Глупцы и доныне рассказывают сказки о двух медлительных быках из головной упряжки — будто бы это короли Нинниау и Пайбиау, ставшие быками за свои грехи. И когда они добрались до высокого холма в Кередигионе, миновать который они не имели права, сердце короля Нинниау разорвалось, и он умер на южной стороне холма. А король Пайбиау девять раз взревел от боли, и рев этот расколол холм, и в нем открылся проход, который доныне известен как Бычья Борозда. Пусть, кто хочет, верит.
Итак, накануне Калан Май король Мэлгон Высокий начал сбор войска у Динллеу Гуригон. В ту ночь он вошел в свой шатер и приготовился отойти ко сну. Но сон бежал от его очей, поскольку думал он о том, чем кончится его летний поход. Некоторое время он стоял на пороге шатра и смотрел на тысячи красных костров на равнине и на тысячи звезд, что полыхали в небе. Думал он о победе, о грабеже, об угонах стад, но, когда вернулся он на свое ложе, сон по-прежнему не шел к нему. Потому в раздражении снова встал он, взял желтую телячью шкуру, что лежала на земле у его ложа, и позволил себе лечь под открытым небом у костра, что горел перед входом в его шатер. Вскоре погрузился он в сон, и пригрезилось ему, что Птицы Рианнон нежно поют в темноте вокруг него.
Вскоре после того, как сон смежил его веки, Мэлгон Гвинеддский увидел, что он идет по широкой пустынной равнине под низким хмурым небом, в котором временами вспыхивали далекие молнии. Хотя путь его во сне показался ему довольно коротким, в душе король понимал, что длился он всю его жизнь до самого этого часа. Наконец после долгого и трудного странствия он подошел к кольцу из огромных камней, мрачно стоявших среди равнины. Рядом с ними были поросшие травой курганы, вроде тех, что укрывают могилы давно погибших героев Сильный ветер летел над равниной, и жесткая трава ходила волнами, отчего казалось, будто бы похороненные в курганах вожди пытаются сдвинуть тяжелую землю, что не даст им подняться.
Охваченный страхом, Мэлгон прошел между двумя вздымающимися и опадающими холмами и шагнул через затененный вход в кольцо камней. Держатель королевских ног, что присматривал за королем, сидя у костра, увидел, как его венценосного хозяина начала бить жестокая дрожь, но не осмелился разбудить его. Во сне Мэлгону чудилось, будто бы он подходит к самому сердцу священного места — и вот явилось ему чудо. В середине круга росло благородное дерево, усыпанное плодами, что уходило далеко-далеко в небо. Когда он закинул голову, чтобы посмотреть вверх, он увидел, что ветви Дерева простираются надо всем Островом Придайн и Тремя Близлежащими Островами, словно бы защищая их. Один из плодов дерева висел далеко над морем, что окружает Остров, и птицы всего мира слетелись к нему на пир.
У подножья этого чудесного дерева стоял каменный столб высотой с те могучие колонны, что образовывали круг, в котором стоял король У подножья столба сидели девять прекрасных дев, склонившись над котлом, стоявшем на слабом огне. Каждая из дев по очереди нагибалась, чтобы посильнее раздуть огонь. Из котла поднимался зеленоватый пар, что восходил к вершине каменного столба, и бледным тусклым маревом окутывал его вершину. И перед взором короля облако пара приняло очертания живого существа, но было ли оно мужчиной или женщиной, король поначалу сказать не мог.
Он покрылся испариной и вдруг ощутил, как его охватил смертельный холод. Он почувствовал, как слева к нему в тени серых глыб кто-то приближается. Вскоре кто-то прикоснулся к его спине. Как и приличествует великому королю, герою сотни сражений, он решил обернуться и встретиться с врагом лицом к лицу, но, сколько бы он ни пытался, он не мог заставить себя обернуться.
