– Это Сарэй и Дов. Полурэка. Девушки, чья мать происходила из древней знатной семьи рэка».
– Если вы проявите мудрость, то никому об этом не расскажете, – мягко произнесла подошедшая Виннамин, – никогда. Вы поняли? Королю не понравится такое внимание к нам со стороны рэка.
Сарэй вздрогнула.
– Никому нет дела до того, что делают рэка, – ответила она, глядя на проплывающих мимо людей. – Тем более королю.
– Никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает, – настаивала Виннамин. – Не поощряйте их. Идите вниз.
– Когда папа скажет. – Дов даже не взглянула на мачеху.
Али знала, что Виннамин права. Похоже, ей придется приступить к своим обязанностям прямо здесь и сейчас.
– Мои госпожи, покорнейше прошу меня извинить, но меня это пугает, – прошептала она голосом встревоженного раба. – Я здесь недавно, но, знаете, даже у меня дома рассказывают всякое о вашем короле. Это может навлечь неприятности как на вашу семью, так и на этих рэка. И мы все за это заплатим. Кровью, разумеется.
Сарэй смущенно посмотрела на Али. Али тоже посмотрела на нее и поежилась, выражая, что все сказанное – не более, чем ее жалкое мнение.
Дов вздохнула, взяла Сарэй за руку и потянула старшую сестру к лестнице, ведущей вниз.
– Умница, – едва слышно прошептала герцогиня.
Али стояла, опустив голову.
– Мудрость ваших слов с некоторым опозданием дошла до их сознания, – почтительно пробормотала она.
– Мы обе знаем, что главный довод, убедивший их, – предполагаемая опасность для этих рэка, – сказала Виннамин. Она поднесла руки к вискам. – Я нравилась им, когда выходила замуж за их отца, но теперь они повзрослели и упрямятся просто потому, что я говорю им нечто, чего они слышать не желают.
Али вдруг вспомнила собственную мать и внутренне сжалась.
– Очень трудно жить в тени всеми уважаемой женщины, – сказала она герцогине.
Виннамин резко взглянула на нее.
– Ты очень мудро рассуждаешь для девушки возраста Сарэй. Может быть, тот, кто прислал тебя, сделал хороший выбор. Он сказал, что ты ясновидящая и что ты поможешь нам выбраться из трудной ситуации.
– Я уверена, мне не понадобится делать ничего особенного, – ответила Али с улыбкой, – и вы едва ли будете замечать мое присутствие.
Виннамин подавленно улыбнулась и покачала головой, а затем снова принялась разглядывать корабли рэка, проплывающие мимо. Через некоторое время она вернулась к Мекуэну. Эльсрен и Петранна уже устали от спектакля и побежали за ней.
Али прислонилась к борту. Неприятно было думать, что она ссорилась с мамой только ради того, чтобы ссориться, из-за того, что ей шестнадцать лет и она упрямая.
Этим вечером они бросили якорь в гавани Амбририпа, у самой северной точки острова Имахин. Семья герцога отправилась на ночлег в дом на берегу. Слуги Мекуэна и Виннамин должны были позаботиться о младших детях. Али осталась с остальными домочадцами: слугами, рабами и воинами. Они начали готовить ужин на берегу рядом с пристанью, к которой пришвартовались корабли.
Чинаол руководила процессом. Твердо решив, что остается с Сарэй и Дов, женщина-рэка отклонила гораздо более выгодные предложения. Она послала Улазима и еще двух людей на рынок Амбририпа со списком необходимых покупок. Трое слуг разжигали костер на песке и устанавливали над огнем треногу с большим котлом. Как только мужчины вернулись с корзинами покупок, работа закипела. Кто-то разделывал цыплят и варил их, кто-то резал вареные яйца, кто-то тушил мясо. Другие резали лук, чеснок и перец и перемешивали их с имбирем и лимонным соком.
