Потому что тело не умеет казаться, оно умеет только быть. Научившегося читать язык тела уже не обмануть. И чем примитивней человеческий коллектив, чем ближе он к стае, тем больше о нем рассказывают ужимки, повадки и позы его членов.
Соболь играл вожака. Умудренного опытом, самого сильного и смелого, но не тратившего силы без надобности. Первый в бою и на охоте может на отдыхе позволить себе развалиться в холодке, лишь время от времени постреливая острым взором на снующих вокруг членов стаи.
Максимов понял: разговора не будет, сейчас пойдет театр, игра на публику. Ему определили роль «лоха залетного». Естественно, он мог сыграть честного опера, мента продажного, бизнесмена средней руки, кого угодно, хоть бомжа привокзального. Но только не здесь и не сейчас. Провокацию следовало довести до конца. Иначе — какой в ней смысл? И он решил ничего не изображать, а остаться тем, кем был — человеком, заключившим с миром договор о вооруженном нейтралитете.
— Поговорить, — ответил Максимов, спокойно выдержав взгляд Соболя. Желательно, с глазу на глаз.
— А кто ты, в натуре, такой? — усмехнулся Соболь. — Я многих знаю. Вот вчера тут гульбарил начальник райвоенкомата. Через часок опера из двенадцатого отделения подвалят. Чурки с рынка веселятся, видал? Не кореша, а по именам знаю. А кто ты такой, чтобы я с тобой базары травил, а?
— Оздоровительный центр «Космическое сознание» на Хорошевке. — Максимов выдержал паузу, дав усвоиться информации в бритой голове Соболя. — Я там был сегодня утром. И сразу же возникли вопросы.
Три головы повернулись к вожаку, три недоуменных взгляда скрестились на его закаменевшем лице. Максимов понял, тот уже в курсе. На секунду в глазах мелькнуло замешательство, которого по всем раскладам и быть-то не могло, но Соболь быстро взял себя в руки.
— Не, пацаны, говорят, что трудно жить, а я не верю. — Он вытянул под столом ноги. — Вот мы тут судили-рядили, где бабок намыть. А я считаю, что за них даже разговора быть не может. — Он ткнул пальцем в Максимова. — Пока такие живут.
Крайний справа сделал попытку встать, но Соболь цыкнул:
— Буба! Я же еще не кончил. Значит, и его кончать рано.
В ответ все загыгыкали. Соболь наслаждался, как актер, сорвавший аплодисменты.
— Я все понял, разговора не получится, — прервал всеобщее веселье Максимов.
— Ни хрена ты не понял! — Соболь дернул щекой. Нервный тик был такой сильный, что уголок губ съехал почти к уху. — Ты на бабки попал, фраер. Это ты понял? Или Буба тебе сейчас объяснит.
— Не надо. — Максимов покосился на привставшего Бубу. Уходить, оставив после себя даже, как минимум, один труп, в планы не входило.
— Короче, пять штук. — Соболь растопырил пальцы. — За все, что там наколбасил, плюс за этот базар.
— Зелеными? — неподдельно удивился Максимов, вспомнив убожество обстановки центра и степень ущерба.
— А мы другими, крендель, не берем. — Соболь посмотрел на стаю, приглашая посмеяться вместе с ним. Стая уважила вожака.
Максимов выждал, пока они закончат.
— Сегодня вечером. В одиннадцать.
— Лады, отдашь Бубе. — Соболь не стал разыгрывать удивление. Чуть прищурил глаза. На то он и вожак, чтобы первым чувствовать опасность.
— А потом поговорим, — пообещал Максимов. Развернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу.
Никто его не остановил, не окликнул. Максимов отметил, что его уход заинтересовал еще двоих — девицу с бокалом шампанского в руке и сухощавого пожилого мужчину в светлом костюме, вполуха слушавшего стоящего за его плечом метрдотеля.
