Конечно, это только мои домыслы, но как знать.
- Рэнделл жмет на рычаги.
Уилсон кивнул.
- А что будет, если виновника не найдут до начала процесса?
Уилсон грустно улыбнулся.
- Мой отец был священником в Роли. Это в Северной Каролине. Никто из тамошних жителей не умел ни читать, ни писать. Только мой отец. Он был заядлым книгочеем, и однажды я спросил его: а все эти писатели - Китс, Шелли и прочие, они белые? Отец ответил: да. Тогда я спросил, доводилось ли ему читать книжки, написанные цветными. Он сказал: нет. - Уилсон потер пальцами лоб, на миг спрятав глаза за ладонями. - Тем не менее он был баптистским проповедником. И очень строгим человеком. Верил в гнев божий. В громы небесные, поражающие грешников, в геенну огненную и вечное проклятие, в добро и зло.
- А вы верите?
- Я, - ответил Уилсон, - верю в то, что огонь побеждает огонь.
- Но всегда ли это праведный огонь?
- Нет, но он всегда испепеляет, и от него нет спасения.
- И вы верите в победу?
Уилсон провел пальцем по шраму на шее:
- Да.
- Даже если она не делает вам чести?
- Честь - в самой победе.
- Вы так полагаете?
Несколько секунд он молча разглядывал меня, потом спросил:
- Почему вы так рьяно защищаете Рэнделлов?
- Я их вовсе не защищаю.
- Вас послушать…
- Я лишь делаю то, чего ждет от меня Арт.
- Арт хочет выйти на волю, - сказал Уилсон. - Я уже говорил вам, что смогу вытащить его. Сейчас он - горячая картофелина. Вы не найдете в Бостоне ни одного желающего притронуться к нему. Но я уверяю вас, что сумею вызволить доктора Ли из тюрьмы.
- Пустив в ход грязные методы.
- Да, черт возьми, грязные. Не тешьте себя иллюзиями, мы не в крокет играем. - Он осушил свой бокал. - А как вы поступили бы на моем месте, Берри?
- Подождал бы, - ответил я.
- Чего?
- Пока не найдут истинного виновника.
- А если его вообще не найдут?
Я покачал головой.
- Не знаю…
- То-то и оно. Подумайте головой, - посоветовал он мне и был таков.
7
Уилсон изрядно разозлил меня, но и снабдил обильной пищей для размышлений. Я поехал домой, бросил в стакан пару кубиков льда, залил их водкой и устроился в кресле, чтобы еще раз спокойно все обмозговать. Вспоминая свои разговоры с разными людьми, я понял, что не задал им несколько важных вопросов. В деле еще оставались белые пятна, причем весьма обширные. Что делала Карен воскресным вечером, когда укатила на машине Питера? Что она сказала миссис Рэнделл на следующее утро? Вернула ли Питеру машину (которая теперь угнана)? Если вернула, то когда?
Выпив водки, я почувствовал, что успокаиваюсь. Я слишком суетился. Слишком часто выходил из себя. Обращал на людей гораздо больше внимания, чем на получаемые от них сведения. Люди застили мне факты.
Отныне и впредь надо быть осмотрительнее.
Зазвонил телефон, я снял трубку. Подавляя дрожь в голосе, Джудит сказала:
- Я у Ли. Пожалуй, тебе стоит прийти сюда.
- А что такое?
- Перед домом собрались какие-то люди. Их тут целая толпа, топчутся на лужайке.
- Сейчас буду, - сказал я. Схватив куртку, я бросился к машине, но остановился на полпути, напомнив себе, что надо быть осмотрительнее.
Я вернулся в дом и, позвонив в отдел городских новостей «Бостон-глоб», сообщил о сборище у дома Ли. Я старался говорить с придыханием и подпустил мелодраматических ноток. Теперь они уж наверняка приедут.
Сев в машину, я помчался к Ли. На лужайке догорал деревянный крест. Неподалеку стояла патрульная машина, а перед домом толпились люди, главным образом, растерянные соседи и их отпрыски. Небо только-только начало темнеть, дым от тлеющего креста ровным столбом поднимался вверх.
