Не исключено, что для этого была причина.
Внезапно мне страшно захотелось жить и начать все сначала. Я не стал раздумывать почему, точно так же как не ломал голову над тем, как я один смог все это вынести и не погиб, но могу откровенно сказать, что желание жить было восхитительным и всеохватывающим, словно на обезвоженную плоть брызнули холодной водой. Я хотел жить не из-за эгоистических мотивов, не для того, чтобы в дальнейшем ублажать себя какими-то плотскими радостями, а для того, чтобы продолжать исследования. Так что, практически сразу же после того, как я ступил на борт «Инкунабулы», я послал сигнал SOS.
Мне потребовалось четыре часа, чтобы отмыться. Я обработал свои раны, а затем воспользовался ультразвуковым оборудованием, имевшимся на корабле, для обследования зародыша у себя в груди. Он умер и разлагался, так что требовалось его немедленно удалить.
У меня абсолютно отсутствовал хирургический опыт, но я собрал имевшиеся на борту медицинские инструменты и приступил к работе. К счастью, мой отец всегда держал на «Инкунабуле» различное медицинское оборудование и лекарства. Операция заняла семь часов, но прошла успешно.
Когда через месяц прибыли спасатели, я лично встретил их. Я мог стоять на ногах, хотя в общем-то мое состояние было плачевным.
Меня очень долго допрашивали. Выяснилось, что чужие на той планете появились благодаря контрабандистам. Они решили разводить каких-то больших жуков и, видимо, взяли не те личинки.
Компания посчитала мой опыт бесценным. В качестве компенсации за мои страдания и службу правительству мне предоставили все условия для исследовательской работы. Логовище уничтожили до того, как у меня появилась возможность рассказать о ядовитой сыворотке или о коллоидных пиявках. В этом не повезло нам всем. Я много раз пытался сделать подобную сыворотку — и до сегодняшнего дня мои попытки не увенчались успехом. Больше мне никогда не доводилось ни от кого слышать или самому где-либо натолкнуться на паразитов, плавающих в лужах слизи, таких, как были в той пещере. С тех пор я занимаюсь изучением чужих. И когда-нибудь...
Чурч замолчал и обвел все вокруг широким жестом:
— Нет никаких норм и правил, регулирующих исследования, проводимые мной на борту этой станции. Моя работа — это богохульство, она ужасна, безнравственна и незаконна. Пока мне еще не удалось найти средство, которое положило бы конец этой чуме. Однако мои эксперименты дали кое-какие неожиданные, удивительные результаты.
Он встретился взглядом с напряженно смотрящим на него Креспи.
— Несомненно, до вас дошли слухи о многочисленных реакциях обмена, самовоспроизводстве мозговых тканей, приобретенных ультрасенсорных способностях у чужих, так называемой «сыворотке смерти»...
Темные глаза Креспи внимательно посмотрели на Чурча. Он заинтересовался.
— Сыворотка смерти? — переспросил полковник. — Это ваша работа?
— Да, — кивнул Чурч, — результаты помогут нам...
— Результаты?! — сделала шаг вперед МакГиннесс, перебивая его, кипя от злости. — Вы убили этих людей ради науки?
Чурч прямо встретился с ней взглядом.
— Я никого не убивал, — ответил он. — Я только забрал в свою лабораторию трупы солдат, погибших во время несения службы. Химикаты, выделяемые их телами, бесценны, они — ключ к окончательному решению. Шрамы, извращения, мутации неизбежны, хотя, конечно, неприятны. По каждой реакции делаются замеры, ведется строгий учет. Результаты используются в создании новых версий телепатина и других синтезированных химикатов, которые в конце концов положат конец угрозе, представляемой чужими. И вы обвиняете меня в убийстве? МакГиннесс, вы теперь знаете правду. Перестаньте изображать из себя невинную девочку.
Сбитая с толку, МакГиннесс подняла глаза на Креспи.