Глава седьмая. СПАРРИНГ В ПОЛНЫЙ КОНТАКТ
Дикая Охота
Максимов не стал светить свою машину, слишком уж легко его выпустили из клуба. Пошел в противоположную сторону, потом неожиданно срезал по чахлому газону к дороге. Вскинул руку. В потоке машин сразу же объявились добровольцы, горящие желанием заняться извозом.
«Есть контакт!» — усмехнулся Максимов, бросив взгляд на стоянку машин у клуба. Там его маневр вызвал неожиданное оживление. По лестнице сбежал Буба, сопровождаемый такими же, как он, крепышами. Вспыхнули подфарники крайней в ряду иномарки.
У бордюра резко затормозил «жигуленок».
— Куда? — Водитель наклонился, пытаясь на взгляд оценить клиента.
Максимов распахнул дверь, нырнул в салон.
— Прямо, командир, — скомандовал он, захлопнув дверь. — По Садовому.
— А далеко собрался? — Водитель был молод, но, очевидно, опытный, спорить не стал, тронулся, ловко проскочив во второй ряд.
— Нет, — успокоил его Максимов. — К Курскому вокзалу.
Водитель удовлетворенно кивнул и весь отдался езде, вернее, уклонению от столкновений. Их машину сразу же подхватил поток, машины пробивались через плотную массу себе подобных, как лососи, спешащие на нерест.
— Кругом враги! — прошипел он, выворачивая руль, отводя передний бампер от подрезавшей их малолитражки. — И самоубийцы, — добавил вслед рванувшему по крайней полосе джипу.
Максимов поднял взгляд на зеркало заднего обзора. Сквозь плотный поток агрессивно пробивалась синяя иномарка. Пользуясь привилегией цены и крутизны пассажиров, она буквально отбрасывала в стороны металлический лом на колесах, вроде «Жигуленка», в котором ехал Максимов.
«На слежку не похоже, — подумал Максимов. — А вот на погоню тянет. Интересно, это они недостаток сообразительности так компенсируют, или что-то там случилось?»
Он с минуту наблюдал за иномаркой, пробившейся в крайний левый ряд и настойчиво сокращающей дистанцию, время от времени нагло вылетая за белую полосу. Покосился на водителя, тот сосредоточенно крутил баранку, казалось, ни о чем другом, как доехать живым до Курского, думать был не в состоянии.
Парня Максимову стало жаль, в любом случае крайним окажется именно он, довольно бедно одетый и на невзрачных «Жигулях» третьей модели.
— Слушай, командир! — обратился к водителю. — Принимай вправо и тормозни вон у того дома.
— А на Курский? — удивился тот.
— Забыл, что без звонка поехал. А туда так просто не заявишься, — с печальным вздохом соврал Максимов.
— Крутой офис, что ли? — Водитель закрутил головой, как летчик во время воздушного боя.
— Типа того. — Максимов достал из нагрудного кармана три десятки, положил рядом с рычагом переключения скоростей. — Это тебе компенсация. Ждать не надо.
Едва машина пошла юзом вдоль бордюра, Максимов выскочил, хлопнув за собой дверью. Махнул на прощанье водителю. «Жигуленок» весело припустил в сторону площади Маяковского.
Поток разноголосицей гудков ответил на маневр синей иномарки, резко вильнувшей вправо. Максимов проводил машину взглядом, если в ней сидели не окончательные отморозки, способные ледоколом протаранить весь поток, то их неминуемо унесет метров на триста вперед.
И тут он краем глаза отметил, что еще одна машина юркнула к обочине. Все время шла в правом ряду для тихоходов, но умудрилась не отстать. В ней, наверняка, сидел кто-то опытный и хладнокровный. Дистанция до Максимова была достаточной, чтобы отреагировать на любые действия: поймает машину, тронутся вслед, пойдет пешком-выскочат и потопают следом, а машина поедет по параллельным улицам.
