Габриэль в панике застыла, не представляя, что им делать: бежать назад во дворец или попытаться скрыться в кустарнике. Но, прежде чем она успела что-нибудь придумать, Реми подхватил ее на руки. Оттащив ее в тень высокого дуба, он набросился на нее с поцелуями.
Габриэль широко распахнула глаза от удивления, не сразу сообразив, в чем дело. Но он правильно смекнул, что им оставалось только притвориться влюбленной парочкой, назначившей себе свидание под луной. Она неохотно поддержала его игру.
В искусстве куртизанки Габриэль достигла многого, ни целоваться она не любила. Слияние губ, дыхания, языков – в этом было слишком много личного, словно она позволяла любовнику обладать не только ее телом.
И сейчас Реми явно требовал большего. Его губы ждали ответа, его неистовый пыл воспламенял ее собственные подавленные желания. Габриэль попыталась ил помнить себе, что это только спектакль для стражников, чтобы усыпить их бдительность.
Но, утопая в объятиях Реми, она, сама того не желая, закрыла глаза. Его язык умолял ее раскрыть печать ее губ, и с тихим дрожащим вздохом она разомкнула губы, позволила проникнуть к чувствительным пустотам своего рта и вторгнуться в ее мир горячими толчками, от прикосновений его языка обмякло тело, а кровь закипела.
Она испытывала упоение, у нее кружилась голова, и пьяневшая от его поцелуев. В то же время она удивлялась происходящему. Ей казалось, ее вот-вот спалит пламя, охватившее их, но одновременно ей было уютно и покойно в объятиях этого мужчины. Когда он оторвался от нее, она протестующе вздохнула и встряхнулась, чтобы прийти в себя, смутно осознавая, что стражники уже прошли мимо, их хихиканье еще какое-то время эхом отзывалось в тишине, пока они не исчезли совсем.
Интересно, заметил ли Реми, как ушли часовые? Его глаза под маской были темными и влажными. Ему больше незачем было обнимать ее. И все же он не делал никаких попыток отпустить ее, и Габриэль не пыталась высвободиться. Словно их обоих пригвоздило к месту эдакое странное колдовство, мрачное очарование ночи и луны, их сердца продолжали биться в едином порыве.
Габриэль очнулась первая и отодвинулась от него. Реми не мешал ей, хотя и с некоторым сожалением, как ей показалось. Но откуда ей знать наверняка, если большую часть его лица закрывала эта проклятая маска? Габриэль пожалела, что сняла свою. Без маски она чувствовала себя слишком уязвимой, почти обнаженной под непроницаемым взглядом Реми.
Габриэль пригладила волосы, поправила кружевной воротник и постаралась вернуть себе привычный вид.
– Что ж! – сказала она, как только смогла довериться своему голосу. – Вот это спектакль, капитан Реми. Ваше актерское мастерство растет.
– Учусь понемногу, – ответил он.
Скрестив руки, Реми оперся спиной на ствол дерева и наблюдал за ней. Его невозмутимость бесила ее. Проклятье, до чего же он спокоен! Словно его решительно ничего не волновало и все было нипочем: рискнуть оказаться в руках Темной Королевы, столкнуться с часовыми в Лувре… и зацеловать почти до потери сознания женщину, которую считал своим врагом.
Дрожа от волнения, Габриэль поднесла руку к горлу.
– Опасность, что вас раскроют, кажется, миновала, но вам неблагоразумно мешкать здесь. Уходите, а мне… мне надо вернуться в зал, прежде чем меня хватятся.
Но стоило ей приподнять юбки, приготовившись бежать, как Реми отделился от дерева и перехватил ее, крепко вцепившись в ее запястье.
– Не так быстро. Сначала я хочу поговорить с вами.
Поговорить? Габриэль изумленно и даже недоверчиво посмотрела на Николя. Этот человек действительно безумен.
– Прошу прощения, капитан, – сказала она резко. – Вам не приходит в голову, что сейчас не лучшее время для разговоров? И разве мы уже не все сказали друг другу?
– Это не займет много времени.
Реми притягивал ее ближе к себе. Его плащ, словно тень, разделял их. Шляпа с пышными перьями, свисавшая на одно плечо (по моде, укоренившейся при дворе и придававшей многим вид разряженных павлинов), привлекала внимание к его широким плечам и могучему торсу, от крепкой, мускулистой фигуры исходило ощущение недюжинной силы. Его глаза больше не метали молнии сквозь прорези маски. Впрочем, Габриэль дрожала вовсе не из-за страха перед ним.
– Только один вопрос, сударыня, – произнес он. – Почему вы сделали это?
– Сделала… что?