Затем вдруг услышал он страшный вопль, и шел он от камней и из воздуха — этот ужасный, пронзительный крик каждый Нос Капан Май звучит над каждым очагом Придайна, пронзая сердца всех людей и устрашая их так, что румянец покидает их лица, а сила — их тела, женщины выкидывают плод, сыновья и дочери их теряют разум, а все животные, леса, земля и воды не приносят плодов. Этот вопль отразился от камней, и, когда Мэлгон, трепеща, рухнул на холодную землю, стеная и ворочаясь, держатель его ног, что не спал, увидел, как его царственный хозяин корчится и болезненно шепчет что-то на своей желтой телячьей шкуре.
Когда он оправился от потрясения, он снова посмотрел вверх и среди дыма и пара увидел на верхушке столба создание, которое, как он догадался, вышло из самых глубоких теснин Аннона. Была эта тварь старая, сморщенная и тощая, почти такая же старая, как Олень из Рединвре. Ее длинные седые волосы разметались по кроваво-красным одеждам, на которых играли отблески костра. В руке ее был трезубец, с зубцов которого каплями падала кровь, стекая по ее иссохшей руке. Плащ ее был слишком короток, чтобы скрывать омерзительные высохшие икры и открытую дыру влагалища, сухого, как змеиная шкура, и пустого, как пергаментная кожа давно издохшей крысы. Ее живой взгляд был устремлен прямо в глаза Мэлгона, и не мог он ни отвернуться, ни убежать, как ни старался.
— Кто ты, ведьма? — дрожащим голосом спросил король.
— Я Ведьма с гор Иставнгона, Мэлгон, сын Кадваллона Ллавуира, сына Айниона Ирта, сына Кунедды, — прокаркала в ответ старуха.
— Чего ты хочешь от меня? — гневно вскричал король. Взгляд ведьмы держал его так цепко, что казалось ему, будто лицо ее все приближалось, покуда его не коснулось теплое зловоние ее дыхания. Но она по-прежнему сидела на корточках на каменном столбе.
— Как так? — вскричала ведьма. — Я, что ли, тебя призывала или ты звал меня? Разве не хотел ты узнать, чем кончится твой летний поход против людей Ллоэгра, идущих за Белым Драконом? Так это или нет?
— Так или нет, ведьма, — крикнул Мэлгон, — но ты-то что здесь делаешь?
Ведьма из Иставнгона расхохоталась, и смех ее был словно вопль совокупляющейся в ночи лисицы.
— Я здесь, чтобы потрудиться для тебя, великий король! Я и девять моих дев собираем и сзываем четыре части Острова Придайн, чтобы идти вместе с тобой в землю ивисов в Ллоэгре.
— Почему ты делаешь это для меня? Ведь, насколько я понимаю, добра ты мне не желаешь, — спросил Мэлгон.
— С чего ты это взял, великий король? — насмешливо ответила ведьма. — Я — жалкая раба из твоего народа.
— Кто ты и откуда явилась, если ты из моего народа?
— Нетрудно сказать. Я Ведьма из Иставнгона, но в твоей земле я и девять моих дочерей обитаем в лесу рядом с Каэр Ллойв. Я знаю все твои желания.
— Тогда скажи мне, ведьма, каким видишь ты наше воинство?
Воцарилось молчание, и только ветер вздыхал над длинными травами на могилах и стонал между каменными столбами. Пар из котла вспыхнул вокруг ведьмы зеленым, синим и желтым, и ведьма казалась то черным как ночь вороном с окровавленным клювом, то волком с разинутой пастью, то вставшей на хвосте змеей с усмешкой на клыкастой морде и быстрым раздвоенным язычком. Затем она снова стала собой и с ухмылкой ответила:
— Красное вижу на нем. Алое вижу. Мэлгон уверенно ответил:
— Кинуриг, король ивисов, уплыл за море с людьми своего госгордда, чтобы сражаться за короля фрайнков у Срединного Моря. Мои лазутчики говорят, что в земле его не осталось воинов. Нечего бояться нам в Ллоэгре. Говори правду, о Ведьма из Иставнгона: каким видишь ты наше воинство?
