Велисарий подождал, пока йетайец не начнет непосредственно мочиться. Тогда он выскочил из кустов и ткнул варвара лицом в стену. Оглушенный йетайец отлетел от стены. Велисарий врезал ему кулаком по почкам, один раз, два, три. Йетайец застонал и рухнул на колени. Велисарий вынул нож, отрезал ленты, на которых держался шлем, снял шлем, затем, бросив нож, схватил йетайца за волосы и со всей силы опять стукнул его головой о стену. Один раз, два, три.
Полководец бросил быстрый взгляд на вход в переулок Велисарий снова порадовался темноте и ливню. Товарищи йетайца ничего не видели и не слышали. Вернув нож в ножны, Велисарий надел шлем на собственную голову, затем поднял бесчувственного варвара на плечо и стал быстро углубляться в темноту переулка.
Через тридцать ярдов он опустил варвара на землю и стал снимать с него форму. Через пять минут варвар остался обнаженным, как в день появления на свет, а Велисарий выглядел как настоящий йетайец.
Теперь он колебался, глядя на лежащего на земле.
Вопрос был не в том, убивать или не убивать йетайца. Такого вопроса вообще не стояло. Как только Велисарий снял одежду с йетайца, не оставив на ней никаких кровавых пятен, которые могли бы рассказать свою историю, он достал нож и чиркнул им по горлу варвара.
Вопрос был в том, что делать с телом. Велисарий оттянул его к каким-то кустам и начал под них заталкивать. Его это решение не радовало, поскольку тело найдут вскоре после рассвета, но…
Он замер, осматривая глинобитную стену. Внезапно понял, что это не стена дома. Эта стена окружала один из небольших огородов, которые имелись у большинства бедных жителей Каушамби. Такие огороды разбивались на небольших участках земли, примыкающих к дому сзади, и пополняли скудное меню овощами.
Велисарий оглянулся вокруг, оценивая местность. Он находился в одной из городских трущоб.
Решение пришло мгновенно. Он поднял тело над головой и бросил его через стену. Долей секунды спустя он услышал, как тело с мокрым всплеском рухнуло во двор с другой стороны. Вслед за ним он бросил римскую форму. Затем широким шагом пошел по переулку, шел открыто, с надменным видом йетайца.
Велисарий рисковал, но считал, что риск оправдан и его шансы очень неплохи. Он почти не сомневался, что проживающие в этом небольшом жалком домике — скорее хижине — слышали шум. К тому времени, как он достиг конца переулка, они уже, вероятно, начнут обследование мрачного — и очень нежелательного — добавления к огороду. Что они сделают? Сообщат властям?
Возможно. В богатом районе они определенно бы так и сделали.
Но, как он думал, в этом районе — нет. Бедняки в большинстве стран — определенно в Индии, управляемой малва — прекрасно знают, что власти имеют склонность принимать быстрые решения, если в дело вовлечены низкорожденные.
Вы нашли мертвого человека в вашем огороде позади дома? Почему вы его убили, вы, вонючие свиньи? Ограбили его, так? Отрицаете? Ха! Мы из вас выбьем правду.
Как считал Велисарий, к восходу солнца тело йетайца исчезнет вместе с римской формой. Форма, конечно, в разрезанном виде, может использоваться в бедном доме несколькими путями. Тело? Удобрение для огорода.
Он пожелал неизвестной семье хорошего урожая и пошел своей дорогой.
Трое катафрактов с грохотом мчались по дороге, ведущей на юг от Каушамби. Валентин ехал первым, за ним следовал Анастасий, Менандр — замыкающим.
Молодому катафракту было страшнее, чем когда-либо в жизни.
— Помедленнее, Валентин! Черт тебя побери — сбавь скорость!
Это было бесполезно. Ливень глушил его крики и словно вдалбливал их в грязь.
«По крайней мере грязь может спасти нас и мы не сломаем шеи после того, как нас сбросят лошади», — мрачно думал Менандр.
Валентин установил сумасшедший темп. Он несся во весь опор, по неизвестной дороге, в кромешной тьме, в дождь, который лил так сильно, что было невозможно даже держать глаза открытыми более чем несколько секунд подряд.
О, да — и без стремян.
Но каким-то образом они выжили. Лошади их не сбросили, и сами они из седел не выпали.
Катафракты пролетели мимо сторожки до того, как даже увидели ее. К тому времени, как им удалось придержать лошадей и развернуть их, аксумиты уже вышли из дверей.
— Вы сошли с ума? — спросил Гармат.
