Пионеры сионизма жили и работали в атмосфере, отравленной недоброжелательством. Однако их вера в будущее Страны Израиля оставалась неколебимой.
Совершенно несправедливо подозревавшиеся в юдофильстве журналисты братья Таро испытывали жалость к этим заблуждавшимся людям. В 1927 году они сообщили, что все начинание фактически близится к провалу:
«Все эти социальные эксперименты, которыми так гордятся эти несчастные, — не более, чем высокопарное прикрытие убогой реальности. Вне зависимости от того, по какому принципу — коммунистическому, социалистическому, кооперативному или семейному — они организованы, никто из них не смог бы прокормиться без помощи извне. Подобно плачущим у Стены плача, они живут еврейской благотворительностью. Ни одно из этих поселений не является экономически независимым… Каждый такой земледелец-пионер может существовать лишь за счет еврейских богатств… Ах, сколь далеко это от романтических грез Герцля!… Очень многие из них уже уехали, и скольких из тех, кто еще здесь, я застану в стране, если вернусь сюда через десять лет?» (174, 163 и 172). Английские друзья в Палестине были довольны репортажами двух французских антисемитов, и военный губернатор Иерусалима сэр Роналд Сторрз воздал им должное: «Лишь немногие писали о еврейском народе с большим восхищением и большей симпатией» (170, 363). Однако эти французы зачастую проявляли свою симпатию весьма странным образом. «Склонность Израиля к стонам и жалобам, — писали они в 1920 году, — порой тешит себя неслыханными преследованиями, неслыханной резней и несправедливостью». Возможно, при своем посещении Палестины они придерживались благовоспитанной разновидности антисемитизма, однако во Франции уже не пытались скрыть свои подлинные чувства. Как писал в 1935 году Жан Дроль, они послужили «связующим звеном между декларациями Дрюмона и действиями Гитлера» (51, 328). Они были рады узнать в Иерусалиме, что сионизм обречен, и довели эту благую весть до сведения своих французских читателей. Они писали, что сионистское движение зиждется на «восточной любви к преувеличениям и неуместном тщеславии»; что «евреи по своей природе не склонны к любому виду физического труда», и нет никакого сомнения в том, что Израиль «вскорости будет занят иным делом, а реально всю работу будут исполнять арабы, так что великая попытка сионистов обновить свой народ через его союз с землей потерпит провал» (176, 255).
Несомненно, английские туристы, которые по возвращении домой из Палестины описывали свои впечатления, выражались куда откровеннее, чем два вышеупомянутых француза; они редко делали вид, что симпатизируют сионистскому начинанию, и зачастую не стеснялись в выражениях. Один из наиболее искренних и злобных комментариев принадлежит перу женщины:
«С высокомерием, каким всегда отличался этот жестоковыйный народ, сионисты постоянно пытаются убедить мир в том, что ислам и арабы не идут в расчет, что евреи принадлежат к особой и привилегированной расе и что у них есть свой собственный и единственно истинный Бог… Когда первый энтузиазм „репатриантов“ начнет ослабевать, как эти псевдорабочие думают справиться с сельскохозяйственными проблемами?…Безусловно, недостаточно просто принести в страну материальное благосостояние… Роскошь еще не составляет цивилизации» (157, 145-149). Однако некоторым англичанам начинало приходить в голову, что этот жестоковыйный народ и в самом деле может преуспеть в своих планах по возвращению Палестине ее древней славы страны молока и меда. Вследствие этого автор предисловия к книге Дугласа Даффа «Картинки Палестины» сэр Арнольд Вильсон в 1936 году посоветовал евреям оставить плантации и научно-исследовательские институты и сосредоточить свою деятельность вокруг Стены плача. Если они хотят заниматься земледелием, им следует отправиться в другое место, на иную, менее священную землю:
«Разве не очевиден тот факт, что сионизм в его нынешнем понимании является могилой еврейства? Разве настоящие сионисты не пришли к осознанию того, что и для них Земля обетованная — скорее духовная, нежели материальная ценность? Разве не ясно, что сочетание символического национального очага в Палестине (что, на мой взгляд, и имел в виду лорд Бальфур) с поселениями колонистов в других странах послужит последовательным выражением этой идеи?» (58).
