Спустя несколько мгновений Акмед услышал, как вскрикнула Рапсодия, которая увидела звезды и тоже все поняла.
16
ПЕРЕД САМЫМ РАССВЕТОМ ветер усилился и принялся швырять в лицо Рапсодии крошечные колючие крупинки льда.
Она мгновенно проснулась и села. Сон оказался явью — она на воле! Ночью воздух стал холоднее, небо полностью очистилось от туч. Звезды медленно гасли, словно не хотели покидать небосклон. Приближался рассвет, который нес с собой прозрачное сиреневое сияние, едва различимое сквозь деревья.
Кто-то из спутников накрыл девушку грубым армейским одеялом. Под такими одеялами они безуспешно пытались согреться, когда ночевали под землей. Рапсодия лежала рядом с Грунтором, в зарослях густого кустарника, защищавшего их от пронизывающего ветра. Неподалеку весело трещал огонь и жарился надетый на вертел кролик. Грунтор до сих пор еще не пришел в себя.
Акмед устроился на голых ветках форсатии и молча наблюдал за девушкой. Он кивнул, когда Рапсодия сбросила одеяло, и она невольно улыбнулась ему в ответ. Затем повернулась к храпящей рядом горе. Казалось, после своих героических усилий Грунтор нисколько не пострадал.
— Он в порядке, — сказал Акмед.
— Хорошо, — ответила Рапсодия и осторожно поднялась на ноги. Все мышцы у нее затекли, и она чувствовала себя разбитой и старой — хотя представления не имела, сколько ей теперь лет. — Я отойду ненадолго.
Она направилась на восток, радуясь тому, что снова может определять направление, и нашла небольшую полянку, откуда открывался прекрасный вид на светлеющее небо.
Как и вечером, она достала меч, не переставая восхищаться тем, что его рукоять остается холодной, хотя языки пламени, ласкающие сталь, сияют ярче, чем костер, разведенный Акмедом. Едва различимые розовые и пурпурные тени коснулись огненного оружия, перекрасив его сверкающий наряд в цвета рассвета. Рапсодия чувствовала на лице тепло и не могла отвести от клинка глаз, завороженная этой красотой.
Акмед назвал его Звездный Горн. В имени меча звучала музыка — словно зов трубы на рассвете. Рапсодия подняла клинок над головой, закрыла глаза и запела гимн заре, торжественную песнь, которой народ ее матери прощался со звездами и приветствовал наступление дня. Она пела очень тихо, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.
И вдруг почувствовала, как в голове прояснилось и перед мысленным взором предстало сверкающее оружие. Она услышала его песню и с удивлением обнаружила, что мелодия немного изменилась, чтобы звучать в унисон с ее утренней молитвой. Рапсодия ощутила такую могучую силу, что от удивления и ужаса уронила меч в снег.
Впрочем, она тотчас открыла глаза и, задыхаясь, быстро подняла чудесное оружие. Снег не погасил его сияния — более того, снова оказавшись у нее в руках, меч засверкал еще ярче. Рапсодия убрала его в ножны и вернулась в лагерь как раз в тот момент, когда начал просыпаться Грунтор.
Акмед внимательно наблюдал за Рапсодией, которая стояла на небольшом возвышении и смотрела в небо, светлеющее на востоке. Ее фигурка отбрасывала крошечную, хрупкую тень. Первый луч света, возникший на горизонте, коснулся ее волос, и они вспыхнули золотым ореолом, ярким и теплым, словно само солнце.
Мерцающее золото волос окутывало прекрасное лицо, изумрудные глаза сияли в утреннем свете. Рапсодию пронизывала такая сила, какой Акмеду до сих пор ощущать не доводилось, — сила, рожденная огнем, сквозь который она прошла. Привязав его к себе песней, она впитала часть его могущества, и сейчас в ее душе полыхал настойчивый зов пламени, гипнотический, подчиняющий себе все вокруг. Акмед вдруг понял, что не может отвести от нее взгляда.
Огонь превратил ее в совершенство, одарив неземной, нечеловеческой красотой. Последствия этих перемен завораживали Акмеда — его всегда интересовало, каким образом можно получить дополнительное могущество.
Закончив молитву, Рапсодия вернулась и наклонилась над Грунтором, который пытался проснуться, отчаянно сражаясь с усталостью и болью, сковавшими все его тело. Рапсодия положила руку ему на плечо и тихонько пропела:
Проснись скорей, малыш, довольно спать,
Пусть солнышко в твои заглянет глазки,
Ведь светлый день зовет тебя играть.
