Схватил ли он ее? Какое это теперь имело
значение?
Она побежала еще быстрее. Джо стоял перед верандой, на которой спал
человек. Его белые трусы выделялись из темноты. В сущности, у мальчика
была такая темная кожа, что на первый взгляд могло показаться, что трусы
просто висели в пространстве или были надеты на невидимку из романа
Г.Дж.Уэллса.
Она знала, что Джо был родом из Эпсома, потому что именно там она его
и нашла. Сама Надин была из Саут Барнстеда, городка в пятнадцати милях к
северу от Эпсома. Она методично искала других оставшихся в живых, но не
хотела при этом покидать свой дом. Она вела поиски по все более
расширяющимся концентрическим кругам. Нашла она только Джо, у которого был
жар и бред после укуса какого-то животного... судя по размеру, крысы или
белки. Он сидел на лужайке перед домом в Эпсоме в одних трусах, сжимая в
руке нож для разделки мяса, словно дикарь из каменного века или умирающий,
но по-прежнему злобный пигмей. У нее был опыт лечения инфекций. Она внесла
его в дом. Был ли это его собственный дом? Похоже на то, но пока Джо ей не
скажет, она не будет в этом уверена. В доме было много трупов; мать, отец,
трое других детей, самому старшему из которых было около пятнадцати. Она
нашла кабинет местного доктора, где были дезинфицирующие средства,
антибиотики и бинты. Она не знала точно, какой из антибиотиков нужно
применить, и ей было известно, что в случае ошибки он может умереть, но
если она будет бездействовать, то он умрет так и так. Укус был на лодыжке,
которая распухла до размеров автомобильной шины. Удача не оставила ее.
Через три дня лодыжка приобрела прежние размеры, а температура спала.
Мальчик стал доверять ей. Когда она просыпалась по утрам, то обнаруживала
его рядом с собой. Они поселились в большом белом доме. Она стала называть
его Джо. Это не было его настоящим именем, но в те времена, когда она
работала учительницей, любая девочка, имени которой она не знала, была для
нее Джейн, а любой мальчик - Джо. Мимо прошел солдат, смеясь, плача и
проклиная лейтенанта Мортона. Джо хотел броситься на него из засады и
заколоть ножом. А теперь этот человек. Она боялась отобрать у Джо нож, так
как это был его талисман. Если она попытается это сделать, он может
броситься на нее. Он спал, зажав нож в руке, и когда однажды она
попыталась разжать его пальцы не столько для того, чтобы действительно
отнять нож, сколько для того, чтобы посмотреть, возможно ли это в
принципе, он мгновенно проснулся. Секунду назад он крепко спал. И вот эти
жесткие серо-голубые китайские глаза уже уставились на нее со сдержанной
свирепостью. Он прижал к себе нож с тихим рычанием. Слов он не произносил.
Он заносил нож, потом опускал его и снова заносил. Потом тихонько
рычал и тыкал ножом в направлении веранды. Возможно, подогревал себя для
решающей атаки.
Она приблизилась к нему сзади, не таясь, но он не услышал ее. Джо был
затерян в своем собственном мире. Подчиняясь внезапному импульсу, она
схватила его за кисть и резко повернула ее против часовой стрелки.
Джо зашипел, и Ларри Андервуд слегка шевельнулся во сне, перевернулся
на другой бок и вновь затих. Нож упал на траву между ними, и серебряные
лунные блики засверкали на его зазубренном лезвии. Они напоминали
светящиеся снежинки.
Он уставился на нее с выражением злобы, упрека и недоверия. Надин
смело встретила его взгляд. Она указала рукой в том направлении, откуда
они пришли. Джо злобно потряс головой. Он указал на веранду и сделал
ужасающе откровенный жест, проведя большим пальцем себе по горлу на уровне
адамова яблока. Потом он усмехнулся. Надин никогда раньше не видела, как
он улыбается, и мороз пошел у нее по коже. Даже если бы его сияющие белые
зубы превратились в остро отточенные клыки, улыбка не стала бы более
свирепой.
