70 евреев из числа осужденных «коллегией 25 рыцарей» были освобождены по ходатайству францисканцев. Этот акт францисканского милосердия не встретил одобрения в народе. Как всегда, говорили, что евреи подкупили монахов. «Святые братья (как говорят люди, если только следует верить молве в таких вещах), будучи подкуплены, освободили их из тюрьмы и спасли от заслуженной смерти».
Однако хронист не побоялся выразить свое убеждение в том, что францисканцы действовали из возвышенных соображений: «Я полагаю, — писал Матфей, — что, пока люди дышат воздухом этого мира, у каждого есть право на собственное мнение». Тем не менее, видимо, и он находился под впечатлением свидетельств обвинения, хотя эти свидетельства состояли лишь из «признания» «под угрозой пытки и смерти» одного-единственного человека. «Ведь эти евреи, — говорю я, — были найдены виновными присяжными на суде на основании заявления еврея, первым повешенного в Линкольне».
Возведенный благочестием верующих в ранг мученика, Хью многие столетия почитался как Маленький святой Хью Линкольнский; в его память и в память о чудесах, случившихся у его могилы, была поставлена церковь — знаменитое во всем христианском мире место паломничества, где молились, умилялись чудесами и укрепляли ненависть. Чосер *11 увековечил эту ужасную историю в «Кентерберийских рассказах». Христианская религия и литература совместно пользовались самой отвратительной и действенной в истории человечества клеветой. «В общем, — писал Чарлз Лэм *12 в „Несовершенных симпатиях“, — я не испытываю к евреям дурных чувств… и могу вступать в дружеские отношения с любым представителем этой нации. Но, признаюсь, я не могу войти в их синагогу. Меня удерживают древние предрассудки. Я не могу сбросить с себя бремя истории Хью из Линкольна».
Хотя в течение столетий паломники посещали церковь Маленького святого Хью Линкольнского и платили церковникам, вся эта история была трагическим фарсом. Не было никаких свидетельств, кроме полученных под пыткой, что мальчик был убит, а не погиб в результате несчастного случая.
По всем областям Европы этот культ младенцев, со статуями, чудесами и паломничеством, питал ненависть, все глубже внедрявшуюся в христианские души. Пилигримы возвращались домой не как свидетели еще одного проявления святости, а как обличители непостижимой порочности евреев. Каждый паломник был апостолом ненависти. В одном важном отношении эти истории отличались от других, посвященных рассказу о житии и прославлению того или иного святого; цель их состояла в очернении евреев. Эти легенды не свидетельствовали об истинности христианской веры или об идеале святости; культ младенцев-мучеников возбуждал в умах верующих не столько благочестие и любовь к Богу, сколько чувство ненависти и жажду мести.
Кровавые наветы стали столь часты, что трудно перечислить их все. Число людей, убитых без суда и следствия по этому чудовищному обвинению, невозможно установить. В 1279 году в Лондоне обвиненные в распятии христианского ребенка евреи были разорваны лошадьми. На Пасху 1283 года близ Майнца нашли мертвого ребенка; 10 евреев были растерзаны разъяренной толпой. В 1285 году в Мюнхене по той же причине толпа сожгла синагогу, в которой погибло 180 евреев. В следующем году в Обервезеле жестоко убили 40 евреев. В истории человеческой ненависти нет ничего подобного этим продолжавшимся 700 лет преследованиям тысяч невинных людей на основании нелепых обвинений, никогда не подтвержденных ничем, кроме признаний под пыткой.
Хотя в средние века людей, против которых не было достаточных улик, редко подвергали допросу, евреев это установление не слишком выручало: считалось, что они могут быть виновны в любом преступлении против христианина или против христианства. Предполагалось, что они постоянно злоумышляют против христианской веры и всякий раз, когда собираются вместе, чтобы защитить друг друга, плетут заговоры. Поэтому время от времени следовало принимать меры самозащиты. Когда против еврея, обвиненного в каком-либо преступлении, например, в похищении ребенка, не было конкретных свидетельств даже с точки зрения средневекового суда, его могли признать виновным на основании универсальной презумпции еврейской порочности. В некоторых странах еще несколько лет назад существовала подобная практика. В ходе ставшего знаменитым суда *13 многие французы утверждали (а некоторые утверждают и до сих пор), что нет необходимости в доказательствах: достаточно знать, что подсудимый — еврей.
