В Хайфском порту их переправили на британский корабль, который по странному стечению обстоятельств назывался «Патриа» (родина). Им сказали, что порт их назначения — Маврикий. По неясной причине корабль взорвался (возможно, его взорвал кто-то из впавших в отчаяние пассажиров), и 250 человек погибли. Нескольким беженцам, добравшимся до берега, разрешили остаться, а все остальные были депортированы на Маврикий, где в течение пяти лет их держали в концентрационном лагере.
История «Струмы», не приспособленного для морского плавания судна водоизмещением в 180 тонн, закончилась еще более трагически. 769 пассажиров, треть из которых составляли женщины и дети, прибыли в Стамбул, однако им не разрешили причалить, так как у них не было транзитных виз в Палестину. Британское правительство отказалось выдать сертификаты даже детям, когда матери заявили, что готовы отправить детей одних. После двухмесячного ожидания «Струма» была вынуждена вернуться назад, в контролируемый нацистами порт. Но ее пассажиры избежали пыток и газовых камер: корабль наткнулся на мину в пяти милях от турецкого берега, и все, кто был на его борту, за исключением одного человека, утонули. Когда из Еврейского агентства о катастрофе сообщили одному из высших чиновников британской иммиграционной службы, он испытал чувство облегчения. «Ужасно, — сказал он, — но, возможно, это лучшее, что могло случиться».
Шестью годами позже история корабля Хаганы *30 «Эксодус» была кульминацией «морской войны» между королевским флотом и кораблями беженцев. Королевский флот победил, и беженцев вернули в их концлагеря в Германии.
С конца средних веков и до конца 18 века в большинстве стран Европы история евреев — это история терпения, сопротивления и выживания. Они постоянно жили, как беженцы, отданные во власть капризов и алчности христианских правителей, поставленные вне закона церковью, защищаемые папским авторитетом не от всякого угнетения, но лишь от «слишком сильного». Ибо парадокс состоял в том, что осудившие их на вечное угнетение папы были единственными защитниками их права на жизнь. В самые мрачные эпохи на территориях во Франции и Сицилии, находившихся под папским управлением, евреи могли относительно спокойно жить и тогда, когда их подвергали преследованиям во всех европейских странах. В более поздний период с такой же терпимостью к ним относились и в Голландии. В папских владениях евреям никогда не грозило изгнание и, за редкими исключениями, они были защищены от погромов благодаря не только авторитету церкви, но и человечности итальянцев. В Риме или в папских государствах запрет физического насилия над евреями никогда не был только словами. Павел II (1534 — 1549)31 запретил проведение в Колизее мистерий, представляющих Страсти Господни, потому что после этих представлений зрители обычно отправлялись громить евреев.
Евреев защищали от жестокого угнетения, однако ничего не делали для того, чтобы избавить их от того унижения, на которое их обрек Иннокентий III. Позорное Корсо Раче, столетиями устраивавшееся во время римского карнавала, когда еврейских старейшин заставляли полуголыми бежать по главной улице города, было отменено лишь в 1568 году, несколько лет спустя после того, как Монтень *32, сам наполовину еврей, наблюдал это зрелище без всякого осуждения. Эта уступка человеческому достоинству была дана не даром. За отмену этого популярного «развлечения» евреи должны были платить ежегодную денежную компенсацию. По меньшей мере один из членов каждой еврейской семьи должен был еженедельно присутствовать на проповеди в католической церкви. Тех, кто не мог примириться с этим правилом, подвергали штрафу. В поэме «День Святого Креста» Роберт Браунинг *33 описывает гротескную сцену:
В беспорядке мы плотно набиты — Крысы в корзинке, свиньи в загоне, Осы в бутылке, лягушки в сите, Черви в трупе, блохи в рукаве. Тес! Распрямите плечи, расправьте руки И встретьте епископа гулом — вот он входит! Аарон заснул — ущипните его за ляжку Или ткните в брюхо!