Валентин пожал плечами.
— У нас мало времени.
Он кивнул на сторожку.
— С ними разобрались?
— Не дури, — проворчал Вахси. — Мы сюда приехали полчаса назад.
Эон, Эзана и Кадфисес привели запасных лошадей.
— Лучше поменять лошадей, — сказал Анастасий. — Мы достаточно измочалили этих.
— И меня тоже, — проворчал Менандр. — Валентин, черт побери, ты спятил.
Ветеран улыбнулся так, как могла бы улыбнуться ласка.
— Ты выжил, не так ли? Мы же катафракты, парень. Кавалеристы.
Когда катафракты пересели на новых лошадей, Вахси заявил с ударением на каждом слове:
— Мы не кавалеристы. — И добавил: — Поэтому давайте поедем на нормальной скорости.
— Скорость уже не имеет значения, — заметил Кадфисес. — Через полмили мы заворачиваем в лес. Нам придется вести их по той тропе шагом. Если ее можно назвать тропой.
— Надеюсь, ты знаешь, куда нас ведешь? — спросил Валентин.
Улыбка кушана была звериной, как и у Валентина.
— Я не говорю тебе, как ездить на лошади. Не надо говорить мне, как найти дорогу.
Он был прав. Через пять минут группа из восьми мужчин и двадцати лошадей свернула с основной дороги и въехала в лес. Вначале Менандр почувствовал облегчение. Как и сказал Кадфисес, по этой тропе было невозможно двигаться быстрее, чем шагом.
Шагом, медленно. Менандр раньше думал, что вокруг темно и ничего не видно. Теперь он просто ослеп. Толстые, нависающие ветви вместе с низким ночным небом превратили лес в достоверное подобие полной листвы шахты. Без фонарей и факелов.
Как мог судить Менандр, имелся один положительный момент: листва была такой густой, что защищала их — в большей или меньшей степени — от ливня.
Менандр не боялся свалиться с лошади. Они двигались шагом пожилой женщины. Через некоторое время он так же перестал волноваться, что лошадь может подвернуть ногу. Хотя тропа и была узкой, ее не преграждали препятствия.
Он просто беспокоился, что они потеряются — в дополнение к тому, что преследователи из малва их догонят, раз они передвигаются так медленно. Даже несмотря на огромное преимущество, которое они получили после скачки сумасшедшим темпом, установленным Валентином.
Но когда он высказал эти мысли широкой спине Анастасия впереди, ветеран, как оказалось, совершенно не беспокоится.
— Во-первых, парень, не бойся потеряться. Похоже, кушан знает дорогу. Не спрашивай меня, как — я тоже ни черта не вижу, но он видит. А что касается остального — не дури. Когда малва доберутся до сторожки и увидят мертвых стражников, они предположат, что мы дальше едем по основной дороге на юг. Они никогда не заметят эту боковую тропинку. Пронесутся мимо и будут продолжать погоню по той дороге.
— Мы не стали заметать следы.
Анастасий укоризненно рассмеялся.
— Какие следы? — спросил он. — Этот ливень — всемирный потоп, черт побери — смоет все следы меньше чем за минуту.
Менандра это все равно не убедило, но он замолчал. А затем, полчаса спустя, когда они наконец вышли из леса, признал, что его страхи были глупыми.
По крайней мере признался в этом себе. Он ничего не сказал Анастасию и гордо проигнорировал едва различимую в темноте улыбку, которая как бы говорила: «Ну, убедился?»
Выехав из леса, они оказались еще на одной грунтовой дороге. (Ее правильнее было бы назвать грязевой дорогой.) Теперь они полностью изменили направление и поехали на север. Милю спустя, может, меньше, дорога сделала поворот и направилась на запад. Страхи Менандра заявили о себе вновь — новые страхи. Казалось, этой ночью их у него в запасе целый сундук.
— Черт побери, Кадфисес знает, куда мы едем?
Дождь уже не шел сплошной стеной, и слова Менандра донеслись вперед. Ответ Кадфисеса последовал незамедлительно. Пролог был кратким, резким и очень похабным. Потом кушан смилостивился и снизошел до объяснений.
— Если ехать по ней на юг, эта дорога не пересекается ни с одной другой до небольшого городка в пятидесяти милях в той стороне. И она не ведет в Каушамби. Она огибает болото, слева от нас, а отсюда идет на запад — более чем двадцать миль. Однако до того мы снова повернем на юг по еще одной дороге. К этому времени малва уже не представляют, где мы. И что лучше всего, эту дорогу никто не охраняет. Ею пользуются только крестьяне, купцы по ней не ездят.