- Нет, - сказала она мягко. - Или я разбужу его прямо сейчас.
Джо встревожился. Он быстро покачал головой.
- Тогда пошли назад. Спать.
Он бросил взгляд вниз на нож, а потом снова посмотрел на нее.
Свирепое выражение исчезло с его лица. Он был теперь всего лишь
потерявшимся маленьким мальчиком, который требовал своего мишку и хотел
укрыться колючим одеялом, сопровождавшим его всю жизнь, начиная с
колыбели. Надин смутно почувствовала, что, возможно, наступило время
отобрать у него нож, просто твердо покачать головой. Но что тогда?
Закричит ли он? Он кричал после того, как безумный солдат исчез из виду.
Кричал не переставая, исторгая из себя оглушительные и невнятные звуки
ужаса и ярости. Хотелось ли ей встретиться со спящим человеком ночью,
когда эти крики будут звенеть у них в ушах?
- Ты идешь?
Джо кивнул.
- Хорошо, - сказала она спокойно. Он быстро нагнулся и поднял нож.
Вдвоем они пошли обратно, и он доверчиво жался к ней, забыв, по
крайней мере, на время, о человеке, невольно вторгшемся в их жизнь. Он
обнял ее и заснул. Она почувствовала старую знакомую боль в животе,
гораздо более острую и всеобъемлющую, чем боли, вызванные усталостью.
Причиной ее была женская болезнь, и здесь нельзя было ничем помочь. Вскоре
она уснула.
Она проснулась ранним утром - часов у нее не было. Тело ее замерзло и
застыло. Она почувствовала внезапный страх, подумав о том, что Джо хитро
дождался того момента, когда она уснет, снова подкрался к дому и перерезал
глотку спящему. Руки Джо уже не обвивали ее. Она чувствовала себя
ответственной за детей, которых не спросили, прежде чем произвести их на
свет, но если он сделал это, то она прогонит его. Отнимать чью-то жизнь,
когда и так столько жизней было отнято, - это непростительный грех. И
кроме того без чьей-нибудь помощи ей не продержаться наедине с Джо. Это
все равно что быть в одной клетке с легко возбудимым львом. Как и лев, Джо
не мог (или не хотел) говорить. Он лишь рычал своим голосом потерявшегося
маленького мальчика.
Она села и увидела, что мальчик по-прежнему рядом с ней. Во сне он
просто слегка отодвинулся от нее. Он лежал, свернувшись калачиком, как
зародыш, с большим пальцем во рту, с ножом в руке.
Снова одолеваемая сном, она пошла к траве, помочилась и вернулась
обратно к своему одеялу. На следующее утро она уже не знала, действительно
ли она просыпалась ночью, или это был только сон.
Если мне и снились сны, - подумал Ларри, - должно быть, хорошие. Но
ни один из них не всплывал у него в памяти. Он чувствовал себя, как в
прежние времена, и подумал, что сегодня будет хороший денек. Сегодня он
увидит океан. Он скатал свой спальный мешок, укрепил его на багажнике,
пошел обратно за своим рюкзаком... и остановился.
Справа от цементной дорожки, неподалеку от крыльца, росистая трава
была прибита. Когда роса испарится, трава снова поднимется, но сейчас она
удерживала следы ног. Он был городским мальчиком и уж никак не следопытом,
но надо быть слепцом, - подумал он, - чтобы не увидеть на лужайке два типа
следов: большие и маленькие. В какой-то момент ночью они подходили к
веранде и смотрели на него. Мороз пошел у него по коже. Такая скрытность
ему не понравилась, а первый укол возвращающегося страха понравился ему
еще меньше.
Если они не объявятся сами в ближайшее время, - подумал он, - я
попытаюсь застигнуть их врасплох. Одна мысль о том, что он может сделать
это, вернула ему большую часть уверенности. Он надел рюкзак и отправился в
путь.
