Там все было затянуто черными тучами и сверкали далекие зарницы. Стояло полное безветрие. Мы заспешили к танку. Неожиданно какой-то странный шум привлек мое внимание… Я понял, что слышу его уже давно и что он нарастает… Из-за холма прямо на нас вылетел плоский космолет с тремя вытянутыми утолщениями во всю длину корпуса! Под ними я разглядел бомбы… Или что-то в этом духе. Мы замерли. С низким гулом он неторопливо пролетел над нами и ушел в сторону заката… Опасность миновала. Похоже, что он нас и не заметил. Хотя странно, что ему здесь было делать?
Я побежал, роботы не отставали. Добравшись до танка, я прыжком взлетел на него и, распахнув люк, скатился внутрь. Не останавливаясь, я пронесся в водительский отсек и вскочил на сиденье. Сзади загромыхали роботы и послышался хлопок закрываемого люка.
Я прокричал:
— Первый и Второй! Займите свои места! Танк! Поехали отсюда!
Танк дернулся и быстро набрал скорость. Тряска стала весьма заметной, но я решил не снижать темп. Тайфун был очень близко и нагонял нас. Небо вокруг уже заволокли едва заметные в ночи тучи. Солнце зашло. Танк заговорил:
— Сэр, вам пришло два сообщения. Одно от Дины, примерно с полчаса назад. Другое содержит анализ ситуации и предупреждения с крейсера. Оно было принято сорок минут назад.
— Что нам прислала Дина?
— Она интересуется, почему мы до сих пор не уехали.
— Это уже устарело… А что в послании с крейсера?
— Поднялась необычная активность в ближнем космосе Ариэля. Увеличено число боевых космолетов. С планетарных баз высланы патрули. Они проверяют всю сушу Ариэля. Маршрут одного из патрулей пролегал над нами. Причина активности неизвестна. С шестидесятипроцентной уверенностью можно говорить, что это из-за нас. Правда, компьютер крейсера считает маловероятным, что мы могли выдать себя при посадке. Кроме того, крейсер запрашивает причину вспышки в нашем районе, так как ее характеристики говорят о ней, как о неизвестном суперсовременном оружии. Нам рекомендуется разумная осторожность, и он сообщает, что по-прежнему сможет эвакуировать нас в любой момент. Это все.
— Чудненько. Откорректируй наш курс так, чтобы мы вышли к какому-нибудь уединенному и небольшому поселению на восточной границе пустыни.
Танк слегка отвернул к северу.
— Сделано. Дистанция: четыреста двадцать километров. Время в пути: около пяти с половиной часов.
Я подготовил послание на крейсер, в котором успокаивал Дину и рассказывал о своих мыслях по поводу того, что мы могли вернуться на несколько лет позже. Я также еще раз пообещал, что буду осторожен, но собираюсь ознакомиться с поселением поближе. Кроме того, я просил ее не менять положения крейсера без нужды и не сопровождать меня с орбиты, так как это могло навести на подозрения, если крейсер все-таки засекли. В постскриптуме я припомнил все экзотические обороты языка и дал подробное описание «неизвестного суперсовременного оружия», напоследок высказав некоторые соображения по поводу дальнейших возможных его усовершенствований. Закодированное послание было замаскировано под помеху от разряда молнии и отправлено в сторону крейсера.