Между 1144 и 1490 годами церковь канонизировала множество младенцев-мучеников, почитавшихся «блаженными». Эти «маленькие святые» совершили множество чудес, и их культ существовал столетия; даже культ Св. Ниньо из Ла-Гардии, хотя нет свидетельств, что он был убит, а не стал жертвой несчастного случая. Тот факт, что его тело не было найдено, не повредил популярности этого мученика, а напротив, даже разжигал воображение верующих. В 1785 году приходской священник Ла-Гардии писал, что «то, что Бог уподобил Ниньо Христу и на третий день вознес его тело на небеса, служит предметом общей веры». За не найденного младенца-мученика отомстили 16 ноября 1491 года, когда инквизиция арестовала пятерых евреев (из них трое были конверте, т. е. принявшие христианство); трое были удушены, а затем сожжены, а двое других разорваны на куски раскаленными щипцами. Все это дело было инсценировано Торквемадой, чтобы снискать поддержку своей борьбе за изгнание евреев из Испании. «Хотя было бы преувеличением утверждать, что этим он завоевал согласие Фердинанда на изгнание евреев, нет сомнения, что это событие сыграло большую роль» (103, 1, 134).
История Блаженного Андрея Риннского (1482) — еще одна легенда из этого ряда. Не было ни обвинения, ни суда, ни приговора. В 1754 году Бенедикт XIV14 даровал отпущение всех грехов тем, кто посетит Риннскую церковь в Тироле, где почитались мощи мученика. В булле Beatus Andreas («Блаженный Андрей») от 22 февраля 1755 года папа не выражал ни малейшего сомнения относительно еврейской традиции ритуальных убийств. Однако нет никаких свидетельств, которые могли бы быть признаны судом, доказывающих, что хоть один из этих погибших детей был убит евреем или евреями. «Нет ни одного факта, — подытожил аббат Вакандар, — историческая достоверность которого была бы установлена» (184, 367). Но те, кто хочет верить во что-нибудь, не нуждаются в свидетельствах. Простое повторение одних и тех же обвинений принимается как своего рода свидетельство.
Должно быть, разум иезуитского журналиста, сотрудника «Ла Чивильта Каттолика» был совершенно затуманен антисемитизмом: в 1881 году он написал серию статей, в которых вера в ритуальные еврейские убийства выражена с полным пренебрежением к принципам исторического критицизма. «Нет никакой моральной возможности, — заявил этот автор, — допустить, что столь непрерывные, повсеместные и многовековые убеждения и традиция существуют без всякого реального основания… Вера в зверские поступки евреев в средние века должна была хотя бы частично опираться на факты, потому что она вызывала такое сильное возмущение народа и королей». Подобный аргумент повторяется в популярном английском издании 1901 года: «Трудно отрицать справедливость всех этих историй, которые столь совпадали в деталях и повторялись столь часто» (180, 1, 579).
Так возникает легенда. Когда самые фантастические утверждения повторяются достаточно часто, они становятся «хорошо известными» и начинают служить подтверждением для других подобных утверждений. Иногда этот процесс длится несколько поколений. А. Б. Паджин (1812 — 1852), более известный как архитектор и археолог, чем как историк, полагал, что «нет каких-либо серьезных оснований» не верить в историю Маленького святого Хью, потому что «хорошо известно, что евреи в разные времена совершали подобные зверства». По его мнению, они были достойны мучительной смерти: «Отрадно, что виновные в этом ужасном варварстве были наказаны мучительной смертью».
Преподобный Урбан Батлер, автор статьи «Маленький святой Хью Линкольнский» в «Католической энциклопедии», понимал, что пришло время отказаться от утверждений, которые стало слишком трудно защищать. Однако он не отступил, не дав последнего боя: «Сегодня нет никакой возможности удостовериться, — писал он, — есть ли доля истины во всех этих обвинениях против евреев». Это уклончивое допущение по стилю напоминает ответ британского министра на щекотливый запрос члена Палаты общин. По-видимому, д-р Батлер писал бы менее уклончиво, если бы он защищал от навета не евреев, а католиков.
