Рой снова вернулся к снимку, где мать и сын стояли у бассейна. Вдали на некотором расстоянии возвышался огромный сарай. Даже на выцветшей фотографии можно было разобрать остатки красной краски на его высоких гладких стенах.
Женщина, мальчик, сарай.
Наверно, у него начали формироваться какие-то воспоминания, но происходило это еще на уровне подсознания, однако внезапно Рой похолодел.
Женщина, мальчик, сарай.
Он задрожал.
Рой поднял взгляд от карточек, лежавших на столе, и посмотрел в окно над раковиной, туда, где за домом росла небольшая рощица эвкалиптов. Там в редких просветах между ветвями блестели монетки солнечного света. Свет старался пронзить мглу тени. Рой хотел, чтобы воспоминания также пришли к нему, возникли из апокалиптической темноты.
Женщина, мальчик, сарай.
Как Рой ни старался, он ничего не мог вспомнить, хотя ему опять стало жутко неприятно.
Сарай.
* * *
Спенсер несся по улицам, где стояли оштукатуренные домики, а рядом с ними росли кактусы, ростки юкки и приземистые оливковые деревья. Обилие этих растений напоминало пустынный ландшафт. Он промчался через парковку торгового центра, через индустриальный район, через дебри ржавых железных сараев, где люди хранили то, что им, видимо, никогда не потребуется. Потом он свернул с дороги и проехал по парку. Там метались на ветру листья лохматых пальм. Было ясно, что ураган приближается. Спенсер безуспешно старался оторваться от преследующего его «Шевроле».
Раньше или позже они могут встретиться с патрульной полицейской машиной. Как только в дело вмешается один из местных полицейских, Спенсеру будет почти невозможно удрать от них.
Он уже совершенно не ориентировался, потому что без конца менял направление, стараясь оторваться от преследователей. И он был поражен, когда промчался мимо одного из самых современных и новых отелей Вегаса. Тот стоял справа от дороги. Значит, Южный бульвар Лас-Вегаса был от него всего в нескольких ярдах. Впереди горел красный глаз светофора, но Спенсер был готов поклясться, что пока он доедет до него, тот переключится на зеленый.
«Шевроле» по-прежнему не отставал от него. Если он остановится, то эти проклятые ублюдки выскочат из машины и облепят грузовик, а у них в руках оружия больше, чем иголок на ежике.
Триста ярдов до перекрестка. Двести пятьдесят.
Все еще горел красный свет. Движение на дороге не было слишком интенсивным, каким оно могло оказаться дальше на север, но машин все равно было достаточно. Спенсеру пришлось слегка притормозить, чтобы легче было совершить маневр, но это не давало возможности водителю «Шевроле» затормозить рядом с ним.
Сто ярдов. Семьдесят пять. Пятьдесят.
Леди Удача покинула его. Он ждал зеленого света, но красный все не переключался.
Цистерна с бензином приближалась слева от перекрестка, водитель набрал недозволенную скорость и не собирался останавливаться.
Рокки снова начал сильно качать головой.
Наконец водитель цистерны увидел машину Спенсера и попытался быстро затормозить, чтобы не врезаться в нее.
– Хорошо, хорошо, мы должны успеть проскочить. – Спенсер слушал себя, как он повторяет это снова и снова. Он словно произносил заклинание, как будто собирался повлиять на реальность своими позитивными мыслями. Никогда не лги собаке. – Дружок, мы с тобой вляпались в такое дерьмо, – поправился Спенсер, когда вырулил на перекресток, сделав широкий разворот перед наступавшей на него цистерной с бензином.
В панике Спенсер все воспринимал, как при замедленной съемке. Он видел, как цистерна двигалась на него. Ее огромные колеса крутились и подпрыгивали, пока водитель в ужасе пытался нажать на тормоза. Теперь эта цистерна не только приближалась к ним...
Она нависла над ними – огромная, неотвратимая, как тупой бегемот. Цистерна казалась гораздо больше, чем была секунду назад. Сейчас она стала еще больше и заслонила собой весь свет, и от нее некуда было деться. Невозможно избежать ее. Боже ты мой, она казалась больше, чем реактивный самолет. А он был маленькой козявкой на взлетной полосе. Машина Спенсера наклонилась, и Спенсер постарался выпрямить ее, слегка повернув вправо и нажав на тормоза. Но тогда грузовик начал скользить. Его сильно занесло, и шины завизжали, как в агонии. Рулевое колесо моталось из стороны в сторону во влажных руках Спенсера. Он не мог управлять машиной. Цистерна с бензином все еще нависала над ним, она была огромной, как сама судьба. Но машину его занесло в правильном направлении, и она продолжала скользить, но, наверное, не так быстро, чтобы избежать столкновения. Шестнадцатиколесное чудовище промчалось мимо, слегка коснувшись машины Спенсера. Изогнутые бока из сверкающей нержавеющей стали блеснули мимо, пустив на них зайчиков. Порыв ветра от этого чудовища Спенсер почувствовал даже через плотно закрытые окна.