Али отказалась от острого соуса, который ей предложили добавить в суп. Она однажды уже попробовала его, еще в Раджмуате, когда впервые ужинала с прислугой Балитангов. Они ревели и задыхались от смеха, когда она глотала воду, пытаясь затушить пожар в носу и горле, а потом объяснили, что йогурт или хлеб действуют в этом случае лучше. Когда пламя внутри поутихло, она тоже посмеялась вместе с ними. Она хихикала даже сейчас, когда они подшучивали над тем, что она выуживает из еды кусочки чилийского перца. Доев свою порцию, Али подумала, что, похоже, привыкает к кухне Архипелага. Поначалу ей было трудно есть их блюда, и она питалась хлебом и йогуртом, поглощая их вчетверо больше, чем остальные.
После ужина горничные вымыли посуду. Все собрались вокруг костра: луарины, полурэка и чистокровные рэка. В Раджмуате у свободных слуг и воинов был отдельный зал для вечерних посиделок. С рабами они не смешивались. Здесь, как Али видела, им было слишком одиноко, и они были слишком сбиты с толку, чтобы отделяться. Кожаная бутыль переходила от одного к другому, и каждый отхлебывал по глотку. Когда она дошла до Али, девушка понюхала содержимое и почувствовала ни с чем не сравнимый запах самогона. Она улыбнулась и передала бутыль дальше по кругу.
– Это же арак, девочка, – успокаивающе сказала Чинаол. Она сидела, удобно устроившись на мешке риса рядом с Али. – Чистейшее пальмовое вино. Тебе поможет. Погрей желудок, облегчи страдания.
Али улыбнулась.
– Мой желудок и так горит после ужина, – пошутила она. – Если я еще и это хлебну, то, открыв рот, подожгу дерево.
Окружающие засмеялись. Чинаол поежилась.
– Значит, твоя доля будет моей, – сказала она и сделала изрядный глоток.
Цвет кожи разделил домочадцев еще по одному признаку. Мужчины и женщины из Раджмуата тосковали по дому, хотя и признавали, что жить с Балитангами было намного лучше, чем в других знатных семьях. А другие слуги, как узнала Али, включая Улазима, были из Тана-ирских земель на Ломбине. Они впервые возвращались домой после смерти их первой герцогини, Саругани.
Дома, в Раджмуате, работники так уставали задень, что к вечеру не могли разговаривать. И, во всяком случае, не с молоденькой новой рабыней. Здесь Али была уже одна из них. И она могла услышать об интригах при дворе Риттевона от тех же людей, с которыми они только что вместе сплетничали о других раджмуатских слугах и рабах.
Они единодушно считали, что король Орон скоро умрет. За последние три года физическое и умственное здоровье старика ухудшилось. По общему мнению рэка, трон должен был унаследовать Хазарин, сын Оро-на от первого брака. Они считали, что Хазарин был такой же странный, как и его отец, и все благодаря невоздержанности в пище и пристрастию к каким-то снадобьям. Его следующей прямой наследницей была принцесса Имаджан, но по луаринскому закону женщина не могла взойти на трон. И последним ребенком короля был Дайневон, родившийся в том же году, что и Эльсрен, от третьей жены короля.
– Женам Орона что-то не очень везет в этой жизни, – заметила Али. Люди вокруг нее расхохотались.
– Ты, конечно, права, – со смехом ответил ей Улазим. Ему было за сорок, это был огромный мускулистый рэка, его черные волосы были собраны сзади в длинный хвост, а нос явно встречался с чьими-то кулаками, локтями и коленями намного чаще, чем нос Али. Он обладал тяжелым характером, но это был справедливый человек, и все домочадцы по-настоящему его уважали. – Видишь ли, Али, у Его Величества закрадываются подозрения, что жены заводят любовников, и… – он провел большим пальцем поперек горла.
– Может, Ломбин и на самом деле лучшее место для нас, – грустно сказала какая-то женщина.
