А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Не вняли предупреждению, честолюбец! — Норман поднялся на трибуну, придвинул панель с микрофонами. — Пока мы там в кулуарах убеждали агнцев Божьих, что кротость украшает праведника, что оружие кроткому ни к чему, здесь, кажется, все проблемы успели решить?
Со странным выражением он смотрел, как корчится на полу несчастный кибер.
— Людям нечем дышать, мы пьем отравленную воду. Разрушена сама основа жизни. И никакие софизмы, а они продиктованы властолюбием, личными амбициями либо невежеством, не могут оправдать отказ от экологической помощи. — Норман говорил не повышая голоса. — Мы предлагаем эту помощь принять незамедлительно. На этом условии армия Авроры, командование которой я представляю, прекратит свою деятельность.
* * *
Верхняя палуба пятимачтового фрегата, поднятая над волнами на десятиметровую высоту, звенела детскими голосами. Соленый бриз, опережающий паруса, был сладок и опьянял маленьких джанатийцев.
— А если не будет ветра, Нури? Тогда мы остановимся на самой середине океана? Воспитатель Нури, если не будет ветра?
Веерный строй парусных барков и гафельных шхун уходил за далекий горизонт, и Нури думал, что сверху, с высоты полета дирижабля-катамарана, сопровождающего флот, парусники, наверное, кажутся цветами, упавшими на складчатую скатерть океана.
— Ветер будет…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
РЕАБИЛИТАЦИЯ
Задать первый вопрос при первом контакте — это, знаете, много мозгов иметь надо. Теперь, конечно, нашего капитана цитируют в учебниках, инструкциях и даже романах, а тогда… Нет, и тогда он был известен, но так, между своими, в узком галактическом кругу. А вот когда он реабилитировал нас, землян, тогда да… Ну вы же знаете, сколько писали о первом контакте, пока он не состоялся. Сколько тогда специалистов по контактам было! Линкос разработали, группы по изучению инопланетян создавали, конференции проводили, космос слушали, всяческие возможные варианты контакта перебирали. А получилось все не так… Вы извините, я, когда говорю, всегда волнуюсь. Это вот наш капитан — он в любой аудитории был как у себя в кают-компании. Абсолютное, знаете, владение ситуацией и речью… История эта, как и многое другое, уже забываться стала. Так я тут написал, как это было… как запомнил, значит. Не все, конечно, равнозначно по уровню достоверности, кое-что пришлось и с чужих слов писать. Но дух событий я старался сохранить. Так вы уж лучше прочтите, а то я, когда много народу присутствует, теряюсь, знаете. Да и память уже слабеет, а когда пишу, то все выплывает, как было. Вот он, мой рассказ.
— Год назад мы наконец-то получили ответ от братьев по разуму. — Председатель обвел взглядом взволнованные лица и морды членов комиссии по контактам, как непосредственно присутствующих, так и присутствующих дистанционно в голографических изображениях на многочисленных экранах, обрамляющих полукруглый зал заседаний.
— Вам известно, — продолжал председатель, — что уже двести лет мы непрерывно шлем в космос сигналы, надеясь на отклик. И вот после года напряженной работы Сабом наконец закончил расшифровку ответа. Проникнутые сознанием величия момента, мы через несколько секунд узнаем текст первого сообщения.
В зале торжественно и мощно зазвучали полные скрытого и до сих пор не разгаданного смысла аккорды симфонии «Контакт-1». Все пятнадцать миллиардов жителей Земли и ее окрестностей, включая разумных обитателей морей и океанов и не считая грудных младенцев, замерли у экранов телевизоров. Ибо это заседание транслировалось по всем каналам связи.
Музыка стихла, и вот послышался хорошо знакомый голос Самого Большого Мозга, сокращенно — Сабома. Биоэлектронный, он размещался в сейсмостойком хранилище и, имея гравилазерную связь [сейчас установлено, что гравилазерная связь нисколько не хуже мезонной, тахионной и кварковой] с окружающей действительностью, был запрограммирован на подачу советов всем желающим. Свою работу Сабом считал синекурой и пребывал в состоянии перманентного удивления. Зная практически все обо всем, он не мог понять, почему земляне, имея возможность связаться с ним в любой момент, предпочитают пользоваться собственными мозгами, а много ль их. С его точки зрения, это глупо и нерационально. Имея массу свободного времени, Сабом добровольно и с энтузиазмом засел (здесь, видимо, «залег» более подошло бы, но интеллектуальную работу делают сидя, почему я и воспользовался этим термином) за расшифровку.