Не открывая глаз, Грунтор расплылся в счастливой улыбке, услышав сереннскую детскую песенку. Потом он разлепил веки пальцами и с жалобным стоном сел.
— Ой унюхал еду, — заявил он и обхватил Рапсодию своей ручищей.
— Надеюсь, ты имеешь в виду кролика, — заметила Рапсодия, бросив взгляд на костер.
— Ясное дело.
— С тобой всегда нужно держаться настороже, особенно учитывая, какие у тебя сильные лапы. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше всех, мисси, — весело рассмеявшись, ответил великан. — Ою здесь больше нравится, чем там, в черном брюхе. — Его огромные глаза остановились на девушке. — Герцогиня, что у тебя с волосами?
— А ты не знаешь? Я измазала их грязью и не расчесывала целую вечность. Тебе они нравятся? — Она расхохоталась и, кокетливо на него взглянув, попыталась взбить волосы.
— Если по правде, очень. Ой считает, тебе грязь идет. Может, другим женщинам стоит тоже попробовать?
Рапсодия подтолкнула его в бок и направилась к костру. При ее приближении огонь вдруг с оглушительным ревом взвился к небу, и мясо мгновенно обгорело по краям.
— Мне кажется, он уже готов, Акмед. Еще немного — и наш кролик превратится в угли. Эй, Грунтор, одолжи мне Миротворца на минутку.
Грунтор вытащил пику и передал Рапсодии. Не задумываясь о том, что делает, она засунула руку прямо в огонь, нацепила тушку кролика на острый конец пики, затем вытащила руку из костра и отдала пику Акмеду.
— Во дает! — присвистнул Грунтор. — Что?
— Как рука? — спросил Акмед у Рапсодии, которая удивленно смотрела на Грунтора.
— Отлично. А что с ней должно было случиться?
— Ну, судя по тому, что ты сделала мгновение назад, она должна была сильно обгореть.
Рапсодия пожала плечами:
— Огонь совсем не такой горячий. Да и руку я там держала всего секундочку. Ну, будешь делить кролика? Грунтор проголодался, а я лично заинтересована в том, чтобы он всегда был сыт.
Акмед отдал половину кролика Грунтору, а остальное разделил между собой и девушкой.
Они ели молча. Акмед и Грунтор с изумлением наблюдали за тем, как Рапсодия поглощает свою порцию. За то время, что они ее знали, она редко ела мясо. Может быть, сейчас ей просто захотелось чего-нибудь посущественнее?
Когда закончили завтрак и собрали вещи, Акмед принялся забрасывать костер снегом, а Рапсодия поднялась на ноги, огляделась по сторонам и надела свой заплечный мешок.
— Ну, и что будем делать?
Акмед поднял голову и ехидно поинтересовался:
— Мне кажется, ты знаешь, куда нужно идти.
— Ну, здесь я оставаться не собираюсь. Прежде всего, я намерена отыскать ближайшее поселение, а оттуда добраться до какого-нибудь порта.
— Значит, решила вернуться назад?
— Естественно. Я бы никогда с вами не пошла, будь у меня выбор.
Она решительно тряхнула головой, но спутники заметили, как дрогнули у нее губы. Никто из них не знал, сколько времени они блуждали под землей. Иногда им казалось, будто прошел целый век, хотя в это верилось с трудом — ведь внешне они практически не изменились.
Может статься, ее друзья и родные умерли за время путешествия. Это всегда казалось Рапсодии вероятным, но она не позволяла себе думать об этом там, под землей, когда они ползали по корням Сагии. Иначе бы она просто не смогла идти вперед.
— Хорошо, — сказал Акмед. — Я считаю, это разумно. Мы с Грунтором проводим тебя до ближайшего крупного города. А там ты сама решишь, нужна ли тебе наша помощь, чтобы добраться до порта. Мы — твои должники.
— Спасибо, — искренне ответила Рапсодия. — Мне будет спокойнее, если некоторое время мы продолжим путь вместе.
— Но если ты пойдешь с нами, тебе придется следовать тем же правилам, которым подчиняемся мы. Болги, как правило, вынуждены соблюдать максимальную осторожность…
Она кивнула.
— В таком случае, начнем с языка. Разговаривать будем только на болгише. Ты его уже прилично знаешь. На Серендаире есть несколько крупных портов. Ни люди, ни лирины, которые там живут, не говорят на нашем языке.
— Прекрасно, — ответила Рапсодия на болгише, и Грунтор рассмеялся.
— На самом деле ты сказала, что «кое-кто» справился со своей работой, — объяснил сержант.
— Нужно время, чтобы научиться правильно употреблять идиомы чужого языка, — пожав плечами, заметила Рапсодия. — В большинстве языков легко вычленить основу, если она у них четкая. Очень похоже на музыкальную грамоту.