– Ты там еще не бывала, – сообщил ей Улазим. – На Танаирском плато холодно. Никаких тебе джунглей, никаких птичек-рыбок…
– Там есть кондоры, – возразил один из конюхов, – и вороны.
– Нет там ничего, – парировал Улазим. – Это центр большого ничего, ни одного населенного пункта, достойного называться городом, на протяжении многих миль. Я там родился, так что я точно знаю.
– Так зачем же ты поехал? – спросила горничная. – У тебя же было много отличных предложений.
Улазим долго и мрачно смотрел в огонь.
– Герцог, – наконец заговорил он, – самый лучший человек из всех, кому я когда-либо служил. Я пришел в его дом вместе с герцогиней Саругани, и ни разу не пожалел об этом. Они хорошие люди. Я никогда не брошу их, – он обвел взглядом сидящих вокруг огня людей и посмотрел каждому в глаза. Наконец встретился взглядом с Али. – А там им понадобятся преданные люди. – Улазим сделал еще один глоток арака.
«Хорошо иметь этого человека на своей стороне, – подумала Али. – Если бы я смогла заполучить его, и чтобы он при этом не знал, кто я на самом деле и какую роль играю… Вот было бы здорово».
Она повернулась к Чинаол.
– А ты знала первую герцогиню? – спросила она. У Чинаол был тот же, что и у Улазима, ломбинский акцент, немного стертый за годы жизни в Раджмуате.
Люди вокруг костра засмеялись.
– О, она была прелесть, – признала Чинаол. – Я работала у ее родственников, в доме Темаида, чуть менее знатной семье рэка, чем та, из которой была Саругани. Словом, она приехала к нам из Ломбина и жила у нас, пока родственники представляли ее местной знати. Тогда я работала помощником повара у Темаида. Мы подружились с ней, потому что ей понравился мой сад с травами. Я попросилась поехать с ней, когда она вышла замуж, и семья согласилась. Она была такая восторженная, с таким воодушевлением бралась за любое дело. А бралась она за многое. Над ней посмеивались и знатные луарины, и рэка. Нынешняя герцогиня и Саругани были как сестры.
– Ты бы никогда не поверила, что они – представители разных родов, так они были близки, – пробормотал кто-то. – Ее светлость никогда не судит о человеке по цвету его кожи.
– И еще Саругани была бесстрашна в седле, – сказал главный конюх Локидж. Это был старый седой рэка, которого, как все знали, не продали бы никогда. Семья даже не предложила ему перейти к кому-нибудь другому. – Она ездила верхом на любой лошади – неважно, объезженная была лошадь или нет. Клуши-луарины аж крякали, когда она проносилась мимо, и не в платье, а в штанах, как подобает истинной женщине-рэка.
– Верховая езда ее и погубила, – продолжил Улазим. – Леди Дов было пять лет, или что-то около того, а леди Сарэй – девять. Герцогиня однажды охотилась с подругами. Лошадь споткнулась, упала и сломала себе ноги. А герцогине – шею. Мой господин превратился в привидение. И долго не мог прийти в себя. Мы ухаживали за ним и смотрели за юными леди, пока не приехала его тетка Нуритин и не поселилась в доме. Она пробудила его к жизни.
– Она устроила ему головомойку, твердила, что он поступает низко, – с усмешкой сказала Рихани, целительница-рэка. – Она говорила, что он предает девочек и весь дом, что он не мужчина, и после него не останется наследника. Она терзала его, пока он не ожил. Она убедила его, что моложе он не становится, а сына у него до сих пор нет. И тут он увидел, какое сокровище леди Виннамин.
– Луарины, – сказал Локидж, качая головой, – всегда их тянет на эту чепуху с непременным наследником-мужчиной. Мы, рэка, рассуждаем по-другому. Главное что? Не то, что мужчину отличает от женщины, а вот! – Он похлопал себя по лбу. – Старому королю следовало махнуть рукой на этот луаринский закон и сделать своей преемницей леди Имаджан. Она точно привела бы страну в порядок и сумела бы его поддержать.