Задумайтесь на миг над смыслом сказанного. Сэр Арнольд Вильсон надеялся, что все добрые евреи последуют примеру добрых англичан и «тоже» научатся видеть в Палестине религиозный музей. Он предлагал им «дом» в «других странах», зная, что двери всех стран мира были закрыты перед ними. И в то же самое время, когда он лицемерно опасался, что сионизм станет могилой еврейства, в Германии планы уничтожения еврейства начали уже приобретать определенность. Пройдет несколько лет, и тела евреев будут варить, чтобы делать из них мыло для немецких женщин, а их кости раздробят, чтобы удобрять немецкие сады. Евреям будет отказано даже в той последней привилегии, которая, как думал Байрон, была предоставлена им навсегда:
У голубя есть гнездо, у лисы — нора,
У людей — страна, у Израиля — лишь могила.
Особой последовательностью в пророчествах о провале сионизма в Палестине отличались церковные авторы, в первую очередь, иезуиты. Они редко брали на себя труд проверить, что на самом деле происходит в этой стране, поскольку доходившие до них слухи подтверждали неизбежность провала. Так, преподобный Джозеф Бонсэрвен написал для шестого тома «Европейской цивилизации» Айра (1937) статью о современном еврействе, включив в нее краткий обзор современного состояния сионизма. Уже его повествование о деятельности евреев вне Палестины не внушает доверия, в особенности когда он провозглашает, что «нет никакого сомнения в том, что все крупные банки связаны с еврейскими домами» (sic!) и что «торговля деньгами в значительной степени находится в еврейских руках». После такого многообещающего начала не приходится удивляться тому, что в своем описании деятельности евреев в Палестине он пользуется весьма устаревшими сведениями. «За несколько лет возник современный город Тель-Авив. Его население насчитывает 40 тысяч жителей». В 1936 году население Тель-Авива насчитывало 148 тысяч жителей. Подобным образом вводит в заблуждение и его статистика развития, еврейского сельского хозяйства. «Число сионистских фермеров едва превышает семь тысяч». Разумеется, выражение «сионистские фермеры» неточно. В сионистской системе сельского хозяйства нет «фермеров» в английском смысле этого слова. Конечно, не составляло никакого труда установить, что согласно статистике Еврейского агентства *16 число занятых производительным сельскохозяйственным трудом евреев «возросло с 4 тысяч в 1922 до 12,3 тысяч в 1931 году». В 1936 — 37 годах число «сионистских фермеров» не просто превышало семь тысяч — оно превосходило эту цифру приблизительно в пять раз. Не менее серьезной ошибкой было писать в 1936 — 37 годах, что «хозяйства коммунистического (sic!) типа не окупаются, не обладают экономической независимостью и содержатся в худшем состоянии, нежели земельные участки, на которые распространяется право частной собственности».
Факты относительно развития еврейских сельскохозяйственных поселений в Палестине в период между 1927 — 1937 годами были доступны каждому — следовало только обратиться в отдел общественных отношений Еврейского агентства. Однако прогресс, достигнутый к этому времени, остался не замеченным отцом Бонсэрвеном. Большинство коллективных поселений уже достигло самоокупаемости: "Ни одна из старых квуцот не убыточна; из новых 14 прибыльны и лишь 2 убыточны"18. Несмотря на отсутствие поддержки со стороны британской администрации и чинимые ею трудности, сионисты смогли создать в Палестине сельскохозяйственную систему, которая в 1930 году доказала свою устойчивость и жизнеспособность в период региональной и мировой экономической депрессии. Однако отец Бонсэрвен пришел к выводу, что эксперимент потерпел неудачу: «Кажется, развитие сионизма временно парализовано, если не остановлено вообще» (34, 6, 853).