— Красное вижу на всех. Алое вижу.
— Все короли Острова Придайн и Трех Близлежащих Островов собрались в поход вместе со мной. Нечего бояться нам воинов ивисов, если даже еще и остались они в Ллоэгре и к ним присоединились все их сородичи с побережий Дейвра и Бринайха и из-за моря Удд. Говори правду, о Ведьма из Иставнгона: каким видишь ты наше воинство?
— Красное вижу на всех. Алое вижу.
— Плевать мне на твое пророчество, ведьма, — ответил Мэлгон, — поскольку если племена бриттов соберутся в одном месте, то между ними всегда будут ссоры, раздоры да драки по поводу того, кто поведет передовой отряд, кто поведет замыкающий отряд, кто первым будет переходить брод Потому говори мне правду, Ведьма из Иставнгона, каким видишь ты наше воинство?
— Красное вижу на всех. Алое вижу.
Тогда разозлился во сне Мэлгон и собрался покинуть это недоброе место с его ветром и моросящим дождем и тьмой Аннона. Но пророчица подняла свой окровавленный трезубец и остановила его своим предсказанием:
— Вижу я, как Белый и Красный Драконы бьются и извиваются в смертельной схватке. Вижу я мертвое воинство на поле брани, свет в их глазах и ворон на белой груди у каждого. Вижу я Мэлгона Высокого, величайшего среди королей Острова Могущества, в алом плаще, под защитой которого все королевства, кантрефы и кимуды. И имя мантии этой — Страдание, равно как и Защита. И вижу я потом долгий сон Мэлгона в церкви в Росе. Таково пророчество Ведьмы из Иставнгона, которую призвал ты из Чертогов Аннона, о тебе, Мэлгон Высокий!
Затем пар окутал сидевшую на вершине столба ведьму так, что она скрылась из виду И когда Мэлгон посмотрел на подножье столба, он увидел, что девять дев и котел, за которым они следили, тоже исчезли. Тьма и буря миновали, и Мэлгон увидел, что сидит на своем троне с вощеными занавесями на отмели у устья реки Диви. Вокруг — чистое небо и море, и страх его ушел. Но осталась память о пророчестве, и он возрадовался. Разве не была ему обещана славная победа и власть над всем Придайном? И разве после того, как все будет достигнуто, не почиет он мирно и свято рядом со своим отцом в церкви Роса и не будет принят в благословенные объятия Йессу Триста?
Но пока ликовал король Мэлгон, третий раз унес его сон. Теперь был он в маленькой церкви в Росе у стен своего огромного замка в Деганнви на холме над морем, покрытым белопенными волнами. Он стоял, коленопреклоненный, перед алтарем в молитве, когда почувствовал спиной холод. Обернувшись, он увидел, как дверь церкви чуть приоткрылась, затем еще немного. Промозглый холод охватил его, он покрылся испариной и, шатаясь, шагнул вперед, чтобы закрыть дверь. Он уперся в нее могучим своим плечом и изо всех сил попытался снова захлопнуть ее. Сердце его застыло в нем, как лед, и такой страх охватил его, какого никогда не ведал он ни в сражении, ни при осаде, ни при битве у брода. Но, сколько бы он ни напирал на дверь, она продолжала открываться, и сквозь все расширяющуюся щель проникали желтые, надоедливые, безжалостные мучения, от которых сердце короля леденело страшнее, нежели при виде всех орд Аннона. Дверь широко распахнулась, и Мэлгон издал сдавленный крик ужаса, и крик этот подхватили чайки, что скользили над опоясанным морем мысом Деганнви.