— Я даже не представляла, что он... — начала женщина.
Чурч нахмурился:
— Прекратите, пожалуйста. Посмотрите на себя. Вы — опытный фотограф и показывали Креспи снимок, на котором изображены вы с Дэвидом Ленноксом. Прекрасный монтаж. Вам даже удалось убедить Креспи, что вы были помолвлены с Ленноксом.
Она была шокирована его обвинениями.
— Что...
Чурч с грустью посмотрел на человека-компьютер, который не так давно был его помощником:
— Дэвид согласился стать донором. Он верил в меня. Вы его совсем не знали...
Доктор снова повернулся к МакГиннесс и Креспи. Женщина все еще была в ярости и, заикаясь, снова закричала:
— Вы... вы... лжец!
Чурч грустно покачал головой и снова перевел взгляд на Дэвида:
— Я знаю, что говорю. Мы с Дэвидом были любовниками.
— Нет!!! Он врет. Креспи, не слушайте его!
Чурч опять повернулся к ним, но на этот раз обращался только к Креспи, причем очень твердым голосом:
— Подумайте о том, что я вам рассказал. Подумайте хорошенько, Креспи. Мортенсон был шпионом Компании Гранта. Адмирал Тавес знал об этом. Тавес сам догадался, на кого работал лейтенант. Приказом по станции Мортенсон находился под постоянным наблюдением, но каким-то образом ему удалось на время от нас ускользнуть — в результате он погиб. Шарон МакГиннесс — его напарница.
Женщина в панике переводила взгляд с Креспи на Чурча и обратно.
— Это ложь! — крикнула МакГиннесс.
Чурч сурово посмотрел на нее:
— Это решит военный трибунал. А теперь, полковник, я прошу вас арестовать эту женщину и...
— Креспи... Тони, пожалуйста! Он убьет меня!
Креспи колебался. Вначале он посмотрел на Чурча, потом на МакГиннесс. По его лицу было видно, что он все еще в нерешительности. Чурч считал, что если Креспи все-таки человек здравомыслящий, то он поймет, что доктор говорит правду и другой выбор невозможен. Чурч ждал, гадая, что же решит полковник, на самом ли деле он так умен, как представляется.
МакГиннесс стояла вполоборота к приоткрытой двери в коридор. Чурч посмотрел на нее и подумал, что она бросится бежать, если Креспи примет правильное решение.
И тогда доктору придется отвечать на множество вопросов, которые, естественно, возникнут у полковника.
Двое мужчин и женщина стояли молча, составляя треугольник, на одном углу которого была надежда, на втором — отчаяние, на третьем — правда. Они все ждали, застыв на месте, как бы скованные одной цепью, разбить которую могло только принятое решение.
Глава 23
Креспи внимательно выслушал рассказ Пола Чурча. Он был поражен, потом ему стало физически плохо, затем он испытал благоговейный трепет. Другой человек не смог бы пережить подобные испытания, тем более подняться в дальнейшем до тех высот, на которые поднялся Чурч. Он жил среди этих мерзких существ, изучал их, а затем голыми руками и силой своего ума уничтожил все стадо.
А теперь Чурч выступает с обвинениями. Изможденный и усталый Креспи был в замешательстве и не мог сразу же разобраться в ситуации. Он внимательно посмотрел на доктора, подумал о том, что тот сказал, встретился с ясным, прямым взглядом уверенного в себе и в своих словах человека. Если он врет, то у него это получается очень убедительно.
Затем Креспи перевел взгляд на МакГиннесс, женщину, которую, как ему казалось, он уже хорошо изучил. Ее глаза округлились, в них стояли испуг и мольба. Она была с ним честна, не так ли? Пластиковая карта с кодами открыла вход в скрытую лабораторию. МакГиннесс провела его сюда, была так же поражена увиденным, как и он сам.
Только... только делает ли это ее невиновной?