Когда отсутствие свидетельств в том или ином конкретном случае становилось уж слишком очевидным, церковные авторитеты, способствовавшие учреждению многочисленных местных культов младенцев-мучеников, оказывались в затруднительном положении. Но и здесь существовал выход. Дело в том, что этих младенцев канонизировали по способу, известному у теологов как «эквивалентная канонизация». Иными словами, это было просто узаконенное признание церковными авторитетами культа, возникшего без официальной санкции. После официального признания такой культ нельзя было ставить под сомнение, не вызвав при этом церковного порицания; то же правило касалось и событий, которые привели к его возникновению или послужили основой для его одобрения.
Впоследствии некоторые теологи при обращении к этим культам были смущены отсутствием достоверных фактов. Несмотря на это, один иезуитский автор сообщал читателям в феврале 1900 года, что непогрешимость католической церкви в вопросе канонизации «безусловна, как сама вера» и «абсолютно достоверна». Всякий католик, отрицающий эту непогрешимость, «совершает тяжкий грех против христианской веры».
Поистине удивительно, что подобные теории дожили до 20 века, вопреки тому факту, что в 1758 году Святейший престол официально осудил культ «младенцев-мучеников» и вновь подтвердил ложность всех обвинений в ритуальном убийстве. В том же году этот вопрос вновь стал на повестку дня из-за возобновления еврейских преследований в Польше, где с начала 18 века процессы по обвинению в ритуальном убийстве происходили почти ежегодно. История мук, которые претерпели жертвы этих процессов, рассказана С.М.Дубновым *15. В 1747 году в Заславе «все обвиняемые были приговорены к чудовищной казни, возможной лишь у дикарей. Некоторые были посажены на железный кол, медленно входивший в тело, так что казнь была длительной и мучительной. С другими обошлись не менее людоедски: с них полосами содрали кожу, вырезали сердца, отрубили руки и ноги и пригвоздили к виселицам». В 1753 году 24 еврея были обвинены в Житомире. «Одиннадцати удалось бежать, а остальные спаслись, приняв христианство» (56, 1, 177). Еврейские общины обратились к Святейшему престолу с просьбой о защите. В 1758 году кардинал Ганганелли (впоследствии папа КлементХ1У) представил отчет, в котором показал ложность обвинений в ритуальных убийствах и признал недействительными все случаи детского мученичества, за исключением двух: Андрея Риннского и Симеона Трентского. Однако и в этих двух случаях, относительно которых сейчас ясно, что они не меньший вымысел, чем все остальные, отчет отвергал ритуальные мотивы убийства.
Культ Симеона Трентского (1475) был официально признан лишь сто лет спустя после его смерти. Папа Сикст IV, в понтификат которого мальчик «принял мученическую смерть», отказался признать его святым, а последующие папы повторили запрет. Однако в 1588 году папа Сикст V16 уступил народной вере и ненависти к евреям, и с тех пор имя Симеона Трентского поминается 24 марта в католическом мартирологе. История Симеона следует обычной средневековой схеме.
Согласно записанной в Тренте вскоре после трагического события истории, еврейский врач заманил и похитил христианского ребенка двух с половиной лет отроду накануне еврейского праздника Песах. После того, как мальчика распяли и собрали его кровь, синагогальные служки некоторое время прятали тело, а затем бросили его в канал. Но преступление было раскрыто, когда подозреваемые признались под пыткой. После признания виновных подвергли ужасному наказанию, а у могилы младенца-мученика произошло множество чудес.
«В средние века подлинность подобных преступлений, — заметил епископ Тэрстон, — повсеместно принималась на веру». Трентский епископ Хиндербах направил папе отчет о мерах, принятых после убийства Симеона Трентского.