Машина Спенсера совершила полный оборот на триста шестьдесят градусов и еще повернулась градусов на девяносто. Потом со скрежетом остановилась. Она оказалась на другой стороне бульвара и смотрела в противоположном направлении. Цистерна все еще не исчезла из вида.
Машины, шедшие на юг, куда, видимо, теперь следовало мчаться Спенсеру, смогли затормозить перед его грузовиком и не врезаться в него.
Все ограничилось скрежетом тормозов и гневными гудками.
Рокки снова оказался на полу.
Спенсер не знал, слетел ли туда Рокки по инерции или же он испугался и сам сполз вниз.
Он скомандовал ему:
– Останься здесь.
Но Рокки снова влез на сиденье.
Послышался шум мотора. Он доносился слева. Пролетев через перекресток, приближался «Шевроле». Маневрируя мимо остановившейся цистерны, он подбирался к машине Спенсера.
Спенсер вдавил ногу в акселератор. Колеса начали бешено вращаться, и резина задымилась. Машина рванулась как раз в тот момент, когда «Шевроле» пронесся, задев задний бампер. С холодным звуком металл поцеловался с металлом.
Послышались выстрелы – три или четыре. Но, кажется, ни один из них не повредил машину.
Рокки на соседнем сиденье тяжело дышал и когтями цеплялся за обивку. Он не собирался сдаваться.
Спенсер двинулся прочь из Вегаса. Это было хорошо и плохо.
Хорошо, потому что, удаляясь на юг в сторону пустыни, стоило миновать въезд на шоссе № 15, и уже можно не опасаться затора на дороге. Но плохо, что, выбравшись из частокола отелей, оставалось только удирать. Спрятаться было негде. На пустынном пространстве эти негодяи в «Шевроле» могли отстать от него на милю или две, и все равно они не потеряют его из вида.
Тем не менее у него был только один выход – покинуть город. Ведь шум на перекрестке обязательно привлечет внимание полицейских.
Пока он ехал мимо самого нового казино-отеля в городе и примыкавшего к нему парка «Спейспорт Вегас», разбросавшего на двух сотнях акров свои заведения для развлечений, оказалось, что его единственный разумный выход перестал вообще быть выходом. Впереди, шагах в ста, одна из машин, шедших на север, быстро запрыгала по невысокому газону разделительной полосы, перелетела через низкий ряд кустарников и заскользила по встречной полосе, навстречу тем, кто следовал на юг. Ее занесло при торможении, и машина заблокировала путь, готовая таранить грузовик Спенсера, если он попытается протиснуться мимо нее, все равно с какой стороны.
Он остановился в тридцати шагах от баррикады.
Это был «Крайслер», настолько похожий на «Шевроле», словно изготовленный на том же заводе.
Водитель остался на месте, но пассажиры, крупные, угрожающего вида мужчины, распахнули дверцы и выбрались из машины.
В зеркало Спенсер увидел именно то, что ожидал, – «Шевроле» тоже стоял, перегородив газон, в пятнадцати шагах позади него. Из «Шевроле» тоже вылезали люди, и у них было оружие.
Стоявшие пред ним люди из «Крайслера» тоже были вооружены. Почему-то это не удивило Спенсера.
* * *
Последнее фото находилось в белом конверте, заклеенном скотчем.
Рой не сомневался, что там фотография, потому что конверт был тонким и определенной формы. Снимок был большего размера, чем все остальные фотографии.
Пока Рой срывал скотч, он думал, что обнаружит художественную фотографию, сделанную в фотостудии, и, скорей всего, это будет портрет матери. Память о которой так дорога Спенсеру.
Это был портрет, но черно-белый. Портрет мужчины лет тридцати пяти.
Несколько секунд для Роя не существовало ни рощицы эвкалиптов, ни окна, через которое он мог видеть эту рощицу. Все вокруг куда-то исчезло, и не осталось ничего, кроме него и этой фотографии. Казалось, что-то странным образом связывало его с ней еще более тесно, чем с фотографией женщины.