Я протиснулся сквозь толпу. Все окна были разбиты, из дома доносился плач. На крыльце меня остановил полицейский.
- Кто вы такой?
- Доктор Берри. В доме находятся моя жена и дети.
Полицейский посторонился, и я поспешно юркнул в дверь.
Все наши собрались в гостиной. Бетти Ли плакала, Джудит возилась с детьми. Повсюду валялись осколки стекла. У двоих малышей были глубокие, но, к счастью, неопасные порезы. С Бетти беседовал полицейский, но без особого успеха, потому что миссис Ли, будто заведенная, твердила:
- Мы просили защиты… Мы просили… Мы умоляли… Но вы не пришли…
- О, господи, мадам! - в сердцах воскликнул полицейский.
Я помог Джудит перевязать детей.
- Что тут случилось?
Полицейский резко повернулся ко мне.
- Вы кто такой?
- Врач.
- Ну, наконец-то, - буркнул он и опять занялся Бетти.
Джудит была бледна и подавлена.
- Это началось минут двадцать назад. Но угрожали нам весь день. Звонили, писали записки. А потом подъехали четыре машины, из них вылезли подростки, воткнули в землю крест, облили бензином и подожгли. Их было человек двадцать, и все орали: «Вперед, христианское воинство!» А потом увидели нас возле окон и принялись бросать камни. Это был какой-то кошмар!
- Как они выглядели? Как были одеты? На каких машинах приехали?
Джудит покачала головой.
- Это самое страшное. Юные, приличные на вид детишки. Будь это старые мракобесы, так и черт бы с ними, я хоть могла бы что-то понять. Но ведь подростки!
Мы перевязали малышей и увели их из гостиной.
- Покажи мне записки, - попросил я.
В этот миг в комнату вполз годовалый сынишка Арта и Бетти. Он улыбался и тихонько ворчал, пуская пузыри и явно намереваясь подобраться к блестящим осколкам стекла.
- Эй! - окликнул я стоявшего в дверях полицейского. - Хватайте его!
Полицейский лишь тупо смотрел на ребенка. Наконец до него дошло. Он поспешно наклонился и ухватил малыша за пухлую лодыжку.
- Поднимите его с пола, - продолжал я. - Да не бойтесь, не обидит он вас!
Легавый неохотно поднял мальчика, держа его на вытянутых руках, будто чумного. На физиономии стража порядка читалось презрение. Еще бы, отпрыск подпольного акушера.
Джудит пересекла засыпанную хрустящими под ногами стекляшками комнату и взяла малыша на руки. Мальчонке, разумеется, было невдомек, какие чувства испытывал к нему легавый, и он увлеченно теребил блестящие пуговицы, пуская слюни на синий мундир. Парню явно не понравилось, когда Джудит лишила его новой игрушки.
Я услышал, как второй полицейский увещевает миссис Ли:
- Слушайте, угрозы - обычное дело. Нельзя же выезжать по каждому такому вызову.
- Но мы звонили… Сказали, что они подожгли этот.., эту штуковину на лужайке.
- Это крест.
- Я и без вас знаю, что это такое! - Бетти больше не плакала. Теперь она была в ярости.
- Мы прибыли, как только смогли, - оправдывался полицейский. - Честное слово, мадам. Как только смогли.
- Через четверть часа, - сообщила мне Джудит. - Когда все окна уже были разбиты, а подростков и след простыл.
Я подошел к столу и взглянул на аккуратную стопку записок. Все пришли по почте, в конвертах. В большинстве своем они были нацарапаны от руки, но попадалась и машинопись. Все послания отличались дивной краткостью, некоторые состояли из одной фразы. И все дышали злобой.
«Грязный коммуняга жидолюб убил любовницу! Ты и твое семя получите шо заслужыли, детоубойцы. Ты - грязь земная. Может, думаеш, шо ты в Хермании, так нет, выкуси!»
Без подписи.
«Господь, Спаситель наш, говаривал: „Страждучи за младенцев, да придете ко Мне“. Ты сагришыл супротив Господа Иисуса Бога Нашего и ждет тебя воздаяние от Рук Его Всемогущего. Хвала Богу в его бесконечной мудрости и милосердии».