Наиболее видный член местной еврейской общины Шмуэль был арестован и в течение нескольких дней подвергался допросу. После первой пытки он потерял сознание и был отнесен в камеру. На следующий день его раздели, привязали руки к ногам и подвесили на перекинутой через блок веревке, так что его суставы почти лопались. Он все еще отпирался. Тогда веревку начали натягивать и отпускать, и от этих рывков он потерял сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Однако хронист не побоялся выразить свое убеждение в том, что францисканцы действовали из возвышенных соображений: «Я полагаю, — писал Матфей, — что, пока люди дышат воздухом этого мира, у каждого есть право на собственное мнение». Тем не менее, видимо, и он находился под впечатлением свидетельств обвинения, хотя эти свидетельства состояли лишь из «признания» «под угрозой пытки и смерти» одного-единственного человека. «Ведь эти евреи, — говорю я, — были найдены виновными присяжными на суде на основании заявления еврея, первым повешенного в Линкольне».
Возведенный благочестием верующих в ранг мученика, Хью многие столетия почитался как Маленький святой Хью Линкольнский; в его память и в память о чудесах, случившихся у его могилы, была поставлена церковь — знаменитое во всем христианском мире место паломничества, где молились, умилялись чудесами и укрепляли ненависть. Чосер *11 увековечил эту ужасную историю в «Кентерберийских рассказах». Христианская религия и литература совместно пользовались самой отвратительной и действенной в истории человечества клеветой. «В общем, — писал Чарлз Лэм *12 в „Несовершенных симпатиях“, — я не испытываю к евреям дурных чувств… и могу вступать в дружеские отношения с любым представителем этой нации. Но, признаюсь, я не могу войти в их синагогу. Меня удерживают древние предрассудки. Я не могу сбросить с себя бремя истории Хью из Линкольна».
Хотя в течение столетий паломники посещали церковь Маленького святого Хью Линкольнского и платили церковникам, вся эта история была трагическим фарсом. Не было никаких свидетельств, кроме полученных под пыткой, что мальчик был убит, а не погиб в результате несчастного случая.
По всем областям Европы этот культ младенцев, со статуями, чудесами и паломничеством, питал ненависть, все глубже внедрявшуюся в христианские души. Пилигримы возвращались домой не как свидетели еще одного проявления святости, а как обличители непостижимой порочности евреев. Каждый паломник был апостолом ненависти. В одном важном отношении эти истории отличались от других, посвященных рассказу о житии и прославлению того или иного святого; цель их состояла в очернении евреев. Эти легенды не свидетельствовали об истинности христианской веры или об идеале святости; культ младенцев-мучеников возбуждал в умах верующих не столько благочестие и любовь к Богу, сколько чувство ненависти и жажду мести.
Кровавые наветы стали столь часты, что трудно перечислить их все. Число людей, убитых без суда и следствия по этому чудовищному обвинению, невозможно установить. В 1279 году в Лондоне обвиненные в распятии христианского ребенка евреи были разорваны лошадьми. На Пасху 1283 года близ Майнца нашли мертвого ребенка; 10 евреев были растерзаны разъяренной толпой. В 1285 году в Мюнхене по той же причине толпа сожгла синагогу, в которой погибло 180 евреев. В следующем году в Обервезеле жестоко убили 40 евреев. В истории человеческой ненависти нет ничего подобного этим продолжавшимся 700 лет преследованиям тысяч невинных людей на основании нелепых обвинений, никогда не подтвержденных ничем, кроме признаний под пыткой.
Хотя в средние века людей, против которых не было достаточных улик, редко подвергали допросу, евреев это установление не слишком выручало: считалось, что они могут быть виновны в любом преступлении против христианина или против христианства. Предполагалось, что они постоянно злоумышляют против христианской веры и всякий раз, когда собираются вместе, чтобы защитить друг друга, плетут заговоры. Поэтому время от времени следовало принимать меры самозащиты. Когда против еврея, обвиненного в каком-либо преступлении, например, в похищении ребенка, не было конкретных свидетельств даже с точки зрения средневекового суда, его могли признать виновным на основании универсальной презумпции еврейской порочности. В некоторых странах еще несколько лет назад существовала подобная практика. В ходе ставшего знаменитым суда *13 многие французы утверждали (а некоторые утверждают и до сих пор), что нет необходимости в доказательствах: достаточно знать, что подсудимый — еврей.