Тело короля стало королевством Придайн и лежало, распростертое, в океане, чьи волны бились о его бока, руки и ноги. Нос и подбородок его стали горами, глаза и рот — огромными озерами, а из пупка его протянулся росток, достигнув потолочной балки церкви в Росе. Мэлгон попытался встать, но не смог. В теле его болью разгорались скрытые огни, и от боли этой сотрясалась земля, а жилы его текли пламенем. И когда эта мука усилилась, Мэлгон посмотрел вниз и увидел, что на белом его обнаженном теле гроздьями взбухали мириады курганов, как гробницы могучих воинов былого. Теперь курганы вздымались, вспухали и открывались, как в День Страшного Суда, и из каждого изливался поток липкого золотого меда.
Тогда-то Мэлгон Высокий, беспомощно корчившийся от боли на земляном полу церкви в Росе, вспомнил имя, которое носил Остров до того, как его завоевал Придайн, сын Аэдда Великого: И Вел Инис, Медовый Остров. Но этот мед бродил и пенился, как будто его готовили к варке, и вонял он, как кошачья моча и кал. Мэлгон почувствовал, как тошнотворно гниет изнутри его огромное тело, и источники меда, что били пеной из отверстий на его груди и животе, жгли его, словно вогнанные в его тело раскаленные заклепки. Мучения и страх его стали непереносимы, и он судорожно попытался — но тщетно — повернуть голову к алтарю позади, на котором стоял Крест Христов.
Тут проснулся он и увидел, что в тревожном сне откатился в сторону и теперь лежит спиной на холодной, сырой каменистой земле, прижимая к лицу желтую телячью шкуру. Его держатель ног нерешительно гладил его ноги, но король не скоро сумел отогнать от себя страшные видения, что так разволновали его. Сон всегда близок к смерти, и король понимал, что в эту ночь он сам был близок к ней. Вернувшись в Шатер, он упал на ложе, вытянулся во весь рост, прежде чем сон еще раз овладел им и унес его из лагеря близ Динллеу Гуригон и на сей раз принес ему покой и отдых до рассвета.
И здесь кончается Сон Мэлгона Гвинеддского.
На следующее утро король Мэлгон встал на рассвете, чтобы на священном холме приветствовать свои войска, собравшиеся в Калан Май у Динллеу Гуригон. Это день, в который Гвин маб Нудд и Гуитир маб Грайдаул должны до Судного Дня биться друг с другом за Крайддилад, величавую деву Острова Придайн и Трех Близлежащих Островов, и в этот день сражение Красного и Белого Драконов наводит ужас на все земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Итак, накануне Калан Май король Мэлгон Высокий начал сбор войска у Динллеу Гуригон. В ту ночь он вошел в свой шатер и приготовился отойти ко сну. Но сон бежал от его очей, поскольку думал он о том, чем кончится его летний поход. Некоторое время он стоял на пороге шатра и смотрел на тысячи красных костров на равнине и на тысячи звезд, что полыхали в небе. Думал он о победе, о грабеже, об угонах стад, но, когда вернулся он на свое ложе, сон по-прежнему не шел к нему. Потому в раздражении снова встал он, взял желтую телячью шкуру, что лежала на земле у его ложа, и позволил себе лечь под открытым небом у костра, что горел перед входом в его шатер. Вскоре погрузился он в сон, и пригрезилось ему, что Птицы Рианнон нежно поют в темноте вокруг него.
Вскоре после того, как сон смежил его веки, Мэлгон Гвинеддский увидел, что он идет по широкой пустынной равнине под низким хмурым небом, в котором временами вспыхивали далекие молнии. Хотя путь его во сне показался ему довольно коротким, в душе король понимал, что длился он всю его жизнь до самого этого часа. Наконец после долгого и трудного странствия он подошел к кольцу из огромных камней, мрачно стоявших среди равнины. Рядом с ними были поросшие травой курганы, вроде тех, что укрывают могилы давно погибших героев Сильный ветер летел над равниной, и жесткая трава ходила волнами, отчего казалось, будто бы похороненные в курганах вожди пытаются сдвинуть тяжелую землю, что не даст им подняться.