Без подписи.
«Честные богобоязненные народы Содружества не будут сидеть сложа руки. Мы будем вас бороть повсюду где придетса. Выживем вас из домов ваших и из страны этой изгоним. Всех изгоним, покуда не станет Содружество хорошим местом для всех штобы жыть тута»
Без подписи.
«Ага, попался! И дружков твоих прищучим. Лекари поганые, думают, могут творить, что хотят: а), в этих здоровенных „Кадиллаках“ раскатывать; б), драть деньгу немилосердно; в), заставлять больных ждать подолгу, потому и больные они, что пока ждут - заболеют; г), но все вы - зло, и мы вас остановим, зло это».
Без подписи.
«Что, нравится деток гробить? Погоди, скоро твоих угробят, тогда узнаешь, каково это!» Без подписи.
«Аборт есть преступление против Бога, человека, общества и еще не народившихся поколений. Ты поплатишься за него в этой жизни, а Господь обречет тебя на вечное пламя в аду».
Без подписи.
«Аборт хужей смертоубийства. Что они тебе сделали, зародыши эти ? Когда найдешь ответ на сей вопрос, уразумеешь, что прав я. Чтоб тебе сгнить в темнице. Чтоб они сдохли, все чада и домочадцы твои».
Без подписи.
И, наконец, последнее послание, написанное красивым женским почерком:
«С огорчением узнала о постигшей Вас беде. Понимаю, что для Вас настала пора испытаний, и хочу сказать спасибо за помощь, оказанную мне год назад. Я верю в Вас и в то, что Вы делаете. Вы - самый замечательный врач из всех, кого я знаю, и самый честный. Благодаря Вам моя жизнь наладилась, а без Вас пошла бы прахом, и мы с мужем бесконечно Вам благодарны. Буду молиться за Вас ежевечерне. Миссис Элисон Бэнкс».
Эту бумажку я сунул в карман. Такие письма лучше не бросать где попало.
За спиной послышался голос:
- Так-так-так, подумать только.
Я обернулся и увидел Питерсона.
- Мне позвонила жена.
- Нет, это ж надо! - Он оглядел комнату. Приближалась ночь, и в доме делалось все холоднее. - Ну и наворотили!
- И не говорите.
- Да, уж постарались, - бросил капитан, обходя гостиную и заглядывая во все углы.
Наблюдая за ним, я вдруг представил себе жуткую картину: человек в мундире и тяжеленных сапожищах пробирается по развалинам. Видение было очень странное, никак не связанное с происходящим. Да и вообще ни с какой конкретной эпохой и страной.
В этот миг в комнату протиснулся еще один человек. Он был облачен в дождевик, а в руке держал записную книжку.
- Вы кто такой? - вопросил Питерсон.
- Кэртис, сэр, из «Глоб».
- Ну а вам кто позвонил, приятель? - Капитан оглядел комнату и уставился на меня. - Нехорошо, - укоризненно молвил он. - Это никуда не годится.
- «Глоб» - уважаемая газета, и этот парень напишет все как есть, - ответил я. - Уверен, что вы не станете возражать.
- Послушайте, - завел Питерсон, - в Бостоне два с половиной миллиона жителей, а в полиции недобор. Мы не можем разбираться с каждой дурацкой жалобой или угрозой какого-то сумасшедшего. Если этим заниматься, мы даже с уличным движением не управимся.
- Семье обвиняемого, - ответил я, заметив, что репортер не сводит с меня глаз, - угрожают по телефону и в письмах. Здесь женщина и малолетние дети. Она испугана, а вы не приезжаете по вызову.
- Вы сами знаете, что несправедливы.
- Потом начинается ад кромешный: молодчики жгут крест и громят дом. Женщина просит помощи, и ваши люди появляются только спустя четверть часа. Сколько отсюда до ближайшего участка?
- Это неважно.
Репортер лихорадочно строчил в блокноте.
- У вас будет бледный вид, - продолжал я. - В нашем городе хватает противников абортов, но еще больше народу возмутится этим бессмысленным самочинным погромом, посягательством на частную собственность, действиями шайки малолетних хулиганов…
- Это не хулиганы.
Я повернулся к репортеру.