Рой с трудом дышал.
Если бы кто-нибудь вошел в комнату и задал ему вопрос, он не получил бы ответа.
Казалось, что Роя била лихорадка и он отрешился от реальности. Но на самом деле он начал дрожать от холода. Однако это было не неприятное ощущение. Так холодеет наблюдающий хамелеон, лежа на камне в осеннее утро и изображая из себя выступ камня. Это был холод, который давал энергию, который мобилизовы-вал все его нервные клетки и подбадривал его ум, стимулируя работать без остановки.
Его сердце не частило, как бывает во время лихорадки. Наоборот, пульс стал размеренным и редким, как у спящего человека. Но каждый удар сердца отдавался в его теле, как удар церковного колокола, записанный на пленку, которую прогоняли с замедленной скоростью: длинные паузы и удары тоже длинные, торжественные и сильные.
Было ясно, что портрет делал талантливый профессионал и фотографировали мужчину, скорее всего, в студии. Там обращали большое внимание на освещение. И выбор идеальной насадки на аппарат. Это был портрет до пояса. На мужчине были белая рубашка с расстегнутым воротом и кожаный пиджак. Мужчина, прислонился к белой стене, скрестив на груди руки. Он был удивительно красив. Густые темные волосы зачесаны назад. Такого типа фотографии обычно делали для молодых актеров. Они раздавали их своим агентам или людям, желающим заключить с ними контракт на съемки. Этот снимок, разумеется, льстил мужчине, но он был прекрасного качества. Фотографу удалось подчеркнуть (хотя и не пришлось создавать на пустом месте) природную привлекательность этого человека, ту ауру драмы и тайны, которую излучал его облик.
Художник прекрасно проработал свет и тень, причем тени было больше, чем света. Странные тени, которые отбрасывали предметы, находящиеся позади камеры, вне кадра, казалось, ползли по стене. Мужчина словно притягивал их. Так ночь распространяется по вечернему небу под ужасным давлением садящегося солнца.
У мужчины был прямой и пронизывающий взгляд, жестко сомкнутый рот. Аристократические черты лица и непринужденная поза выдавала человека, который никогда ни в чем не сомневался, ничего не боялся и не страдал от угрызений совести. Он был более чем уверен в себе и прекрасно владел собой. Даже на фотографии было видно, что это несколько нагловатый господин. По его выражению можно было понять, что на всех остальных представителей человеческой расы он смотрел с пренебрежением и слегка сверху вниз.
Но он все равно был очень привлекательным, как будто ум и опыт давали ему право чувствовать себя выше всех.
Глядя на снимок, Рой понял, что этот человек мог бы стать интересным, непредсказуемым и даже иногда забавным другом. Глядя на скопления теней, этот человек излучал животный магнетизм, и поэтому его наглое выражение не могло злить никого.
Наоборот, казалось, что ему дано право смотреть свысока на остальных людей. Так выступает лев – как настоящий хищник, но с присущей ему кошачьей грацией и глядя сверху вниз на всех остальных зверей, – он слишком уверен в себе.
Так может быть в себе уверен только лев.
Наконец Рой несколько освободился от влияния фотографии, но не до конца. Медленно перед его взором вновь возникла кухня. Он увидел перед собой окно и за ним эвкалиптовую рощу.
Он знал этого мужчину. Он видел его раньше.
Но это было слишком давно...
Наверное, фотография так сильно на него подействовала, потому что у него было что-то связано с ней. Так же как и с той женщиной. Но Рой не мог вспомнить ни имени мужчины, ни при каких обстоятельствах они встречались раньше.
Рой пожалел, что фотограф слишком затемнил лицо мужчины. Но казалось, что тени любят этого темноглазого человека.
Рой положил фотографию на кухонный стол рядом с фотографией женщины и ее сына, стоявших на фоне бассейна.
Женщина. Мальчик. Сарай в отдалении. И мужчина среди теней.
* * *
Резко затормозив посреди Южного бульвара Лас-Вегаса, когда перед ним и позади него были вооруженные люди, Спенсер начал сигналить, рывком вывернул руль вправо и нажал на акселератор. Машина рванулась в сторону парка «Спейспорт Вегас». От резкого движения Спенсера и Рокки прижало к спинке сидений, словно космонавтов, стартовавших на Луну.
Уверенная наглость молодчиков с оружием доказывала, что они были агентами какого-то важного учреждения, даже если и пользовались фальшивыми удостоверениями, чтобы скрыть, кто они на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93