– Цыц! – шикнул кто-то. Локидж аж подпрыгнул, как будто его ударили под ребра. – Тебя сочтут изменником и самое легкое наказание – плетка!
– Значит, те рэка собрались, чтобы посмотреть на дочерей Саругани, – сказала Али таким тоном, словно сама не верила своим словам. Она хотела увести разговор в сторону от опасных тем и заодно узнать побольше о семье своих хозяев. – Так ведь, да? Мне кажется, что они просто любовались красотой леди Сарэй. А ее мать была очень влиятельна для рэка? Рэка обменялись взглядами.
– Она просто была родом из старой знатной семьи рэка, вот и все, – задумчиво произнес Улазим. – Лично я думаю, что эти рэка просто узнали о немилости короля. Разве часто им приходится наблюдать, как кого-то, кроме рэка, отправляют в изгнание?
Али могла бы сказать, что герцог не единственный знатный луарин, который этим путем направлялся в изгнание, но инстинкт приказал ей молчать. Всегда трудно незаметно выведывать информацию.
Улазим вскочил на ноги так легко, словно и не прикасался к самогону.
– Завтра встаем и выходим на рассвете. Не знаю, как вы, но я хочу выспаться как следует.
Али тихонько вздохнула. Ей придется научить этих людей уходить от опасных тем в разговоре и уводить других от нежелательного направления мыслей.
Слова главного лакея послужили сигналом для других слуг и рабов. Они тоже поднялись и начали разбредаться по своим гамакам на кораблях.
Али помогала Чинаол относить кухонные принадлежности обратно на корабль.
– Знаешь, свободные рэка, – рассказывала повариха Али, – те, кто не работает против воли на луаринов, держат свои доводы при себе. Они не доверяют нам, городским жителям, а мы, в свою очередь, боимся их. Каждый раз, когда они поднимают мятеж, луарины убивают любого рэка, попавшегося им на пути. Включая таких, как мы. Так что люди начинают волноваться, когда им задают слишком много вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Если вы проявите мудрость, то никому об этом не расскажете, – мягко произнесла подошедшая Виннамин, – никогда. Вы поняли? Королю не понравится такое внимание к нам со стороны рэка.
Сарэй вздрогнула.
– Никому нет дела до того, что делают рэка, – ответила она, глядя на проплывающих мимо людей. – Тем более королю.
– Никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает, – настаивала Виннамин. – Не поощряйте их. Идите вниз.
– Когда папа скажет. – Дов даже не взглянула на мачеху.
Али знала, что Виннамин права. Похоже, ей придется приступить к своим обязанностям прямо здесь и сейчас.
– Мои госпожи, покорнейше прошу меня извинить, но меня это пугает, – прошептала она голосом встревоженного раба. – Я здесь недавно, но, знаете, даже у меня дома рассказывают всякое о вашем короле. Это может навлечь неприятности как на вашу семью, так и на этих рэка. И мы все за это заплатим. Кровью, разумеется.
Сарэй смущенно посмотрела на Али. Али тоже посмотрела на нее и поежилась, выражая, что все сказанное – не более, чем ее жалкое мнение.
Дов вздохнула, взяла Сарэй за руку и потянула старшую сестру к лестнице, ведущей вниз.
– Умница, – едва слышно прошептала герцогиня.
Али стояла, опустив голову.
– Мудрость ваших слов с некоторым опозданием дошла до их сознания, – почтительно пробормотала она.
– Мы обе знаем, что главный довод, убедивший их, – предполагаемая опасность для этих рэка, – сказала Виннамин. Она поднесла руки к вискам. – Я нравилась им, когда выходила замуж за их отца, но теперь они повзрослели и упрямятся просто потому, что я говорю им нечто, чего они слышать не желают.
Али вдруг вспомнила собственную мать и внутренне сжалась.
– Очень трудно жить в тени всеми уважаемой женщины, – сказала она герцогине.