В ее версии, несомненно, имеются пробелы, но они есть и в версии Чурча. Все дело в том, кому из них он поверит. Слово МакГиннесс против слова Пола Чурча. Если она наврала ему насчет того, сколько членов экипажа погибло за последние три года — а подобное т исключено, — то она могла врать и обо всем остальном...
А Мортенсон? Что он на самом деле делал с теми костюмами? МакГиннесс утверждает, что он занялся ими, потому что приказ по станции обязал его заменить фильтры. Но здесь снова оказывается ее слово против слова Чурча.
Креспи посмотрел на доктора и попытался проанализировать все, что ему известно. Чурчу не составит труда убить их обоих, даже не потребуется напрягаться для этого с его-то знанием биоанализа. Зачем ему настаивать на аресте МакГиннесс, если он хочет отправить ее на тот свет или хочет отправить на тот свет их обоих? Он признался во всем, заявил, что его работа жестока, не вызывает положительных эмоций, даже противозаконна. Тем не менее он не ищет одобрения, не пытается оправдаться за содеянное.
И что делал чужой в центральной лаборатории, где находится кабинет Чурча? Кто еще мог его туда впустить?
За этой мыслью последовала другая: как МакГиннесс могла знать о пластиковой карте с кодами и не знать о чудовище?
Креспи закрыл глаза. Его раздирали на части противоречивые эмоции. Где правда, а где ложь? Он или она? Компромисса быть не могло. Он хотел бы прислушаться к своей интуиции, но она молчала. Креспи устал, очень устал, он желал лишь одного: чтобы это испытание поскорее закончилось и он мог бы спокойно лечь и заснуть...
Она не верила своим ушам. На ее глаза навернулись слезы. «Этого не может быть!» — только и подумала она и бросилась бежать.
МакГиннесс пришла в негодование от выдвинутых против нее обвинений. Она злилась и страшно боялась, что Креспи все-таки прислушается к Чурчу. Чего он ждет? Что за внутренняя борьба раздирает его? Почему он вообще обращает внимание на откровенную ложь Чурча?
— Я... — прошептал Креспи. — Простите. — С этими словами он открыл глаза и посмотрел на нее: — Простите, но я... МакГиннесс, мне придется...
Она отшатнулась от него; почувствовала, как ее рука ударилась о приоткрытую дверь, ведущую в еще один коридор, обернулась. Это был какой-то длинный, тускло освещенный туннель.
— Вы — чудовища, — выдавила из себя МакГиннесс.
Креспи попытался ее схватить, но не успел: женщина увернулась. Ее шаги гулко отдавались в металлическом коридоре, по которому она куда-то неслась.
— МакГиннесс!
Полковник обернулся к Чурчу, увидел, как доктор направляется к пульту управления, встроенному в стену.
— Бегите за ней! — приказал Чурч. — Отсюда я могу контролировать все двери на станции. Мы загоним ее в угол.
Креспи бросился в туннель...
«Чурч был прав. Боже, каким же идиотом я оказался...»
Он жил, словно в кошмарном сне. События разворачивались слишком быстро. Полковник будто сел на скоростной поезд, и поезд помчался куда-то в неизвестном направлении — вне пределов разума и здравого смысла. Интуиция отказывалась помогать, приходилось полагаться на то, как поведет себя подозреваемый, чтобы определить, где правда, а где ложь.
Креспи добежал до конца коридора, повернулся и увидел мелькнувшую фигуру МакГиннесс, заворачивающую за угол. Полковник слышал, как закрываются какие-то двери, ограничивая свободу ее передвижений, запирая ее в замкнутом пространстве.
— Сдавайтесь, МакГиннесс! — крикнул Креспи.
Его слова повторило эхо. Она, несомненно, услышала их, но все равно продолжала бежать дальше.
Еще один поворот, какое-то движение впереди, он приблизился к ней, расстояние между ними сокращалось. Он злился, сильно топал ногами, его шаги становились все тяжелее.