К полудню он добрался до Уэллса, где проходило шоссе N_1. Он подкинул
монетку, и она упала решеткой кверху. Он повернул на юг по шоссе N_1,
оставив монетку равнодушно блестеть в пыли. Двадцать минут спустя ее нашел
Джо и уставился на нее так, словно это был кристалл гипнотизера. Он
положил монетку себе в рот, но Надин заставила ее выплюнуть.
Через две мили Ларри впервые увидел океан - огромное синее животное,
которое сегодня отличалось медлительность и ленью. Он был совершенно не
похож на Тихий океан или на тот вид Атлантики, который открывается с
Лонг-Айленда. Та часть океана выглядела какой-то благодушной, почти
ручной. Здесь вода была темнее, почти кобальтового цвета. Волны накатывали
одна за другой и бились о камни. Пенная накипь, густая, как яичный белок,
взлетала в воздух, а потом падала обратно. Стоял постоянный ворчливый гул
прибоя.
Ларри оставил велосипед и пошел к океану пешком, ощущая глубокое
волнение, которое он не мог объяснить. Он был _з_д_е_с_ь_. Здесь был конец
востока. Здесь был край земли.
Он пересек заболоченное поле, хлюпая по воде, заполнившей
пространство между кочками и рощицами камыша. Вокруг стоял густой,
плодородный запах прилива. По мере того, как он все ближе и ближе подходил
к краю земли, кожа земли шелушилась, а под ней обнаруживалась голая
гранитная кость. В синем небе кружились белые чайки, крича и причитая.
Никогда ему не доводилось видеть сразу столько птиц. Ему пришло в голову,
что, несмотря на всю свою красоту, чайки питаются падалью. Вслед за этим в
голове у него появилась одна из тех мыслей, которые лучше не высказывать
вслух, но она не успела сформироваться в его сознании, прежде чем он успел
ее подавить: "Позже эти мусорщики сослужат мне хорошую службу".
Он снова пошел, и теперь его туфли шаркали по высушенным солнцем
камням. Морской ветер изо всей силы ударил ему в лицо, откинув тяжелую
копну волос со лба. Он поднял лицо навстречу ветру, навстречу чистому,
терпкому соленому запаху синего животного.
Он был на краю земли.
Он присел на краю небольшого утеса, чувствуя себя немного вымотанным.
Так он просидел полчаса или даже больше. Морской ветер разбудил его
аппетит, и он порылся в рюкзаке в поисках ленча. Он хорошо поел. От брызг
его синие джинсы стали внизу черными. Он чувствовал себя чистым и
освеженным.
Он пошел назад по болоту. Он был так погружен в свои мысли, что
принял нарастающий крик за возгласы чаек. Он даже посмотрел вверх, и лишь
тогда в омерзительной судороге страха понял, что этот крик принадлежит
человеку. Это был боевой клич.
Взгляд его снова метнулся вниз, и он увидел, как через дорогу ему
навстречу бежит маленький мальчик, громко топая мускулистыми ногами. В
одной руке у него был зажат нож для разделки мяса. На нем не было ничего,
кроме трусов, и ноги его были исполосованы колючками ежевики. За ним,
только что выбравшись из зарослей низкого кустарника и крапивы, возникла
женщина. Она была очень бледной, и вокруг глаз у нее шли темные круги
усталости.
- ДЖО! - закричала она, а потом побежала так, словно ей это причиняло
сильную боль.
Джо продолжал бежать, не глядя себе под ноги, шлепая босыми ногами по
мелким лужицам болотной воды. Все его лицо было стянуто убийственной
ухмылкой. Нож для разделки мяса был высоко занесен в его руке и сверкал в
солнечных лучах.
"Он бежит, чтобы убить меня, - подумал Ларри, абсолютно сраженный
этой мыслью. Этот мальчик... что я ему сделал?"