— А где мы встретимся с Усанасом и другими кушанами? — спросил Эон.
Кадфисес пожал плечами, что было почти неразличимо в темноте.
— Это зависит от них, принц. Куджуло знает, по какой дороге мы поедем. Если он найдет вашего охотника — или охотник найдет его — они и нас найдут. Если ваш охотник так хорош, как вы говорите.
Вместо ответа Эон только удовлетворенно хрюкнул. В данном случае Усанасу не пришлось их догонять и искать. Вскоре после рассвета, после многих миль по новой, идущей на юг дороге, на которую они повернули, беглецы наткнулись на Усанаса. Охотник вместе с. Куджуло и тремя другими кушанами ждали их у края дороги. Крепко спали, даже были относительно сухими под прикрытием давно брошенной хижины. Только один кушан стоял на страже. Валентин был очень раздражен и недоволен. В особенности после того, как заметил корзину с едой, в которой осталось очень мало продуктов.
— У вас нашлось время и поесть, да? — спросил он резким тоном, спешиваясь.
Усанас принял сидячее положение, потянулся и улыбнулся.
— Великие наездники ездят очень медленно, — объявил он. — Я поражен. Поражен. Все иллюзии развеялись.
Куджуло улыбнулся.
— Вам следует попробовать путешествовать с ним. На самом деле следует. Он уже ждал нас, когда мы вырвались из армейского лагеря. Как, черт побери, он так быстро добрался туда от реки, я никогда не узнаю. В особенности с двумя корзинами еды.
— Двумя корзинами? — застонал Валентин.
— Мы сберегли одну для вас, — сообщил еще один кушан, посмеиваясь. — Усанас настоял на этом. Сказал, что если мы этого не сделаем, Анастасий никогда не станет снова спорить с ним о философии.
— Конечно, не стал бы, — согласился гигант — За исключением простых правил из Демокрита. Все можно свести до атома. Включая Усанаса.
Катафракты и аксумиты принялись за еду. После того как первый голод был удовлетворен, проснулось юношеское любопытство Менандра.
— А что это такое? — спросил он.
— Часть — сушеная рыба, — ответил Куджуло. — Остальное — кое-что другое.
Раздумывая над ответом, Менандр решил не уточнять дальше. В конце концов, то, что они ели, на вкус не было такой уж гадостью, даже если он и подозревал, что «кое-что другое» когда-то имело гораздо больше ножек, чем подошло бы для правильного фракийца.
К тому времени, как еда исчезла, дождь наконец прекратился. Куджуло и еще один кушан сходили в лес и привели своих лошадей.
— Где вы взяли лошадей? — спросил Валентин.
Куджуло показал на Усанаса.
— Они были у него. Не спрашивай меня, где он их взял, потому что я не знаю. Боюсь спросить.
Валентин этих страхов не разделял.
— Где ты их взял? — спросил он теперь у Усанаса. Затем, наблюдая за легкостью, с которой Усанас запрыгнул в седло, пожаловался: — Я думал, ты не любишь лошадей.
— Я ненавижу этих тварей, — весело ответил Усанас. — С другой стороны, лошади меня очень любят. — Охотник повернул лошадь на юг и бросил через плечо: — Это демонстрирует отличное понимание обеими сторонами, не думаешь?
В последующие часы, пока группа солдат ехала к далекому. Деканскому плоскогорью, Менандр не удивился, обнаружив, что Усанас — один из лучших наездников, которых он когда-либо видел.
На рассвете того же дня капитан отряда бенгальцев, которые охраняли (если так можно выразиться, но точнее будет сказать: «сгрудились вокруг») Львиные Ворота Каушамби, вежливо попрощался со знатным господином и сопровождающими его лицами. После того как все сопровождающие, включая пристроившихся к солдатам женщин, прошли мимо и направились на восточную дорогу в Паталипутру, командир приказал закрыть ворота.
— Хороший человек, — одобрительно сказал он — Как бы я хотел, чтобы все высокомерные хамы из малва были такими же.
— Сколько? — спросил заместитель.
Командир не стал ничего скрывать. Заместитель был также его младшим братом. На самом деле большую часть подразделения составляли его родственники. Он вытянул руку, открыв ладонь.
Глаза брата округлились.
— Пошли за нашими женами, — приказал командир. — Сегодня будем пировать.