В течение десятилетия, предшествовавшего публикации статьи отца Бонсэрвена, еврейское сельское хозяйство в Палестине ни разу не находилось в застое, а развитие промышленности не замедлялось. Согласно статистике, число евреев, занятых в промышленности, выросло с 4750 в 1921 до 28616 в 1937 году, а доход с годового валового продукта увеличился с 2 миллионов до 34,01 миллиона фунтов стерлингов (130, 222). Согласно отцу Бонсэрвену, одной из причин застоя, якобы переживаемого сионистской промышленностью и сельским хозяйством, было «раздражение арабов, вызванное захватом земель и политической власти сионистами». Вместе с тем он заверял читателей, что в настоящее время нет никаких причин для беспокойства: «Развитие сионизма замедлено, и его нынешние масштабы делают осуществление сионистской мечты совершенно невозможным» (34, 6, 853).
Однако «осуществление сионистской мечты» было именно тем обязательством, которое совершенно недвусмысленно взяла на себя Великобритания при получении мандата на Палестину. Более того, заявление о «захвате сионистами земель и власти» лишено всякого смысла. Сионисты не принимали и не могли принимать реального участия в управлении Палестиной, которое отличалось самовластным, а временами даже деспотическим стилем *19. Приобретая арабскую землю, сионисты всегда платили высокую цену:
«Плата, которую арабские землевладельцы получали от евреев, была столь щедрой, что позволяла им, продав часть своей земли, выплатить долги и, приобретя более совершенное сельскохозяйственное оборудование, интенсифицировать обработку оставшейся части надела… Если бы столь значительное число арабов, продававших евреям землю, не владели ею лишь номинально, фактически являясь жителями Сирии или Ливана, приобретение земли евреями послужило бы мощным стимулом улучшения положения арабских земледельцев в Палестине» (130, 183-189). Более того, британская администрация, которая согласно шестому параграфу мандата на Палестину обязана была «поощрять массовое поселение евреев на земле, включая государственные земли и пустоши, не нужные для общественных целей», совершила ошибку, предоставив обширные участки заболоченной земли и пустоши бедуинам, которые немедленно продали часть этой земли евреям по завышенной цене и не сделали ничего для развития оставшейся у них части. Следует отметить, что деньги для покупки земли сионистам давали не «крупные банки, связанные с еврейскими домами». Хотя за землю Палестины действительно было заплачено еврейским золотом, «на протяжении очень многих лет это золото поступало не из карманов еврейских миллионеров, а из карманов еврейских бедняков». Это — свидетельство президента Вейцмана, а уж он-то должен был знать, откуда шли деньги, значительная часть которых была собрана благодаря его усилиям (190, 316).
Совершенно ясно, что информацию отцу Бонсэрвену предоставили люди, не желавшие видеть тех поразительных достижений, которых сионисты добились, несмотря на отсутствие поддержки и сочувствия со стороны властей.
Издатель «Мане» Джозеф Китинг внушал своим английским читателям, что вся деятельность сионистов — чистое надувательство. Он писал, что когда верховным комиссаром Палестины был сэр Герберт Сэмюэл *20, «деньги рекой текли на экспроприацию земель коренного населения… и ничего не делалось для смягчения эксплуатации Палестины евреями». Он обвинял британское правительство в том, что оно «дало волю горстке евреев, не способных устроиться в других местах». Он также предположил, осторожно выбирая выражения, что попытка «эксплуатации» страны исходит от мирового еврейского капитала, и если не последует немедленного международного вмешательства, все окажется в руках евреев: «Чтобы предотвратить установление монополии Рутенберга *21, представлявшей собой попытку подчинить почти все экономическое развитие Палестины группе еврейских финансистов, потребовалось вмешательство Постоянной международной судебной комиссии». Эта информация страдает неточностью. Британское правительство обратилось к Постоянной международной судебной комиссии по вопросу о правомочности концессий на общественные работы в Палестине, якобы предоставленных перед началом Первой мировой войны турецкими властями некому греческому подданному. Судебная комиссия отвергла все претензии греческого подданного, за исключением концессии на снабжение Иерусалима электричеством, и подтвердила правомочность концессий, предоставленных в 1921 году британскими властями г-ну Пинхасу Рутенбергу, основателю Палестинской электрической компании и ее директору вплоть до его смерти в 1942 году. Постоянная международная судебная комиссия не вмешивалась и не получала просьбы о вмешательстве «для предотвращения установления монополии Рутенберга».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Совершенно несправедливо подозревавшиеся в юдофильстве журналисты братья Таро испытывали жалость к этим заблуждавшимся людям. В 1927 году они сообщили, что все начинание фактически близится к провалу:
«Все эти социальные эксперименты, которыми так гордятся эти несчастные, — не более, чем высокопарное прикрытие убогой реальности. Вне зависимости от того, по какому принципу — коммунистическому, социалистическому, кооперативному или семейному — они организованы, никто из них не смог бы прокормиться без помощи извне. Подобно плачущим у Стены плача, они живут еврейской благотворительностью. Ни одно из этих поселений не является экономически независимым… Каждый такой земледелец-пионер может существовать лишь за счет еврейских богатств… Ах, сколь далеко это от романтических грез Герцля!… Очень многие из них уже уехали, и скольких из тех, кто еще здесь, я застану в стране, если вернусь сюда через десять лет?» (174, 163 и 172). Английские друзья в Палестине были довольны репортажами двух французских антисемитов, и военный губернатор Иерусалима сэр Роналд Сторрз воздал им должное: «Лишь немногие писали о еврейском народе с большим восхищением и большей симпатией» (170, 363). Однако эти французы зачастую проявляли свою симпатию весьма странным образом. «Склонность Израиля к стонам и жалобам, — писали они в 1920 году, — порой тешит себя неслыханными преследованиями, неслыханной резней и несправедливостью». Возможно, при своем посещении Палестины они придерживались благовоспитанной разновидности антисемитизма, однако во Франции уже не пытались скрыть свои подлинные чувства. Как писал в 1935 году Жан Дроль, они послужили «связующим звеном между декларациями Дрюмона и действиями Гитлера» (51, 328). Они были рады узнать в Иерусалиме, что сионизм обречен, и довели эту благую весть до сведения своих французских читателей. Они писали, что сионистское движение зиждется на «восточной любви к преувеличениям и неуместном тщеславии»; что «евреи по своей природе не склонны к любому виду физического труда», и нет никакого сомнения в том, что Израиль «вскорости будет занят иным делом, а реально всю работу будут исполнять арабы, так что великая попытка сионистов обновить свой народ через его союз с землей потерпит провал» (176, 255).
Несомненно, английские туристы, которые по возвращении домой из Палестины описывали свои впечатления, выражались куда откровеннее, чем два вышеупомянутых француза; они редко делали вид, что симпатизируют сионистскому начинанию, и зачастую не стеснялись в выражениях. Один из наиболее искренних и злобных комментариев принадлежит перу женщины:
«С высокомерием, каким всегда отличался этот жестоковыйный народ, сионисты постоянно пытаются убедить мир в том, что ислам и арабы не идут в расчет, что евреи принадлежат к особой и привилегированной расе и что у них есть свой собственный и единственно истинный Бог… Когда первый энтузиазм „репатриантов“ начнет ослабевать, как эти псевдорабочие думают справиться с сельскохозяйственными проблемами?…Безусловно, недостаточно просто принести в страну материальное благосостояние… Роскошь еще не составляет цивилизации» (157, 145-149). Однако некоторым англичанам начинало приходить в голову, что этот жестоковыйный народ и в самом деле может преуспеть в своих планах по возвращению Палестине ее древней славы страны молока и меда. Вследствие этого автор предисловия к книге Дугласа Даффа «Картинки Палестины» сэр Арнольд Вильсон в 1936 году посоветовал евреям оставить плантации и научно-исследовательские институты и сосредоточить свою деятельность вокруг Стены плача. Если они хотят заниматься земледелием, им следует отправиться в другое место, на иную, менее священную землю:
«Разве не очевиден тот факт, что сионизм в его нынешнем понимании является могилой еврейства? Разве настоящие сионисты не пришли к осознанию того, что и для них Земля обетованная — скорее духовная, нежели материальная ценность? Разве не ясно, что сочетание символического национального очага в Палестине (что, на мой взгляд, и имел в виду лорд Бальфур) с поселениями колонистов в других странах послужит последовательным выражением этой идеи?» (58).
