В общем, я послал резюме, и если повезет, меня зачислят. Тогда проблема решится сама собой. Эта миссия засчитывается за срочку.
- Слишком обтекаемо, чтобы родители могли расслабиться и курить бамбук.
- Нашли планету с подходящими основными параметрами, - пояснил Брюс. - Либеллин-VI, у голубой звезды в созвездии Енота. Туда пойдет группа ученых, чтобы оценить возможность терраформации, плюс небольшое число колонистов с ценными специальностями. Если планета окажется хорошей, первые поселенцы займут лучшие места. С ними, само собой, будет ограниченный контингент вооруженных сил. Так всегда делается. Вот с этим я свои надежды и связываю. Вкусно, а? Все ж не судна в хосписе выносить.
Рубен задумался.
- Одно очевидно, - сказал он наконец. - Начать жрать друг дружку от классовой разницы и со скуки тут шансов меньше, чем где бы то ни было. Когда доходит до дела, распри забываются. Ты с приятелями заявился или один?
- Один, - неохотно признался сын. - Говорю же, я получил информацию левым образом, и с меня взяли слово, что дальше она не пойдет.
- Мать знает?
- Скажу, если будет положительное решение. Извини, но у них семья: они едят за одним столом, решают, что купить, и все такие дела… Я, в общем, уже довольно большой цветочек, меня пора пересаживать в отдельный горшок.
- Матери обычно другого мнения, знаю по своей. Им нужно над кем-то крыла простирать.
- Ну так пусть простирает их над Айной. Сестре пять, ее надолго хватит.
- Цинизм, - сказал Рубен, ухмыляясь, - прибежище незрелых юношей и ничтожных старцев. К тому же он способен утешить только сам себя.
- Я видел множество людей, которых считали мудрыми только за то, что они способны были родить афоризм, - прищурился сын. - За тобой записывать, или можно «вольно»?
- Вольно, рядовой. Это во мне комэск проснулся.
- Не то чтобы я был ему не рад, но…
- Я понял. Как насчет сменить обстановку?
- Хорошая идея, - Брюс просиял. Ему хоть как вечером нужно было в город. - Бреемся? Ты мне одеколон свой дашь?
* * *
На городок заходили с дневной стороны. Он уже лежал весь в пепельной вечерней тени, искрился огнями, и радуга неоновой рекламы стояла над ним как триумфальная арка. Брюс от нечего делать наблюдал, как отец ведет флайер.
Что отличает мастера от ученика? Скупость движений. Красивая, выразительная точность каждого из них. Большую часть времени Рубен, казалось, вообще ничего не делал, лишь время от времени поднимая руку и касаясь какой-нибудь кнопки, а вообще наслаждался музыкой через «ракушку» в ухе и чуть ли не спал. Сын как-то взялся попробовать его музыку. Может, и проникся бы, если бы то была группа, скажем, «Тинке-белл», или «Кролики». Даже ностальгические шлягеры пятнадцатилетней давности он мог по-человечески понять! Но бравурная классика раскатывала в микрон его мозги и уши. Он словно в собор входил: Рассел рассказывал про старые соборы на Колыбели, откуда отчим был родом. Там немного места для тебя, а все остальное над твоей головой - поместилище для твоей же души. Нигде во Вселенной нет ничего подобного, за исключением, может быть, самого космоса.
Ученик выглядит иначе: все время в суетливом движении, проверяет, беспокоится - верно ль? Отец - Брюска подглядел - кое-что делал неправильно. «Машина может». Там, где она «могла» - хотя, если на глаз прикинуть, не должна бы! - Брюс собственным телом ощущал недовольство металлопласта и его протест.
- Я знаю его норму, - сказал отец, и Брюска больше не порывался схватиться за джойстик, хотя порой испытывал к тому сильнейшее искушение.
Моя полная генетическая копия!
До сих пор, когда Брюс думал об этом, у него захватывало дух.
Это мое лицо, но Рубен носит его так, будто не он на меня похож, но я на него! И будто так и надо!
