— Отчего же? — Анатоль мрачно уставился в огонь. — Если вы помните, Мэри Киннок, несмотря ни на что, осмелилась обратиться к грозному хозяину замка Ледж, потому что беспокоилась о ребенке, которого носила под сердцем. И как я ее успокоил? Сказал, что дочка родится крепкая и здоровая, да вот только сама Мэри ее не увидит.
Фитцледж склонился к Анатолю, мягко положил руку ему на плечо.
— Провидеть трагедию — совсем не то же самое, что служить ее причиной, милорд.
Мысль была, безусловно, верной, но слишком банальной, чтобы искать в ней утешения. Анатоль нетерпеливо отстранился от дружеского прикосновения.
— Милорд, вы сделали все, что могли. Вы послали к ней своего двоюродного брата, а Мариус — самый искусный врач в Корнуолле, если не во всей Англии.
— Но ведь это ей не помогло, не правда ли? Какой толк в этом проклятом даре, если я все равно не в силах… — Анатоль почувствовал, что в нем нарастает гнев, и постарался взять себя в руки, но душу его жгло ощущение полного бессилия перед лицом рока.
Потом он сделал глубокий вдох и уже мягче проговорил:
— Но я пригласил вас не для того, чтобы беседовать о Кинноках.
— Я знаю, милорд.
— Разумеется, знаете. Как-никак вы тоже имеете отношение к нашему семейству. — Анатоль порывисто повернулся к старику. — Скажите мне, Фитцледж, как вам удается примирить наш родовой дьявольский дар с духовным поприщем?
— Милорд, я твердо уверен — все, что нам дано, дано господом. Но если человек пользуется своим даром в богопротивных целях, он тем самым препоручает дар господень дьяволу.
Анатоль недоверчиво хмыкнул. Конечно, Фитцледж может себе позволить так рассуждать. Священник не обладает таинственной силой, которая так давно терзает его, Анатоля. Дар Фитцледжей, по существу, заключается лишь в том, что они умеют безошибочно выбрать пару для мужчины из рода Сентледжей. Анатоль сомневался в том, что такую пару можно найти для него самого, но не мог выступить против семейной традиции. Его отец в свое время нарушил эту традицию, и все знали, к какой трагедии это привело. Если бы у Анатоля в какой-то миг возникло искушение забыть об этом, ему напомнила бы старая рана. Он провел пальцем по шраму, пересекавшему лоб, и этот простой жест пробудил в его душе целый рой болезненных и неотвязных воспоминаний. Анатоль встал, быстрым шагом прошелся перед камином.
— Прекрасно! Итак, мы оба знаем, зачем мы здесь. Перейдем к делу. У меня не так уж много требований к будущей жене, и я вам их перечислю.
Мне нужна крупная женщина. Поскольку я сам довольно высок, мне хотелось бы, чтобы она была примерно вот такого роста. — Анатоль показал рост будущей супруги, подняв руку на уровень собственного плеча. — Она должна быть рассудительной, а также должна хорошо держаться в седле и знать толк в лошадях и охоте. По крайней мере, у нас будет о чем поговорить за обедом.
— Милорд, вы меня смущаете. Я не вполне понимаю, что именно мне предстоит искать — невесту, опытного грума или, может статься, новую кобылу в конюшню милорда Сентледжа.
Пропустив эту тираду мимо ушей, Анатоль продолжал:
— Она должна быть смелой, с железными нервами.
— Зачем? Милорд хочет, чтобы она не только скакала верхом и охотилась как мужчина, но еще могла оборонять замок от неприятеля?
Анатоль бросил на собеседника сердитый взгляд.
— Мне не нужна красавица. Пусть она лучше будет простушкой, которая не станет с утра до вечера крутиться перед зеркалом и вводить в искушение других мужчин.
— Милорд, — попытался перебить Анатоля Фитцледж, но тот упрямо продолжал:
— И я ни в коем случае не хочу рыжеволосую. Блондинка, брюнетка — да хоть седая, — но только не рыжеволосая.
— Но, милорд…
— Она также не должна быть хрупкого сложения — мне нужна плотная женщина с широкими бедрами и пышной грудью.
— Может, мне прихватить с собой портновский метр? — наконец ухитрился вставить Фитцледж, и его мягкая усмешка вызвала в Анатоле глухое раздражение. — Милорд, так дело не делается.
— Тогда объясните мне, как, черт побери, оно делается!
— Я повинуюсь тайному чувству, столь же необъяснимому, сколь необъяснимы ваши способности. Когда я окажусь рядом с вашей невестой, то сразу ее узнаю. Это то же самое, что искать воду или драгоценную руду с помощью волшебной лозы.