Задумайтесь на миг над смыслом сказанного. Сэр Арнольд Вильсон надеялся, что все добрые евреи последуют примеру добрых англичан и «тоже» научатся видеть в Палестине религиозный музей. Он предлагал им «дом» в «других странах», зная, что двери всех стран мира были закрыты перед ними. И в то же самое время, когда он лицемерно опасался, что сионизм станет могилой еврейства, в Германии планы уничтожения еврейства начали уже приобретать определенность. Пройдет несколько лет, и тела евреев будут варить, чтобы делать из них мыло для немецких женщин, а их кости раздробят, чтобы удобрять немецкие сады. Евреям будет отказано даже в той последней привилегии, которая, как думал Байрон, была предоставлена им навсегда:
У голубя есть гнездо, у лисы — нора,
У людей — страна, у Израиля — лишь могила.
Особой последовательностью в пророчествах о провале сионизма в Палестине отличались церковные авторы, в первую очередь, иезуиты. Они редко брали на себя труд проверить, что на самом деле происходит в этой стране, поскольку доходившие до них слухи подтверждали неизбежность провала. Так, преподобный Джозеф Бонсэрвен написал для шестого тома «Европейской цивилизации» Айра (1937) статью о современном еврействе, включив в нее краткий обзор современного состояния сионизма. Уже его повествование о деятельности евреев вне Палестины не внушает доверия, в особенности когда он провозглашает, что «нет никакого сомнения в том, что все крупные банки связаны с еврейскими домами» (sic!) и что «торговля деньгами в значительной степени находится в еврейских руках». После такого многообещающего начала не приходится удивляться тому, что в своем описании деятельности евреев в Палестине он пользуется весьма устаревшими сведениями. «За несколько лет возник современный город Тель-Авив. Его население насчитывает 40 тысяч жителей». В 1936 году население Тель-Авива насчитывало 148 тысяч жителей. Подобным образом вводит в заблуждение и его статистика развития, еврейского сельского хозяйства. «Число сионистских фермеров едва превышает семь тысяч». Разумеется, выражение «сионистские фермеры» неточно. В сионистской системе сельского хозяйства нет «фермеров» в английском смысле этого слова. Конечно, не составляло никакого труда установить, что согласно статистике Еврейского агентства *16 число занятых производительным сельскохозяйственным трудом евреев «возросло с 4 тысяч в 1922 до 12,3 тысяч в 1931 году». В 1936 — 37 годах число «сионистских фермеров» не просто превышало семь тысяч — оно превосходило эту цифру приблизительно в пять раз. Не менее серьезной ошибкой было писать в 1936 — 37 годах, что «хозяйства коммунистического (sic!) типа не окупаются, не обладают экономической независимостью и содержатся в худшем состоянии, нежели земельные участки, на которые распространяется право частной собственности».
Факты относительно развития еврейских сельскохозяйственных поселений в Палестине в период между 1927 — 1937 годами были доступны каждому — следовало только обратиться в отдел общественных отношений Еврейского агентства. Однако прогресс, достигнутый к этому времени, остался не замеченным отцом Бонсэрвеном. Большинство коллективных поселений уже достигло самоокупаемости: "Ни одна из старых квуцот не убыточна; из новых 14 прибыльны и лишь 2 убыточны"18. Несмотря на отсутствие поддержки со стороны британской администрации и чинимые ею трудности, сионисты смогли создать в Палестине сельскохозяйственную систему, которая в 1930 году доказала свою устойчивость и жизнеспособность в период региональной и мировой экономической депрессии. Однако отец Бонсэрвен пришел к выводу, что эксперимент потерпел неудачу: «Кажется, развитие сионизма временно парализовано, если не остановлено вообще» (34, 6, 853).