Посадка головы, длинные голени и предплечья - почему-то у Руба они ни за что не цепляются! - разрез глаз и тон кожи, форма носа, цвет и фактура волоса были у них совершенно одинаковы, но Рубен держался так, словно на него смотрят: подтянутый, будто со стальным каркасом внутри, и с такими мускулами, что гвозди о них гнуть. Военный летчик имперской закалки. Брюс же наоборот, вел себя так, будто его никто не видит. Лежать в гамаке со считаком на пузе и болтать ногой - самое для него оно. Типичный ребенок Новой Надежды, выросший на травке. Бабушка была скандализирована, когда внук снисходительно объяснил ей, что это за трава и какие поросята на ней вырастают.
Да-да, я знаю, мне не хватает пафоса!
Танцбар «Неоновый дракон» был хорош по двум причинам: во-первых, он был большой, разноцветный и шумный. Самое многолюдное заведение подобного рода на планете: Рубену, по его собственным словам, осточертели уютные местечки семейного типа, вымирающие в одиннадцать. Во-вторых, «Дракон» был баром при космопорте. С одной стороны на бескрайнюю галечную равнину садились корабли, с другой - на берег наплескивался океан. И звездное небо сверху: простенько и со вкусом. А посреди всего этого - многоярусная дискотека. Площадки разделены меж собой «завесами тишины», в каждом закутке - бар, и ресторан на плоской крыше. Вкруг ярусов обвился стеклянный дракон, полый внутри и заполненный светящимся газом, с колкими искорками, бегущими по чешуе. Оскаленная башка с гривой и усами, усаженными шишечками - все льдисто-голубого цвета! - возносилась над рестораном. Дикси - планета-игрушка с управляемым климатом. Ураган тут бывает, только если его проплатили.
Поставив флайер на платную стоянку, мужчина и юноша глядели на этот дворец издали и снизу вверх.
- Похоже на сказочный замок.
Рубен кивнул.
- Где драконы, - сказал он, - там и принцессы. Или наоборот, но не суть важно.
- Когда встречаемся? И где?
- Здесь, - решил отец. - Утром, само собой. Мать просила приглядывать за тобой, но лично мне всегда казалось, что плохому Эстергази превосходно обучаются сами.
Брюс смущенно хмыкнул.
- Плохое тут ни при чем. У меня назначена встреча.
- Само собой. Полфлакона моего «Атаско» и свежая футболка, а дальше я и сам могу посчитать, не маленький.
- Фью. А как действуют «большие» космические волки, когда у них нет предварительной договоренности?
- Сидят. Пьют. Смотрят. Может вечность пройти, прежде чем ты найдешь по-настоящему красивые ноги. Эта ваша пресловутая свобода, насколько я успел заметить, понимается электоратом как право сожрать столько гамбургеров, сколько влезет, и еще один унести домой на после ужина.
- А-а. Сильно сказано. В мирной жизни все мы немного хоббиты. Ты, значит, предпочитаешь ноги?
- Я предпочитаю характер. Но на один вечер хватит и ног. К тому же ноги намного заметнее, если вести беглый огонь, а не прицельный. Ладно, разбегаемся. В экстренном случае связь по комму. Первый пошел.
Угу, а последний остался. Поднимаясь эскалатором наверх, в ресторан, Брюс ощущал под ложечкой некое жжение, утишить которое можно было самым примитивным образом: сбежать. Но это было бы подло, а еще - он сожалел бы всю оставшуюся жизнь.
Ресторан «Дракона» был тем еще местечком: жлобским донельзя, и платили там поминутно. По дороге наверх Брюс машинально проверил универсальную карту туриста на шнурке на шее. Когда они всем семейством отправлялись в ресторан, то выбирали заведения попроще, а один он, стыдно сказать, шел впервые. Ну не то, чтобы один, но в качестве того, кто платит. Взрослого мужчины. Девушка, которую он ждет, очень богата, но это не значит, что можно позволить себе угробить первое впечатление.