Виннамин резко взглянула на нее.
– Ты очень мудро рассуждаешь для девушки возраста Сарэй. Может быть, тот, кто прислал тебя, сделал хороший выбор. Он сказал, что ты ясновидящая и что ты поможешь нам выбраться из трудной ситуации.
– Я уверена, мне не понадобится делать ничего особенного, – ответила Али с улыбкой, – и вы едва ли будете замечать мое присутствие.
Виннамин подавленно улыбнулась и покачала головой, а затем снова принялась разглядывать корабли рэка, проплывающие мимо. Через некоторое время она вернулась к Мекуэну. Эльсрен и Петранна уже устали от спектакля и побежали за ней.
Али прислонилась к борту. Неприятно было думать, что она ссорилась с мамой только ради того, чтобы ссориться, из-за того, что ей шестнадцать лет и она упрямая.
Этим вечером они бросили якорь в гавани Амбририпа, у самой северной точки острова Имахин. Семья герцога отправилась на ночлег в дом на берегу. Слуги Мекуэна и Виннамин должны были позаботиться о младших детях. Али осталась с остальными домочадцами: слугами, рабами и воинами. Они начали готовить ужин на берегу рядом с пристанью, к которой пришвартовались корабли.
Чинаол руководила процессом. Твердо решив, что остается с Сарэй и Дов, женщина-рэка отклонила гораздо более выгодные предложения. Она послала Улазима и еще двух людей на рынок Амбририпа со списком необходимых покупок. Трое слуг разжигали костер на песке и устанавливали над огнем треногу с большим котлом. Как только мужчины вернулись с корзинами покупок, работа закипела. Кто-то разделывал цыплят и варил их, кто-то резал вареные яйца, кто-то тушил мясо. Другие резали лук, чеснок и перец и перемешивали их с имбирем и лимонным соком.
Али отказалась от острого соуса, который ей предложили добавить в суп. Она однажды уже попробовала его, еще в Раджмуате, когда впервые ужинала с прислугой Балитангов. Они ревели и задыхались от смеха, когда она глотала воду, пытаясь затушить пожар в носу и горле, а потом объяснили, что йогурт или хлеб действуют в этом случае лучше. Когда пламя внутри поутихло, она тоже посмеялась вместе с ними. Она хихикала даже сейчас, когда они подшучивали над тем, что она выуживает из еды кусочки чилийского перца. Доев свою порцию, Али подумала, что, похоже, привыкает к кухне Архипелага. Поначалу ей было трудно есть их блюда, и она питалась хлебом и йогуртом, поглощая их вчетверо больше, чем остальные.
После ужина горничные вымыли посуду. Все собрались вокруг костра: луарины, полурэка и чистокровные рэка. В Раджмуате у свободных слуг и воинов был отдельный зал для вечерних посиделок. С рабами они не смешивались. Здесь, как Али видела, им было слишком одиноко, и они были слишком сбиты с толку, чтобы отделяться. Кожаная бутыль переходила от одного к другому, и каждый отхлебывал по глотку. Когда она дошла до Али, девушка понюхала содержимое и почувствовала ни с чем не сравнимый запах самогона. Она улыбнулась и передала бутыль дальше по кругу.
– Это же арак, девочка, – успокаивающе сказала Чинаол. Она сидела, удобно устроившись на мешке риса рядом с Али. – Чистейшее пальмовое вино. Тебе поможет. Погрей желудок, облегчи страдания.
Али улыбнулась.
– Мой желудок и так горит после ужина, – пошутила она. – Если я еще и это хлебну, то, открыв рот, подожгу дерево.
Окружающие засмеялись. Чинаол поежилась.
– Значит, твоя доля будет моей, – сказала она и сделала изрядный глоток.
Цвет кожи разделил домочадцев еще по одному признаку. Мужчины и женщины из Раджмуата тосковали по дому, хотя и признавали, что жить с Балитангами было намного лучше, чем в других знатных семьях. А другие слуги, как узнала Али, включая Улазима, были из Тана-ирских земель на Ломбине. Они впервые возвращались домой после смерти их первой герцогини, Саругани.