Достав из кармана кристалл, найденный на базе, я вставил его в гнездо на приборной панели… Зазвучал усталый и грубоватый голос: «Говорит второй заместитель командира базы. Имен я не упоминаю: если вы те, кто я думаю, они вам и так известны, а если не те, то и нечего вам их знать. Сегодня последний день существования двадцать четвертой бригады и последний день существования этой базы. Я оставляю эту запись для сил Федерации, если они все еще существуют. Сегодня третье октября 640 года. Около двух лет назад, почти сразу же после официального объявления войны, произошла катастрофа. Все имеющиеся у колонии системы телепортации, включая спутники межсистемной переброски, одновременно взорвались, высвободив гигантское количество энергии. Местные ученые головы никак не смогли этого объяснить, но зато выдвинули множество всевозможных теорий… Официальные расследования тоже не дали однозначного ответа о причинах этого события. Принято считать, что повстанцы применили знаменитое „секретное оружие“, которое и привело к таким последствиям… Хорошо еще, что у нас на базе в этот момент не было кораблей с телепортаторами! Я видел записи, и надо сказать, фейерверк был еще тот! Ну так вот… Сразу же после катастрофы оборвалась связь с другими колониями Федерации. К нам до сих пор так никто и не прилетел „снаружи“… Возможно, что мы последние, кто остался от человеческой расы… Восстановить телепортаторы не в наших силах. Если мне не изменяет память, то основные блоки для них производили всего три системы. У нас этих блоков не было… Вообще-то они работали без замены в течение всего срока эксплуатации… И вроде бы даже без поломок. По крайней мере я что-то их не припомню… Ну так вот. Возвращаясь к базе. Мы помогли местным с ликвидацией последствий катастрофы… Когда в течение месяца в систему Ариэля так никто и не заглянул, мы стали потихоньку консервировать вооружение и распускать местных наемников. Где-то еще через полгода, после длительных переговоров с планетарным правительством, персонал базы стал переквалифицироваться на гражданские специальности… Я лично поступил на работу в местный сельскохозяйственный университет. В молодости я неплохо разбирался в химии… База планете как таковая не нужна. Ее функции заключались в охране порядков в космическом пространстве и на планетах сектора и быстром реагировании… Но так как мы лишились контакта с другими колониями, а Ариэлю было не по карману ее содержать, было решено переместить часть оборудования поближе к столице, а все, что останется, законсервировать до лучших времен. А я так думаю, что навсегда. Были произведены соответствующие работы, и вот сейчас по распоряжению командира я должен пойти в помещение бывшего командного поста и извлечь секретный самописец. Не знаю, зачем это, ведь все, кто знает о его существовании, давали присягу, и вся секретная переписка так и останется секретной… Но раз командир приказал, я так и сделаю. Но все-таки оставлю там кристалл с этой записью. Вдруг тут кто-то из наших появится? Местные уже начинают перекраивать учебники истории… Кто знает, чем все это кончится? Не забывайте нас и Федерацию. Конец записи». Раздался щелчок и голос умолк. Я задумался. Итак, база была расформирована добровольно… Запись, однако, никак не упоминала о давнем ядерном взрыве, но теперь я уже, кажется, понимал его причину. Командир тоже до конца не доверял местным… И возможно, решил улучшить степень защищенности остававшегося на базе оружия таким нестандартным путем. Либо он сразу все на поверхности взорвал, либо оставил там ядерную мину… Теперь это уже не столь важно.
Танк несся сквозь ночь, а сзади все ближе и ближе сверкали молнии. Около десяти вечера тайфун нагнал нас, а ближе к полуночи штормовой ветер с дождем достигли своего апогея. Даже с приборами ночного видения дальше двадцати метров ничего не было видно. Скорость танк, однако, не снижал… Пески были постепенно вытеснены каменной крошкой, а затем и крупными обломками. Местность начала медленно повышаться. Это был район древней горной цепи, выветрившиеся остатки которой почти исчезли под натиском пустыни. Танк сбросил скорость. В отсветах молний то и дело были видны изъеденные ветрами каменные столбы, возвышающиеся на десятки метров над мокрыми булыжниками. Прямо на моих глазах один такой столб накренился и рухнул, рассыпаясь на лету. Громовой звук его удара был слышен даже сквозь шумоизоляцию танка. Я невольно поежился. Хоть меня и оберегала прочная броня, я бы не хотел, чтобы один из этих исполинов рухнул мне на голову… К часу ночи мы пересекли наивысшую точку гор, и местность начала понижаться. Тайфун тоже вроде бы пошел на убыль, сменившись сильным ливнем. Видимость немного улучшилась… Где-то еще через полчаса мы попали в зону осыпей и глубоких оврагов. Спустившись по пологому склону в один из них, танк так и не смог выбраться. Нужный нам склон был слишком крутым и проседал под его тяжестью. Рекомендацию компьютера воспользоваться плазменным оружием, чтобы зафиксировать склон, я отклонил. Нас мог кто-нибудь заметить, что было нежелательно… Я дал указание ехать вниз по оврагу. Когда-нибудь ведь он кончится? Но время шло, а этого не происходило. Более того, его склоны становились все круче и круче и в него стали впадать овраги помельче. А вскоре он сам повернул и вывел нас в глубокое пересохшее русло древней горной реки. Из-за тайфуна по его дну струился бурный поток грязной воды… Скалистые склоны не позволяли даже и думать о подъеме. Пришлось ехать по руслу. Хорошо хоть то, что оно пролегало в нужном для нас направлении… Спустя полчаса езды, сопровождающейся сильной тряской, я приказал танку остановиться, чтобы перекусить в нормальной обстановке. Но, увы, нормально закончить трапезу мне было не суждено… Когда я сидел в грузовом отсеке и жевал бутерброд, танк резко рванул вперед. Перелетев через одного из роботов, я с грохотом врезался в пусковые трубы ракет, а на меня посыпалось содержимое ящика с запчастями. Танк трясло и бросало в стороны на ухабах… Я, чертыхаясь, выбрался из-под груды деталей и, цепляясь за выступы, пробрался в водительский отсек. Мы делали добрых сто тридцать километров в час! И это по камням и булыжникам. Я думаю, что это была предельная скорость танка… Плюхнувшись на сиденье и пристегивая ремни, я задал наиболее интересующий меня в тот момент вопрос:
— Танк, в чем дело?!