Между 1144 и 1490 годами церковь канонизировала множество младенцев-мучеников, почитавшихся «блаженными». Эти «маленькие святые» совершили множество чудес, и их культ существовал столетия; даже культ Св. Ниньо из Ла-Гардии, хотя нет свидетельств, что он был убит, а не стал жертвой несчастного случая. Тот факт, что его тело не было найдено, не повредил популярности этого мученика, а напротив, даже разжигал воображение верующих. В 1785 году приходской священник Ла-Гардии писал, что «то, что Бог уподобил Ниньо Христу и на третий день вознес его тело на небеса, служит предметом общей веры». За не найденного младенца-мученика отомстили 16 ноября 1491 года, когда инквизиция арестовала пятерых евреев (из них трое были конверте, т. е. принявшие христианство); трое были удушены, а затем сожжены, а двое других разорваны на куски раскаленными щипцами. Все это дело было инсценировано Торквемадой, чтобы снискать поддержку своей борьбе за изгнание евреев из Испании. «Хотя было бы преувеличением утверждать, что этим он завоевал согласие Фердинанда на изгнание евреев, нет сомнения, что это событие сыграло большую роль» (103, 1, 134).
История Блаженного Андрея Риннского (1482) — еще одна легенда из этого ряда. Не было ни обвинения, ни суда, ни приговора. В 1754 году Бенедикт XIV14 даровал отпущение всех грехов тем, кто посетит Риннскую церковь в Тироле, где почитались мощи мученика. В булле Beatus Andreas («Блаженный Андрей») от 22 февраля 1755 года папа не выражал ни малейшего сомнения относительно еврейской традиции ритуальных убийств. Однако нет никаких свидетельств, которые могли бы быть признаны судом, доказывающих, что хоть один из этих погибших детей был убит евреем или евреями. «Нет ни одного факта, — подытожил аббат Вакандар, — историческая достоверность которого была бы установлена» (184, 367). Но те, кто хочет верить во что-нибудь, не нуждаются в свидетельствах. Простое повторение одних и тех же обвинений принимается как своего рода свидетельство.
Должно быть, разум иезуитского журналиста, сотрудника «Ла Чивильта Каттолика» был совершенно затуманен антисемитизмом: в 1881 году он написал серию статей, в которых вера в ритуальные еврейские убийства выражена с полным пренебрежением к принципам исторического критицизма. «Нет никакой моральной возможности, — заявил этот автор, — допустить, что столь непрерывные, повсеместные и многовековые убеждения и традиция существуют без всякого реального основания… Вера в зверские поступки евреев в средние века должна была хотя бы частично опираться на факты, потому что она вызывала такое сильное возмущение народа и королей». Подобный аргумент повторяется в популярном английском издании 1901 года: «Трудно отрицать справедливость всех этих историй, которые столь совпадали в деталях и повторялись столь часто» (180, 1, 579).
Так возникает легенда. Когда самые фантастические утверждения повторяются достаточно часто, они становятся «хорошо известными» и начинают служить подтверждением для других подобных утверждений. Иногда этот процесс длится несколько поколений. А. Б. Паджин (1812 — 1852), более известный как архитектор и археолог, чем как историк, полагал, что «нет каких-либо серьезных оснований» не верить в историю Маленького святого Хью, потому что «хорошо известно, что евреи в разные времена совершали подобные зверства». По его мнению, они были достойны мучительной смерти: «Отрадно, что виновные в этом ужасном варварстве были наказаны мучительной смертью».
Преподобный Урбан Батлер, автор статьи «Маленький святой Хью Линкольнский» в «Католической энциклопедии», понимал, что пришло время отказаться от утверждений, которые стало слишком трудно защищать. Однако он не отступил, не дав последнего боя: «Сегодня нет никакой возможности удостовериться, — писал он, — есть ли доля истины во всех этих обвинениях против евреев». Это уклончивое допущение по стилю напоминает ответ британского министра на щекотливый запрос члена Палаты общин. По-видимому, д-р Батлер писал бы менее уклончиво, если бы он защищал от навета не евреев, а католиков.