«Ну почему ей удалось ввести меня в заблуждение? Почему я был так слеп?» — проносилось в голове у Креспи, когда он заворачивал еще за один угол.
Он почти настиг ее. МакГиннесс застонала, поняв, насколько он приблизился к ней, и снова бросилась вперед, вкладывая последние усилия в этот рывок.
— Глупец, глупец, — повторяла она.
Креспи сделал нечеловеческий прыжок вперед — и МакГиннесс оказалась загнанной в угол, прижалась спиной к стене. Ее лицо исказил ужас...
— Нет!!! — закричала она.
МакГиннесс смотрела совсем не на Креспи, а на то, что было за его спиной, там, откуда они прибежали.
Креспи повернулся. Дверь за ним захлопнулась. Звук металла, ударяющегося о металл, разнесся по всему коридору, его несколько раз повторило эхо. Полковник был доволен, хотя и обливался потом. МакГиннесс поймана, теперь она уже не скроется.
Выражение полнейшего ужаса у нее на лице заставило его на минуту остановиться.
— Я не сделаю вам больно, — сказал он.
Его обидело то, что женщина боится его, но казалось, что она не слышит его слов.
— Он поймал нас, — прошептала МакГиннесс.
Почему-то сердце Креспи забилось чаще, чем когда он преследовал женщину по коридорам станции. Потом оно опустилось. У него заныло в животе, и ему вообще стало как-то не по себе.
МакГиннесс подняла глаза вверх. Креспи проследил за направлением ее взгляда и тоже посмотрел туда. Пол Чурч подошел к перилам площадки над вольерами и обратился к стоявшим внизу:
— Вам следовало послушаться ее, Креспи.
Чурч захватил их в плен. Доктор улыбнулся и скрестил руки на груди.
Креспи прислонился к стене, в ушах у него звенело, сердце учащенно билось. Он злился на самого себя и не знал, что теперь придумать.
Он сделал неправильный выбор, и это будет дорого стоить и ему, и МакГиннесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Внезапно мне страшно захотелось жить и начать все сначала. Я не стал раздумывать почему, точно так же как не ломал голову над тем, как я один смог все это вынести и не погиб, но могу откровенно сказать, что желание жить было восхитительным и всеохватывающим, словно на обезвоженную плоть брызнули холодной водой. Я хотел жить не из-за эгоистических мотивов, не для того, чтобы в дальнейшем ублажать себя какими-то плотскими радостями, а для того, чтобы продолжать исследования. Так что, практически сразу же после того, как я ступил на борт «Инкунабулы», я послал сигнал SOS.
Мне потребовалось четыре часа, чтобы отмыться. Я обработал свои раны, а затем воспользовался ультразвуковым оборудованием, имевшимся на корабле, для обследования зародыша у себя в груди. Он умер и разлагался, так что требовалось его немедленно удалить.
У меня абсолютно отсутствовал хирургический опыт, но я собрал имевшиеся на борту медицинские инструменты и приступил к работе. К счастью, мой отец всегда держал на «Инкунабуле» различное медицинское оборудование и лекарства. Операция заняла семь часов, но прошла успешно.
Когда через месяц прибыли спасатели, я лично встретил их. Я мог стоять на ногах, хотя в общем-то мое состояние было плачевным.
Меня очень долго допрашивали. Выяснилось, что чужие на той планете появились благодаря контрабандистам. Они решили разводить каких-то больших жуков и, видимо, взяли не те личинки.
Компания посчитала мой опыт бесценным. В качестве компенсации за мои страдания и службу правительству мне предоставили все условия для исследовательской работы. Логовище уничтожили до того, как у меня появилась возможность рассказать о ядовитой сыворотке или о коллоидных пиявках. В этом не повезло нам всем. Я много раз пытался сделать подобную сыворотку — и до сегодняшнего дня мои попытки не увенчались успехом. Больше мне никогда не доводилось ни от кого слышать или самому где-либо натолкнуться на паразитов, плавающих в лужах слизи, таких, как были в той пещере. С тех пор я занимаюсь изучением чужих. И когда-нибудь...