Молодая женщина явно не понимала, в чем теперь он обвиняет ее.
– Почему вы солгали Темной Королеве, назвав меня своим любовником де… Ланфором?
– Бывшим любовником, – поправила его Габриэль, надменно вздернув брови, хотя едва ли понимала, почему для нее оказалось важным поправить его. – А что бы вы предпочли? Надо было сказать: «О, это всего лишь Николя Реми, Ваше Величество. Помните его? Тот самый, которого вы имели обыкновение нежно называть Бичом»?
– Я бы предпочел, чтобы вы вообще держались в стороне, – резко ответил Реми.
Впервые Габриэль поняла, что Реми далеко не испытывал благодарности за ее вмешательство, а был раздражен и даже немного сердит на нее.
– Вовсе не стоило вам впутываться в это дело, вам это не на пользу.
– Я и без ваших объяснений знаю, – недовольно нахмурилась Габриэль.
Как раз теперь Наварра, вероятно, вернулся в зал и ищет ее. Если король заметил, как она ускользнула с другим мужчиной, ей придется найти какое-то разумное объяснение для него.
Реми стиснул зубы, словно прочитав ее мысли.
– Так какого же черта вы защищали меня?
– Какое это имеет значение?!
Она попыталась вырваться от него, но Реми крепко сжимал ее запястье.
– Имеет и очень большое. – Габриэль старалась не встречаться с ним взглядом, но Реми схватил ее за подбородок и заставил посмотреть ему прямо в глаза. – Вы утверждаете, что не отступитесь от моего короля. В ваших интересах лучше было бы убрать меня с дороги. Так зачем же столько стараний ради моего спасения?
Габриэль еще раз изо всех сил рванулась и сумела высвободить руку. Отступив на шаг, она терла запястье, не спуская с Реми глаз.
– Учитывая, что я единственная знаю, кто вы такой, в ваших интересах избавиться от меня. Вы поэтому последовали за мной сюда? Удавить меня и спрятать мое тело в кустарнике?
– Проклятье! Какая чушь! Да будь я трижды разъярен, вам ли не знать, что я никогда не смогу сделать вам больно, черт бы вас побрал.
– Тогда тем более вы должны быть уверены, что я никогда не смогу предать вас!
Но он явно не был ни в чем уверен, иначе зачем задавал ей подобные вопросы.
– Понятно, – с горечью протянула Габриэль. – Вижу, как обстоят дела. Вы великий герой, буквально нафаршированный честью. Я же всего лишь неразборчивая в средствах продажная женщина, способная на любую подлость.
– Я никогда не называл вас так.
– Вам и не надо было. Ваше презрение для меня очевидно.
Габриэль ужаснулась, почувствовав, что комок застрял у нее в горле. Она кинулась прочь от него. Надо бежать, прежде чем он заметит, как ужасно ранил ее своими сомнениями. Но Реми оказался стремительнее, сделал рывок в ее сторону и преградил ей путь своим крепким мускулистым телом.
– Я не выражаю никакого презрения, – сказал он. – Но я получу ответ на свой вопрос.
Николя Реми явно вознамерился удерживать ее, пока не получит ответа. Он взял ее за плечи, не грубо, но крепко пригвоздив к месту. У нее не было шансов убежать, разве что вступить в недостойную и, вероятно, бесполезную борьбу.
– Почему вы защитили меня, Габриэль? – упорствовал он. – Почему?
– Потому что… – начала она.
Потому что он все еще небезразличен ей. Опасное чувство для женщины, которой следовало бы испытывать только холодное честолюбие.
– Проклятье, Николя Реми! – Габриэль судорожно сглотнула, беспомощно и сердито посмотрев на него. – Вы никогда не мучили меня подобными вопросами на острове Фэр. Вас тогда совсем не волновало, почему я защитила вас от Темной Королевы.
– Мне никогда не забыть того лета, но слишком многое изменились с тех пор. Вы изменились.
– Нет, я совсем не изменилась, – прошептала Габриэль. – Видимо, я все та же невероятная дуреха во всем, что хоть как-то касается вас. Как и тогда.
Хватка Реми чуть ослабла.
– Простите, Габриэль. – Голос капитана зазвучал намного мягче. – Едва ли вы можете обвинять меня в том, что я сбит с толку. Для меня вы слишком переменились. Вы совсем не та девочка, которую я помнил. Вы теперь словно незнакомка.
– Какая прелесть! Вам ли говорить о незнакомцах, – возмутилась Габриэль. – Николя Реми, которого я знала, ни за что не позволил бы себе подобных выходок. Не удерживал бы меня силой, не допрашивал бы меня, при этом скрываясь под этой проклятой маской, как палач.