— А вот моя волшебная лоза уже не раз завлекала меня в постели наших деревенских шлюх. Надеюсь, это не значит, что одна из них годится мне в жены.
— Милорд, вами руководило не что иное, как обычная похоть. Сейчас речь идет о другом, и вы сами это знаете. Вы должны мне довериться. Я найду ту единственную девушку, которая станет вам хорошей женой.
— Хорошая жена должна отвечать всем требованиям, которые я изложил.
— Это уж как получится, милорд.
— Это должно получиться именно так, а не иначе. — Анатоль с размаху ударил кулаком по столу. — Кажется, я волен сам выбирать для себя собаку, лошадь и оружие. Почему же я не могу выбрать жену по собственному вкусу? Проклятие!
— Я понимаю, что это может показаться довольно неприятным — доверить такое личное дело постороннему человеку, — успокаивающе произнес Фитцледж. — Но вспомните, разве я не сослужил неплохую службу вашему семейству в прошлом? Я нашел вашему деду жену, когда сам был еще почти ребенком. И они прожили долгую и счастливую жизнь. То же самое было с вашими дядьями и двоюродными братьями. Единственный брак, заключенный без моего участия… — Фитцледж оборвал фразу, неловко закашлялся.
— Да, вы не выбирали моей матери, — докончил за него Анатоль. — Мне не надо об этом напоминать.
Со времени смерти матери Анатоля прошло девятнадцать лет, но ее образ до сих пор неотступно преследовал его. Он словно наяву видел ее точеное бледное лицо, высокие скулы и золотистые волосы. Но чаще всего перед его мысленным взором вставали ее глаза с застывшим в них выражением ужаса. Ребенок не должен видеть в глазах матери ничего, кроме любви.
— Простите меня, милорд. — Голос Фитцледжа вернул Анатоля к действительности. — Я не хотел вас огорчать, вызывая призраков из прошлого.
— Они не нуждаются в том, чтобы их вызывали, они присутствуют здесь постоянно.
Анатоль решил сосредоточиться на более насущном предмете.
— Надеюсь, в Англии все-таки можно найти не одну девицу, удовлетворяющую моим требованиям.
Не вижу, почему бы вам не воспользоваться своей волшебной лозой.
— Но, милорд… — Фитцледж с отчаянием взглянул на Анатоля, понимая, что спорить с ним бессмысленно. В конце концов он тяжело вздохнул и проговорил: — Хорошо, милорд, я сделаю все возможное, чтобы найти вам такую женщину.
— Прекрасно! Так когда вы приступите к делу? Мне хотелось бы, чтобы к лету все было кончено.
— Неужели вы так горите нетерпением, милорд?
— Нет, я просто не хочу заниматься матримониальными делами в разгар летней охоты. Фитцледж сухо усмехнулся:
— Разумеется. Конечно, не стоит так себя утруждать, милорд. Думаю, мне лучше начать немедленно. Я завтра же отправляюсь в Лондон.
— Лондон! — с отвращением воскликнул Анатоль. — Там для меня невесты не найдешь. Кучка воспитанных в роскоши жеманниц, которые только и делают, что бегают по лавкам в поисках новых шляпок да обмениваются свежими сплетнями.
— Я уверен, что в Лондоне, как и везде, есть немало здравомыслящих девиц, и именно в Лондон влечет меня мое сердце. — Отставив бокал, Фитцледж по-старчески тяжело поднялся. — К счастью, моя старшая дочь замужем за лондонским купцом. Я остановлюсь у нее, пока буду заниматься поисками. А когда найду невесту, я за вами пришлю.
— Черта с два! Ноги моей не будет в Лондоне. Этот город всегда был проклятием для Сентледжей.
— Это верно, там действительно случались кое-какие неприятности кое с кем из ваших предков.
— Из наших предков, — с тайным удовлетворением напомнил Анатоль.
И Анатоль, и Фитцледж одновременно и непроизвольно взглянули на портрет лорда Просперо. Казалось, старый негодяй глумливо подмигивал, и оба поскорее отвели глаза.
— Но, по правде говоря, я думаю, что сам по себе Лондон тут ни при чем, — продолжал Фитцледж. — И потом, как вы собираетесь ухаживать за невестой, если не поедете в Лондон?
— А я вообще не собираюсь за ней ухаживать. Я намерен заключить брак по доверенности.
— Что? — Фитцледж в изумлении открыл рот.
— Если я все равно не имею права сам выбирать себе невесту, то с какой стати я должен за ней ухаживать?
— Милорд, не можете же вы сочетаться браком, даже не познакомившись с будущей женой!
— А почему бы и нет? Вы ведь говорите, что я могу полностью положиться на вас. Это вы у нас Искатель Невест.