Итак, в зале послышался хорошо знакомый голос Сабома.
— Я закончил дешифровку послания, — скромно сказал он. — И выдаю результаты на дисплей.
Темный экран над столом председателя осветился, и на нем возникла огненная надпись: «Или вы нас считаете за мироблей, или вы сами миробли».
В полной тишине председатель зачем-то дважды прочитал эту надпись вслух, забыв выключить транслятор.
— Я произвел структурный и семантический анализ текста, — сказал Сабом. — Слово миробль означает…
— Дальше не надо! — вышел из транса председатель и ударом кулака по кнопке выключил Самый Большой Мозг. — Дальше мы и сами догадались.
Он сел и подавленно спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— За что они нас так, а?
И снова потянулась ничем не нарушаемая тишина, а потом на одном из экранов что-то забулькало, и дешифратор выдал в динамик голос Си Многомудрого:
— Я хотел бы знать содержание наших сигналов, транслируемых в космос. — На морде Многомудрого блуждала задумчивая улыбка.
— Разве это важно? — сказал председатель и, махнув рукой, включил Сабома. — Извините, я тут вас сгоряча выключил…
— О чем говорить, — ответил Сабом. — Пустое.
— Си Многомудрый интересуется содержанием информации, передаваемой нами в космос. Вы знаете ее?
— Естественно. Мы, вернее, вы передаете таблицу умножения, ряд простых чисел и теорему Пифагора.
— А закон Архимеда насчет тела, погруженного в воду, вы не передавали? — спросил Многомудрый, и, как показалось председателю, в улыбке его возникло что-то двусмысленное. — У нас, дельфинов, говорят: каков вопрос — таков ответ. В общем мне все ясно.
— Что вам ясно, Многомудрый? — прошептал председатель и, ухватив себя за челюсть, стал раскачиваться.
— Видите ли, с точки зрения высокоразумных загромождать эфир сообщениями о том, что пятью пять — двадцать пять, могут только эти, как их, миробли…
— Да, — помолчав, сказал председатель. — Действительно… Теперь и я вижу… — Он вздохнул. — И что нам теперь делать, а?
От безнадежности этого вопроса вздрогнули все пятнадцать миллиардов жителей Земли и ее окрестностей.
— Только одно — реабилитироваться! — твердо пробулькал Си Многомудрый. — А то в космосе о нас, землянах, сложится превратное мнение. О нас черт-те что могут подумать.
— Реабилитироваться. Легко сказать, — буркнул председатель и пустил в ход машину голосования. Через пару-другую секунд Сабом обработал информацию, поступившую по его гравилазерным каналам, и выдал итог.
— Значит, так, — сказал он. — Против выступили трое, мотивировав свою позицию словами: «А нам на это наплевать». Воздержались тринадцать, в том числе пять головоногих моллюсков…
— Это что ж получается?.. — Председатель перестал раскачиваться. — Это значит большинство за реабилитацию?
— Само собой, — сказал Сабом и почему-то отключился сам.
Дальше, как всем известно, выбрали и послали нас. Мы полетели. Было все, что положено. Ускорения, приключения, непреодолимые трудности. Трижды мы впадали в анабиоз, дважды входили в подпространство, попадали в гравитационные ловушки, сражались с фантомами, которые где-то населили наш корабль, пытаясь свернуть нас с правильного пути. Сходил с ума и вновь брался за ум наш киберштурман. Но мы и в пути готовились к реабилитации, ибо надо было доказать, что земляне не глупее остальных обитателей космоса. Сейчас, после контакта, это стало ясно, а тогда даже многие земляне сомневались. Напомню: эти сомнения вылились в оскорбительную для нас гипотезу о том, что с нами никто не хочет иметь дела, поскольку из-за низкого уровня интеллектуального развития земляне будто бы не представляют интереса для жителей других миров, которые, дескать, привыкли говорить на равных с равными. Дескать, мы еще не созрели для контакта. Но мы-то созрели. Просто из-за этих непродуманных передач (на что тратят энергию?) нас избегали. Спасибо ломерейцам, надоумили. Да, я забыл сказать о цели нашего полета. Сабом вычислил координаты источника первого сообщения, ну того самого, в котором говорилось о мироблях… Планета Ломерея — вот была наша цель…