Дома, в Раджмуате, работники так уставали задень, что к вечеру не могли разговаривать. И, во всяком случае, не с молоденькой новой рабыней. Здесь Али была уже одна из них. И она могла услышать об интригах при дворе Риттевона от тех же людей, с которыми они только что вместе сплетничали о других раджмуатских слугах и рабах.
Они единодушно считали, что король Орон скоро умрет. За последние три года физическое и умственное здоровье старика ухудшилось. По общему мнению рэка, трон должен был унаследовать Хазарин, сын Оро-на от первого брака. Они считали, что Хазарин был такой же странный, как и его отец, и все благодаря невоздержанности в пище и пристрастию к каким-то снадобьям. Его следующей прямой наследницей была принцесса Имаджан, но по луаринскому закону женщина не могла взойти на трон. И последним ребенком короля был Дайневон, родившийся в том же году, что и Эльсрен, от третьей жены короля.
– Женам Орона что-то не очень везет в этой жизни, – заметила Али. Люди вокруг нее расхохотались.
– Ты, конечно, права, – со смехом ответил ей Улазим. Ему было за сорок, это был огромный мускулистый рэка, его черные волосы были собраны сзади в длинный хвост, а нос явно встречался с чьими-то кулаками, локтями и коленями намного чаще, чем нос Али. Он обладал тяжелым характером, но это был справедливый человек, и все домочадцы по-настоящему его уважали. – Видишь ли, Али, у Его Величества закрадываются подозрения, что жены заводят любовников, и… – он провел большим пальцем поперек горла.
– Может, Ломбин и на самом деле лучшее место для нас, – грустно сказала какая-то женщина.
– Ты там еще не бывала, – сообщил ей Улазим. – На Танаирском плато холодно. Никаких тебе джунглей, никаких птичек-рыбок…
– Там есть кондоры, – возразил один из конюхов, – и вороны.
– Нет там ничего, – парировал Улазим. – Это центр большого ничего, ни одного населенного пункта, достойного называться городом, на протяжении многих миль. Я там родился, так что я точно знаю.
– Так зачем же ты поехал? – спросила горничная. – У тебя же было много отличных предложений.
Улазим долго и мрачно смотрел в огонь.
– Герцог, – наконец заговорил он, – самый лучший человек из всех, кому я когда-либо служил. Я пришел в его дом вместе с герцогиней Саругани, и ни разу не пожалел об этом. Они хорошие люди. Я никогда не брошу их, – он обвел взглядом сидящих вокруг огня людей и посмотрел каждому в глаза. Наконец встретился взглядом с Али. – А там им понадобятся преданные люди. – Улазим сделал еще один глоток арака.
«Хорошо иметь этого человека на своей стороне, – подумала Али. – Если бы я смогла заполучить его, и чтобы он при этом не знал, кто я на самом деле и какую роль играю… Вот было бы здорово».
Она повернулась к Чинаол.
– А ты знала первую герцогиню? – спросила она. У Чинаол был тот же, что и у Улазима, ломбинский акцент, немного стертый за годы жизни в Раджмуате.
Люди вокруг костра засмеялись.
– О, она была прелесть, – признала Чинаол. – Я работала у ее родственников, в доме Темаида, чуть менее знатной семье рэка, чем та, из которой была Саругани. Словом, она приехала к нам из Ломбина и жила у нас, пока родственники представляли ее местной знати. Тогда я работала помощником повара у Темаида. Мы подружились с ней, потому что ей понравился мой сад с травами. Я попросилась поехать с ней, когда она вышла замуж, и семья согласилась. Она была такая восторженная, с таким воодушевлением бралась за любое дело. А бралась она за многое. Над ней посмеивались и знатные луарины, и рэка. Нынешняя герцогиня и Саругани были как сестры.