— Да, но…
— Кроме того, я по самой своей природе не гожусь для ухаживания.
— Но, милорд, сейчас ведь не Средние века! Ни одна добропорядочная девушка из приличного семейства не согласится выйти замуж за человека, которого она в глаза не видывала.
— Но почему, если ей самой судьбой предназначено стать моей женой?
— Даже провидение нуждается в некоторой помощи, сын мой.
— Это уже ваша задача, не так ли? Я уверен, что вы сумеете весьма красноречиво объяснить, в чем состоят мои многочисленные достоинства, а я, в свою очередь, готов предложить самые выгодные условия брачного контракта.
Фитцледж возмутился:
— Милорд, нельзя купить жену!
— Еще как можно! Именно так все и делают.
У любой небогатой женщины голова пойдет кругом при мысли о моем состоянии и поместьях. Потом, вы можете подогреть ее описанием моей внешности и доброго нрава. Но об одном вы ни в коем случае не должны упоминать.
— О чем же, милорд?
— О моих довольно необычных наследственных свойствах.
— Вы думаете, это достаточно мудро, милорд? Я имею в виду… — Фитцледж немного помедлил, потом решительно продолжал: — Боюсь, что именно эту ошибку и совершил ваш отец.
— Нет, отец был очень откровенен с матушкой до того, как они поженились. И поскольку у отца наш так называемый дар существовал лишь в зачатке, я думаю, мама считала историю семейства Сентледж романтическим вымыслом… По крайней мере до того, как я появился на свет. Но сейчас мы говорим не о моей матери, а о моей будущей жене. Неужели вы думаете, что хоть одна женщина, будучи в здравом рассудке, согласится выйти за меня замуж, если все узнает? Нет! Моя невеста должна оставаться в неведении, покуда я сам не сочту нужным ее просветить.
— Но как вы сможете сохранить тайну? Она все равно услышит сплетни деревенских жителей или вашей собственной прислуги.
— Если я прикажу, никто не осмелится даже слова молвить, — жестко проговорил Анатоль.
— Но здесь есть кое-кто, кому вы не в силах приказать. — Фитцледж беспокойно взглянул на портрет, который, казалось, властно и угрожающе обозревал весь зал.
Анатоль поморщился:
— Да, этого, пожалуй, молчать не заставишь, но его сила распространяется лишь на часть замка. Я просто-напросто запрещу своей жене сюда заходить.
— Милорд, не подобает запугивать женщину в самом начале совместной жизни.
— Тем не менее, все будет именно так, как я сказал. — Анатоль скрестил руки на груди. — Или не будет вообще.
Анатолю почти никогда не приходилось видеть священника расстроенным, но сейчас Фитцледж с отчаянием запустил пальцы в снежно-белые волосы, а потом так судорожно затеребил застежки плаща, что Анатоль невольно протянул руку, чтобы помочь ему с ними справиться.
— Неладно это, ох, неладно, — бормотал Фитцледж. — Милорд, вы ставите очень трудные условия. Очень трудные. Не знаю даже, как я смогу запомнить все ваши наставления.
— Вот потому-то я и перечислил их заранее на бумаге. — Наклонившись, Анатоль вынул из-за отворота сапога сложенную в несколько раз бумагу. Он развернул ее и, перед тем как передать священнику, бегло просмотрел. Поскольку он записывал свои пожелания еще утром, там ничего не говорилось о рыжих волосах. Но уж об этом-то Фитцледж вряд ли сможет забыть.
А остальное… Крепкие члены, полная грудь, хорошая наездница, простое лицо, трезвый ум, смелость… Да, главное, смелость.
Иначе она перепугается до смерти.
Эта мысль сама собой возникла у него в голове одновременно с дрожью, пробежавшей по телу, и порывом ледяного ветра, который пролетел по залу, загасив несколько свечей и заставив затрепетать пламя остальных.
Невидимая рука выхватила лист из пальцев Анатоля, бросила на пол. Анатоль услышал негромкий издевательский смешок. Он выругался про себя, бросился вперед и успел наступить на бумагу, прежде чем ее втянуло в пылающий камин.
Так же внезапно, как и поднялся, ветер стих. Оставшиеся свечи загорелись ровным, ярким светом. Сжав губы, Анатоль поднял бумагу; оглянулся на священника. Лицо Фитцледжа выражало не страх, а скорее тревогу.
— Это был он? — приглушенным шепотом спросил Фитцледж.
— Этот дьявол Просперо. Кто же еще? — Анатоль с ненавистью покосился на портрет и получил в ответ насмешливый взгляд. — Фитцледж, какое счастье иметь предков, которые оказываются настолько любезны, чтобы следовать пожеланию «покоиться с миром»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51