Чурч замолчал и обвел все вокруг широким жестом:
— Нет никаких норм и правил, регулирующих исследования, проводимые мной на борту этой станции. Моя работа — это богохульство, она ужасна, безнравственна и незаконна. Пока мне еще не удалось найти средство, которое положило бы конец этой чуме. Однако мои эксперименты дали кое-какие неожиданные, удивительные результаты.
Он встретился взглядом с напряженно смотрящим на него Креспи.
— Несомненно, до вас дошли слухи о многочисленных реакциях обмена, самовоспроизводстве мозговых тканей, приобретенных ультрасенсорных способностях у чужих, так называемой «сыворотке смерти»...
Темные глаза Креспи внимательно посмотрели на Чурча. Он заинтересовался.
— Сыворотка смерти? — переспросил полковник. — Это ваша работа?
— Да, — кивнул Чурч, — результаты помогут нам...
— Результаты?! — сделала шаг вперед МакГиннесс, перебивая его, кипя от злости. — Вы убили этих людей ради науки?
Чурч прямо встретился с ней взглядом.
— Я никого не убивал, — ответил он. — Я только забрал в свою лабораторию трупы солдат, погибших во время несения службы. Химикаты, выделяемые их телами, бесценны, они — ключ к окончательному решению. Шрамы, извращения, мутации неизбежны, хотя, конечно, неприятны. По каждой реакции делаются замеры, ведется строгий учет. Результаты используются в создании новых версий телепатина и других синтезированных химикатов, которые в конце концов положат конец угрозе, представляемой чужими. И вы обвиняете меня в убийстве? МакГиннесс, вы теперь знаете правду. Перестаньте изображать из себя невинную девочку.
Сбитая с толку, МакГиннесс подняла глаза на Креспи.
— Я даже не представляла, что он... — начала женщина.
Чурч нахмурился:
— Прекратите, пожалуйста. Посмотрите на себя. Вы — опытный фотограф и показывали Креспи снимок, на котором изображены вы с Дэвидом Ленноксом. Прекрасный монтаж. Вам даже удалось убедить Креспи, что вы были помолвлены с Ленноксом.
Она была шокирована его обвинениями.
— Что...
Чурч с грустью посмотрел на человека-компьютер, который не так давно был его помощником:
— Дэвид согласился стать донором. Он верил в меня. Вы его совсем не знали...
Доктор снова повернулся к МакГиннесс и Креспи. Женщина все еще была в ярости и, заикаясь, снова закричала:
— Вы... вы... лжец!
Чурч грустно покачал головой и снова перевел взгляд на Дэвида:
— Я знаю, что говорю. Мы с Дэвидом были любовниками.
— Нет!!! Он врет. Креспи, не слушайте его!
Чурч опять повернулся к ним, но на этот раз обращался только к Креспи, причем очень твердым голосом:
— Подумайте о том, что я вам рассказал. Подумайте хорошенько, Креспи. Мортенсон был шпионом Компании Гранта. Адмирал Тавес знал об этом. Тавес сам догадался, на кого работал лейтенант. Приказом по станции Мортенсон находился под постоянным наблюдением, но каким-то образом ему удалось на время от нас ускользнуть — в результате он погиб. Шарон МакГиннесс — его напарница.
Женщина в панике переводила взгляд с Креспи на Чурча и обратно.
— Это ложь! — крикнула МакГиннесс.
Чурч сурово посмотрел на нее:
— Это решит военный трибунал. А теперь, полковник, я прошу вас арестовать эту женщину и...
— Креспи... Тони, пожалуйста! Он убьет меня!