В то же самое время Велисарий вышел через Ворота Пантеры, одни из западных ворот Каушамби. На самом деле ворота так назвали зря. Небольшие покосившиеся ворота частично развалились, поэтому им более подошло бы название: Ворота Дворовой Кошки.
Но, конечно, именно поэтому Велисарий их и выбрал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Полководец бросил быстрый взгляд на вход в переулок Велисарий снова порадовался темноте и ливню. Товарищи йетайца ничего не видели и не слышали. Вернув нож в ножны, Велисарий надел шлем на собственную голову, затем поднял бесчувственного варвара на плечо и стал быстро углубляться в темноту переулка.
Через тридцать ярдов он опустил варвара на землю и стал снимать с него форму. Через пять минут варвар остался обнаженным, как в день появления на свет, а Велисарий выглядел как настоящий йетайец.
Теперь он колебался, глядя на лежащего на земле.
Вопрос был не в том, убивать или не убивать йетайца. Такого вопроса вообще не стояло. Как только Велисарий снял одежду с йетайца, не оставив на ней никаких кровавых пятен, которые могли бы рассказать свою историю, он достал нож и чиркнул им по горлу варвара.
Вопрос был в том, что делать с телом. Велисарий оттянул его к каким-то кустам и начал под них заталкивать. Его это решение не радовало, поскольку тело найдут вскоре после рассвета, но…
Он замер, осматривая глинобитную стену. Внезапно понял, что это не стена дома. Эта стена окружала один из небольших огородов, которые имелись у большинства бедных жителей Каушамби. Такие огороды разбивались на небольших участках земли, примыкающих к дому сзади, и пополняли скудное меню овощами.
Велисарий оглянулся вокруг, оценивая местность. Он находился в одной из городских трущоб.
Решение пришло мгновенно. Он поднял тело над головой и бросил его через стену. Долей секунды спустя он услышал, как тело с мокрым всплеском рухнуло во двор с другой стороны. Вслед за ним он бросил римскую форму. Затем широким шагом пошел по переулку, шел открыто, с надменным видом йетайца.
Велисарий рисковал, но считал, что риск оправдан и его шансы очень неплохи. Он почти не сомневался, что проживающие в этом небольшом жалком домике — скорее хижине — слышали шум. К тому времени, как он достиг конца переулка, они уже, вероятно, начнут обследование мрачного — и очень нежелательного — добавления к огороду. Что они сделают? Сообщат властям?
Возможно. В богатом районе они определенно бы так и сделали.
Но, как он думал, в этом районе — нет. Бедняки в большинстве стран — определенно в Индии, управляемой малва — прекрасно знают, что власти имеют склонность принимать быстрые решения, если в дело вовлечены низкорожденные.
Вы нашли мертвого человека в вашем огороде позади дома? Почему вы его убили, вы, вонючие свиньи? Ограбили его, так? Отрицаете? Ха! Мы из вас выбьем правду.
Как считал Велисарий, к восходу солнца тело йетайца исчезнет вместе с римской формой. Форма, конечно, в разрезанном виде, может использоваться в бедном доме несколькими путями. Тело? Удобрение для огорода.
Он пожелал неизвестной семье хорошего урожая и пошел своей дорогой.
Трое катафрактов с грохотом мчались по дороге, ведущей на юг от Каушамби. Валентин ехал первым, за ним следовал Анастасий, Менандр — замыкающим.
Молодому катафракту было страшнее, чем когда-либо в жизни.
— Помедленнее, Валентин! Черт тебя побери — сбавь скорость!
Это было бесполезно. Ливень глушил его крики и словно вдалбливал их в грязь.
«По крайней мере грязь может спасти нас и мы не сломаем шеи после того, как нас сбросят лошади», — мрачно думал Менандр.
Валентин установил сумасшедший темп. Он несся во весь опор, по неизвестной дороге, в кромешной тьме, в дождь, который лил так сильно, что было невозможно даже держать глаза открытыми более чем несколько секунд подряд.
О, да — и без стремян.
Но каким-то образом они выжили. Лошади их не сбросили, и сами они из седел не выпали.
Катафракты пролетели мимо сторожки до того, как даже увидели ее. К тому времени, как им удалось придержать лошадей и развернуть их, аксумиты уже вышли из дверей.
— Вы сошли с ума? — спросил Гармат.
Валентин пожал плечами.
— У нас мало времени.
Он кивнул на сторожку.
— С ними разобрались?
— Не дури, — проворчал Вахси. — Мы сюда приехали полчаса назад.
Эон, Эзана и Кадфисес привели запасных лошадей.