В ответ на ее слова Реми сорвал с себя шляпу. Затем взялся за шнурки, затягивающие маску, и тут Габриэль ужаснулась, поняв, что спровоцировала его на такую глупость. Она, как безумная, огляделась по сторонам. Деревья и кусты зловеще обступали их, и за каждой тенью могли скрываться люди, стремящиеся все увидеть и доложить Темной Королеве.
– Нет, не делайте этого, – в ужасе воскликнула она, но маска Реми уже упала.
Лунный свет высветил золотые проблески в его темных волосах и обрисовал его профиль, словно вырезанный рукой скульптора на античном барельефе. Четкие линии скул, красиво очерченные губы. Немного тяжеловатая челюсть смягчалась небольшим углублением на подбородке. Без бороды его лицо приобрело слишком решительное выражение, но одновременно в нем появилась какая-то незащищенность.
Габриэль забыла свою боль, свой гнев. Она забыла о необходимости дышать и потянулась к нему, ощутив в пальцах давно забытое покалывание от нетерпеливого желания перенести такую несказанную мужскую красоту на холст, ее сердце заныло от тоски по волшебству, которое было утеряно для нее. Габриэль прикоснулась к щеке Реми, ее пальцы скульптора ощупывали гладкую, теплую кожу, пробивающуюся щетину на месте выбритой бороды.
Реми широко раскрыл глаза. Он стоял, не шелохнувшись, не пытаясь остановить ее, но ему явно было не по себе от ее горящего взгляда.
– Боже мой, – пробормотала она.
– Что такое? – спросил он с тревогой.
– Вы красивы. Вот что такое.
Габриэль показалось, что он покраснел, хотя в полумраке трудно было удостовериться в этом точно. Реми схватил ее руку и отвел от своего лица, но руки не выпустил, продолжая крепко сжимать ее пальцы в своих.
Его губы дрогнули и сложились в улыбку. Особенную, полную нежности улыбку Реми, которую Габриэль уже не ждала увидеть на его лице, обращенном к ней. Она улыбнулась в ответ дрожащей улыбкой, и ее сердце мучительно заныло. Молодая женщина понимала, что это могло означать не больше, чем временное перемирие между ними, и его улыбка становилась тем более ценной для нее.
Он поднес ее руку к губам и легонько поцеловал.
– Гм-м… благодарю вас за комплимент, сударыня. Но этой ночью меня меньше всего занимает моя красота.
– И что же вас занимает, господин комедиант? – съехидничала Габриэль, чтобы унять накатившую на нее волну нежности.
– Пытаюсь изобразить из себя знатную персону, одного из этих придворных фатов. Боюсь, я не слишком преуспел в этой роли. – Реми горестно усмехнулся. – И все же, что именно выдало вам меня?
Его глаза. Звук его голоса. Знакомое прикосновение руки.
– Ничего конкретно, – солгала она. – Здесь все легко узнают друг друга даже в маскарадном костюме. Вы были обречены выделиться на их фоне. Маскарад при дворе – только очередное притворство, интрига, игра.
– И всем этим вы наслаждаетесь? Вы действительно счастливы в этой новой вашей жизни?
Габриэль вздрогнула. Черт побери, Реми приобрел дурацкую привычку задавать неудобные вопросы. Действительно ли она счастлива? Ей было недосуг задумываться над этим в ее гонке за властью. Она никогда не тратила время на подобные размышления, не хотела тратить.
Девушка резко пожала плечами.
– Конечно, я счастлива. Париж, двор, – все это мой мир теперь.
Реми покачал головой. Он не в силах был окончательно смириться с этим.
– Но это очень вероломный мир, Габриэль, он изменчив, ненадежен и крайне опасен. Когда я наблюдал ваш разговор с Темной Королевой, у меня мурашки ползли но коже. Мне хотелось схватить вас в охапку и утащить подальше от нее.
– Вам нет нужды волноваться за меня. Я знаю, как разговаривать с Екатериной.
– Но зачем вам вообще это надо? Как вы можете изо дня в день выносить пребывание подле этой злобной женщины, заставлять себя отвешивать ей реверансы, одаривать лживыми улыбками?
Габриэль и сама много раз задумывалась над этими вопросами.
– Возможно, мне… похоже, я стала понимать ее лучше, хочу я того или нет, – нерешительно ответила она.
– Понимать ее? Когда-то эта женщина натравила на вас охотников на ведьм, пыталась уничтожить всю вашу семью.
– Ни одна женщина не рождается холодной и безжалостной, даже Екатерина. Когда-то и она, вне всякого сомнения, была молодой и невинной, как любая другая девочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68