Обрубить «хвост» труда не составляло, стоило спуститься в подземный переход и вынырнуть на противоположной стороне Садового. Машина преследователей в таком случае моментально выбывала из игры, а оторваться от пешей «наружки» дело техники.
«Да, но кто тогда ответит на вопрос, как Соболь связан с гадалкой?»возразил себе Максимов. Из тех, кого он видел в клубе, ни один не походил на человека, способного грамотно биться в полной темноте. Экстерьер не тот.
Максимов вскинул руку, демонстративно посмотрел на часы и бодрым шагом делового человека направился к зеленому карнизу, закрывавшему от света и пыли вход в полуподвал. Судя по надписи на сукне, спускаясь вниз по лестнице, попадаешь в точку общепита с благородным названием «Золотой дукат». Он вспомнил, что несколько лет назад здесь на грани издыхания сражалось за .жизнь кооперативное кафе. Прошло время, все изменилось, но то, за что он еще тогда облюбовал это заведение, наверняка сохранилось.
Он широким шагом подошел к спуску в подвал, не сбавляя темпа, стал спускаться по лестнице и неожиданно замер на ступеньке, едва его голова скрылась за парапетом. Вернулся на ступеньку назад и медленно поднял голову. Трюк удался. Дверца машины распахнулась, вышедшего не было видно — слишком низко, взгляд шел на уровне земли, но увиденного оказалось достаточно.
«Наружка» умеет ловко менять одежду, напяливать парики и даже менять походку. Но не обувь. Вряд ли кто-то станет возить с собой несколько пар туфель. Достаточно запомнить обувь подозрительного человека, чтобы потом, как бы он ни исхитрялся, быстро вычислить, топают за вами или просто так, мерещится.
Вышедший из машины был обут в легкие светлые мокасины. Самая удобная для города обувь, никому и в голову не приходит, что их обладатель в любой момент может перейти на бег или войти в спарринг, не опасаясь подвернуть ногу. Но Максимова встревожило не это: человек вышел со стороны водителя.
Самое простое было выскочить и, срисовав незнакомца, уйти, переулком к Патриаршим прудам. Если тот действительно работает один, слежку можно считать безнадежно проваленной.
«А кто тебе сказал, что он будет следить?» — Максимов отметил, какие мягкие и скользящие шаги у незнакомца. Приближался умеющий красться к жертве, как зверь, прекрасно владеющий своим телом.
Максимов спустился вниз, потянул на себя тяжелую дверь.
Со времен кончины кооперативной забегаловки в полуподвал вкачали изрядно денег, решил он, осмотрев помещение. Зал по-прежнему разделяли на две половины огромные колонны, некое подобие сросшихся сталактитов и сталагмитов. Помнится, за них и за шершавые стены кафе прозвали «Грот». Деньги превратили убогую пещеру в уютный баварский погребок. Особый шик придавали неизвестно как пронесенные сюда просмоленные бревна, перекрещивающиеся на низком потолке. Новый хозяин, не мудрствуя лукаво, оставил бар на прежнем месте — в полусфере в дальнем конце зала. Максимов вскользь осмотрел зал — лишь один столик был занят парочкой — и направился сразу к стойке. Сразу же за ней, если не произвели глобальной перестройки, должен был находиться вход в подсобные помещения.
Максимов уселся на высокий табурет. Потянул носом. Отчетливый запах кухни шел из-за красной драпировки, закрывающей нишу. Запах был поблагороднее, чем в кооперативные времена, но тем не менее явно указывал, что запасной выход из этой норы есть. Придвинул к себе пластиковую карточку, пробежал глазами список того, чем здесь кормят и что это стоит, с поправкой на центральное местоположение, цены оказались вполне божескими.
Драпировка всколыхнулась, и, как на сцене, возник бармен. Лет тридцати, но уже с авторитетным брюшком, с наглыми глазками профессионала обсчета и недолива. Особой радости от появления нового клиента не высказал, но на лице все же изобразил некое подобие улыбки. Поправил бабочку, поправил чуть выбившуюся из брюк рубашку.
