Луис держался, как всегда, абсолютно спокойно. Ему было нечего бояться. Дон Антонио требует, чтобы он рассказал ему подробности этого дела, пожалуйста. Луис медленно и с достоинством изложил, как ездил с сеньоритой Мартой на дискотеку, а по дороге обратно она захотела сесть за руль. Он не возражал, но тут на дорогу внезапно вышел человек, и она сбила его. Это произошло примерно в километре от дома Ломбарде. Труп бесследно исчез – Луис на следующий же день ездил на то место. И в газетах не было никаких сообщений. Так что можно не беспокоиться. Луис пристально посмотрел на хозяина и пожал своими атлетическими плечами, обтянутыми трикотажной майкой, еще более подчеркивающей его могучие бицепсы.
– И ты посмел бросить человека на улице? – глухим от ярости голосом сказал Антонио. – Ты безответственный идиот! Как ты мог допустить, чтобы девушка, не умеющая водить, села за руль! Кто тебе разрешил взять машину? И ты зря думаешь, что свидетелей не было. Там был очевидец, и он все рассказал Максимилиано. А теперь, – Антонио сжал кулак, – ты пойдешь и будешь сидеть в своей комнате взаперти. И не думай бежать. Если ты вздумаешь уйти, я прикажу охране стрелять. Мы всегда можем сказать, что приняли тебя за вора.
…Только теперь увидел Антонио, что остался в кабинете один. Замерев на секунду, он поднялся и пошел в комнату Виктории. Она полулежала на кушетке, беспрестанно вытирая платком набегавшие слезы. Антонио, присев рядом, обнял ее. Виктория никак не могла успокоиться, смириться с мыслью, что Максимилиано, мальчик, которого она родила, вырос подлецом. Разумеется, ее потрясла новость о том, что Марта сбила человека, что Луис бросил его на дороге, но ее материнское сердце разрывалось от отчаяния при мысли, что Макс пытался воспользоваться этой трагедией, чтобы потребовать от Ракель… Это было невыносимо! И она винила во всем себя, за то, что потакала сыну, была нетребовательной, прощала… Антонио улыбнулся:
– Ты точно так же вела себя и со мной!
– Да, но и ты, и Камила – совсем другие.
– Другие, – как эхо повторил Антонио и, прищурив глаза, сказал то, что не мог не сказать. – Ты поняла теперь, что Макс не может жить в этом доме?
Виктория медленно кивнула и вздрогнула от стука резко открываемой двери: на пороге комнаты стоял Макс!
– Что происходит? – спросил он, тревожно переводя взгляд с Антонио на Викторию.
– Расскажи ему все сама и узнай, кто свидетель, – сказал Антонио, выходя из комнаты.
– Как ты мог! – повторяла десятки раз Виктория, не в силах произнести большее.
Но Макс быстро сориентировался. Он ничего не знает ни об аварии, ни о свидетеле! Все это выдумки Ракель, которая пристает к нему с самого первого дня. Андрее видел их с Ракель в саду – что страшного? Почему он должен отказываться, если женщина сама на него вешается? Теперь, когда ее застали, она, конечно, испугалась и принялась клеветать на него. Но все ее слова – ложь!
Узнав новость о Марте, Камила поспешила позвонить Мауре. Она подробно поведала бывшей подружке Антонио обо всем, что происходило в доме. Она ведь не имела понятия о том, что Маура с некоторых пор действовала не одна – ею руководил изощренный и хитрый Родриго. Именно от Мауры он узнал о догадке Камилы, что Макс был сообщником Ракель, организовавшим аварию самолета. Родриго быстро просчитал в уме все варианты и с довольной улыбочкой согласился:
– Тогда все встает на свои места. Появляется логика. Ведь состояние Ломбарде огромно. Антонио погибает, Макс женится на вдове. Все довольны и счастливы. Замечательный план. Но Антонио теперь все знает, он тоже просчитал варианты. Недаром Камила слышала, как он говорил, что не желает жить под одной крышей с убийцей.
– Какая грязь! – поморщилась Маура при мысли о том, что преступница может войти в одну из лучших семей Акапулько. – Мы не должны допустить этого.
Родриго согласно кивнул, на его лице играла загадочная улыбка.
Маура с недоверием взглянула на Родриго. Но продолжать разговор не стала, заметив около двери Карлу, с интересом прислушивающуюся к разговору. Карла теперь выбывала из игры. Родриго решил, что сестра Мауры не должна ничего знать – глупая болтливая девчонка могла где-нибудь проговориться, и тогда весь план полетит к черту. Карла сделала свое дело, выдумав Роберто Агирре.