— Хорошо, если вопрос с языком решен, давайте обсудим стратегию, — продолжал Акмед. — Мы не имеем ни малейшего представления о том, где мы находимся и кто здесь живет. Совершенно очевидно одно: мы оказались не у одного из Корней-Близнецов Сагии. По-видимому, мы отклонились от стержневого корня, когда Грунтор начал копать. Вполне возможно, это даже к лучшему. Ведь нам известно, что Сагию охраняют. Скорее всего, где-нибудь поблизости есть люди, с которыми нам не стоит встречаться — по крайней мере, пока. Необходимо узнать как можно больше о них и данной местности, прежде чем они догадаются о нашем появлении.
— Согласна, — сказала Рапсодия. Грунтор молча кивнул.
— А когда мы все-таки вступим с ними в контакт, давайте постараемся не выдавать им никаких лишних сведений, пока не решим, что это можно сделать. Ради нашей общей безопасности.
— Разумно — согласилась Певица.
— И еще, Рапсодия, я считаю, что твой меч следует держать подальше от посторонних глаз до тех пор, пока не появится настоящая необходимость пустить его в дело. Ты получила в руки очень могущественный предмет. Я не имею ни малейшего представления о том, как он оказался здесь, на другом конце света, да еще спрятанный под землей. Сомневаюсь, что это к добру.
— Понятно. Теперь мы можем отправляться? Чем скорее мы выберемся на дорогу, тем скорее попадем в порт. — От нетерпения Рапсодия не могла устоять на месте.
Акмед и Грунтор обменялись быстрыми взглядами. Вот что у них имелось с лихвой, так это — время. Потрясающее ощущение!
Через час Рапсодия начала дрожать. Когда они покидали Истон, стояло лето и она была одета соответственно сезону. Теперь ее и без того легкая одежда превратилась в лохмотья.
Девушка надеялась, что они пойдут быстро и она сможет согреться, однако среди голых деревьев разгуливал ледяной ветер, и она замерзла так, как ни разу не мерзла под землей. Несмотря на постоянную сырость, в самом сердце Земли, как правило, было сравнительно тепло. Здесь же, на поверхности, стоял такой холод, что Рапсодия едва держалась на ногах.
— Эй, мисси, подожди-ка минутку! — скомандовал Грунтор.
Он развернул два одеяла, под которыми они спали ночью, — самое ценное, что у них имелось, — затем вытащил Люси и быстрым движением прорезал посередине каждого одеяла по дыре. Бросил одно Акмеду, который просунул голову в отверстие и завернулся в него, как в плащ. Другое одеяло великан отдал Рапсодии.
Когда девушка последовала примеру Акмеда, Грунтор расхохотался — импровизированный плащ оказался ей велик и даже прикрывал запястья.
— Надеюсь, тебе не придется в нем сражаться, — весело заметил Акмед.
— Я тоже на это надеюсь, — ответила Рапсодия. — Учитывая, какой у меня меч, я легко подожгу себя и превращусь в пылающий факел.
— Зато согреешься, точно? — заметил Грунтор, и они снова тронулись в путь.
Кое-где снега намело довольно много, но Акмеду, казалось, достаточно было одного взгляда, чтобы выбрать наиболее удобную тропинку, — словно в голове у него была карта, которой он следовал.
У Рапсодии сложилось впечатление, что Грунтор тоже наделен каким-то особым пониманием земли. Он знал, в каких местах снег присыпал трещины, а где — далеко впереди — поджидают колючий кустарник и бурелом, которые лучше обойти. Время от времени он указывал на препятствия Акмеду, и тот менял направление движения, чтобы не попасть в западню снежного обвала. Оказавшись на незнакомой территории, двое друзей вели себя так, будто бывали тут уже много раз.
В середине дня небо начало темнеть, и девушка заметила, что даже для середины зимы день здесь небывало короткий. Она слышала, что в южных районах Серендаира зимой темнеет очень рано, а рассвет наступает поздно. Когда она была ребенком, дед рассказывал ей, что есть несколько маленьких островов, расположенных далеко на юге, и ночь там тянется долго-долго. И Рапсодия решила, что они оказались в южных краях, где зимняя ночь кажется бесконечной, зато летом дни благословенно долгие.
Она уже собралась поделиться своими соображениями, когда Грунтор предложил повернуть, и в результате они приблизились к узкой дороге, уходящей на север. На ее солидный возраст указывали громадные дубы и ясени, растущие по обочине. Их ветви сплетались высоко над головами путников, создавая ощущение сводов древнего храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96