Оно, конечно, не то чтобы совсем уж первое…
Деньги у него были. Когда мать, Натали Пульман-Эстергази, вышла замуж за Рассела Норма, человека без роду и племени, и даже без постоянной крыши над головой, все достоинства которого были только личными, она, обуреваемая страстью сделать все правильно, отказалась от счета в ГалактБанке, открытого на ее имя родителями Руба. На что те ей разумно ответили: мол, других наследников, кроме Брюса, у Эстергази все равно нет. А, кроме того, инициатива родить ребенка погибшему сыну исходила от Эстергази, и будет справедливо, если содержание оного ребенка станет правом и обязанностью Эстергази. Что никоим образом не ограничивает личную жизнь самой Натали.
Правда, когда Рубен Эстергази оказался опять жив, образовался некий финансовый казус, каковой не мог быть разрешен по правилам, потому что правил таких нет. Юридическая система не предусматривает бессмертия сторон. С другой стороны, Руб был тем самым Рубом только для своих. Явившись миру открыто, герой зиглиндианского конфликта рисковал окончить вновь обретенную жизнь на лабораторном столе какой угодно из заинтересованных сторон. Все спецслужбы Галактики до сих пор рыли землю в поисках крох от проекта «Врата Валгаллы».
В общем, теперь это были деньги Брюса.
Когда Мари вошла, и метрдотель, одетый в средневековый дублет, повел ее через зал к столику, где ждал Брюс, тот испытал гамму разноречивых чувств. Он ненавидел ее отца со всей страстью, каковую мог испытывать в адрес противника, единожды им уже побежденного. В то же время юноша прекрасно понимал - и здесь ему не приходилось себя уговаривать! - что это два совершенно разных человека. Он был обязан Мари Люссак жизнью матери. Правда, на задворках сознания сидела гаденькая мысль, что посягал на эту самую жизнь (да и на его собственную) не кто иной, как папенька Люссак.
- Ну… привет.
Пока она шла, зал провожал ее взглядами. Желтое льняное платье - лимонное, сказала бы мать! - белые лаковые туфли на каблуке, сумочка и шляпа. И перчатки, как бог свят! Темные, как маслины, глаза, красивые брови, черные волосы до подбородка - облачком. Старомодный шик планеты, где женщины не носят брюк. Оркестру впору государственный гимн Зиглинды грянуть. Интересно, там все еще встают под Nabucco Верди?
Она на год старше. Ей восемнадцать лет. К слову, папочка наверняка одобрил бы эти ноги.
Мамины, видно, были хороши, но они ушли. Тьфу на тебя, ехидна!
- Я чертовски рад тебя видеть. Рассказывай, как поживаешь.
- Погоди. Начнем с того, что я тоже рада тебя видеть.
Забавно они смотрятся со стороны. Брюс в футболке и «отпускных» шортах до колен, с множеством карманов - элегантности ради эти карманы нынче пусты. Футболка и уши чистые, но и только, и в целом облик его гармонирует с окружающей средой. За свои деньги тут все такие. Так принято на Новой Надежде. Это Мари выглядит нелепо. Впрочем, если развивать принцип дальше, то за свои деньги она имеет право выглядеть как угодно. Довольный собой, Брюска ухмыльнулся. Когда-то они пережили вместе опасное приключение. Вполне достаточная причина, чтобы дружить.
- Давай сначала ты, - сказала она. - Я пока соображу, с чего начать.
- У меня все просто. В Академию я не пошел - а мать и довольна! - и теперь мне светит срочная служба. Ну, ты знаешь, мы говорили.
Они не виделись шесть лет, но это не значит, будто они не общались. Полгода тому назад Брюс обнаружил сетевой адрес Мари Люссак «для внешних контактов», и нынешнюю встречу на Дикси они заранее приурочили к его каникулам. Она теперь большая девочка и летает одна. По крайней мере, бодигард за ней на свидания не таскается. У нас ведь свидание, правда?