— Лучше поменять лошадей, — сказал Анастасий. — Мы достаточно измочалили этих.
— И меня тоже, — проворчал Менандр. — Валентин, черт побери, ты спятил.
Ветеран улыбнулся так, как могла бы улыбнуться ласка.
— Ты выжил, не так ли? Мы же катафракты, парень. Кавалеристы.
Когда катафракты пересели на новых лошадей, Вахси заявил с ударением на каждом слове:
— Мы не кавалеристы. — И добавил: — Поэтому давайте поедем на нормальной скорости.
— Скорость уже не имеет значения, — заметил Кадфисес. — Через полмили мы заворачиваем в лес. Нам придется вести их по той тропе шагом. Если ее можно назвать тропой.
— Надеюсь, ты знаешь, куда нас ведешь? — спросил Валентин.
Улыбка кушана была звериной, как и у Валентина.
— Я не говорю тебе, как ездить на лошади. Не надо говорить мне, как найти дорогу.
Он был прав. Через пять минут группа из восьми мужчин и двадцати лошадей свернула с основной дороги и въехала в лес. Вначале Менандр почувствовал облегчение. Как и сказал Кадфисес, по этой тропе было невозможно двигаться быстрее, чем шагом.
Шагом, медленно. Менандр раньше думал, что вокруг темно и ничего не видно. Теперь он просто ослеп. Толстые, нависающие ветви вместе с низким ночным небом превратили лес в достоверное подобие полной листвы шахты. Без фонарей и факелов.
Как мог судить Менандр, имелся один положительный момент: листва была такой густой, что защищала их — в большей или меньшей степени — от ливня.
Менандр не боялся свалиться с лошади. Они двигались шагом пожилой женщины. Через некоторое время он так же перестал волноваться, что лошадь может подвернуть ногу. Хотя тропа и была узкой, ее не преграждали препятствия.
Он просто беспокоился, что они потеряются — в дополнение к тому, что преследователи из малва их догонят, раз они передвигаются так медленно. Даже несмотря на огромное преимущество, которое они получили после скачки сумасшедшим темпом, установленным Валентином.
Но когда он высказал эти мысли широкой спине Анастасия впереди, ветеран, как оказалось, совершенно не беспокоится.
— Во-первых, парень, не бойся потеряться. Похоже, кушан знает дорогу. Не спрашивай меня, как — я тоже ни черта не вижу, но он видит. А что касается остального — не дури. Когда малва доберутся до сторожки и увидят мертвых стражников, они предположат, что мы дальше едем по основной дороге на юг. Они никогда не заметят эту боковую тропинку. Пронесутся мимо и будут продолжать погоню по той дороге.
— Мы не стали заметать следы.
Анастасий укоризненно рассмеялся.
— Какие следы? — спросил он. — Этот ливень — всемирный потоп, черт побери — смоет все следы меньше чем за минуту.
Менандра это все равно не убедило, но он замолчал. А затем, полчаса спустя, когда они наконец вышли из леса, признал, что его страхи были глупыми.
По крайней мере признался в этом себе. Он ничего не сказал Анастасию и гордо проигнорировал едва различимую в темноте улыбку, которая как бы говорила: «Ну, убедился?»
Выехав из леса, они оказались еще на одной грунтовой дороге. (Ее правильнее было бы назвать грязевой дорогой.) Теперь они полностью изменили направление и поехали на север. Милю спустя, может, меньше, дорога сделала поворот и направилась на запад. Страхи Менандра заявили о себе вновь — новые страхи. Казалось, этой ночью их у него в запасе целый сундук.
— Черт побери, Кадфисес знает, куда мы едем?
Дождь уже не шел сплошной стеной, и слова Менандра донеслись вперед. Ответ Кадфисеса последовал незамедлительно. Пролог был кратким, резким и очень похабным. Потом кушан смилостивился и снизошел до объяснений.
— Если ехать по ней на юг, эта дорога не пересекается ни с одной другой до небольшого городка в пятидесяти милях в той стороне. И она не ведет в Каушамби. Она огибает болото, слева от нас, а отсюда идет на запад — более чем двадцать миль. Однако до того мы снова повернем на юг по еще одной дороге. К этому времени малва уже не представляют, где мы. И что лучше всего, эту дорогу никто не охраняет. Ею пользуются только крестьяне, купцы по ней не ездят.
— А где мы встретимся с Усанасом и другими кушанами? — спросил Эон.
Кадфисес пожал плечами, что было почти неразличимо в темноте.