Конечно, еврейские деньги шли на жалование проповеднику. Более того, на евреев была наложена особая подать на содержание Дома обращенных, где «заблудшие овцы», перешедшие в лоно христианства по доброй воле или в силу экономического давления, получали наставления в новой религии. Фактически эти деньги служили для того, что оплачивать согласие самих евреев принять христианство или, как предпочел выразиться один французский историк, «на благо новообращенным, которые иногда слишком торопились, чтобы ждать, пока Бог воздаст им должное за отречение от иудаизма» (94, 20).
В папских владениях евреи тоже не имели человеческих прав — их просто терпели. Однако, в конечном счете, там они вели менее тягостную жизнь, чем где-либо в Европе. На протяжении 15-16 веков репрессивные постановления против них зачастую смягчались благодаря гуманистическому влиянию Возрождения. Иногда, правда, это было вызвано другими причинами: нуждавшаяся в деньгах курия понимала, что если евреям дать немного свободы, они смогут платить большие налоги. Порой причиной была гуманность папы, отступавшего от средневековой доктрины. Хронист времени воинственного папы Юлия II34 сообщает об одном таком случае. Папа пригласил римских евреев встретить его на его пути в базилику Св. Петра. Евреи пришли одетые в лучшие платья, неся оливковые ветви и распевая псалмы на иврите. «Папа был доволен, услышав, как они поют».
Никогда более на улицах Рима не видели евреев, шествующих приветствовать папу и распевающих свои священные песнопения на иврите. Это молчаливое признание человеческого равенства не могло повториться. Расколовшая христианский мир Реформация отбрасывала в сторону гуманность и гуманистическое просвещение, когда дело касалось евреев. В этом случае они страдали из-за своей нейтральности между двух враждующих лагерей. Совпавшие с контрреформацией *35 гонения евреев во многом сходны с антисемитской кампанией, начавшейся с провозглашения в 1935 году Нюрнбергских законов. Кардинал Караффа, ставший в 1555 году папой Павлом IV, проводил политику притеснения евреев. В первые же месяцы своего правления он опубликовал буллу Cum nimis absurdum («Сколь же нелепо»), которую один современный историк характеризует как «одну из вех еврейских гонений и мученичества» (153, 295). Этот документ еще раз подтвердил доктрину средневековых пап. Еврейский народ еще раз был объявлен обреченным на «вечное рабство». Евреям снова указали на их дерзость, ибо они желали жить, как все люди, в средневековом духе обвинили в совершении «разнообразных преступлений».
Ни в одном официальном документе вплоть до прихода Гитлера о евреях не говорилось в столь грубых выражениях, как в этом послании к христианам: «Сколь же нелепо. Ввиду того, что в высшей степени нелепо и неподобающе, что осужденные Богом на вечное рабство евреи, вследствие того, что их пестует христианская любовь и им позволено жить среди нас, выказывают неблагодарность к христианам, оскорбляя их за их милосердие и держась, как господа, а не как подданные, как им то подобает; ввиду того, что Нам сообщили, что в Риме и других местах они столь бесстыдны, что позволяют себе жить вблизи церквей среди христиан, стремясь одеянием своим не отличаться от христиан, дерзают снимать жилье на самых красивых улицах и площадях городов, деревень и мест, где они живут, дерзают нанимать христианских служанок, кормилиц и другую прислугу и совершают другие позорящие и оскорбляющие христиан проступки; и принимая во внимание, что Римская церковь терпит евреев только как свидетельство истинности христианской веры… Мы приказываем принять следующие меры, которые должно соблюдать вечно…»
Следует заметить, что папа Павел IV подчеркнул вечность еврейского рабства. Подобно Св. Иоанну Златоусту, он не оставил им надежды на спасение ни в этом, ни в будущем мире, если они не примут крещения. Конечно, им снова велели носить позорный знак — правило, которое редко последовательно проводилось в жизнь. Им, словно животным, велели жить в огороженном месте — гетто; они должны были продать по номинальной стоимости всю собственность, которой владели вне своих новых стен. Павел IV сделал так, чтобы еврейские деньги наверняка потекли в христианские карманы.