— Тревога! В нашем направлении движется сель!
Я бросил взгляд на экраны. На пределе видимости сзади была видна стена бурлящей воды. Из нее то и дело вылетали крупные обломки скал… И она нас медленно догоняла.
— Время до контакта с селем?
Танк не успел ответить. Земля перед нами внезапно разверзлась. Водопад! Танк попытался отвернуть, но не смог, и мы вылетели в пропасть. Я ощутил свободное падение, закончившееся через пару секунд. На склоне. С неработающим двигателем и заклинившими гусеницами. Под барабанную дробь камней экраны показали падающую сверху тучу грязи, закрывшую почти все светлеющее небо… Изображение исчезло.
Глава 4
Мы уцелели. И даже, если верить бортовому компьютеру танка, сравнительно легко отделались. Были снесены или раздавлены все внешние датчики, включая пассивные антенны. Плазменная пушка, похоже, была вообще оторвана. Гусеницы если и не сорваны при ударе, то измяты камнями селя. Броня немного помята, но не пробита, так что все внутри танка уцелело. В общем, все хорошо и даже вроде можно починить, если бы не одно «но»… Мы были погребены под многотонной массой камней и грязи. Судя по внутренним датчикам да и моим собственным ощущениям, сель все еще двигался, и нас, замурованных в его толщу, некоторое время куда-то медленно несло, изредка слабо покачивая… Впрочем, движение уже несколько минут как прекратилось. А я, занятый осмотром повреждений в моторном отсеке, а после изучающий имеющееся на борту имущество, даже не сразу это и заметил… Мы располагали огромным запасом энергии. Реактор в дежурном режиме мог без проблем обеспечивать нас электричеством еще лет пятьдесят. Другое дело системы жизнеобеспечения. Их резервов хватит лишь на неделю работы. С запасами пищи было немного полегче. Если расходовать экономно, то еды и питья было достаточно, чтобы прожить месяца полтора-два. Итак, реальной опасностью для меня была возможность скорее задохнуться, чем сгрызть от голода обивку сиденья…
Я уселся на скрюченного в углу робота (на нем оказалось довольно неудобно сидеть) и принялся ставить мысленный эксперимент. Вот я, используя небольшой горнопроходческий комбайн, выбираюсь на поверхность… Нет, не пойдет. Нет у меня комбайна. Роботы оставили его где-то в тоннелях базы… Перебрав несколько десятков вариантов, начиная от использования голых рук для откапывания и кончая сооружением малого плазменного конвертора материи из подручных материалов, я пришел к выводу, что все это не годится.
Слезая с робота и потирая филейные части тела, я завел разговор с танком:
— Послушай, танк… Насколько глубоко мы находимся под поверхностью?
— Неизвестно. В самом худшем случае на глубине до восьмидесяти метров.
— С крейсером ты связаться не можешь…
— Нет.
— А если включить вспомогательное оружие и расплавить камни?
— Встроенные механизмы безопасности, до которых вы не сможете добраться изнутри, не позволяют вести огонь из боковых лазерных турелей, если те находятся в походном положении и закрыты защитными куполами. Плазменное оружие не функционирует вообще.