- Капитан Питерсон считает, что подростки, которые подожгли крест и побили все окна в доме, не были хулиганами.
- Я не то имел в виду, - поспешно ввернул Питерсон.
- Именно так он сказал, - сообщил я газетчику. - Более того, вам будет небезынтересно узнать, что двое детей серьезно поранены осколками стекла. Дети трех и пяти лет получили тяжелые увечья…
- Мне сообщили, что это пустячные царапины, - заявил Питерсон.
- Насколько я понимаю, кроме меня, здесь нет ни одного врача. Или, быть может, полиция привезла с собой медицинского работника, когда, наконец, соблаговолила откликнуться на зов о помощи?
Питерсон не ответил.
- Полиция привезла с собой врача? - спросил репортер.
- Нет.
- Вызвали врача из больницы?
- Нет.
Репортер снова застрочил в книжке.
- Ну, погодите, Берри, - сказал мне Питерсон. - Я вам этого не спущу.
- Осторожнее, здесь присутствует журналист, - предостерег я его.
Питерсон смерил меня испепеляющим взглядом и резко повернулся на каблуках.
- Кстати, - бросил я ему вслед, - какие меры предполагает принять полиция, чтобы не допустить повторения подобных выходок?
Питерсон остановился:
- Мы еще не решили.
- Не забудьте сказать репортеру, что вы сожалеете о случившемся и намерены выставить у дома круглосуточную охрану, - посоветовал я капитану. - Чтобы не было никаких неясностей.
Питерсон презрительно скривил губы, но я знал: он послушает меня. А мне только и хотелось, чтобы у Бетти была защита, а полиция не чувствовала себя слишком вольготно.
8
Джудит повезла детей домой. Я остался с Бетти и помог ей заколотить окна досками. На это ушел целый час. И с каждым взмахом молотка я чувствовал, что злюсь все сильнее и сильнее.
Детишки угомонились, но не спали. Они то и дело спускались вниз, просили пить и жаловались на боль. У маленького Генри очень саднила порезанная стопа, и я снял повязку, чтобы убедиться, что в ране не осталось осколков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
- Рэнделл жмет на рычаги.
Уилсон кивнул.
- А что будет, если виновника не найдут до начала процесса?
Уилсон грустно улыбнулся.
- Мой отец был священником в Роли. Это в Северной Каролине. Никто из тамошних жителей не умел ни читать, ни писать. Только мой отец. Он был заядлым книгочеем, и однажды я спросил его: а все эти писатели - Китс, Шелли и прочие, они белые? Отец ответил: да. Тогда я спросил, доводилось ли ему читать книжки, написанные цветными. Он сказал: нет. - Уилсон потер пальцами лоб, на миг спрятав глаза за ладонями. - Тем не менее он был баптистским проповедником. И очень строгим человеком. Верил в гнев божий. В громы небесные, поражающие грешников, в геенну огненную и вечное проклятие, в добро и зло.
- А вы верите?
- Я, - ответил Уилсон, - верю в то, что огонь побеждает огонь.
- Но всегда ли это праведный огонь?
- Нет, но он всегда испепеляет, и от него нет спасения.
- И вы верите в победу?
Уилсон провел пальцем по шраму на шее:
- Да.
- Даже если она не делает вам чести?
- Честь - в самой победе.
- Вы так полагаете?
Несколько секунд он молча разглядывал меня, потом спросил:
- Почему вы так рьяно защищаете Рэнделлов?
- Я их вовсе не защищаю.
- Вас послушать…
- Я лишь делаю то, чего ждет от меня Арт.
- Арт хочет выйти на волю, - сказал Уилсон. - Я уже говорил вам, что смогу вытащить его. Сейчас он - горячая картофелина. Вы не найдете в Бостоне ни одного желающего притронуться к нему. Но я уверяю вас, что сумею вызволить доктора Ли из тюрьмы.
- Пустив в ход грязные методы.
- Да, черт возьми, грязные. Не тешьте себя иллюзиями, мы не в крокет играем. - Он осушил свой бокал. - А как вы поступили бы на моем месте, Берри?
- Подождал бы, - ответил я.
- Чего?