Папское законодательство в последующие века подтверждало эти репрессивные меры, а зачастую и добавляло новые. В 1565 году Миланский собор рекомендовал «бойкотировать» еврейскую торговлю, открыто приняв точку зрения, согласно которой христианская торговля была честной, а еврейская — бесчестной. Если христианские торговцы были бесчестны, они просто следовали дурному примеру евреев. Этот собор постановил, что европейские правители должны «пресекать мошеннические и коварные обычаи евреев в их торговле с христианами». Евреев отстранили от занятия медициной, им не позволялось преподавать в университетах, занимать общественные или государственные должности, которые давали бы им власть над христианами. Еврейская торговля была ограничена перекупкой ношеного платья и подержанных вещей. Любовная связь между евреями и христианками рассматривалась как святотатство или как животное поведение. Павел IV запретил употребление слова «господин» при обращении к еврею; это было повторено и в марте 1729 года Бенедиктом XIII (1724 — 1730), запретившим христианским слугам называть своего еврейского хозяина «господин». С 16 по 18 век в папских декретах часто повторялось, что евреи — рабы христиан. Тем не менее папы никогда не отменяли запрета на убийство евреев или насилие над ними.
Реформация не привнесла в жизнь евреев Европы заметного облегчения. «Худший из злых гениев Германии, — писал преподобный В. П. Инге, — не Гитлер, Бисмарк или Фридрих Великий *36, а Мартин Лютер». Это заявление сегодня кажется преувеличенным не потому, что оно драматизирует роль Лютера, а потому, что Инге не предвидел и не мог предвидеть того почетного места, которое Гитлеру суждено было занять в истории преступлений. Непримиримый догматизм Лютера усиливался его интеллектуальным высокомерием и фанатизмом веры, которая, подобно вере многих до и после него, была соединена с непоколебимым убеждением, что всякий не согласный с ним — упрямый враг Святого Духа, нарочно отворачивающийся от истины.
Лютер свято верил, что «обновленное» христианство будет с готовностью принято евреями и они присоединятся к нему в борьбе с католической церковью. Поэтому естественно, что он объяснил их отказ принять новое учение не недостатками самого учения или дурным его изложением, а упрямством жестоковыйного народа. Потому он напал на них со всей силой своей ненависти. «Все кровные родственники Христа, — заявил он, — жарятся в аду, и это справедливая кара хотя бы за то, что они сказали Пилату». Он призывал разрушать синагоги, отбирать у евреев имущество, а их самих изгонять. Сочинения Лютера содержат множество высказываний, вполне подходящих для гитлеровской программы уничтожения евреев. «Подлинно безнадежная, порочная, ядовитая и дьявольская вещь, — писал он, — существование этих евреев, которые на протяжении 14 веков были и теперь остаются нашей чумой, пыткой и бедствием» (80, 4, 286)37. Подобное заявление, на наш взгляд, лишает всякого основания утверждения протестантов насчет того, что Лютер был «пионером духовной свободы нашего времени» (172, 6, 254).
Хотя Лютер и разделял распространенную неприязнь к «ростовщичеству», он не винил в этом евреев, считая, что христиане еще больше наживаются на торговле и ссудных операциях (109, 4, 266). Он негодовал на алчность итальянских банкиров, богатевших при расточительном папском дворе. «Окружающие папу флорентийцы, — писал он в 1518 году, — самые жадные из людей; они злоупотребляют добросердечием папы, чтобы заполнить бездонную пропасть своей страстной любви к деньгам» (80, 1, 348).