— Добрый день. — Он оценивающе посмотрел на Максимова, резво что-то скалькулировал в уме и принялся протирать глянцевую поверхность стойки. — Что будем пить?
— Кофе, коньяк. — Максимов демонстративно бросил взгляд на часы и добавил: — Посчитай сразу. — Интуиция подсказывала, что пользоваться местным сервисом придется недолго.
— Конечно, — кивнул бармен. Жестом фокусника выудил из-под стойки рюмку. Потянулся к выставке бутылок на стеллаже. Максимов кивнул, когда рука бармена выбрала нужную. Последовал обряд переливания из мензурки в рюмку, после чего завозился у кофеварки.
Максимов прислушался к себе, тревога все нарастала, но никаких изменений вокруг, если не считать мельтешения бармена, все еще не было.
— Вот и кофеек. — Бармен ловко поставил перед Максимовым чашечку. Смахнул тряпкой невидимую пыль. Сейчас он напоминал актера, после дикого похмелья медленно входящего в роль.
Максимов отметил, что бегающие глазки у него действительно что-то подозрительно розовые, очевидно, пьет на работе в немереных количествах.
— Спасибо. — Максимов достал из нагрудного кармана рубашки деньги, купюра словно сама собой исчезла со стойки.
— Что-нибудь еще? — отвлек внимание бармен, явно не собираясь пробивать чек в кассе. Протер и поставил перед Максимовым пепельницу.
Максимов полез в карман за сигаретами, но плавным движением вернул руку на стойку. Негромко хлопнула входная дверь.
В подвале стоял полумрак, лишь пятачок перед стойкой ярко освещали лампочки, вмонтированные в потолочную балку, поэтому в зеркале за спиной бармена Максимов не разглядел, кто вошел. Но по выражению лица бармена понял, что особой радости от появления нового посетителя тот не испытал. Скорее тревогу. Растущую с каждой секундой.
Максимов опустил одну ногу на пол, чуть отклонился, готовясь повернуться и встретиться взглядом с подходившим со спины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Соболь играл вожака. Умудренного опытом, самого сильного и смелого, но не тратившего силы без надобности. Первый в бою и на охоте может на отдыхе позволить себе развалиться в холодке, лишь время от времени постреливая острым взором на снующих вокруг членов стаи.
Максимов понял: разговора не будет, сейчас пойдет театр, игра на публику. Ему определили роль «лоха залетного». Естественно, он мог сыграть честного опера, мента продажного, бизнесмена средней руки, кого угодно, хоть бомжа привокзального. Но только не здесь и не сейчас. Провокацию следовало довести до конца. Иначе — какой в ней смысл? И он решил ничего не изображать, а остаться тем, кем был — человеком, заключившим с миром договор о вооруженном нейтралитете.
— Поговорить, — ответил Максимов, спокойно выдержав взгляд Соболя. Желательно, с глазу на глаз.
— А кто ты, в натуре, такой? — усмехнулся Соболь. — Я многих знаю. Вот вчера тут гульбарил начальник райвоенкомата. Через часок опера из двенадцатого отделения подвалят. Чурки с рынка веселятся, видал? Не кореша, а по именам знаю. А кто ты такой, чтобы я с тобой базары травил, а?
— Оздоровительный центр «Космическое сознание» на Хорошевке. — Максимов выдержал паузу, дав усвоиться информации в бритой голове Соболя. — Я там был сегодня утром. И сразу же возникли вопросы.
Три головы повернулись к вожаку, три недоуменных взгляда скрестились на его закаменевшем лице. Максимов понял, тот уже в курсе. На секунду в глазах мелькнуло замешательство, которого по всем раскладам и быть-то не могло, но Соболь быстро взял себя в руки.
— Не, пацаны, говорят, что трудно жить, а я не верю. — Он вытянул под столом ноги. — Вот мы тут судили-рядили, где бабок намыть. А я считаю, что за них даже разговора быть не может. — Он ткнул пальцем в Максимова. — Пока такие живут.