- Пока не найдут истинного виновника.
- А если его вообще не найдут?
Я покачал головой.
- Не знаю…
- То-то и оно. Подумайте головой, - посоветовал он мне и был таков.
7
Уилсон изрядно разозлил меня, но и снабдил обильной пищей для размышлений. Я поехал домой, бросил в стакан пару кубиков льда, залил их водкой и устроился в кресле, чтобы еще раз спокойно все обмозговать. Вспоминая свои разговоры с разными людьми, я понял, что не задал им несколько важных вопросов. В деле еще оставались белые пятна, причем весьма обширные. Что делала Карен воскресным вечером, когда укатила на машине Питера? Что она сказала миссис Рэнделл на следующее утро? Вернула ли Питеру машину (которая теперь угнана)? Если вернула, то когда?
Выпив водки, я почувствовал, что успокаиваюсь. Я слишком суетился. Слишком часто выходил из себя. Обращал на людей гораздо больше внимания, чем на получаемые от них сведения. Люди застили мне факты.
Отныне и впредь надо быть осмотрительнее.
Зазвонил телефон, я снял трубку. Подавляя дрожь в голосе, Джудит сказала:
- Я у Ли. Пожалуй, тебе стоит прийти сюда.
- А что такое?
- Перед домом собрались какие-то люди. Их тут целая толпа, топчутся на лужайке.
- Сейчас буду, - сказал я. Схватив куртку, я бросился к машине, но остановился на полпути, напомнив себе, что надо быть осмотрительнее.
Я вернулся в дом и, позвонив в отдел городских новостей «Бостон-глоб», сообщил о сборище у дома Ли. Я старался говорить с придыханием и подпустил мелодраматических ноток. Теперь они уж наверняка приедут.
Сев в машину, я помчался к Ли. На лужайке догорал деревянный крест. Неподалеку стояла патрульная машина, а перед домом толпились люди, главным образом, растерянные соседи и их отпрыски. Небо только-только начало темнеть, дым от тлеющего креста ровным столбом поднимался вверх.
Я протиснулся сквозь толпу. Все окна были разбиты, из дома доносился плач. На крыльце меня остановил полицейский.
- Кто вы такой?
- Доктор Берри. В доме находятся моя жена и дети.
Полицейский посторонился, и я поспешно юркнул в дверь.
Все наши собрались в гостиной. Бетти Ли плакала, Джудит возилась с детьми. Повсюду валялись осколки стекла. У двоих малышей были глубокие, но, к счастью, неопасные порезы. С Бетти беседовал полицейский, но без особого успеха, потому что миссис Ли, будто заведенная, твердила:
- Мы просили защиты… Мы просили… Мы умоляли… Но вы не пришли…
- О, господи, мадам! - в сердцах воскликнул полицейский.
Я помог Джудит перевязать детей.
- Что тут случилось?
Полицейский резко повернулся ко мне.
- Вы кто такой?
- Врач.
- Ну, наконец-то, - буркнул он и опять занялся Бетти.
Джудит была бледна и подавлена.
- Это началось минут двадцать назад. Но угрожали нам весь день. Звонили, писали записки. А потом подъехали четыре машины, из них вылезли подростки, воткнули в землю крест, облили бензином и подожгли. Их было человек двадцать, и все орали: «Вперед, христианское воинство!» А потом увидели нас возле окон и принялись бросать камни. Это был какой-то кошмар!
- Как они выглядели? Как были одеты? На каких машинах приехали?
Джудит покачала головой.
- Это самое страшное. Юные, приличные на вид детишки. Будь это старые мракобесы, так и черт бы с ними, я хоть могла бы что-то понять. Но ведь подростки!
Мы перевязали малышей и увели их из гостиной.
- Покажи мне записки, - попросил я.
В этот миг в комнату вполз годовалый сынишка Арта и Бетти. Он улыбался и тихонько ворчал, пуская пузыри и явно намереваясь подобраться к блестящим осколкам стекла.
- Эй! - окликнул я стоявшего в дверях полицейского. - Хватайте его!
Полицейский лишь тупо смотрел на ребенка. Наконец до него дошло. Он поспешно наклонился и ухватил малыша за пухлую лодыжку.