Лютер нападал на своих врагов, на католиков или евреев, с тем специфическим оттенком грубости, который всегда находил отклик в немецких сердцах. После того, как он с помощью еврейских раввинов перевел Библию на немецкий язык, он заявил, что теперь это — немецкая книга. А единственная Библия, на которую есть права у евреев, «это та, что у свиньи под хвостом; добытыми оттуда письменами вы можете насыщаться вдоволь» (80, 4, 285). Он обвинял евреев в том, что по субботам они в своих синагогах проклинают Христа; что они при всякой возможности совершают грабежи, предательства и убийства христиан. Лютер облекал свою ненависть в выражения, ставшие образцом для современных немецких гонителей евреев. Сегодня его речи кажутся бредом одержимого:
«Когда Иуда повесился и его кишки излили свое содержимое, а мочевой пузырь опорожнился, евреи с готовностью собрали эти драгоценные вещи, жадно глотали и лакали их и тем самым приобрели такую остроту глаза, что стали видеть такие тонкости Писания, которые ни Матфей, ни сам Исайя… не могли бы заметить;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
История «Струмы», не приспособленного для морского плавания судна водоизмещением в 180 тонн, закончилась еще более трагически. 769 пассажиров, треть из которых составляли женщины и дети, прибыли в Стамбул, однако им не разрешили причалить, так как у них не было транзитных виз в Палестину. Британское правительство отказалось выдать сертификаты даже детям, когда матери заявили, что готовы отправить детей одних. После двухмесячного ожидания «Струма» была вынуждена вернуться назад, в контролируемый нацистами порт. Но ее пассажиры избежали пыток и газовых камер: корабль наткнулся на мину в пяти милях от турецкого берега, и все, кто был на его борту, за исключением одного человека, утонули. Когда из Еврейского агентства о катастрофе сообщили одному из высших чиновников британской иммиграционной службы, он испытал чувство облегчения. «Ужасно, — сказал он, — но, возможно, это лучшее, что могло случиться».
Шестью годами позже история корабля Хаганы *30 «Эксодус» была кульминацией «морской войны» между королевским флотом и кораблями беженцев. Королевский флот победил, и беженцев вернули в их концлагеря в Германии.
С конца средних веков и до конца 18 века в большинстве стран Европы история евреев — это история терпения, сопротивления и выживания. Они постоянно жили, как беженцы, отданные во власть капризов и алчности христианских правителей, поставленные вне закона церковью, защищаемые папским авторитетом не от всякого угнетения, но лишь от «слишком сильного». Ибо парадокс состоял в том, что осудившие их на вечное угнетение папы были единственными защитниками их права на жизнь. В самые мрачные эпохи на территориях во Франции и Сицилии, находившихся под папским управлением, евреи могли относительно спокойно жить и тогда, когда их подвергали преследованиям во всех европейских странах. В более поздний период с такой же терпимостью к ним относились и в Голландии. В папских владениях евреям никогда не грозило изгнание и, за редкими исключениями, они были защищены от погромов благодаря не только авторитету церкви, но и человечности итальянцев. В Риме или в папских государствах запрет физического насилия над евреями никогда не был только словами. Павел II (1534 — 1549)31 запретил проведение в Колизее мистерий, представляющих Страсти Господни, потому что после этих представлений зрители обычно отправлялись громить евреев.
Евреев защищали от жестокого угнетения, однако ничего не делали для того, чтобы избавить их от того унижения, на которое их обрек Иннокентий III. Позорное Корсо Раче, столетиями устраивавшееся во время римского карнавала, когда еврейских старейшин заставляли полуголыми бежать по главной улице города, было отменено лишь в 1568 году, несколько лет спустя после того, как Монтень *32, сам наполовину еврей, наблюдал это зрелище без всякого осуждения. Эта уступка человеческому достоинству была дана не даром. За отмену этого популярного «развлечения» евреи должны были платить ежегодную денежную компенсацию. По меньшей мере один из членов каждой еврейской семьи должен был еженедельно присутствовать на проповеди в католической церкви. Тех, кто не мог примириться с этим правилом, подвергали штрафу. В поэме «День Святого Креста» Роберт Браунинг *33 описывает гротескную сцену:
В беспорядке мы плотно набиты — Крысы в корзинке, свиньи в загоне, Осы в бутылке, лягушки в сите, Черви в трупе, блохи в рукаве. Тес! Распрямите плечи, расправьте руки И встретьте епископа гулом — вот он входит! Аарон заснул — ущипните его за ляжку Или ткните в брюхо!
Конечно, еврейские деньги шли на жалование проповеднику. Более того, на евреев была наложена особая подать на содержание Дома обращенных, где «заблудшие овцы», перешедшие в лоно христианства по доброй воле или в силу экономического давления, получали наставления в новой религии. Фактически эти деньги служили для того, что оплачивать согласие самих евреев принять христианство или, как предпочел выразиться один французский историк, «на благо новообращенным, которые иногда слишком торопились, чтобы ждать, пока Бог воздаст им должное за отречение от иудаизма» (94, 20).