— У тебя есть какие-нибудь идеи, что мне делать, чтобы выбраться отсюда?
— Простите, но их нет.
— А каковы мои шансы?
— Они минимальны.
Да, это не внушало оптимизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Я побежал, роботы не отставали. Добравшись до танка, я прыжком взлетел на него и, распахнув люк, скатился внутрь. Не останавливаясь, я пронесся в водительский отсек и вскочил на сиденье. Сзади загромыхали роботы и послышался хлопок закрываемого люка.
Я прокричал:
— Первый и Второй! Займите свои места! Танк! Поехали отсюда!
Танк дернулся и быстро набрал скорость. Тряска стала весьма заметной, но я решил не снижать темп. Тайфун был очень близко и нагонял нас. Небо вокруг уже заволокли едва заметные в ночи тучи. Солнце зашло. Танк заговорил:
— Сэр, вам пришло два сообщения. Одно от Дины, примерно с полчаса назад. Другое содержит анализ ситуации и предупреждения с крейсера. Оно было принято сорок минут назад.
— Что нам прислала Дина?
— Она интересуется, почему мы до сих пор не уехали.
— Это уже устарело… А что в послании с крейсера?
— Поднялась необычная активность в ближнем космосе Ариэля. Увеличено число боевых космолетов. С планетарных баз высланы патрули. Они проверяют всю сушу Ариэля. Маршрут одного из патрулей пролегал над нами. Причина активности неизвестна. С шестидесятипроцентной уверенностью можно говорить, что это из-за нас. Правда, компьютер крейсера считает маловероятным, что мы могли выдать себя при посадке. Кроме того, крейсер запрашивает причину вспышки в нашем районе, так как ее характеристики говорят о ней, как о неизвестном суперсовременном оружии. Нам рекомендуется разумная осторожность, и он сообщает, что по-прежнему сможет эвакуировать нас в любой момент. Это все.
— Чудненько. Откорректируй наш курс так, чтобы мы вышли к какому-нибудь уединенному и небольшому поселению на восточной границе пустыни.
Танк слегка отвернул к северу.
— Сделано. Дистанция: четыреста двадцать километров. Время в пути: около пяти с половиной часов.
Я подготовил послание на крейсер, в котором успокаивал Дину и рассказывал о своих мыслях по поводу того, что мы могли вернуться на несколько лет позже. Я также еще раз пообещал, что буду осторожен, но собираюсь ознакомиться с поселением поближе. Кроме того, я просил ее не менять положения крейсера без нужды и не сопровождать меня с орбиты, так как это могло навести на подозрения, если крейсер все-таки засекли. В постскриптуме я припомнил все экзотические обороты языка и дал подробное описание «неизвестного суперсовременного оружия», напоследок высказав некоторые соображения по поводу дальнейших возможных его усовершенствований. Закодированное послание было замаскировано под помеху от разряда молнии и отправлено в сторону крейсера.