Креспи колебался. Вначале он посмотрел на Чурча, потом на МакГиннесс. По его лицу было видно, что он все еще в нерешительности. Чурч считал, что если Креспи все-таки человек здравомыслящий, то он поймет, что доктор говорит правду и другой выбор невозможен. Чурч ждал, гадая, что же решит полковник, на самом ли деле он так умен, как представляется.
МакГиннесс стояла вполоборота к приоткрытой двери в коридор. Чурч посмотрел на нее и подумал, что она бросится бежать, если Креспи примет правильное решение.
И тогда доктору придется отвечать на множество вопросов, которые, естественно, возникнут у полковника.
Двое мужчин и женщина стояли молча, составляя треугольник, на одном углу которого была надежда, на втором — отчаяние, на третьем — правда. Они все ждали, застыв на месте, как бы скованные одной цепью, разбить которую могло только принятое решение.
Глава 23
Креспи внимательно выслушал рассказ Пола Чурча. Он был поражен, потом ему стало физически плохо, затем он испытал благоговейный трепет. Другой человек не смог бы пережить подобные испытания, тем более подняться в дальнейшем до тех высот, на которые поднялся Чурч. Он жил среди этих мерзких существ, изучал их, а затем голыми руками и силой своего ума уничтожил все стадо.
А теперь Чурч выступает с обвинениями. Изможденный и усталый Креспи был в замешательстве и не мог сразу же разобраться в ситуации. Он внимательно посмотрел на доктора, подумал о том, что тот сказал, встретился с ясным, прямым взглядом уверенного в себе и в своих словах человека. Если он врет, то у него это получается очень убедительно.
Затем Креспи перевел взгляд на МакГиннесс, женщину, которую, как ему казалось, он уже хорошо изучил. Ее глаза округлились, в них стояли испуг и мольба. Она была с ним честна, не так ли? Пластиковая карта с кодами открыла вход в скрытую лабораторию. МакГиннесс провела его сюда, была так же поражена увиденным, как и он сам.
Только... только делает ли это ее невиновной?
В ее версии, несомненно, имеются пробелы, но они есть и в версии Чурча. Все дело в том, кому из них он поверит. Слово МакГиннесс против слова Пола Чурча. Если она наврала ему насчет того, сколько членов экипажа погибло за последние три года — а подобное т исключено, — то она могла врать и обо всем остальном...
А Мортенсон? Что он на самом деле делал с теми костюмами? МакГиннесс утверждает, что он занялся ими, потому что приказ по станции обязал его заменить фильтры. Но здесь снова оказывается ее слово против слова Чурча.
Креспи посмотрел на доктора и попытался проанализировать все, что ему известно. Чурчу не составит труда убить их обоих, даже не потребуется напрягаться для этого с его-то знанием биоанализа. Зачем ему настаивать на аресте МакГиннесс, если он хочет отправить ее на тот свет или хочет отправить на тот свет их обоих? Он признался во всем, заявил, что его работа жестока, не вызывает положительных эмоций, даже противозаконна. Тем не менее он не ищет одобрения, не пытается оправдаться за содеянное.
И что делал чужой в центральной лаборатории, где находится кабинет Чурча? Кто еще мог его туда впустить?
За этой мыслью последовала другая: как МакГиннесс могла знать о пластиковой карте с кодами и не знать о чудовище?
Креспи закрыл глаза. Его раздирали на части противоречивые эмоции. Где правда, а где ложь? Он или она? Компромисса быть не могло. Он хотел бы прислушаться к своей интуиции, но она молчала. Креспи устал, очень устал, он желал лишь одного: чтобы это испытание поскорее закончилось и он мог бы спокойно лечь и заснуть...
Она не верила своим ушам. На ее глаза навернулись слезы. «Этого не может быть!» — только и подумала она и бросилась бежать.
МакГиннесс пришла в негодование от выдвинутых против нее обвинений. Она злилась и страшно боялась, что Креспи все-таки прислушается к Чурчу. Чего он ждет? Что за внутренняя борьба раздирает его? Почему он вообще обращает внимание на откровенную ложь Чурча?