В папских владениях евреи тоже не имели человеческих прав — их просто терпели. Однако, в конечном счете, там они вели менее тягостную жизнь, чем где-либо в Европе. На протяжении 15-16 веков репрессивные постановления против них зачастую смягчались благодаря гуманистическому влиянию Возрождения. Иногда, правда, это было вызвано другими причинами: нуждавшаяся в деньгах курия понимала, что если евреям дать немного свободы, они смогут платить большие налоги. Порой причиной была гуманность папы, отступавшего от средневековой доктрины. Хронист времени воинственного папы Юлия II34 сообщает об одном таком случае. Папа пригласил римских евреев встретить его на его пути в базилику Св. Петра. Евреи пришли одетые в лучшие платья, неся оливковые ветви и распевая псалмы на иврите. «Папа был доволен, услышав, как они поют».
Никогда более на улицах Рима не видели евреев, шествующих приветствовать папу и распевающих свои священные песнопения на иврите. Это молчаливое признание человеческого равенства не могло повториться. Расколовшая христианский мир Реформация отбрасывала в сторону гуманность и гуманистическое просвещение, когда дело касалось евреев. В этом случае они страдали из-за своей нейтральности между двух враждующих лагерей. Совпавшие с контрреформацией *35 гонения евреев во многом сходны с антисемитской кампанией, начавшейся с провозглашения в 1935 году Нюрнбергских законов. Кардинал Караффа, ставший в 1555 году папой Павлом IV, проводил политику притеснения евреев. В первые же месяцы своего правления он опубликовал буллу Cum nimis absurdum («Сколь же нелепо»), которую один современный историк характеризует как «одну из вех еврейских гонений и мученичества» (153, 295). Этот документ еще раз подтвердил доктрину средневековых пап. Еврейский народ еще раз был объявлен обреченным на «вечное рабство». Евреям снова указали на их дерзость, ибо они желали жить, как все люди, в средневековом духе обвинили в совершении «разнообразных преступлений».
Ни в одном официальном документе вплоть до прихода Гитлера о евреях не говорилось в столь грубых выражениях, как в этом послании к христианам: «Сколь же нелепо. Ввиду того, что в высшей степени нелепо и неподобающе, что осужденные Богом на вечное рабство евреи, вследствие того, что их пестует христианская любовь и им позволено жить среди нас, выказывают неблагодарность к христианам, оскорбляя их за их милосердие и держась, как господа, а не как подданные, как им то подобает; ввиду того, что Нам сообщили, что в Риме и других местах они столь бесстыдны, что позволяют себе жить вблизи церквей среди христиан, стремясь одеянием своим не отличаться от христиан, дерзают снимать жилье на самых красивых улицах и площадях городов, деревень и мест, где они живут, дерзают нанимать христианских служанок, кормилиц и другую прислугу и совершают другие позорящие и оскорбляющие христиан проступки; и принимая во внимание, что Римская церковь терпит евреев только как свидетельство истинности христианской веры… Мы приказываем принять следующие меры, которые должно соблюдать вечно…»
Следует заметить, что папа Павел IV подчеркнул вечность еврейского рабства. Подобно Св. Иоанну Златоусту, он не оставил им надежды на спасение ни в этом, ни в будущем мире, если они не примут крещения. Конечно, им снова велели носить позорный знак — правило, которое редко последовательно проводилось в жизнь. Им, словно животным, велели жить в огороженном месте — гетто; они должны были продать по номинальной стоимости всю собственность, которой владели вне своих новых стен. Павел IV сделал так, чтобы еврейские деньги наверняка потекли в христианские карманы.