- Поднимите его с пола, - продолжал я. - Да не бойтесь, не обидит он вас!
Легавый неохотно поднял мальчика, держа его на вытянутых руках, будто чумного. На физиономии стража порядка читалось презрение. Еще бы, отпрыск подпольного акушера.
Джудит пересекла засыпанную хрустящими под ногами стекляшками комнату и взяла малыша на руки. Мальчонке, разумеется, было невдомек, какие чувства испытывал к нему легавый, и он увлеченно теребил блестящие пуговицы, пуская слюни на синий мундир. Парню явно не понравилось, когда Джудит лишила его новой игрушки.
Я услышал, как второй полицейский увещевает миссис Ли:
- Слушайте, угрозы - обычное дело. Нельзя же выезжать по каждому такому вызову.
- Но мы звонили… Сказали, что они подожгли этот.., эту штуковину на лужайке.
- Это крест.
- Я и без вас знаю, что это такое! - Бетти больше не плакала. Теперь она была в ярости.
- Мы прибыли, как только смогли, - оправдывался полицейский. - Честное слово, мадам. Как только смогли.
- Через четверть часа, - сообщила мне Джудит. - Когда все окна уже были разбиты, а подростков и след простыл.
Я подошел к столу и взглянул на аккуратную стопку записок. Все пришли по почте, в конвертах. В большинстве своем они были нацарапаны от руки, но попадалась и машинопись. Все послания отличались дивной краткостью, некоторые состояли из одной фразы. И все дышали злобой.
«Грязный коммуняга жидолюб убил любовницу! Ты и твое семя получите шо заслужыли, детоубойцы. Ты - грязь земная. Может, думаеш, шо ты в Хермании, так нет, выкуси!»
Без подписи.
«Господь, Спаситель наш, говаривал: „Страждучи за младенцев, да придете ко Мне“. Ты сагришыл супротив Господа Иисуса Бога Нашего и ждет тебя воздаяние от Рук Его Всемогущего. Хвала Богу в его бесконечной мудрости и милосердии».
Без подписи.
«Честные богобоязненные народы Содружества не будут сидеть сложа руки. Мы будем вас бороть повсюду где придетса. Выживем вас из домов ваших и из страны этой изгоним. Всех изгоним, покуда не станет Содружество хорошим местом для всех штобы жыть тута»
Без подписи.
«Ага, попался! И дружков твоих прищучим. Лекари поганые, думают, могут творить, что хотят: а), в этих здоровенных „Кадиллаках“ раскатывать; б), драть деньгу немилосердно; в), заставлять больных ждать подолгу, потому и больные они, что пока ждут - заболеют; г), но все вы - зло, и мы вас остановим, зло это».
Без подписи.
«Что, нравится деток гробить? Погоди, скоро твоих угробят, тогда узнаешь, каково это!» Без подписи.
«Аборт есть преступление против Бога, человека, общества и еще не народившихся поколений. Ты поплатишься за него в этой жизни, а Господь обречет тебя на вечное пламя в аду».
Без подписи.
«Аборт хужей смертоубийства. Что они тебе сделали, зародыши эти ? Когда найдешь ответ на сей вопрос, уразумеешь, что прав я. Чтоб тебе сгнить в темнице. Чтоб они сдохли, все чада и домочадцы твои».
Без подписи.
И, наконец, последнее послание, написанное красивым женским почерком:
«С огорчением узнала о постигшей Вас беде. Понимаю, что для Вас настала пора испытаний, и хочу сказать спасибо за помощь, оказанную мне год назад. Я верю в Вас и в то, что Вы делаете. Вы - самый замечательный врач из всех, кого я знаю, и самый честный. Благодаря Вам моя жизнь наладилась, а без Вас пошла бы прахом, и мы с мужем бесконечно Вам благодарны. Буду молиться за Вас ежевечерне. Миссис Элисон Бэнкс».
Эту бумажку я сунул в карман. Такие письма лучше не бросать где попало.
За спиной послышался голос:
- Так-так-так, подумать только.
Я обернулся и увидел Питерсона.
- Мне позвонила жена.