– Ты бы никогда не поверила, что они – представители разных родов, так они были близки, – пробормотал кто-то. – Ее светлость никогда не судит о человеке по цвету его кожи.
– И еще Саругани была бесстрашна в седле, – сказал главный конюх Локидж. Это был старый седой рэка, которого, как все знали, не продали бы никогда. Семья даже не предложила ему перейти к кому-нибудь другому. – Она ездила верхом на любой лошади – неважно, объезженная была лошадь или нет. Клуши-луарины аж крякали, когда она проносилась мимо, и не в платье, а в штанах, как подобает истинной женщине-рэка.
– Верховая езда ее и погубила, – продолжил Улазим. – Леди Дов было пять лет, или что-то около того, а леди Сарэй – девять. Герцогиня однажды охотилась с подругами. Лошадь споткнулась, упала и сломала себе ноги. А герцогине – шею. Мой господин превратился в привидение. И долго не мог прийти в себя. Мы ухаживали за ним и смотрели за юными леди, пока не приехала его тетка Нуритин и не поселилась в доме. Она пробудила его к жизни.
– Она устроила ему головомойку, твердила, что он поступает низко, – с усмешкой сказала Рихани, целительница-рэка. – Она говорила, что он предает девочек и весь дом, что он не мужчина, и после него не останется наследника. Она терзала его, пока он не ожил. Она убедила его, что моложе он не становится, а сына у него до сих пор нет. И тут он увидел, какое сокровище леди Виннамин.
– Луарины, – сказал Локидж, качая головой, – всегда их тянет на эту чепуху с непременным наследником-мужчиной. Мы, рэка, рассуждаем по-другому. Главное что? Не то, что мужчину отличает от женщины, а вот! – Он похлопал себя по лбу. – Старому королю следовало махнуть рукой на этот луаринский закон и сделать своей преемницей леди Имаджан. Она точно привела бы страну в порядок и сумела бы его поддержать.
– Цыц! – шикнул кто-то. Локидж аж подпрыгнул, как будто его ударили под ребра. – Тебя сочтут изменником и самое легкое наказание – плетка!
– Значит, те рэка собрались, чтобы посмотреть на дочерей Саругани, – сказала Али таким тоном, словно сама не верила своим словам. Она хотела увести разговор в сторону от опасных тем и заодно узнать побольше о семье своих хозяев. – Так ведь, да? Мне кажется, что они просто любовались красотой леди Сарэй. А ее мать была очень влиятельна для рэка? Рэка обменялись взглядами.
– Она просто была родом из старой знатной семьи рэка, вот и все, – задумчиво произнес Улазим. – Лично я думаю, что эти рэка просто узнали о немилости короля. Разве часто им приходится наблюдать, как кого-то, кроме рэка, отправляют в изгнание?
Али могла бы сказать, что герцог не единственный знатный луарин, который этим путем направлялся в изгнание, но инстинкт приказал ей молчать. Всегда трудно незаметно выведывать информацию.
Улазим вскочил на ноги так легко, словно и не прикасался к самогону.
– Завтра встаем и выходим на рассвете. Не знаю, как вы, но я хочу выспаться как следует.
Али тихонько вздохнула. Ей придется научить этих людей уходить от опасных тем в разговоре и уводить других от нежелательного направления мыслей.
Слова главного лакея послужили сигналом для других слуг и рабов. Они тоже поднялись и начали разбредаться по своим гамакам на кораблях.
Али помогала Чинаол относить кухонные принадлежности обратно на корабль.
– Знаешь, свободные рэка, – рассказывала повариха Али, – те, кто не работает против воли на луаринов, держат свои доводы при себе. Они не доверяют нам, городским жителям, а мы, в свою очередь, боимся их. Каждый раз, когда они поднимают мятеж, луарины убивают любого рэка, попавшегося им на пути. Включая таких, как мы. Так что люди начинают волноваться, когда им задают слишком много вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24