Папское законодательство в последующие века подтверждало эти репрессивные меры, а зачастую и добавляло новые. В 1565 году Миланский собор рекомендовал «бойкотировать» еврейскую торговлю, открыто приняв точку зрения, согласно которой христианская торговля была честной, а еврейская — бесчестной. Если христианские торговцы были бесчестны, они просто следовали дурному примеру евреев. Этот собор постановил, что европейские правители должны «пресекать мошеннические и коварные обычаи евреев в их торговле с христианами». Евреев отстранили от занятия медициной, им не позволялось преподавать в университетах, занимать общественные или государственные должности, которые давали бы им власть над христианами. Еврейская торговля была ограничена перекупкой ношеного платья и подержанных вещей. Любовная связь между евреями и христианками рассматривалась как святотатство или как животное поведение. Павел IV запретил употребление слова «господин» при обращении к еврею; это было повторено и в марте 1729 года Бенедиктом XIII (1724 — 1730), запретившим христианским слугам называть своего еврейского хозяина «господин». С 16 по 18 век в папских декретах часто повторялось, что евреи — рабы христиан. Тем не менее папы никогда не отменяли запрета на убийство евреев или насилие над ними.
Реформация не привнесла в жизнь евреев Европы заметного облегчения. «Худший из злых гениев Германии, — писал преподобный В. П. Инге, — не Гитлер, Бисмарк или Фридрих Великий *36, а Мартин Лютер». Это заявление сегодня кажется преувеличенным не потому, что оно драматизирует роль Лютера, а потому, что Инге не предвидел и не мог предвидеть того почетного места, которое Гитлеру суждено было занять в истории преступлений. Непримиримый догматизм Лютера усиливался его интеллектуальным высокомерием и фанатизмом веры, которая, подобно вере многих до и после него, была соединена с непоколебимым убеждением, что всякий не согласный с ним — упрямый враг Святого Духа, нарочно отворачивающийся от истины.
Лютер свято верил, что «обновленное» христианство будет с готовностью принято евреями и они присоединятся к нему в борьбе с католической церковью. Поэтому естественно, что он объяснил их отказ принять новое учение не недостатками самого учения или дурным его изложением, а упрямством жестоковыйного народа. Потому он напал на них со всей силой своей ненависти. «Все кровные родственники Христа, — заявил он, — жарятся в аду, и это справедливая кара хотя бы за то, что они сказали Пилату». Он призывал разрушать синагоги, отбирать у евреев имущество, а их самих изгонять. Сочинения Лютера содержат множество высказываний, вполне подходящих для гитлеровской программы уничтожения евреев. «Подлинно безнадежная, порочная, ядовитая и дьявольская вещь, — писал он, — существование этих евреев, которые на протяжении 14 веков были и теперь остаются нашей чумой, пыткой и бедствием» (80, 4, 286)37. Подобное заявление, на наш взгляд, лишает всякого основания утверждения протестантов насчет того, что Лютер был «пионером духовной свободы нашего времени» (172, 6, 254).
Хотя Лютер и разделял распространенную неприязнь к «ростовщичеству», он не винил в этом евреев, считая, что христиане еще больше наживаются на торговле и ссудных операциях (109, 4, 266). Он негодовал на алчность итальянских банкиров, богатевших при расточительном папском дворе. «Окружающие папу флорентийцы, — писал он в 1518 году, — самые жадные из людей; они злоупотребляют добросердечием папы, чтобы заполнить бездонную пропасть своей страстной любви к деньгам» (80, 1, 348).
Лютер нападал на своих врагов, на католиков или евреев, с тем специфическим оттенком грубости, который всегда находил отклик в немецких сердцах. После того, как он с помощью еврейских раввинов перевел Библию на немецкий язык, он заявил, что теперь это — немецкая книга. А единственная Библия, на которую есть права у евреев, «это та, что у свиньи под хвостом; добытыми оттуда письменами вы можете насыщаться вдоволь» (80, 4, 285). Он обвинял евреев в том, что по субботам они в своих синагогах проклинают Христа; что они при всякой возможности совершают грабежи, предательства и убийства христиан. Лютер облекал свою ненависть в выражения, ставшие образцом для современных немецких гонителей евреев. Сегодня его речи кажутся бредом одержимого:
«Когда Иуда повесился и его кишки излили свое содержимое, а мочевой пузырь опорожнился, евреи с готовностью собрали эти драгоценные вещи, жадно глотали и лакали их и тем самым приобрели такую остроту глаза, что стали видеть такие тонкости Писания, которые ни Матфей, ни сам Исайя… не могли бы заметить;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51