Прежде ее Брюскин отчим охранял.
- Заявление в группу колонизации я подал, но ответа пока нет. Спасибо за наводку, кстати.
- Всегда пожалуйста. Как твои?
- Прекрасно. Пантократор им, как оказалось, обоим подходит. Пребывают в устойчивом равновесии. Норм с семинаристами возится: преподает им боевые искусства. Нашел себя. Мама… ничего не делает. То есть по хозяйству, и потом дочка у них. Решили, что она не будет работать. И слава Силам: я опасался, что ее затащат в местные духовные структуры. Она, мол, их устраивает. Пантократор вечно в поисках талантов. Сама-то как?
- Ну… - Мари сняла перчатки и положила их на край стола. Им принесли полосатый коктейль «Закат» с веточкой пряной травы. - У меня, как ты знаешь, чудная возможность всю жизнь пальцем о палец не ударить. Искусством хорошо выглядеть на глянцевой обложке я овладела, не побоюсь этого слова, в совершенстве, но хочется чего-то еще. Понимаешь?
- Угу. Все журналиствуешь, да? Что, та история продолжается?
- Продолжается до сих пор. Все бросать из-за такого… дерьма… не хочется…
- Ну, это неправильно - бросать. Бросать - это все равно что сдаться.
- …но обложили меня по полной.
Историю эту Брюс знал и сочувствовал. А для чего еще, спрашивается, нужны друзья?
* * *
На орбитальных верфях Зиглинды что-то взорвалось.
Зарево полыхнуло над целым полушарием, сектор немедленно закрыли для полетов, стянули туда весь парк МЧС, и к ликвидации последствий катастрофы привлекли как минимум половину промышленных мощностей планеты. А на восстановление производства - судостроительный цикл, как и прочие на Зиглинде, непрерывен! - ухнули львиную долю бюджета только этого года. И как всегда в стране, которая декларирует себя свободной, катастрофа на «Ётунхейме» дала обществу повод поговорить.
Это вам не старые имперские времена, когда наши убытки были нашими проблемами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
- Слишком обтекаемо, чтобы родители могли расслабиться и курить бамбук.
- Нашли планету с подходящими основными параметрами, - пояснил Брюс. - Либеллин-VI, у голубой звезды в созвездии Енота. Туда пойдет группа ученых, чтобы оценить возможность терраформации, плюс небольшое число колонистов с ценными специальностями. Если планета окажется хорошей, первые поселенцы займут лучшие места. С ними, само собой, будет ограниченный контингент вооруженных сил. Так всегда делается. Вот с этим я свои надежды и связываю. Вкусно, а? Все ж не судна в хосписе выносить.
Рубен задумался.
- Одно очевидно, - сказал он наконец. - Начать жрать друг дружку от классовой разницы и со скуки тут шансов меньше, чем где бы то ни было. Когда доходит до дела, распри забываются. Ты с приятелями заявился или один?
- Один, - неохотно признался сын. - Говорю же, я получил информацию левым образом, и с меня взяли слово, что дальше она не пойдет.
- Мать знает?
- Скажу, если будет положительное решение. Извини, но у них семья: они едят за одним столом, решают, что купить, и все такие дела… Я, в общем, уже довольно большой цветочек, меня пора пересаживать в отдельный горшок.
- Матери обычно другого мнения, знаю по своей. Им нужно над кем-то крыла простирать.
- Ну так пусть простирает их над Айной. Сестре пять, ее надолго хватит.
- Цинизм, - сказал Рубен, ухмыляясь, - прибежище незрелых юношей и ничтожных старцев. К тому же он способен утешить только сам себя.
- Я видел множество людей, которых считали мудрыми только за то, что они способны были родить афоризм, - прищурился сын. - За тобой записывать, или можно «вольно»?
- Вольно, рядовой. Это во мне комэск проснулся.
- Не то чтобы я был ему не рад, но…
- Я понял. Как насчет сменить обстановку?