Крайний справа сделал попытку встать, но Соболь цыкнул:
— Буба! Я же еще не кончил. Значит, и его кончать рано.
В ответ все загыгыкали. Соболь наслаждался, как актер, сорвавший аплодисменты.
— Я все понял, разговора не получится, — прервал всеобщее веселье Максимов.
— Ни хрена ты не понял! — Соболь дернул щекой. Нервный тик был такой сильный, что уголок губ съехал почти к уху. — Ты на бабки попал, фраер. Это ты понял? Или Буба тебе сейчас объяснит.
— Не надо. — Максимов покосился на привставшего Бубу. Уходить, оставив после себя даже, как минимум, один труп, в планы не входило.
— Короче, пять штук. — Соболь растопырил пальцы. — За все, что там наколбасил, плюс за этот базар.
— Зелеными? — неподдельно удивился Максимов, вспомнив убожество обстановки центра и степень ущерба.
— А мы другими, крендель, не берем. — Соболь посмотрел на стаю, приглашая посмеяться вместе с ним. Стая уважила вожака.
Максимов выждал, пока они закончат.
— Сегодня вечером. В одиннадцать.
— Лады, отдашь Бубе. — Соболь не стал разыгрывать удивление. Чуть прищурил глаза. На то он и вожак, чтобы первым чувствовать опасность.
— А потом поговорим, — пообещал Максимов. Развернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу.
Никто его не остановил, не окликнул. Максимов отметил, что его уход заинтересовал еще двоих — девицу с бокалом шампанского в руке и сухощавого пожилого мужчину в светлом костюме, вполуха слушавшего стоящего за его плечом метрдотеля.
Глава седьмая. СПАРРИНГ В ПОЛНЫЙ КОНТАКТ
Дикая Охота
Максимов не стал светить свою машину, слишком уж легко его выпустили из клуба. Пошел в противоположную сторону, потом неожиданно срезал по чахлому газону к дороге. Вскинул руку. В потоке машин сразу же объявились добровольцы, горящие желанием заняться извозом.
«Есть контакт!» — усмехнулся Максимов, бросив взгляд на стоянку машин у клуба. Там его маневр вызвал неожиданное оживление. По лестнице сбежал Буба, сопровождаемый такими же, как он, крепышами. Вспыхнули подфарники крайней в ряду иномарки.
У бордюра резко затормозил «жигуленок».
— Куда? — Водитель наклонился, пытаясь на взгляд оценить клиента.
Максимов распахнул дверь, нырнул в салон.
— Прямо, командир, — скомандовал он, захлопнув дверь. — По Садовому.
— А далеко собрался? — Водитель был молод, но, очевидно, опытный, спорить не стал, тронулся, ловко проскочив во второй ряд.
— Нет, — успокоил его Максимов. — К Курскому вокзалу.
Водитель удовлетворенно кивнул и весь отдался езде, вернее, уклонению от столкновений. Их машину сразу же подхватил поток, машины пробивались через плотную массу себе подобных, как лососи, спешащие на нерест.
— Кругом враги! — прошипел он, выворачивая руль, отводя передний бампер от подрезавшей их малолитражки. — И самоубийцы, — добавил вслед рванувшему по крайней полосе джипу.
Максимов поднял взгляд на зеркало заднего обзора. Сквозь плотный поток агрессивно пробивалась синяя иномарка. Пользуясь привилегией цены и крутизны пассажиров, она буквально отбрасывала в стороны металлический лом на колесах, вроде «Жигуленка», в котором ехал Максимов.
«На слежку не похоже, — подумал Максимов. — А вот на погоню тянет. Интересно, это они недостаток сообразительности так компенсируют, или что-то там случилось?»