Достав из кармана кристалл, найденный на базе, я вставил его в гнездо на приборной панели… Зазвучал усталый и грубоватый голос: «Говорит второй заместитель командира базы. Имен я не упоминаю: если вы те, кто я думаю, они вам и так известны, а если не те, то и нечего вам их знать. Сегодня последний день существования двадцать четвертой бригады и последний день существования этой базы. Я оставляю эту запись для сил Федерации, если они все еще существуют. Сегодня третье октября 640 года. Около двух лет назад, почти сразу же после официального объявления войны, произошла катастрофа. Все имеющиеся у колонии системы телепортации, включая спутники межсистемной переброски, одновременно взорвались, высвободив гигантское количество энергии. Местные ученые головы никак не смогли этого объяснить, но зато выдвинули множество всевозможных теорий… Официальные расследования тоже не дали однозначного ответа о причинах этого события. Принято считать, что повстанцы применили знаменитое „секретное оружие“, которое и привело к таким последствиям… Хорошо еще, что у нас на базе в этот момент не было кораблей с телепортаторами! Я видел записи, и надо сказать, фейерверк был еще тот! Ну так вот… Сразу же после катастрофы оборвалась связь с другими колониями Федерации. К нам до сих пор так никто и не прилетел „снаружи“… Возможно, что мы последние, кто остался от человеческой расы… Восстановить телепортаторы не в наших силах. Если мне не изменяет память, то основные блоки для них производили всего три системы. У нас этих блоков не было… Вообще-то они работали без замены в течение всего срока эксплуатации… И вроде бы даже без поломок. По крайней мере я что-то их не припомню… Ну так вот. Возвращаясь к базе. Мы помогли местным с ликвидацией последствий катастрофы… Когда в течение месяца в систему Ариэля так никто и не заглянул, мы стали потихоньку консервировать вооружение и распускать местных наемников. Где-то еще через полгода, после длительных переговоров с планетарным правительством, персонал базы стал переквалифицироваться на гражданские специальности… Я лично поступил на работу в местный сельскохозяйственный университет. В молодости я неплохо разбирался в химии… База планете как таковая не нужна. Ее функции заключались в охране порядков в космическом пространстве и на планетах сектора и быстром реагировании… Но так как мы лишились контакта с другими колониями, а Ариэлю было не по карману ее содержать, было решено переместить часть оборудования поближе к столице, а все, что останется, законсервировать до лучших времен. А я так думаю, что навсегда. Были произведены соответствующие работы, и вот сейчас по распоряжению командира я должен пойти в помещение бывшего командного поста и извлечь секретный самописец. Не знаю, зачем это, ведь все, кто знает о его существовании, давали присягу, и вся секретная переписка так и останется секретной… Но раз командир приказал, я так и сделаю. Но все-таки оставлю там кристалл с этой записью. Вдруг тут кто-то из наших появится? Местные уже начинают перекраивать учебники истории… Кто знает, чем все это кончится? Не забывайте нас и Федерацию. Конец записи». Раздался щелчок и голос умолк. Я задумался. Итак, база была расформирована добровольно… Запись, однако, никак не упоминала о давнем ядерном взрыве, но теперь я уже, кажется, понимал его причину. Командир тоже до конца не доверял местным… И возможно, решил улучшить степень защищенности остававшегося на базе оружия таким нестандартным путем. Либо он сразу все на поверхности взорвал, либо оставил там ядерную мину… Теперь это уже не столь важно.
Танк несся сквозь ночь, а сзади все ближе и ближе сверкали молнии. Около десяти вечера тайфун нагнал нас, а ближе к полуночи штормовой ветер с дождем достигли своего апогея. Даже с приборами ночного видения дальше двадцати метров ничего не было видно. Скорость танк, однако, не снижал… Пески были постепенно вытеснены каменной крошкой, а затем и крупными обломками. Местность начала медленно повышаться. Это был район древней горной цепи, выветрившиеся остатки которой почти исчезли под натиском пустыни. Танк сбросил скорость. В отсветах молний то и дело были видны изъеденные ветрами каменные столбы, возвышающиеся на десятки метров над мокрыми булыжниками. Прямо на моих глазах один такой столб накренился и рухнул, рассыпаясь на лету. Громовой звук его удара был слышен даже сквозь шумоизоляцию танка. Я невольно поежился. Хоть меня и оберегала прочная броня, я бы не хотел, чтобы один из этих исполинов рухнул мне на голову… К часу ночи мы пересекли наивысшую точку гор, и местность начала понижаться. Тайфун тоже вроде бы пошел на убыль, сменившись сильным ливнем. Видимость немного улучшилась… Где-то еще через полчаса мы попали в зону осыпей и глубоких оврагов. Спустившись по пологому склону в один из них, танк так и не смог выбраться. Нужный нам склон был слишком крутым и проседал под его тяжестью. Рекомендацию компьютера воспользоваться плазменным оружием, чтобы зафиксировать склон, я отклонил. Нас мог кто-нибудь заметить, что было нежелательно… Я дал указание ехать вниз по оврагу. Когда-нибудь ведь он кончится? Но время шло, а этого не происходило. Более того, его склоны становились все круче и круче и в него стали впадать овраги помельче. А вскоре он сам повернул и вывел нас в глубокое пересохшее русло древней горной реки. Из-за тайфуна по его дну струился бурный поток грязной воды… Скалистые склоны не позволяли даже и думать о подъеме. Пришлось ехать по руслу. Хорошо хоть то, что оно пролегало в нужном для нас направлении… Спустя полчаса езды, сопровождающейся сильной тряской, я приказал танку остановиться, чтобы перекусить в нормальной обстановке. Но, увы, нормально закончить трапезу мне было не суждено… Когда я сидел в грузовом отсеке и жевал бутерброд, танк резко рванул вперед. Перелетев через одного из роботов, я с грохотом врезался в пусковые трубы ракет, а на меня посыпалось содержимое ящика с запчастями. Танк трясло и бросало в стороны на ухабах… Я, чертыхаясь, выбрался из-под груды деталей и, цепляясь за выступы, пробрался в водительский отсек. Мы делали добрых сто тридцать километров в час! И это по камням и булыжникам. Я думаю, что это была предельная скорость танка… Плюхнувшись на сиденье и пристегивая ремни, я задал наиболее интересующий меня в тот момент вопрос:
— Танк, в чем дело?!