- Хорошая идея, - Брюс просиял. Ему хоть как вечером нужно было в город. - Бреемся? Ты мне одеколон свой дашь?
* * *
На городок заходили с дневной стороны. Он уже лежал весь в пепельной вечерней тени, искрился огнями, и радуга неоновой рекламы стояла над ним как триумфальная арка. Брюс от нечего делать наблюдал, как отец ведет флайер.
Что отличает мастера от ученика? Скупость движений. Красивая, выразительная точность каждого из них. Большую часть времени Рубен, казалось, вообще ничего не делал, лишь время от времени поднимая руку и касаясь какой-нибудь кнопки, а вообще наслаждался музыкой через «ракушку» в ухе и чуть ли не спал. Сын как-то взялся попробовать его музыку. Может, и проникся бы, если бы то была группа, скажем, «Тинке-белл», или «Кролики». Даже ностальгические шлягеры пятнадцатилетней давности он мог по-человечески понять! Но бравурная классика раскатывала в микрон его мозги и уши. Он словно в собор входил: Рассел рассказывал про старые соборы на Колыбели, откуда отчим был родом. Там немного места для тебя, а все остальное над твоей головой - поместилище для твоей же души. Нигде во Вселенной нет ничего подобного, за исключением, может быть, самого космоса.
Ученик выглядит иначе: все время в суетливом движении, проверяет, беспокоится - верно ль? Отец - Брюска подглядел - кое-что делал неправильно. «Машина может». Там, где она «могла» - хотя, если на глаз прикинуть, не должна бы! - Брюс собственным телом ощущал недовольство металлопласта и его протест.
- Я знаю его норму, - сказал отец, и Брюска больше не порывался схватиться за джойстик, хотя порой испытывал к тому сильнейшее искушение.
Моя полная генетическая копия!
До сих пор, когда Брюс думал об этом, у него захватывало дух.
Это мое лицо, но Рубен носит его так, будто не он на меня похож, но я на него! И будто так и надо!
Посадка головы, длинные голени и предплечья - почему-то у Руба они ни за что не цепляются! - разрез глаз и тон кожи, форма носа, цвет и фактура волоса были у них совершенно одинаковы, но Рубен держался так, словно на него смотрят: подтянутый, будто со стальным каркасом внутри, и с такими мускулами, что гвозди о них гнуть. Военный летчик имперской закалки. Брюс же наоборот, вел себя так, будто его никто не видит. Лежать в гамаке со считаком на пузе и болтать ногой - самое для него оно. Типичный ребенок Новой Надежды, выросший на травке. Бабушка была скандализирована, когда внук снисходительно объяснил ей, что это за трава и какие поросята на ней вырастают.
Да-да, я знаю, мне не хватает пафоса!
Танцбар «Неоновый дракон» был хорош по двум причинам: во-первых, он был большой, разноцветный и шумный. Самое многолюдное заведение подобного рода на планете: Рубену, по его собственным словам, осточертели уютные местечки семейного типа, вымирающие в одиннадцать. Во-вторых, «Дракон» был баром при космопорте. С одной стороны на бескрайнюю галечную равнину садились корабли, с другой - на берег наплескивался океан. И звездное небо сверху: простенько и со вкусом. А посреди всего этого - многоярусная дискотека. Площадки разделены меж собой «завесами тишины», в каждом закутке - бар, и ресторан на плоской крыше. Вкруг ярусов обвился стеклянный дракон, полый внутри и заполненный светящимся газом, с колкими искорками, бегущими по чешуе. Оскаленная башка с гривой и усами, усаженными шишечками - все льдисто-голубого цвета! - возносилась над рестораном. Дикси - планета-игрушка с управляемым климатом. Ураган тут бывает, только если его проплатили.
Поставив флайер на платную стоянку, мужчина и юноша глядели на этот дворец издали и снизу вверх.
- Похоже на сказочный замок.
Рубен кивнул.
- Где драконы, - сказал он, - там и принцессы. Или наоборот, но не суть важно.