Охваченный страхом, Мэлгон прошел между двумя вздымающимися и опадающими холмами и шагнул через затененный вход в кольцо камней. Держатель королевских ног, что присматривал за королем, сидя у костра, увидел, как его венценосного хозяина начала бить жестокая дрожь, но не осмелился разбудить его. Во сне Мэлгону чудилось, будто бы он подходит к самому сердцу священного места — и вот явилось ему чудо. В середине круга росло благородное дерево, усыпанное плодами, что уходило далеко-далеко в небо. Когда он закинул голову, чтобы посмотреть вверх, он увидел, что ветви Дерева простираются надо всем Островом Придайн и Тремя Близлежащими Островами, словно бы защищая их. Один из плодов дерева висел далеко над морем, что окружает Остров, и птицы всего мира слетелись к нему на пир.
У подножья этого чудесного дерева стоял каменный столб высотой с те могучие колонны, что образовывали круг, в котором стоял король У подножья столба сидели девять прекрасных дев, склонившись над котлом, стоявшем на слабом огне. Каждая из дев по очереди нагибалась, чтобы посильнее раздуть огонь. Из котла поднимался зеленоватый пар, что восходил к вершине каменного столба, и бледным тусклым маревом окутывал его вершину. И перед взором короля облако пара приняло очертания живого существа, но было ли оно мужчиной или женщиной, король поначалу сказать не мог.
Он покрылся испариной и вдруг ощутил, как его охватил смертельный холод. Он почувствовал, как слева к нему в тени серых глыб кто-то приближается. Вскоре кто-то прикоснулся к его спине. Как и приличествует великому королю, герою сотни сражений, он решил обернуться и встретиться с врагом лицом к лицу, но, сколько бы он ни пытался, он не мог заставить себя обернуться.
Затем вдруг услышал он страшный вопль, и шел он от камней и из воздуха — этот ужасный, пронзительный крик каждый Нос Капан Май звучит над каждым очагом Придайна, пронзая сердца всех людей и устрашая их так, что румянец покидает их лица, а сила — их тела, женщины выкидывают плод, сыновья и дочери их теряют разум, а все животные, леса, земля и воды не приносят плодов. Этот вопль отразился от камней, и, когда Мэлгон, трепеща, рухнул на холодную землю, стеная и ворочаясь, держатель его ног, что не спал, увидел, как его царственный хозяин корчится и болезненно шепчет что-то на своей желтой телячьей шкуре.
Когда он оправился от потрясения, он снова посмотрел вверх и среди дыма и пара увидел на верхушке столба создание, которое, как он догадался, вышло из самых глубоких теснин Аннона. Была эта тварь старая, сморщенная и тощая, почти такая же старая, как Олень из Рединвре. Ее длинные седые волосы разметались по кроваво-красным одеждам, на которых играли отблески костра. В руке ее был трезубец, с зубцов которого каплями падала кровь, стекая по ее иссохшей руке. Плащ ее был слишком короток, чтобы скрывать омерзительные высохшие икры и открытую дыру влагалища, сухого, как змеиная шкура, и пустого, как пергаментная кожа давно издохшей крысы. Ее живой взгляд был устремлен прямо в глаза Мэлгона, и не мог он ни отвернуться, ни убежать, как ни старался.
— Кто ты, ведьма? — дрожащим голосом спросил король.
— Я Ведьма с гор Иставнгона, Мэлгон, сын Кадваллона Ллавуира, сына Айниона Ирта, сына Кунедды, — прокаркала в ответ старуха.
— Чего ты хочешь от меня? — гневно вскричал король. Взгляд ведьмы держал его так цепко, что казалось ему, будто лицо ее все приближалось, покуда его не коснулось теплое зловоние ее дыхания. Но она по-прежнему сидела на корточках на каменном столбе.
— Как так? — вскричала ведьма. — Я, что ли, тебя призывала или ты звал меня? Разве не хотел ты узнать, чем кончится твой летний поход против людей Ллоэгра, идущих за Белым Драконом? Так это или нет?
— Так или нет, ведьма, — крикнул Мэлгон, — но ты-то что здесь делаешь?