— Тревога! В нашем направлении движется сель!
Я бросил взгляд на экраны. На пределе видимости сзади была видна стена бурлящей воды. Из нее то и дело вылетали крупные обломки скал… И она нас медленно догоняла.
— Время до контакта с селем?
Танк не успел ответить. Земля перед нами внезапно разверзлась. Водопад! Танк попытался отвернуть, но не смог, и мы вылетели в пропасть. Я ощутил свободное падение, закончившееся через пару секунд. На склоне. С неработающим двигателем и заклинившими гусеницами. Под барабанную дробь камней экраны показали падающую сверху тучу грязи, закрывшую почти все светлеющее небо… Изображение исчезло.
Глава 4
Мы уцелели. И даже, если верить бортовому компьютеру танка, сравнительно легко отделались. Были снесены или раздавлены все внешние датчики, включая пассивные антенны. Плазменная пушка, похоже, была вообще оторвана. Гусеницы если и не сорваны при ударе, то измяты камнями селя. Броня немного помята, но не пробита, так что все внутри танка уцелело. В общем, все хорошо и даже вроде можно починить, если бы не одно «но»… Мы были погребены под многотонной массой камней и грязи. Судя по внутренним датчикам да и моим собственным ощущениям, сель все еще двигался, и нас, замурованных в его толщу, некоторое время куда-то медленно несло, изредка слабо покачивая… Впрочем, движение уже несколько минут как прекратилось. А я, занятый осмотром повреждений в моторном отсеке, а после изучающий имеющееся на борту имущество, даже не сразу это и заметил… Мы располагали огромным запасом энергии. Реактор в дежурном режиме мог без проблем обеспечивать нас электричеством еще лет пятьдесят. Другое дело системы жизнеобеспечения. Их резервов хватит лишь на неделю работы. С запасами пищи было немного полегче. Если расходовать экономно, то еды и питья было достаточно, чтобы прожить месяца полтора-два. Итак, реальной опасностью для меня была возможность скорее задохнуться, чем сгрызть от голода обивку сиденья…
Я уселся на скрюченного в углу робота (на нем оказалось довольно неудобно сидеть) и принялся ставить мысленный эксперимент. Вот я, используя небольшой горнопроходческий комбайн, выбираюсь на поверхность… Нет, не пойдет. Нет у меня комбайна. Роботы оставили его где-то в тоннелях базы… Перебрав несколько десятков вариантов, начиная от использования голых рук для откапывания и кончая сооружением малого плазменного конвертора материи из подручных материалов, я пришел к выводу, что все это не годится.
Слезая с робота и потирая филейные части тела, я завел разговор с танком:
— Послушай, танк… Насколько глубоко мы находимся под поверхностью?
— Неизвестно. В самом худшем случае на глубине до восьмидесяти метров.
— С крейсером ты связаться не можешь…
— Нет.
— А если включить вспомогательное оружие и расплавить камни?
— Встроенные механизмы безопасности, до которых вы не сможете добраться изнутри, не позволяют вести огонь из боковых лазерных турелей, если те находятся в походном положении и закрыты защитными куполами. Плазменное оружие не функционирует вообще.
— У тебя есть какие-нибудь идеи, что мне делать, чтобы выбраться отсюда?
— Простите, но их нет.
— А каковы мои шансы?
— Они минимальны.
Да, это не внушало оптимизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43