Глава 26
Дон Даниэль, опустив голову, вошел в гостиную. Больше, чем когда-либо ему хотелось бы держаться подальше от этого дома и его обитателей, но он страшно беспокоился за Марту. Где она, что с ней, как она себя чувствует? А вдруг ее посадят в тюрьму! От этой мысли у старого сеньора Саманьего ныло сердце. Кроме того, с минуты на минуту должна была вернуться из клиники Ракель.
Дон Даниэль застал младшую дочь в слезах. Он решил побыть с ней, девочка так убивалась!
В эту минуту в гостиной появилась Ракель. Она пришла как раз вовремя. Макс красочно описывал Андресу, Алехандре и Камиле, как Ракель преследовала его, буквально не давая ему проходу. А на вид – святая невинность. Макс сделал жест в сторону появившейся девушки: разве не так, Ракель? Девушка думала о своем и не сразу поняла, о чем идет речь. Макс, отвернувшись от нее, повторил:
– Признайся, с того момента, как ты приехала сюда, ты все время бегала за мной, – видя, что Ракель молчит, Макс продолжал. – Имей мужество признаться в этом. Я-то признаю свою вину.
Этого Ракель уже не могла стерпеть. Она давно знала, что Макс подлец, но даже от него она не ожидала такой низости. Сволочь! Какая сволочь! Ракель уже не могла соображать, ее рассудок захлестнула бешеная ярость. Он хочет разрушить ей жизнь, он хочет растоптать ее, унизить в глазах всех, оклеветать! Не помня себя, Ракель бросилась на Макса с кулаками и била его по физиономии, пока Андрее и Алехандра не оттащили ее.
– Пустите меня! – отчаянно сопротивлялась девушка. У нее сейчас было одно-единственное желание – растоптать, уничтожить гадину. Впиться в него ногтями. Ее пытались успокоить и не могли. Только когда Макс выбежал из гостиной она пришла в себя и в сопровождении Алехандры поднялась к себе в комнату. А ведь доктор не велел ей волноваться! По пути Ракель горько разрыдалась. Это ужасно, невыносимо. Как можно жить в доме, где все против тебя. Где никто тебе не верит!
– Я тебе верю, Ракель, – тихо сказала Алехандра, укладывая Ракель на кровать. – Я и сама не знаю почему.
А внизу Андрее рассказывал пришедшему от адвоката Антонио об истерике Ракель, о том, что она ударила Максимилиано и назвала его сволочью. С этим определением Антонио, разумеется, был согласен, но не мог понять, какое чувство руководило Ракель – ненависть, а может быть, досада? Антонио был не в силах распутать хитросплетения опутавшей его лжи. Ракель говорит одно, Макс – другое, и ни той, ни другому он не мог верить. Макс хотел убить его, а Ракель предала его, согласившись на измену. Неужели из трусости она могла бы отдаться нелюбимому? Его вдруг осенило: и с ним она поступила также: говорила о любви, а отдавалась из-за боязни.
Антонио просил друга вспомнить встречу Макса и Ракель, свидетелем которой он стал утром. Но Андрее всячески уходил от категоричных заключений, прекрасно сознавая, сколь серьезны могут быть последствия. Он счел разумным перевести разговор на дело Марты. Антонио, откинувшись на мягкую спинку дивана, устало прикрыл ладонью глаза и рассказал, что был у адвоката и в полиции у приятеля – капитана. Не называя конкретных имен, он выяснил, что никаких заявлений в полицию не поступало, отсутствовали там и сведения о пострадавших в этот день и в этом месте. Но если все-таки объявится жертва, то Марте придется провести несколько дней в тюрьме, ведь у нее нет водительских прав. Адвокат советовал выждать, и Антонио с ним согласился.
Закончив рассказ, Антонио поинтересовался, не появился ли Макс и, получив от Рамона отрицательный ответ, мрачно усмехнулся: Макс убрался вовремя, терпение Антонио лопнуло – он больше не желал жить с этим человеком под одной крышей.
Макс и в самом деле счел за лучшее убраться. Он зашел к Луису и, выяснив у него подробности разразившегося скандала и имя мнимой жертвы, поехал в город, радуясь одному – Луис не назвал его имя Антонио.
Чучо был последним, до кого еще не дошла новость про сеньориту Марту и Луиса Трехо. Раза два за этот день он забегал в бунгало дона Даниэля и всякий раз заставал старика в очень грустном настроении. Сердобольный Чучо чуть сам не плакал, видя, что его друг так убивается, но сколько он ни приставал к нему с просьбой открыть причину его горя, дон Даниэль только вздыхал и отмалчивался. Он не хотел рассказывать болтунишке Чучито о том, что касается его дочерей.