Ведьма из Иставнгона расхохоталась, и смех ее был словно вопль совокупляющейся в ночи лисицы.
— Я здесь, чтобы потрудиться для тебя, великий король! Я и девять моих дев собираем и сзываем четыре части Острова Придайн, чтобы идти вместе с тобой в землю ивисов в Ллоэгре.
— Почему ты делаешь это для меня? Ведь, насколько я понимаю, добра ты мне не желаешь, — спросил Мэлгон.
— С чего ты это взял, великий король? — насмешливо ответила ведьма. — Я — жалкая раба из твоего народа.
— Кто ты и откуда явилась, если ты из моего народа?
— Нетрудно сказать. Я Ведьма из Иставнгона, но в твоей земле я и девять моих дочерей обитаем в лесу рядом с Каэр Ллойв. Я знаю все твои желания.
— Тогда скажи мне, ведьма, каким видишь ты наше воинство?
Воцарилось молчание, и только ветер вздыхал над длинными травами на могилах и стонал между каменными столбами. Пар из котла вспыхнул вокруг ведьмы зеленым, синим и желтым, и ведьма казалась то черным как ночь вороном с окровавленным клювом, то волком с разинутой пастью, то вставшей на хвосте змеей с усмешкой на клыкастой морде и быстрым раздвоенным язычком. Затем она снова стала собой и с ухмылкой ответила:
— Красное вижу на нем. Алое вижу. Мэлгон уверенно ответил:
— Кинуриг, король ивисов, уплыл за море с людьми своего госгордда, чтобы сражаться за короля фрайнков у Срединного Моря. Мои лазутчики говорят, что в земле его не осталось воинов. Нечего бояться нам в Ллоэгре. Говори правду, о Ведьма из Иставнгона: каким видишь ты наше воинство?
— Красное вижу на всех. Алое вижу.
— Все короли Острова Придайн и Трех Близлежащих Островов собрались в поход вместе со мной. Нечего бояться нам воинов ивисов, если даже еще и остались они в Ллоэгре и к ним присоединились все их сородичи с побережий Дейвра и Бринайха и из-за моря Удд. Говори правду, о Ведьма из Иставнгона: каким видишь ты наше воинство?
— Красное вижу на всех. Алое вижу.
— Плевать мне на твое пророчество, ведьма, — ответил Мэлгон, — поскольку если племена бриттов соберутся в одном месте, то между ними всегда будут ссоры, раздоры да драки по поводу того, кто поведет передовой отряд, кто поведет замыкающий отряд, кто первым будет переходить брод Потому говори мне правду, Ведьма из Иставнгона, каким видишь ты наше воинство?
— Красное вижу на всех. Алое вижу.
Тогда разозлился во сне Мэлгон и собрался покинуть это недоброе место с его ветром и моросящим дождем и тьмой Аннона. Но пророчица подняла свой окровавленный трезубец и остановила его своим предсказанием:
— Вижу я, как Белый и Красный Драконы бьются и извиваются в смертельной схватке. Вижу я мертвое воинство на поле брани, свет в их глазах и ворон на белой груди у каждого. Вижу я Мэлгона Высокого, величайшего среди королей Острова Могущества, в алом плаще, под защитой которого все королевства, кантрефы и кимуды. И имя мантии этой — Страдание, равно как и Защита. И вижу я потом долгий сон Мэлгона в церкви в Росе. Таково пророчество Ведьмы из Иставнгона, которую призвал ты из Чертогов Аннона, о тебе, Мэлгон Высокий!
Затем пар окутал сидевшую на вершине столба ведьму так, что она скрылась из виду И когда Мэлгон посмотрел на подножье столба, он увидел, что девять дев и котел, за которым они следили, тоже исчезли. Тьма и буря миновали, и Мэлгон увидел, что сидит на своем троне с вощеными занавесями на отмели у устья реки Диви. Вокруг — чистое небо и море, и страх его ушел. Но осталась память о пророчестве, и он возрадовался. Разве не была ему обещана славная победа и власть над всем Придайном? И разве после того, как все будет достигнуто, не почиет он мирно и свято рядом со своим отцом в церкви Роса и не будет принят в благословенные объятия Йессу Триста?