Он с минуту наблюдал за иномаркой, пробившейся в крайний левый ряд и настойчиво сокращающей дистанцию, время от времени нагло вылетая за белую полосу. Покосился на водителя, тот сосредоточенно крутил баранку, казалось, ни о чем другом, как доехать живым до Курского, думать был не в состоянии.
Парня Максимову стало жаль, в любом случае крайним окажется именно он, довольно бедно одетый и на невзрачных «Жигулях» третьей модели.
— Слушай, командир! — обратился к водителю. — Принимай вправо и тормозни вон у того дома.
— А на Курский? — удивился тот.
— Забыл, что без звонка поехал. А туда так просто не заявишься, — с печальным вздохом соврал Максимов.
— Крутой офис, что ли? — Водитель закрутил головой, как летчик во время воздушного боя.
— Типа того. — Максимов достал из нагрудного кармана три десятки, положил рядом с рычагом переключения скоростей. — Это тебе компенсация. Ждать не надо.
Едва машина пошла юзом вдоль бордюра, Максимов выскочил, хлопнув за собой дверью. Махнул на прощанье водителю. «Жигуленок» весело припустил в сторону площади Маяковского.
Поток разноголосицей гудков ответил на маневр синей иномарки, резко вильнувшей вправо. Максимов проводил машину взглядом, если в ней сидели не окончательные отморозки, способные ледоколом протаранить весь поток, то их неминуемо унесет метров на триста вперед.
И тут он краем глаза отметил, что еще одна машина юркнула к обочине. Все время шла в правом ряду для тихоходов, но умудрилась не отстать. В ней, наверняка, сидел кто-то опытный и хладнокровный. Дистанция до Максимова была достаточной, чтобы отреагировать на любые действия: поймает машину, тронутся вслед, пойдет пешком-выскочат и потопают следом, а машина поедет по параллельным улицам.
Обрубить «хвост» труда не составляло, стоило спуститься в подземный переход и вынырнуть на противоположной стороне Садового. Машина преследователей в таком случае моментально выбывала из игры, а оторваться от пешей «наружки» дело техники.
«Да, но кто тогда ответит на вопрос, как Соболь связан с гадалкой?»возразил себе Максимов. Из тех, кого он видел в клубе, ни один не походил на человека, способного грамотно биться в полной темноте. Экстерьер не тот.
Максимов вскинул руку, демонстративно посмотрел на часы и бодрым шагом делового человека направился к зеленому карнизу, закрывавшему от света и пыли вход в полуподвал. Судя по надписи на сукне, спускаясь вниз по лестнице, попадаешь в точку общепита с благородным названием «Золотой дукат». Он вспомнил, что несколько лет назад здесь на грани издыхания сражалось за .жизнь кооперативное кафе. Прошло время, все изменилось, но то, за что он еще тогда облюбовал это заведение, наверняка сохранилось.
Он широким шагом подошел к спуску в подвал, не сбавляя темпа, стал спускаться по лестнице и неожиданно замер на ступеньке, едва его голова скрылась за парапетом. Вернулся на ступеньку назад и медленно поднял голову. Трюк удался. Дверца машины распахнулась, вышедшего не было видно — слишком низко, взгляд шел на уровне земли, но увиденного оказалось достаточно.
«Наружка» умеет ловко менять одежду, напяливать парики и даже менять походку. Но не обувь. Вряд ли кто-то станет возить с собой несколько пар туфель. Достаточно запомнить обувь подозрительного человека, чтобы потом, как бы он ни исхитрялся, быстро вычислить, топают за вами или просто так, мерещится.
Вышедший из машины был обут в легкие светлые мокасины. Самая удобная для города обувь, никому и в голову не приходит, что их обладатель в любой момент может перейти на бег или войти в спарринг, не опасаясь подвернуть ногу. Но Максимова встревожило не это: человек вышел со стороны водителя.
Самое простое было выскочить и, срисовав незнакомца, уйти, переулком к Патриаршим прудам. Если тот действительно работает один, слежку можно считать безнадежно проваленной.