- Нет, это ж надо! - Он оглядел комнату. Приближалась ночь, и в доме делалось все холоднее. - Ну и наворотили!
- И не говорите.
- Да, уж постарались, - бросил капитан, обходя гостиную и заглядывая во все углы.
Наблюдая за ним, я вдруг представил себе жуткую картину: человек в мундире и тяжеленных сапожищах пробирается по развалинам. Видение было очень странное, никак не связанное с происходящим. Да и вообще ни с какой конкретной эпохой и страной.
В этот миг в комнату протиснулся еще один человек. Он был облачен в дождевик, а в руке держал записную книжку.
- Вы кто такой? - вопросил Питерсон.
- Кэртис, сэр, из «Глоб».
- Ну а вам кто позвонил, приятель? - Капитан оглядел комнату и уставился на меня. - Нехорошо, - укоризненно молвил он. - Это никуда не годится.
- «Глоб» - уважаемая газета, и этот парень напишет все как есть, - ответил я. - Уверен, что вы не станете возражать.
- Послушайте, - завел Питерсон, - в Бостоне два с половиной миллиона жителей, а в полиции недобор. Мы не можем разбираться с каждой дурацкой жалобой или угрозой какого-то сумасшедшего. Если этим заниматься, мы даже с уличным движением не управимся.
- Семье обвиняемого, - ответил я, заметив, что репортер не сводит с меня глаз, - угрожают по телефону и в письмах. Здесь женщина и малолетние дети. Она испугана, а вы не приезжаете по вызову.
- Вы сами знаете, что несправедливы.
- Потом начинается ад кромешный: молодчики жгут крест и громят дом. Женщина просит помощи, и ваши люди появляются только спустя четверть часа. Сколько отсюда до ближайшего участка?
- Это неважно.
Репортер лихорадочно строчил в блокноте.
- У вас будет бледный вид, - продолжал я. - В нашем городе хватает противников абортов, но еще больше народу возмутится этим бессмысленным самочинным погромом, посягательством на частную собственность, действиями шайки малолетних хулиганов…
- Это не хулиганы.
Я повернулся к репортеру.
- Капитан Питерсон считает, что подростки, которые подожгли крест и побили все окна в доме, не были хулиганами.
- Я не то имел в виду, - поспешно ввернул Питерсон.
- Именно так он сказал, - сообщил я газетчику. - Более того, вам будет небезынтересно узнать, что двое детей серьезно поранены осколками стекла. Дети трех и пяти лет получили тяжелые увечья…
- Мне сообщили, что это пустячные царапины, - заявил Питерсон.
- Насколько я понимаю, кроме меня, здесь нет ни одного врача. Или, быть может, полиция привезла с собой медицинского работника, когда, наконец, соблаговолила откликнуться на зов о помощи?
Питерсон не ответил.
- Полиция привезла с собой врача? - спросил репортер.
- Нет.
- Вызвали врача из больницы?
- Нет.
Репортер снова застрочил в книжке.
- Ну, погодите, Берри, - сказал мне Питерсон. - Я вам этого не спущу.
- Осторожнее, здесь присутствует журналист, - предостерег я его.
Питерсон смерил меня испепеляющим взглядом и резко повернулся на каблуках.
- Кстати, - бросил я ему вслед, - какие меры предполагает принять полиция, чтобы не допустить повторения подобных выходок?
Питерсон остановился:
- Мы еще не решили.
- Не забудьте сказать репортеру, что вы сожалеете о случившемся и намерены выставить у дома круглосуточную охрану, - посоветовал я капитану. - Чтобы не было никаких неясностей.
Питерсон презрительно скривил губы, но я знал: он послушает меня. А мне только и хотелось, чтобы у Бетти была защита, а полиция не чувствовала себя слишком вольготно.
8
Джудит повезла детей домой. Я остался с Бетти и помог ей заколотить окна досками. На это ушел целый час. И с каждым взмахом молотка я чувствовал, что злюсь все сильнее и сильнее.
Детишки угомонились, но не спали. Они то и дело спускались вниз, просили пить и жаловались на боль. У маленького Генри очень саднила порезанная стопа, и я снял повязку, чтобы убедиться, что в ране не осталось осколков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38