- Когда встречаемся? И где?
- Здесь, - решил отец. - Утром, само собой. Мать просила приглядывать за тобой, но лично мне всегда казалось, что плохому Эстергази превосходно обучаются сами.
Брюс смущенно хмыкнул.
- Плохое тут ни при чем. У меня назначена встреча.
- Само собой. Полфлакона моего «Атаско» и свежая футболка, а дальше я и сам могу посчитать, не маленький.
- Фью. А как действуют «большие» космические волки, когда у них нет предварительной договоренности?
- Сидят. Пьют. Смотрят. Может вечность пройти, прежде чем ты найдешь по-настоящему красивые ноги. Эта ваша пресловутая свобода, насколько я успел заметить, понимается электоратом как право сожрать столько гамбургеров, сколько влезет, и еще один унести домой на после ужина.
- А-а. Сильно сказано. В мирной жизни все мы немного хоббиты. Ты, значит, предпочитаешь ноги?
- Я предпочитаю характер. Но на один вечер хватит и ног. К тому же ноги намного заметнее, если вести беглый огонь, а не прицельный. Ладно, разбегаемся. В экстренном случае связь по комму. Первый пошел.
Угу, а последний остался. Поднимаясь эскалатором наверх, в ресторан, Брюс ощущал под ложечкой некое жжение, утишить которое можно было самым примитивным образом: сбежать. Но это было бы подло, а еще - он сожалел бы всю оставшуюся жизнь.
Ресторан «Дракона» был тем еще местечком: жлобским донельзя, и платили там поминутно. По дороге наверх Брюс машинально проверил универсальную карту туриста на шнурке на шее. Когда они всем семейством отправлялись в ресторан, то выбирали заведения попроще, а один он, стыдно сказать, шел впервые. Ну не то, чтобы один, но в качестве того, кто платит. Взрослого мужчины. Девушка, которую он ждет, очень богата, но это не значит, что можно позволить себе угробить первое впечатление.
Оно, конечно, не то чтобы совсем уж первое…
Деньги у него были. Когда мать, Натали Пульман-Эстергази, вышла замуж за Рассела Норма, человека без роду и племени, и даже без постоянной крыши над головой, все достоинства которого были только личными, она, обуреваемая страстью сделать все правильно, отказалась от счета в ГалактБанке, открытого на ее имя родителями Руба. На что те ей разумно ответили: мол, других наследников, кроме Брюса, у Эстергази все равно нет. А, кроме того, инициатива родить ребенка погибшему сыну исходила от Эстергази, и будет справедливо, если содержание оного ребенка станет правом и обязанностью Эстергази. Что никоим образом не ограничивает личную жизнь самой Натали.
Правда, когда Рубен Эстергази оказался опять жив, образовался некий финансовый казус, каковой не мог быть разрешен по правилам, потому что правил таких нет. Юридическая система не предусматривает бессмертия сторон. С другой стороны, Руб был тем самым Рубом только для своих. Явившись миру открыто, герой зиглиндианского конфликта рисковал окончить вновь обретенную жизнь на лабораторном столе какой угодно из заинтересованных сторон. Все спецслужбы Галактики до сих пор рыли землю в поисках крох от проекта «Врата Валгаллы».
В общем, теперь это были деньги Брюса.
Когда Мари вошла, и метрдотель, одетый в средневековый дублет, повел ее через зал к столику, где ждал Брюс, тот испытал гамму разноречивых чувств. Он ненавидел ее отца со всей страстью, каковую мог испытывать в адрес противника, единожды им уже побежденного. В то же время юноша прекрасно понимал - и здесь ему не приходилось себя уговаривать! - что это два совершенно разных человека. Он был обязан Мари Люссак жизнью матери. Правда, на задворках сознания сидела гаденькая мысль, что посягал на эту самую жизнь (да и на его собственную) не кто иной, как папенька Люссак.
- Ну… привет.