«А кто тебе сказал, что он будет следить?» — Максимов отметил, какие мягкие и скользящие шаги у незнакомца. Приближался умеющий красться к жертве, как зверь, прекрасно владеющий своим телом.
Максимов спустился вниз, потянул на себя тяжелую дверь.
Со времен кончины кооперативной забегаловки в полуподвал вкачали изрядно денег, решил он, осмотрев помещение. Зал по-прежнему разделяли на две половины огромные колонны, некое подобие сросшихся сталактитов и сталагмитов. Помнится, за них и за шершавые стены кафе прозвали «Грот». Деньги превратили убогую пещеру в уютный баварский погребок. Особый шик придавали неизвестно как пронесенные сюда просмоленные бревна, перекрещивающиеся на низком потолке. Новый хозяин, не мудрствуя лукаво, оставил бар на прежнем месте — в полусфере в дальнем конце зала. Максимов вскользь осмотрел зал — лишь один столик был занят парочкой — и направился сразу к стойке. Сразу же за ней, если не произвели глобальной перестройки, должен был находиться вход в подсобные помещения.
Максимов уселся на высокий табурет. Потянул носом. Отчетливый запах кухни шел из-за красной драпировки, закрывающей нишу. Запах был поблагороднее, чем в кооперативные времена, но тем не менее явно указывал, что запасной выход из этой норы есть. Придвинул к себе пластиковую карточку, пробежал глазами список того, чем здесь кормят и что это стоит, с поправкой на центральное местоположение, цены оказались вполне божескими.
Драпировка всколыхнулась, и, как на сцене, возник бармен. Лет тридцати, но уже с авторитетным брюшком, с наглыми глазками профессионала обсчета и недолива. Особой радости от появления нового клиента не высказал, но на лице все же изобразил некое подобие улыбки. Поправил бабочку, поправил чуть выбившуюся из брюк рубашку.
— Добрый день. — Он оценивающе посмотрел на Максимова, резво что-то скалькулировал в уме и принялся протирать глянцевую поверхность стойки. — Что будем пить?
— Кофе, коньяк. — Максимов демонстративно бросил взгляд на часы и добавил: — Посчитай сразу. — Интуиция подсказывала, что пользоваться местным сервисом придется недолго.
— Конечно, — кивнул бармен. Жестом фокусника выудил из-под стойки рюмку. Потянулся к выставке бутылок на стеллаже. Максимов кивнул, когда рука бармена выбрала нужную. Последовал обряд переливания из мензурки в рюмку, после чего завозился у кофеварки.
Максимов прислушался к себе, тревога все нарастала, но никаких изменений вокруг, если не считать мельтешения бармена, все еще не было.
— Вот и кофеек. — Бармен ловко поставил перед Максимовым чашечку. Смахнул тряпкой невидимую пыль. Сейчас он напоминал актера, после дикого похмелья медленно входящего в роль.
Максимов отметил, что бегающие глазки у него действительно что-то подозрительно розовые, очевидно, пьет на работе в немереных количествах.
— Спасибо. — Максимов достал из нагрудного кармана рубашки деньги, купюра словно сама собой исчезла со стойки.
— Что-нибудь еще? — отвлек внимание бармен, явно не собираясь пробивать чек в кассе. Протер и поставил перед Максимовым пепельницу.
Максимов полез в карман за сигаретами, но плавным движением вернул руку на стойку. Негромко хлопнула входная дверь.
В подвале стоял полумрак, лишь пятачок перед стойкой ярко освещали лампочки, вмонтированные в потолочную балку, поэтому в зеркале за спиной бармена Максимов не разглядел, кто вошел. Но по выражению лица бармена понял, что особой радости от появления нового посетителя тот не испытал. Скорее тревогу. Растущую с каждой секундой.
Максимов опустил одну ногу на пол, чуть отклонился, готовясь повернуться и встретиться взглядом с подходившим со спины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111