Так мы летели и готовились. Занимались спортом, изучали науки, открыли несколько ранее не открытых открытий. Экипаж был что надо: весельчаки (кроме Невсоса), остряки, сплоченные, психически устойчивые, все за одного — один за всех! Каждый из нас мог подменить другого (кроме, естественно, Невсоса и Си Многомудрого). Я, например, освоил нейрохирургию, и с тех пор мое хобби — это удалять опухоли с мозгов. Наш ремонтник Вася Рамодин разгадал загадку телекинеза. Полагаю, не без помощи Невсоса, с которым он сильно подружился. Сейчас это известный метод Рамодина. Вася вообще предпочитает иметь дело с головоногими. Моллюски ему нравятся своим хладнокровием: они способны подолгу выдерживать общение с Васей. Знаете, пока мы летели туда, на Земле прошло сто лет, а за этот срок можно овладеть любой профессией, и не одной. А когда мы летели обратно, то это время скомпенсировалось, и по земному исчислению мы были в отлучке всего-то месяц с небольшим. Нам еще повезло, что мы не прилетели раньше, чем вылетели. Так или иначе, а знания, приобретенные за сто лет интеллектуально-спортивной жизни, остались. Такова логика парадоксов пространства-времени. Такова логика туданазадного эффекта. Сейчас это каждый ребенок знает, а в первое время после возвращения наш интеллектуальный гигантизм поражал окружающих. Все думали, что это мы выросли от общения с ломерейцами, а в действительности — это труд и учеба, учеба и труд в течение ста лет с малыми перерывами на анабиоз. Кстати, об анабиозе: никто из нас не знает, впадал ли в спячку Невсос, или это его нормальное состояние.
Наконец мы прилетели. Ломерея, кислородная планета земного типа, вращалась вокруг своего желтого солнца, а мы вращались вокруг Ломереи с аполомереем в сто двадцать километров и периломереем в восемьдесят.
Вся наша приемная и регистрирующая аппаратура была настроена на изучение планеты. Уже через месяц мы овладели всеми двунадесятые ломерейскими языками и тремя диалектами. Из радио— и телепередач было ясно, что ломерейцы по внешнему виду и образу мышления мало отличаются от нас, и на первый взгляд казалось, что их одолевают те же заботы, что и нас, землян. После внимательного изучения мы убедились, что так оно и есть.
А еще через месяц как-то за обедом капитан задумчиво оглядел наши здоровые выразительные лица и сказал:
— Ой вы гой еси, добры молодцы, не созрели ль мы на контакт идти? — Тут он перешел с былинного на современный и добавил: — Но не с первым встречным. Хватать и тащить кого попало запрещаю. Это дурной тон. Надо подыскать подходящего интеллектуала, способного к адаптации и не миробля… Ясно?
— Ясно, капитан, — ответили мы. — Чего там неясного.
Только ремонтник Вася Рамодин отодвинул взглядом от себя тарелку с недоеденным борщом и пробормотал вроде бы про себя, но так, чтобы капитан слышал:
— Можно подумать, что мы уже хватали кого попало.
— Я ничего обидного не сказал, — капитан пожал плечами. — Да, не хватали. Да, не тащили. Но ведь могли бы?
— При необходимости почему бы и нет! — молвил Рамодин и принялся за вареники со сметаной, применяя известный способ Пацюка.
Еще через семь витков мы закончили уборку корабля, дезинтегрировали накопившийся мусор, побрились и надели праздничные брюки. А вечером, когда все свободные от вахты собрались в кают-компании и, чтоб изнутри было лучше видно, выключили подсветку в аквариуме, Вася Рамодин вкатил кресло. В нем сидел ломереец, и глаза его были закрыты, а голова склонена набок.
— Хорош, а? — Рамодин отошел в сторонку и долго любовался аборигеном. — Тот самый, которого мы так тщательно выбирали. Он мчался куда-то на своем лакированном драндулете, озабоченный как пес, который не знает, куда спрятать украденную говяжью кость. — Академик Рамодин в свои сто двадцать два года еще не избавился от юношеской привычки украшать речь сравнениями, не относящимися к делу. — Я силой воли заткнул ему выхлопную трубу, и драндулет заглох. Он вылез и копался в моторе, меня смех душит, как вспомню. Потом я подошел к нему и сказал: «Пойдем», а сам показываю на катер, я его в лесочке неподалеку оставил. Он посмотрел на меня и говорит: «С чего бы это я пошел, когда я спешу по своим делам». — «У всех, — говорю, — дела, а когда зовут, надо идти». А он отвечает: «Иди ты, знаешь куда…» Ну, тут я его, конечно, усыпил… Взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов