что же вас останавливает? — поинтересовался Орсон.
Ответил «евпропеец»:
— Вся проблема в вас. Вы должны сами, добровольно, без принуждения, пустить нас в свои сердца.
— Если вы нуждаетесь в нашей помощи, значит, вы не так могущественны, как кажетесь. Кого вы боитесь? — распалился Орсон, чем вызвал восхищение со стороны брата.
— Мы никого не боимся, — хором ответили человечки.
— Бред собачий! — взорвалась Эвиана. Все повернулись в ее сторону.
— Если вы — наше порождение, — продолжала маленькая рыжеволосая женщина, — значит, истинная сила у нас, а вы всего лишь приглашены поучаствовать в нашем танце. Наша судьба будет определена не вами, а тем, что есть в наших сердцах. Разве не так?
Теперь шокированы были человечки.
Больше всех смелая речь поразила «азиата». Уставившись на Эвиану застывшим, как у змеи, взглядом, он прошипел:
— Но ты… ты же мертва. Ты мертва…
— Да, — спокойно кивнула Эвиана.
— Тебя не должно было быть с этими… Человечки завопили, и мерзкие насекомые, человеческие грехи, стали ползать по волосам, щекам и шее Седны с утроенной скоростью, издавая зловещий шелест.
— Да, у нас так много могущества, что мы можем призвать к себе даже мертвых! — расхрабрился Орсон. — Представляю, как вам это не нравится!
— Нет! Ничего подобного! — закричал «европеец». — Вы никуда отсюда не денетесь! Мы будем вас судить! Но тот из вас, кто поможет нам в схватке с «Каббалой», будет вознагражден!
* * *
Дуайт Уэллс был доволен: в игре все складывалось очень удачно. Но эта Эвиана… «Вы всего лишь приглашены поучаствовать в нашем танце», — вспомнил Дуайт ее слова. Эта фраза уже когда-то сорвалась с губ Эвианы, правда, в другое время и при других обстоятельствах. Дуайт напряг память. Ах, да! Эта женщина много лет назад уже участвовала в «Ядерной зиме». Но так ли оправдано ее чудесное воскрешение в этот раз? Все-таки, нахмурился Дуайт, Гриффин играет в какую-то свою игру…
На компьютерном экране была видна не только сцена в царстве Седны, на нем высвечивались постоянные сведения о давлении крови и температуре тел игроков. Цифры не вызывали особого беспокойства.
Уэллс нажал на нужные кнопки, и над головой Седны появился блестящий том — сверкающая «Всемирная энциклопедия» в несколько футов высотой. Через одну-две секунды страницы книги ожили. Сначала появилась грандиозная батальная сцена битвы при Ватерлоо. На следующей странице проплыл золотистый Сатурн со своими удивительными кольцами. Его сменили ревущие динозавры, а затем появился ядерный «гриб».
Перед игроками прошла вся история Вселенной, вся история человеческого разума. Уэллс решил показать страницы «Всемирной энциклопедии», чтобы игроки, увидев их, прониклись духом ответственности за все человечество.
* * *
Словесная дуэль человечков и игроков продолжалась.
— Вы говорите о смерти человечества, — доказывал Робин Боулз. — Но если человечество погибнет, то вместе с ним уйдут и все человеческие грехи.
— Конечно, — согласился «эскимос». — Но мы надеемся на ваше благоразумие. Вы останетесь с нами и будете плодить грехи. Вы будете купаться в роскоши и наслаждениях. Представляете: безостановочная оргия, которая никогда не кончится!
Вскоре четыре голоса соединились в единый хор:
— Пусть свершится суд!
Внезапно окружающая обстановка стала меняться: появились стены, пол и потолок. Через несколько минут игроки оказались на скамье подсудимых, а за длинным столом, покрытом зеленым сукном, восседали четыре человечка в судейских мантиях.
— Слушайте все! — торжественно начал судья-«эскимос». — Настоящий суд объявляю открытым!
Как ни тяжело игрокам было свыкнуться с новой обстановкой, сдаваться они не собирались.
— Если это настоящий и честный суд, — заявил Робин Боулз, — то я настаиваю на приглашении адвоката.
— Что ж… У вас есть такое право, — ухмыльнулся судья-«европеец», вальяжно раскинувшийся в кресле.
— Пусть нас представляет Робин Боулз, — предложил Макс.
* * *
Дуйта Уэллса. приятно удивило, что вести защиту доверили именно Боулзу. Понравился такой выбор и Гвен с Олли, по крайней мере, так сообщила Гвен.
* * *
— Смотрите! — вдруг воскликнул Пегас. По каменному полу судебного зала ползли шесть слизней, олицетворяющих грехи. Они неспешно перетащили к судейскому столу серебристую коробочку с необходимыми бумагами.
Бросив взгляд на мерзких тварей, игроки продолжали обсуждение кандидатуры Робина Боулза.
— Вы не против, мистер Боулз? — спросил Кевин. — Я видел вас в фильме «История судьи Крэйтера».
Боулз вздохнул и нехотя произнес:
— Этого хотите вы, мистер Титус, и остальные игроки.
— Но вы же справитесь!
— Давайте голосовать, — предложила Снежная Лебедь.
Большинство игроков поддержало кандидатуру Робина Боулза. Против не высказался никто.
Ознакомившись с бумагами, слово взял судья-«африканец»:
— Мы здесь собрались, чтобы судить человечество, которое представляют эти люди, за его грехи. В ходе процесса мы будем руководствоваться «Кодексом Наполеона». Вы изначально считаетесь виновными и будете таковыми считаться, пока не докажете свою… — «африканец» запнулся. — Как это слово?..
— Невиновность, — шепотом подсказал невесть откуда взявшийся скелетообразный судебный исполнитель.
— Да, именно это слово я искал, — ухмыльнулся судья и выплюнул отвратительное насекомое.
Существо упало под ноги Шарлей, вызвав в молодой женщине нервную дрожь. Со своего места встал Робин Боулз.
— Мы согласны принять участие в этом процессе, но при условии, что суд будет проходить честно. Если же это всего лишь фарс, то мы оставляем за собой право на молчание и защиту своего достоинства.
Поднялся Орсон и, что-то прошептав Боулзу на ухо, сел на место.
— Мы обойдемся с вами честно, — заверил «азиат». — Можете в этом не сомневаться. Ложь есть грех, но грехи не могут лгать.
Робин Боулз выпрямился и неприязненно улыбнулся:
— Вам не следовало бы нам лгать. Мой коллега сейчас мне кое о чем напомнил.
Кряхтя, Орсон Сэндс поднялся со своего места и повторил то, что сказал Боулзу на ухо:
— Все правильно. Ворон и Седна не участвуют в процессе, но у Седны есть друг. А Эвиана может быть посредником.
Кевин тотчас достал свой микрокомпьютер и, нажав на какие-то кнопки, произнес:
— Торнгарсоак. Повелитель земных существ.
— Вот именно, — кивнул Орсон. — Торнгарсоака нет с нами, но он все видит и слышит глазами и ушами Эвианы. Если мы окажемся виноваты, то Торнгарсоак накажет все человечество. Но если мы невиновны… — Орсон хитро прищурился. — Тогда он разделается с вами.
Повернувшись к товарищам, Орсон театрально поклонился. Раздались аплодисменты.
— Спасибо, коллега Орсон, — поблагодарил Боулз и продолжил: — Как уже было сказано, мы отвергаем все предъявленные нам обвинения.
— На каком основании? — возмутился «эскимос».
— На том основании, что мы, представители западной культуры, никогда не следовали эскимосским законам и поэтому изначально не можем считаться виновными.
Четверо человечков-судей посовещались и дружно закивали.
— Все правильно, но ваше замечание отклоняется по двум причинам. Во-первых, если мы даже не возьмем во внимание прегрешения, характерные для эскимосского народа, то останутся грехи, универсальные для любой культуры, например, убийства. Этого вполне достаточно, чтобы вас осудить.
— А вторая причина? — поинтересовался Боулз.
— Игнорирование или незнание какого-либо закона не освобождает от ответственности. Этот постулат хорошо известен и для западного правосудия.
Боулз согласно кивнул и задумался.
— Но за какие именно грехи вы нас судите? — наконец спросил он.
— За убийства, — ответил судья «африканец». — За многочисленные детоубийства, которые вы именуете абортами. За то, что ваши мужчины потеряли охотничьи навыки. За то, что ваши женщины одеваются, потеряв элементарный стыд. В конце концов, даже за издевательство над супружеским и родительским долгом.
— Хочу заявить, — возразил Боулз, — что эти грехи тянутся за человечеством с незапамятных времен, однако, несмотря на это, мир всегда находился в устойчивом равновесии. Более того, он развивался и прогрессировал. Просто свободная пресса и компьютерные коммуникации позволяют людям узнать все больше и больше о зле, войнах и проявлениях бесчеловечности.
Человечки рассмеялись:
— Этот аргумент мы уже слышали. Как у вас говорят, не пойман — не вор. Мы отвергаем этот аргумент.
— Но вы должны признать, — продолжил Боулз, — что мы судим здесь не только человеческую расу. Мы должны выяснить, не превышаете ли вы своих полномочий, не переходите ли границы всей власти. Если неправы вы и никакого увеличения греховности человечества нет, значит, все живое и окружающий мир потеряли равновесие по вашей вине. Тогда месть Торнгарсоака будет ужасной. Вопрос лишь в том, насколько грешны вы сами.
Последние слова Боулз произнес обвинительным тоном.
Судья съежился и ответил:
— Мы не можем грешить, потому что мы и есть грехи!
Боулз вытер со лба пот и продолжил:
— Я полагаю, что мы лезем в какие-то дебри и в то же время непозволительно примитивно обобщаем. Выберите какое-нибудь определенное прегрешение и дайте нам возможность опровергнуть это обвинение. Если современный человек так порочен, то мы рискуем провести здесь годы, прежде чем сможем разобрать все его пороки.
— Смертоубийство, — предложил от лица всех судей «европеец».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38