Основным источником знаний Чучо об обитателях дома Ломбарде была, конечно, Рехина. Когда поблизости не было надутого дона Рамона, она с удовольствием рассказывала Чучо о своих хозяевах. Конечно, о некоторых вещах приходилось только догадываться. Например, утром в гостиной все страшно переругались. Но из-за чего – не понятно, может быть даже из-за того ключа, который искал хозяин. Но там был Рамон, а когда он рядом, разве подслушаешь как следует! Рехина махнула рукой от досады.
С тех пор, как сюда приехала новая госпожа, эта семья уже не та, что раньше. Виданное ли это дело, чтобы в этом доме повздорили так, что пришлось вставлять стекла и менять разбитую лампу! А теперь хозяин велел не впускать в дом сеньора Максимилиано. Чудеса, да и только.
Чучо был благодарным слушателем. Он переспрашивал, ахал и охал, боясь пропустить хотя бы слово. С таким человеком и поболтать приятно. Не то, что с доном Рамо-ном, который сам не рассуждал о делах хозяев и запрещал это делать другим слугам. Но это запрещение действовало, естественно, только в его присутствии.
Из-за волнений последних дней Виктория слегла. Сердце не выдерживало. Мирный дом на глазах превращался в царство ссор и раздоров. Но самые большие страдания причиняли ей мысли о сыне. Он бесконечно лжет, лжет, лжет…
А если он лжет сейчас, кто знает, говорил ли он правду раньше. И тогда… Виктория постаралась отогнать от себя эту ужасную мысль, налила воды и приняла успокоительное. Больше всего она хотела бы, чтобы сестры Саманьего и их отец навсегда ушли из их жизни. Конечно, Максимилиано и Антонио не станут относиться друг к другу лучше, но, по крайней мере, не будет повода для скандалов. Тем более, что эти люди, к сожалению, совершенно не умеют себя вести и бросают тень на семью. То скандал в сомнительном заведении, то ужасная трагедия на дороге. Но Макс, Макс! В отчаянии Виктория искала, но не находила выхода. Выход нашел Антонио, зашедший узнать о ее самочувствии. Увидев ее осунувшееся лицо, запавшие глаза, трясущиеся руки, он попросил Рамона немедленно пригласить доктора Пласенсиа.
Максимилиано тем временем не сидел сложа руки и не приходил в отчаяние. Он действовал. Еще утром он узнал у Луиса Трехо адрес Августина, сыгравшего в трагическую ночь роль сбитого машиной человека. Ему в голову пришла гениальная идея. Марта сама рассказала обо всем Антонио и не получила никакого наказания. Скоро все забудется, ведь пострадавшего нет, и все старания Макса пойдут насмарку. Значит, пострадавший должен найтись. И в этом ему поможет ни кто иной, как Августин.
Надев темные очки, Макс позвонил в дверь скромной дешевой квартирки, которую занимали Августин и его жена Хулиа, общительная, энергичная женщина и не слишком щепетильная, когда дело касалось денег. Это и понятно – жили они с Августином более чем скромно, как и все другие обитатели их квартала.
Хулиа немного опешила, когда увидела на пороге незнакомого мужчину, молодого, крепкого, но какого-то жесткого. Или этот низкий, хрипловатый голос, которым он резко расспрашивал ее, создал такое впечатление? Хулиа побаивалась незнакомца в темных очках, хотя он и сказал, что хороший знакомый Луиса Трехо. Он настойчиво добивался Августина, но тот ведь уехал в Мехико и неизвестно когда вернется. Он не сказал, к кому едет, не оставил ни телефона, ни адреса.
– Тогда вы помогите мне. Нужен человек, который недавно попал в аварию или готов попасть в аварию. Оплата очень приличная.
Хулиа согласилась подумать и попросила сеньора зайти к ней завтра.
Как только дверь за незнакомцем закрылась, Хулиа принялась соображать. Человек, недавно попавший в аварию… Ну, конечно, Габриэль, несчастный братишка Мерседес, которого недели две назад сбил грузовик. С тех пор как Мерседес потеряла работу в баре они так бедствуют, куда уж там лечиться. Хулиа собралась и со всех ног понеслась к подруге, чтобы сообщить о таком выгодном предложении.
Хулиа прекрасно понимала, что от них требуется – выдать себя за кого-то другого. Это, конечно, обман, но ведь тот человек сказал, что оплата будет хорошей, значит, и ей, Хулии, кое-что перепадет, как посреднице. А соображения чести оставим для богатых – бедным, особенно когда нет денег на лечение, не до таких понятий, как честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65