- Джо! - закричала женщина. На этот раз ее голос был пронзительным,
измученным и отчаявшимся. Джо продолжал бежать, сокращая дистанцию.
Ларри как раз успел вспомнить, что оставил винтовку рядом с
велосипедом, и кричащий мальчик налетел на него.
Когда он начал опускать свой нож по длинной, размашистой дуге,
оцепенение Ларри прошло. Он отступил в сторону и, даже не думая, ударил
своим тяжелым ботинком мальчику прямо в солнечное сплетение. Он
почувствовал жалость - мальчик рухнул, как сбитая кегля. Выглядел он
свирепо, но веса в нем было мало.
- Джо! - позвала Надин. Она споткнулась о кочку и упала на колени,
забрызгав коричневой грязью свою белую кофту. - Пожалуйста, не бейте его!
- Она поднялась на ноги и снова рванулась вперед.
Джо упал на спину. Ларри наступил на его правое запястье, втоптав
руку с ножом в грязь.
- Брось нож, парень.
Мальчик зашипел, как рассерженный гусь. Его верхняя губа
приподнялась, обнажая оскаленные зубы. Его китайские глаза горели яростью.
Держать ногу на запястье мальчика было все равно что стоять на раненой, но
по-прежнему опасной змее. Ларри чувствовал, как мальчик пытается выдернуть
руку, не боясь содрать кожу и плоть или даже сломать кость. Он рывком
приподнялся в полусидячее положение и попытался укусить Ларри за ногу
сквозь грубую хлопчатобумажную ткань его джинсов. Ларри наступил на
запястье еще сильнее, и Джо закричал, но это не был крик боли - это был
крик неповиновения.
- Брось, я тебе говорю.
Джо продолжал борьбу.
Статус-кво сохранялось бы до тех пор, пока Джо не удалось бы
высвободить руку или пока Ларри не сломал бы ему запястье, если бы шатаясь
от усталости, наконец, не появилась бы задыхающаяся и грязная Надин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
значение?
Она побежала еще быстрее. Джо стоял перед верандой, на которой спал
человек. Его белые трусы выделялись из темноты. В сущности, у мальчика
была такая темная кожа, что на первый взгляд могло показаться, что трусы
просто висели в пространстве или были надеты на невидимку из романа
Г.Дж.Уэллса.
Она знала, что Джо был родом из Эпсома, потому что именно там она его
и нашла. Сама Надин была из Саут Барнстеда, городка в пятнадцати милях к
северу от Эпсома. Она методично искала других оставшихся в живых, но не
хотела при этом покидать свой дом. Она вела поиски по все более
расширяющимся концентрическим кругам. Нашла она только Джо, у которого был
жар и бред после укуса какого-то животного... судя по размеру, крысы или
белки. Он сидел на лужайке перед домом в Эпсоме в одних трусах, сжимая в
руке нож для разделки мяса, словно дикарь из каменного века или умирающий,
но по-прежнему злобный пигмей. У нее был опыт лечения инфекций. Она внесла
его в дом. Был ли это его собственный дом? Похоже на то, но пока Джо ей не
скажет, она не будет в этом уверена. В доме было много трупов; мать, отец,
трое других детей, самому старшему из которых было около пятнадцати. Она
нашла кабинет местного доктора, где были дезинфицирующие средства,
антибиотики и бинты. Она не знала точно, какой из антибиотиков нужно
применить, и ей было известно, что в случае ошибки он может умереть, но
если она будет бездействовать, то он умрет так и так. Укус был на лодыжке,
которая распухла до размеров автомобильной шины. Удача не оставила ее.
Через три дня лодыжка приобрела прежние размеры, а температура спала.