— Я... — прошептал Креспи. — Простите. — С этими словами он открыл глаза и посмотрел на нее: — Простите, но я... МакГиннесс, мне придется...
Она отшатнулась от него; почувствовала, как ее рука ударилась о приоткрытую дверь, ведущую в еще один коридор, обернулась. Это был какой-то длинный, тускло освещенный туннель.
— Вы — чудовища, — выдавила из себя МакГиннесс.
Креспи попытался ее схватить, но не успел: женщина увернулась. Ее шаги гулко отдавались в металлическом коридоре, по которому она куда-то неслась.
— МакГиннесс!
Полковник обернулся к Чурчу, увидел, как доктор направляется к пульту управления, встроенному в стену.
— Бегите за ней! — приказал Чурч. — Отсюда я могу контролировать все двери на станции. Мы загоним ее в угол.
Креспи бросился в туннель...
«Чурч был прав. Боже, каким же идиотом я оказался...»
Он жил, словно в кошмарном сне. События разворачивались слишком быстро. Полковник будто сел на скоростной поезд, и поезд помчался куда-то в неизвестном направлении — вне пределов разума и здравого смысла. Интуиция отказывалась помогать, приходилось полагаться на то, как поведет себя подозреваемый, чтобы определить, где правда, а где ложь.
Креспи добежал до конца коридора, повернулся и увидел мелькнувшую фигуру МакГиннесс, заворачивающую за угол. Полковник слышал, как закрываются какие-то двери, ограничивая свободу ее передвижений, запирая ее в замкнутом пространстве.
— Сдавайтесь, МакГиннесс! — крикнул Креспи.
Его слова повторило эхо. Она, несомненно, услышала их, но все равно продолжала бежать дальше.
Еще один поворот, какое-то движение впереди, он приблизился к ней, расстояние между ними сокращалось. Он злился, сильно топал ногами, его шаги становились все тяжелее.
«Ну почему ей удалось ввести меня в заблуждение? Почему я был так слеп?» — проносилось в голове у Креспи, когда он заворачивал еще за один угол.
Он почти настиг ее. МакГиннесс застонала, поняв, насколько он приблизился к ней, и снова бросилась вперед, вкладывая последние усилия в этот рывок.
— Глупец, глупец, — повторяла она.
Креспи сделал нечеловеческий прыжок вперед — и МакГиннесс оказалась загнанной в угол, прижалась спиной к стене. Ее лицо исказил ужас...
— Нет!!! — закричала она.
МакГиннесс смотрела совсем не на Креспи, а на то, что было за его спиной, там, откуда они прибежали.
Креспи повернулся. Дверь за ним захлопнулась. Звук металла, ударяющегося о металл, разнесся по всему коридору, его несколько раз повторило эхо. Полковник был доволен, хотя и обливался потом. МакГиннесс поймана, теперь она уже не скроется.
Выражение полнейшего ужаса у нее на лице заставило его на минуту остановиться.
— Я не сделаю вам больно, — сказал он.
Его обидело то, что женщина боится его, но казалось, что она не слышит его слов.
— Он поймал нас, — прошептала МакГиннесс.
Почему-то сердце Креспи забилось чаще, чем когда он преследовал женщину по коридорам станции. Потом оно опустилось. У него заныло в животе, и ему вообще стало как-то не по себе.
МакГиннесс подняла глаза вверх. Креспи проследил за направлением ее взгляда и тоже посмотрел туда. Пол Чурч подошел к перилам площадки над вольерами и обратился к стоявшим внизу:
— Вам следовало послушаться ее, Креспи.
Чурч захватил их в плен. Доктор улыбнулся и скрестил руки на груди.
Креспи прислонился к стене, в ушах у него звенело, сердце учащенно билось. Он злился на самого себя и не знал, что теперь придумать.
Он сделал неправильный выбор, и это будет дорого стоить и ему, и МакГиннесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29