Когда отсутствие свидетельств в том или ином конкретном случае становилось уж слишком очевидным, церковные авторитеты, способствовавшие учреждению многочисленных местных культов младенцев-мучеников, оказывались в затруднительном положении. Но и здесь существовал выход. Дело в том, что этих младенцев канонизировали по способу, известному у теологов как «эквивалентная канонизация». Иными словами, это было просто узаконенное признание церковными авторитетами культа, возникшего без официальной санкции. После официального признания такой культ нельзя было ставить под сомнение, не вызвав при этом церковного порицания; то же правило касалось и событий, которые привели к его возникновению или послужили основой для его одобрения.
Впоследствии некоторые теологи при обращении к этим культам были смущены отсутствием достоверных фактов. Несмотря на это, один иезуитский автор сообщал читателям в феврале 1900 года, что непогрешимость католической церкви в вопросе канонизации «безусловна, как сама вера» и «абсолютно достоверна». Всякий католик, отрицающий эту непогрешимость, «совершает тяжкий грех против христианской веры».
Поистине удивительно, что подобные теории дожили до 20 века, вопреки тому факту, что в 1758 году Святейший престол официально осудил культ «младенцев-мучеников» и вновь подтвердил ложность всех обвинений в ритуальном убийстве. В том же году этот вопрос вновь стал на повестку дня из-за возобновления еврейских преследований в Польше, где с начала 18 века процессы по обвинению в ритуальном убийстве происходили почти ежегодно. История мук, которые претерпели жертвы этих процессов, рассказана С.М.Дубновым *15. В 1747 году в Заславе «все обвиняемые были приговорены к чудовищной казни, возможной лишь у дикарей. Некоторые были посажены на железный кол, медленно входивший в тело, так что казнь была длительной и мучительной. С другими обошлись не менее людоедски: с них полосами содрали кожу, вырезали сердца, отрубили руки и ноги и пригвоздили к виселицам». В 1753 году 24 еврея были обвинены в Житомире. «Одиннадцати удалось бежать, а остальные спаслись, приняв христианство» (56, 1, 177). Еврейские общины обратились к Святейшему престолу с просьбой о защите. В 1758 году кардинал Ганганелли (впоследствии папа КлементХ1У) представил отчет, в котором показал ложность обвинений в ритуальных убийствах и признал недействительными все случаи детского мученичества, за исключением двух: Андрея Риннского и Симеона Трентского. Однако и в этих двух случаях, относительно которых сейчас ясно, что они не меньший вымысел, чем все остальные, отчет отвергал ритуальные мотивы убийства.
Культ Симеона Трентского (1475) был официально признан лишь сто лет спустя после его смерти. Папа Сикст IV, в понтификат которого мальчик «принял мученическую смерть», отказался признать его святым, а последующие папы повторили запрет. Однако в 1588 году папа Сикст V16 уступил народной вере и ненависти к евреям, и с тех пор имя Симеона Трентского поминается 24 марта в католическом мартирологе. История Симеона следует обычной средневековой схеме.
Согласно записанной в Тренте вскоре после трагического события истории, еврейский врач заманил и похитил христианского ребенка двух с половиной лет отроду накануне еврейского праздника Песах. После того, как мальчика распяли и собрали его кровь, синагогальные служки некоторое время прятали тело, а затем бросили его в канал. Но преступление было раскрыто, когда подозреваемые признались под пыткой. После признания виновных подвергли ужасному наказанию, а у могилы младенца-мученика произошло множество чудес.
«В средние века подлинность подобных преступлений, — заметил епископ Тэрстон, — повсеместно принималась на веру». Трентский епископ Хиндербах направил папе отчет о мерах, принятых после убийства Симеона Трентского.
Наиболее видный член местной еврейской общины Шмуэль был арестован и в течение нескольких дней подвергался допросу. После первой пытки он потерял сознание и был отнесен в камеру. На следующий день его раздели, привязали руки к ногам и подвесили на перекинутой через блок веревке, так что его суставы почти лопались. Он все еще отпирался. Тогда веревку начали натягивать и отпускать, и от этих рывков он потерял сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51