Мальчик стал доверять ей. Когда она просыпалась по утрам, то обнаруживала
его рядом с собой. Они поселились в большом белом доме. Она стала называть
его Джо. Это не было его настоящим именем, но в те времена, когда она
работала учительницей, любая девочка, имени которой она не знала, была для
нее Джейн, а любой мальчик - Джо. Мимо прошел солдат, смеясь, плача и
проклиная лейтенанта Мортона. Джо хотел броситься на него из засады и
заколоть ножом. А теперь этот человек. Она боялась отобрать у Джо нож, так
как это был его талисман. Если она попытается это сделать, он может
броситься на нее. Он спал, зажав нож в руке, и когда однажды она
попыталась разжать его пальцы не столько для того, чтобы действительно
отнять нож, сколько для того, чтобы посмотреть, возможно ли это в
принципе, он мгновенно проснулся. Секунду назад он крепко спал. И вот эти
жесткие серо-голубые китайские глаза уже уставились на нее со сдержанной
свирепостью. Он прижал к себе нож с тихим рычанием. Слов он не произносил.
Он заносил нож, потом опускал его и снова заносил. Потом тихонько
рычал и тыкал ножом в направлении веранды. Возможно, подогревал себя для
решающей атаки.
Она приблизилась к нему сзади, не таясь, но он не услышал ее. Джо был
затерян в своем собственном мире. Подчиняясь внезапному импульсу, она
схватила его за кисть и резко повернула ее против часовой стрелки.
Джо зашипел, и Ларри Андервуд слегка шевельнулся во сне, перевернулся
на другой бок и вновь затих. Нож упал на траву между ними, и серебряные
лунные блики засверкали на его зазубренном лезвии. Они напоминали
светящиеся снежинки.
Он уставился на нее с выражением злобы, упрека и недоверия. Надин
смело встретила его взгляд. Она указала рукой в том направлении, откуда
они пришли. Джо злобно потряс головой. Он указал на веранду и сделал
ужасающе откровенный жест, проведя большим пальцем себе по горлу на уровне
адамова яблока. Потом он усмехнулся. Надин никогда раньше не видела, как
он улыбается, и мороз пошел у нее по коже. Даже если бы его сияющие белые
зубы превратились в остро отточенные клыки, улыбка не стала бы более
свирепой.
- Нет, - сказала она мягко. - Или я разбужу его прямо сейчас.
Джо встревожился. Он быстро покачал головой.
- Тогда пошли назад. Спать.
Он бросил взгляд вниз на нож, а потом снова посмотрел на нее.
Свирепое выражение исчезло с его лица. Он был теперь всего лишь
потерявшимся маленьким мальчиком, который требовал своего мишку и хотел
укрыться колючим одеялом, сопровождавшим его всю жизнь, начиная с
колыбели. Надин смутно почувствовала, что, возможно, наступило время
отобрать у него нож, просто твердо покачать головой. Но что тогда?
Закричит ли он? Он кричал после того, как безумный солдат исчез из виду.
Кричал не переставая, исторгая из себя оглушительные и невнятные звуки
ужаса и ярости. Хотелось ли ей встретиться со спящим человеком ночью,
когда эти крики будут звенеть у них в ушах?
- Ты идешь?
Джо кивнул.
- Хорошо, - сказала она спокойно. Он быстро нагнулся и поднял нож.
Вдвоем они пошли обратно, и он доверчиво жался к ней, забыв, по
крайней мере, на время, о человеке, невольно вторгшемся в их жизнь. Он
обнял ее и заснул. Она почувствовала старую знакомую боль в животе,
гораздо более острую и всеобъемлющую, чем боли, вызванные усталостью.
Причиной ее была женская болезнь, и здесь нельзя было ничем помочь. Вскоре
она уснула.