Но пока ликовал король Мэлгон, третий раз унес его сон. Теперь был он в маленькой церкви в Росе у стен своего огромного замка в Деганнви на холме над морем, покрытым белопенными волнами. Он стоял, коленопреклоненный, перед алтарем в молитве, когда почувствовал спиной холод. Обернувшись, он увидел, как дверь церкви чуть приоткрылась, затем еще немного. Промозглый холод охватил его, он покрылся испариной и, шатаясь, шагнул вперед, чтобы закрыть дверь. Он уперся в нее могучим своим плечом и изо всех сил попытался снова захлопнуть ее. Сердце его застыло в нем, как лед, и такой страх охватил его, какого никогда не ведал он ни в сражении, ни при осаде, ни при битве у брода. Но, сколько бы он ни напирал на дверь, она продолжала открываться, и сквозь все расширяющуюся щель проникали желтые, надоедливые, безжалостные мучения, от которых сердце короля леденело страшнее, нежели при виде всех орд Аннона. Дверь широко распахнулась, и Мэлгон издал сдавленный крик ужаса, и крик этот подхватили чайки, что скользили над опоясанным морем мысом Деганнви.
Тело короля стало королевством Придайн и лежало, распростертое, в океане, чьи волны бились о его бока, руки и ноги. Нос и подбородок его стали горами, глаза и рот — огромными озерами, а из пупка его протянулся росток, достигнув потолочной балки церкви в Росе. Мэлгон попытался встать, но не смог. В теле его болью разгорались скрытые огни, и от боли этой сотрясалась земля, а жилы его текли пламенем. И когда эта мука усилилась, Мэлгон посмотрел вниз и увидел, что на белом его обнаженном теле гроздьями взбухали мириады курганов, как гробницы могучих воинов былого. Теперь курганы вздымались, вспухали и открывались, как в День Страшного Суда, и из каждого изливался поток липкого золотого меда.
Тогда-то Мэлгон Высокий, беспомощно корчившийся от боли на земляном полу церкви в Росе, вспомнил имя, которое носил Остров до того, как его завоевал Придайн, сын Аэдда Великого: И Вел Инис, Медовый Остров. Но этот мед бродил и пенился, как будто его готовили к варке, и вонял он, как кошачья моча и кал. Мэлгон почувствовал, как тошнотворно гниет изнутри его огромное тело, и источники меда, что били пеной из отверстий на его груди и животе, жгли его, словно вогнанные в его тело раскаленные заклепки. Мучения и страх его стали непереносимы, и он судорожно попытался — но тщетно — повернуть голову к алтарю позади, на котором стоял Крест Христов.
Тут проснулся он и увидел, что в тревожном сне откатился в сторону и теперь лежит спиной на холодной, сырой каменистой земле, прижимая к лицу желтую телячью шкуру. Его держатель ног нерешительно гладил его ноги, но король не скоро сумел отогнать от себя страшные видения, что так разволновали его. Сон всегда близок к смерти, и король понимал, что в эту ночь он сам был близок к ней. Вернувшись в Шатер, он упал на ложе, вытянулся во весь рост, прежде чем сон еще раз овладел им и унес его из лагеря близ Динллеу Гуригон и на сей раз принес ему покой и отдых до рассвета.
И здесь кончается Сон Мэлгона Гвинеддского.
На следующее утро король Мэлгон встал на рассвете, чтобы на священном холме приветствовать свои войска, собравшиеся в Калан Май у Динллеу Гуригон. Это день, в который Гвин маб Нудд и Гуитир маб Грайдаул должны до Судного Дня биться друг с другом за Крайддилад, величавую деву Острова Придайн и Трех Близлежащих Островов, и в этот день сражение Красного и Белого Драконов наводит ужас на все земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115