Пока она шла, зал провожал ее взглядами. Желтое льняное платье - лимонное, сказала бы мать! - белые лаковые туфли на каблуке, сумочка и шляпа. И перчатки, как бог свят! Темные, как маслины, глаза, красивые брови, черные волосы до подбородка - облачком. Старомодный шик планеты, где женщины не носят брюк. Оркестру впору государственный гимн Зиглинды грянуть. Интересно, там все еще встают под Nabucco Верди?
Она на год старше. Ей восемнадцать лет. К слову, папочка наверняка одобрил бы эти ноги.
Мамины, видно, были хороши, но они ушли. Тьфу на тебя, ехидна!
- Я чертовски рад тебя видеть. Рассказывай, как поживаешь.
- Погоди. Начнем с того, что я тоже рада тебя видеть.
Забавно они смотрятся со стороны. Брюс в футболке и «отпускных» шортах до колен, с множеством карманов - элегантности ради эти карманы нынче пусты. Футболка и уши чистые, но и только, и в целом облик его гармонирует с окружающей средой. За свои деньги тут все такие. Так принято на Новой Надежде. Это Мари выглядит нелепо. Впрочем, если развивать принцип дальше, то за свои деньги она имеет право выглядеть как угодно. Довольный собой, Брюска ухмыльнулся. Когда-то они пережили вместе опасное приключение. Вполне достаточная причина, чтобы дружить.
- Давай сначала ты, - сказала она. - Я пока соображу, с чего начать.
- У меня все просто. В Академию я не пошел - а мать и довольна! - и теперь мне светит срочная служба. Ну, ты знаешь, мы говорили.
Они не виделись шесть лет, но это не значит, будто они не общались. Полгода тому назад Брюс обнаружил сетевой адрес Мари Люссак «для внешних контактов», и нынешнюю встречу на Дикси они заранее приурочили к его каникулам. Она теперь большая девочка и летает одна. По крайней мере, бодигард за ней на свидания не таскается. У нас ведь свидание, правда?
Прежде ее Брюскин отчим охранял.
- Заявление в группу колонизации я подал, но ответа пока нет. Спасибо за наводку, кстати.
- Всегда пожалуйста. Как твои?
- Прекрасно. Пантократор им, как оказалось, обоим подходит. Пребывают в устойчивом равновесии. Норм с семинаристами возится: преподает им боевые искусства. Нашел себя. Мама… ничего не делает. То есть по хозяйству, и потом дочка у них. Решили, что она не будет работать. И слава Силам: я опасался, что ее затащат в местные духовные структуры. Она, мол, их устраивает. Пантократор вечно в поисках талантов. Сама-то как?
- Ну… - Мари сняла перчатки и положила их на край стола. Им принесли полосатый коктейль «Закат» с веточкой пряной травы. - У меня, как ты знаешь, чудная возможность всю жизнь пальцем о палец не ударить. Искусством хорошо выглядеть на глянцевой обложке я овладела, не побоюсь этого слова, в совершенстве, но хочется чего-то еще. Понимаешь?
- Угу. Все журналиствуешь, да? Что, та история продолжается?
- Продолжается до сих пор. Все бросать из-за такого… дерьма… не хочется…
- Ну, это неправильно - бросать. Бросать - это все равно что сдаться.
- …но обложили меня по полной.
Историю эту Брюс знал и сочувствовал. А для чего еще, спрашивается, нужны друзья?
* * *
На орбитальных верфях Зиглинды что-то взорвалось.
Зарево полыхнуло над целым полушарием, сектор немедленно закрыли для полетов, стянули туда весь парк МЧС, и к ликвидации последствий катастрофы привлекли как минимум половину промышленных мощностей планеты. А на восстановление производства - судостроительный цикл, как и прочие на Зиглинде, непрерывен! - ухнули львиную долю бюджета только этого года. И как всегда в стране, которая декларирует себя свободной, катастрофа на «Ётунхейме» дала обществу повод поговорить.
Это вам не старые имперские времена, когда наши убытки были нашими проблемами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46