Она проснулась ранним утром - часов у нее не было. Тело ее замерзло и
застыло. Она почувствовала внезапный страх, подумав о том, что Джо хитро
дождался того момента, когда она уснет, снова подкрался к дому и перерезал
глотку спящему. Руки Джо уже не обвивали ее. Она чувствовала себя
ответственной за детей, которых не спросили, прежде чем произвести их на
свет, но если он сделал это, то она прогонит его. Отнимать чью-то жизнь,
когда и так столько жизней было отнято, - это непростительный грех. И
кроме того без чьей-нибудь помощи ей не продержаться наедине с Джо. Это
все равно что быть в одной клетке с легко возбудимым львом. Как и лев, Джо
не мог (или не хотел) говорить. Он лишь рычал своим голосом потерявшегося
маленького мальчика.
Она села и увидела, что мальчик по-прежнему рядом с ней. Во сне он
просто слегка отодвинулся от нее. Он лежал, свернувшись калачиком, как
зародыш, с большим пальцем во рту, с ножом в руке.
Снова одолеваемая сном, она пошла к траве, помочилась и вернулась
обратно к своему одеялу. На следующее утро она уже не знала, действительно
ли она просыпалась ночью, или это был только сон.
Если мне и снились сны, - подумал Ларри, - должно быть, хорошие. Но
ни один из них не всплывал у него в памяти. Он чувствовал себя, как в
прежние времена, и подумал, что сегодня будет хороший денек. Сегодня он
увидит океан. Он скатал свой спальный мешок, укрепил его на багажнике,
пошел обратно за своим рюкзаком... и остановился.
Справа от цементной дорожки, неподалеку от крыльца, росистая трава
была прибита. Когда роса испарится, трава снова поднимется, но сейчас она
удерживала следы ног. Он был городским мальчиком и уж никак не следопытом,
но надо быть слепцом, - подумал он, - чтобы не увидеть на лужайке два типа
следов: большие и маленькие. В какой-то момент ночью они подходили к
веранде и смотрели на него. Мороз пошел у него по коже. Такая скрытность
ему не понравилась, а первый укол возвращающегося страха понравился ему
еще меньше.
Если они не объявятся сами в ближайшее время, - подумал он, - я
попытаюсь застигнуть их врасплох. Одна мысль о том, что он может сделать
это, вернула ему большую часть уверенности. Он надел рюкзак и отправился в
путь.
К полудню он добрался до Уэллса, где проходило шоссе N_1. Он подкинул
монетку, и она упала решеткой кверху. Он повернул на юг по шоссе N_1,
оставив монетку равнодушно блестеть в пыли. Двадцать минут спустя ее нашел
Джо и уставился на нее так, словно это был кристалл гипнотизера. Он
положил монетку себе в рот, но Надин заставила ее выплюнуть.
Через две мили Ларри впервые увидел океан - огромное синее животное,
которое сегодня отличалось медлительность и ленью. Он был совершенно не
похож на Тихий океан или на тот вид Атлантики, который открывается с
Лонг-Айленда. Та часть океана выглядела какой-то благодушной, почти
ручной. Здесь вода была темнее, почти кобальтового цвета. Волны накатывали
одна за другой и бились о камни. Пенная накипь, густая, как яичный белок,
взлетала в воздух, а потом падала обратно. Стоял постоянный ворчливый гул
прибоя.
Ларри оставил велосипед и пошел к океану пешком, ощущая глубокое
волнение, которое он не мог объяснить. Он был _з_д_е_с_ь_. Здесь был конец
востока. Здесь был край земли.
Он пересек заболоченное поле, хлюпая по воде, заполнившей
пространство между кочками и рощицами камыша. Вокруг стоял густой,
плодородный запах прилива. По мере того, как он все ближе и ближе подходил
к краю земли, кожа земли шелушилась, а под ней обнаруживалась голая
гранитная кость. В синем небе кружились белые чайки, крича и причитая.
Никогда ему не доводилось видеть сразу столько птиц. Ему пришло в голову,
что, несмотря на всю свою красоту, чайки питаются падалью. Вслед за этим в
голове у него появилась одна из тех мыслей, которые лучше не высказывать
вслух, но она не успела сформироваться в его сознании, прежде чем он успел
ее подавить: "Позже эти мусорщики сослужат мне хорошую службу".