В течение десятилетия, предшествовавшего публикации статьи отца Бонсэрвена, еврейское сельское хозяйство в Палестине ни разу не находилось в застое, а развитие промышленности не замедлялось. Согласно статистике, число евреев, занятых в промышленности, выросло с 4750 в 1921 до 28616 в 1937 году, а доход с годового валового продукта увеличился с 2 миллионов до 34,01 миллиона фунтов стерлингов (130, 222). Согласно отцу Бонсэрвену, одной из причин застоя, якобы переживаемого сионистской промышленностью и сельским хозяйством, было «раздражение арабов, вызванное захватом земель и политической власти сионистами». Вместе с тем он заверял читателей, что в настоящее время нет никаких причин для беспокойства: «Развитие сионизма замедлено, и его нынешние масштабы делают осуществление сионистской мечты совершенно невозможным» (34, 6, 853).
Однако «осуществление сионистской мечты» было именно тем обязательством, которое совершенно недвусмысленно взяла на себя Великобритания при получении мандата на Палестину. Более того, заявление о «захвате сионистами земель и власти» лишено всякого смысла. Сионисты не принимали и не могли принимать реального участия в управлении Палестиной, которое отличалось самовластным, а временами даже деспотическим стилем *19. Приобретая арабскую землю, сионисты всегда платили высокую цену:
«Плата, которую арабские землевладельцы получали от евреев, была столь щедрой, что позволяла им, продав часть своей земли, выплатить долги и, приобретя более совершенное сельскохозяйственное оборудование, интенсифицировать обработку оставшейся части надела… Если бы столь значительное число арабов, продававших евреям землю, не владели ею лишь номинально, фактически являясь жителями Сирии или Ливана, приобретение земли евреями послужило бы мощным стимулом улучшения положения арабских земледельцев в Палестине» (130, 183-189). Более того, британская администрация, которая согласно шестому параграфу мандата на Палестину обязана была «поощрять массовое поселение евреев на земле, включая государственные земли и пустоши, не нужные для общественных целей», совершила ошибку, предоставив обширные участки заболоченной земли и пустоши бедуинам, которые немедленно продали часть этой земли евреям по завышенной цене и не сделали ничего для развития оставшейся у них части. Следует отметить, что деньги для покупки земли сионистам давали не «крупные банки, связанные с еврейскими домами». Хотя за землю Палестины действительно было заплачено еврейским золотом, «на протяжении очень многих лет это золото поступало не из карманов еврейских миллионеров, а из карманов еврейских бедняков». Это — свидетельство президента Вейцмана, а уж он-то должен был знать, откуда шли деньги, значительная часть которых была собрана благодаря его усилиям (190, 316).
Совершенно ясно, что информацию отцу Бонсэрвену предоставили люди, не желавшие видеть тех поразительных достижений, которых сионисты добились, несмотря на отсутствие поддержки и сочувствия со стороны властей.
Издатель «Мане» Джозеф Китинг внушал своим английским читателям, что вся деятельность сионистов — чистое надувательство. Он писал, что когда верховным комиссаром Палестины был сэр Герберт Сэмюэл *20, «деньги рекой текли на экспроприацию земель коренного населения… и ничего не делалось для смягчения эксплуатации Палестины евреями». Он обвинял британское правительство в том, что оно «дало волю горстке евреев, не способных устроиться в других местах». Он также предположил, осторожно выбирая выражения, что попытка «эксплуатации» страны исходит от мирового еврейского капитала, и если не последует немедленного международного вмешательства, все окажется в руках евреев: «Чтобы предотвратить установление монополии Рутенберга *21, представлявшей собой попытку подчинить почти все экономическое развитие Палестины группе еврейских финансистов, потребовалось вмешательство Постоянной международной судебной комиссии». Эта информация страдает неточностью. Британское правительство обратилось к Постоянной международной судебной комиссии по вопросу о правомочности концессий на общественные работы в Палестине, якобы предоставленных перед началом Первой мировой войны турецкими властями некому греческому подданному. Судебная комиссия отвергла все претензии греческого подданного, за исключением концессии на снабжение Иерусалима электричеством, и подтвердила правомочность концессий, предоставленных в 1921 году британскими властями г-ну Пинхасу Рутенбергу, основателю Палестинской электрической компании и ее директору вплоть до его смерти в 1942 году. Постоянная международная судебная комиссия не вмешивалась и не получала просьбы о вмешательстве «для предотвращения установления монополии Рутенберга».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51