— Это зависит от них, принц. Куджуло знает, по какой дороге мы поедем. Если он найдет вашего охотника — или охотник найдет его — они и нас найдут. Если ваш охотник так хорош, как вы говорите.
Вместо ответа Эон только удовлетворенно хрюкнул. В данном случае Усанасу не пришлось их догонять и искать. Вскоре после рассвета, после многих миль по новой, идущей на юг дороге, на которую они повернули, беглецы наткнулись на Усанаса. Охотник вместе с. Куджуло и тремя другими кушанами ждали их у края дороги. Крепко спали, даже были относительно сухими под прикрытием давно брошенной хижины. Только один кушан стоял на страже. Валентин был очень раздражен и недоволен. В особенности после того, как заметил корзину с едой, в которой осталось очень мало продуктов.
— У вас нашлось время и поесть, да? — спросил он резким тоном, спешиваясь.
Усанас принял сидячее положение, потянулся и улыбнулся.
— Великие наездники ездят очень медленно, — объявил он. — Я поражен. Поражен. Все иллюзии развеялись.
Куджуло улыбнулся.
— Вам следует попробовать путешествовать с ним. На самом деле следует. Он уже ждал нас, когда мы вырвались из армейского лагеря. Как, черт побери, он так быстро добрался туда от реки, я никогда не узнаю. В особенности с двумя корзинами еды.
— Двумя корзинами? — застонал Валентин.
— Мы сберегли одну для вас, — сообщил еще один кушан, посмеиваясь. — Усанас настоял на этом. Сказал, что если мы этого не сделаем, Анастасий никогда не станет снова спорить с ним о философии.
— Конечно, не стал бы, — согласился гигант — За исключением простых правил из Демокрита. Все можно свести до атома. Включая Усанаса.
Катафракты и аксумиты принялись за еду. После того как первый голод был удовлетворен, проснулось юношеское любопытство Менандра.
— А что это такое? — спросил он.
— Часть — сушеная рыба, — ответил Куджуло. — Остальное — кое-что другое.
Раздумывая над ответом, Менандр решил не уточнять дальше. В конце концов, то, что они ели, на вкус не было такой уж гадостью, даже если он и подозревал, что «кое-что другое» когда-то имело гораздо больше ножек, чем подошло бы для правильного фракийца.
К тому времени, как еда исчезла, дождь наконец прекратился. Куджуло и еще один кушан сходили в лес и привели своих лошадей.
— Где вы взяли лошадей? — спросил Валентин.
Куджуло показал на Усанаса.
— Они были у него. Не спрашивай меня, где он их взял, потому что я не знаю. Боюсь спросить.
Валентин этих страхов не разделял.
— Где ты их взял? — спросил он теперь у Усанаса. Затем, наблюдая за легкостью, с которой Усанас запрыгнул в седло, пожаловался: — Я думал, ты не любишь лошадей.
— Я ненавижу этих тварей, — весело ответил Усанас. — С другой стороны, лошади меня очень любят. — Охотник повернул лошадь на юг и бросил через плечо: — Это демонстрирует отличное понимание обеими сторонами, не думаешь?
В последующие часы, пока группа солдат ехала к далекому. Деканскому плоскогорью, Менандр не удивился, обнаружив, что Усанас — один из лучших наездников, которых он когда-либо видел.
На рассвете того же дня капитан отряда бенгальцев, которые охраняли (если так можно выразиться, но точнее будет сказать: «сгрудились вокруг») Львиные Ворота Каушамби, вежливо попрощался со знатным господином и сопровождающими его лицами. После того как все сопровождающие, включая пристроившихся к солдатам женщин, прошли мимо и направились на восточную дорогу в Паталипутру, командир приказал закрыть ворота.
— Хороший человек, — одобрительно сказал он — Как бы я хотел, чтобы все высокомерные хамы из малва были такими же.
— Сколько? — спросил заместитель.
Командир не стал ничего скрывать. Заместитель был также его младшим братом. На самом деле большую часть подразделения составляли его родственники. Он вытянул руку, открыв ладонь.
Глаза брата округлились.
— Пошли за нашими женами, — приказал командир. — Сегодня будем пировать.
В то же самое время Велисарий вышел через Ворота Пантеры, одни из западных ворот Каушамби. На самом деле ворота так назвали зря. Небольшие покосившиеся ворота частично развалились, поэтому им более подошло бы название: Ворота Дворовой Кошки.
Но, конечно, именно поэтому Велисарий их и выбрал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64