Он снова пошел, и теперь его туфли шаркали по высушенным солнцем
камням. Морской ветер изо всей силы ударил ему в лицо, откинув тяжелую
копну волос со лба. Он поднял лицо навстречу ветру, навстречу чистому,
терпкому соленому запаху синего животного.
Он был на краю земли.
Он присел на краю небольшого утеса, чувствуя себя немного вымотанным.
Так он просидел полчаса или даже больше. Морской ветер разбудил его
аппетит, и он порылся в рюкзаке в поисках ленча. Он хорошо поел. От брызг
его синие джинсы стали внизу черными. Он чувствовал себя чистым и
освеженным.
Он пошел назад по болоту. Он был так погружен в свои мысли, что
принял нарастающий крик за возгласы чаек. Он даже посмотрел вверх, и лишь
тогда в омерзительной судороге страха понял, что этот крик принадлежит
человеку. Это был боевой клич.
Взгляд его снова метнулся вниз, и он увидел, как через дорогу ему
навстречу бежит маленький мальчик, громко топая мускулистыми ногами. В
одной руке у него был зажат нож для разделки мяса. На нем не было ничего,
кроме трусов, и ноги его были исполосованы колючками ежевики. За ним,
только что выбравшись из зарослей низкого кустарника и крапивы, возникла
женщина. Она была очень бледной, и вокруг глаз у нее шли темные круги
усталости.
- ДЖО! - закричала она, а потом побежала так, словно ей это причиняло
сильную боль.
Джо продолжал бежать, не глядя себе под ноги, шлепая босыми ногами по
мелким лужицам болотной воды. Все его лицо было стянуто убийственной
ухмылкой. Нож для разделки мяса был высоко занесен в его руке и сверкал в
солнечных лучах.
"Он бежит, чтобы убить меня, - подумал Ларри, абсолютно сраженный
этой мыслью. Этот мальчик... что я ему сделал?"
- Джо! - закричала женщина. На этот раз ее голос был пронзительным,
измученным и отчаявшимся. Джо продолжал бежать, сокращая дистанцию.
Ларри как раз успел вспомнить, что оставил винтовку рядом с
велосипедом, и кричащий мальчик налетел на него.
Когда он начал опускать свой нож по длинной, размашистой дуге,
оцепенение Ларри прошло. Он отступил в сторону и, даже не думая, ударил
своим тяжелым ботинком мальчику прямо в солнечное сплетение. Он
почувствовал жалость - мальчик рухнул, как сбитая кегля. Выглядел он
свирепо, но веса в нем было мало.
- Джо! - позвала Надин. Она споткнулась о кочку и упала на колени,
забрызгав коричневой грязью свою белую кофту. - Пожалуйста, не бейте его!
- Она поднялась на ноги и снова рванулась вперед.
Джо упал на спину. Ларри наступил на его правое запястье, втоптав
руку с ножом в грязь.
- Брось нож, парень.
Мальчик зашипел, как рассерженный гусь. Его верхняя губа
приподнялась, обнажая оскаленные зубы. Его китайские глаза горели яростью.
Держать ногу на запястье мальчика было все равно что стоять на раненой, но
по-прежнему опасной змее. Ларри чувствовал, как мальчик пытается выдернуть
руку, не боясь содрать кожу и плоть или даже сломать кость. Он рывком
приподнялся в полусидячее положение и попытался укусить Ларри за ногу
сквозь грубую хлопчатобумажную ткань его джинсов. Ларри наступил на
запястье еще сильнее, и Джо закричал, но это не был крик боли - это был
крик неповиновения.
- Брось, я тебе говорю.
Джо продолжал борьбу.
Статус-кво сохранялось бы до тех пор, пока Джо не удалось бы
высвободить руку или пока Ларри не сломал бы ему запястье, если бы шатаясь
от усталости, наконец, не появилась бы задыхающаяся и грязная Надин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125