И вот по мере того как я разглядывал его, он все с большим интересом приглядывался к нам. Готов поручиться, что он даже испытывал какое-то удовольствие!..
У Варвары мелькнула мысль, что с точки зрения хищника ее собеседник никак не мог вызвать положительных эмоций. Но что-то заставило ее промолчать. Однако Вуд безошибочно углядел тень иронии, невольно скользнувшую по ее лицу.
— А вы напрасно сообщили мне свою профессию, — мрачно заметил Вуд. — Теперь мне в любом вашем мимолетном взгляде будет чудиться трезвая оценка живодера… Но, смею вас уверить, та образина смотрела на меня совсем по-иному. Чартару было интересно! Вскоре он присел, потом поднялся на ноги, и только после всего этого у него в глазах промелькнул страх. И он начал улепетывать от нас. Мы с кибом могли запросто скрутить его — но зачем? Это только задержало бы нас. К тому же, теперь мне не нужно было проверять дорогу: чартар вел нас уверенно, как гончая. Еще несколько поворотов, и мы выбежали в этакую трапециевидную камеру, узкий конец которой переходил в наклонный тоннель. Похоже, это был просто отвод для стока воды, ежели таковая наберется в лабиринт, но чартары ее приспособили для своих нужд — накатана эта труба была до блеска, так что сразу стало очевидно: туда скатиться можно, а вот обратно — весьма сомнительно. Труба изгибалась, как огромный штопор, и что там было внизу, угадать невозможно. Шумок сперва доносился, а потом и он смолк. А может, это у меня в ушах уже…
— Штопор и наклон вниз, — задумчиво повторила Варвара, запоминая дорогу, которая, несомненно, ей предстояла. — А вы не можете хотя бы примерно оценить направление оси?
— Как будто северо-восток, но компасу там доверять нельзя. И бросаться вниз очертя голову тоже было бы мальчишеством, ведь попади я в эти лапы — и нам никто не поможет…
— Почему вы сразу не связались с кораблем?
— Тон у вас, дитя мое, как у королевского прокурора эпохи неограниченной монархии… Проходили в школе?
Варвара покраснела — в самом деле, нельзя же так свирепо накидываться на больного человека, к тому же непривычного к ее манерам. Хотя он тоже мог бы понять, что ею движет вполне законное нетерпение" — надо же что-то делать!
— И потом, — продолжал Вуд, — не считайте меня таким уж законченным идиотом. Разумеется, как только я понял, что нахожусь в лабиринте, я попытался связаться с корабельным МИМом, но ничего не получилось. Возвращаться к выходу? У меня еще была надежда догнать своих. А вот там, возле этой крученой дыры, я понял, что без посторонней помощи не обойтись. Будь со мной не киб, а робот, я послал бы его обратно с поручением организовать SOS, но кибу это не по уму… Пришлось возвращаться самому. И как мы. мчались, вы можете себе представить. О том, чтобы запоминать или как-то отмечать дорогу, и речи быть не могло — я положился на киба, и он вел меня частым скоком, отрываясь временами, но не настолько, чтобы я мог его потерять. Мне то казалось, что мы сбились, то вроде что-то припоминалось. Пора бы всем этим виражам заканчиваться, но все еще не было цепочки камер, напоминающей батарею парового отопления изнутри, и круглого зальца с лунками, в которых лежали каменные шары. И только я подумал о них — звяк! — мой осьминог врезался в тупик. Я подбегаю — он ни одним копытом не шевелит.
— Дичь, — сказала Варвара. — Кибы надежны, как табуретки, то-то вы их с собой всюду и таскаете…
— А вы — нет? Впрочем, верно, у вас звери… С чего бы?
— По милости стратегической разведки. Это их корабль.
— То-то я смотрю, что снаружи пюсик как пюсик, а внутри…
— А почему — пюсик? — неожиданно спросила девушка.
— Пюс — это блоха, на старинном французском языке. Наши кораблики скачут от одной зоны до другой, как водяные блохи. Но там, над несвоевременно сдохшим кибом, я дорого бы дал, чтобы очутиться у себя на пюсике. Тем более что рядом загудело, сполохи какие-то заметались, впереди по курсу характерное потрескивание, и озон пополз — дуга бьет. Сейчас-то я понимаю, что это начались световые эффекты, я ведь был у самого входа; заработали какие-то генераторы — раскопать бы! — и вышибли из моего киба все его убогие мозги.
— Как под Золотыми Воротами… — невольно прошептала девушка.
— А какой дурак запускал кибов в ворота? — изумился Вуд. — Я вот их в свое время прочесал просто с разбега…
— Вы? — вскочила Варвара. — Вы?..
— Конечно.
— Но Джон Вуковуд…
— Какая разница — Джон или Иван. Джон мне нравится больше. А Вуковуд — это прозвище, которое мне дорого досталось. Ну, да как-нибудь вам я расскажу. — Она подивилась ударению, которое он сделал на «вам», но промолчала, увидев взгляд, который он бросил на корабельный хронометр.
До истечения двух часов, которые он отвел себе на отдых, оставалось всего пятнадцать минут. И тут вдруг Варвара поняла, почему он рассказывает так подробно, хотя мог бы ограничиться скупым перечнем фактов, а потом поспать хотя бы час. Он думает, что пойдет один. И не очень-то надеется, что поход его будет успешен. Поэтому он на всякий случай передает ей все мелочи, которые могут пригодиться, если она последует за ним.
— Осталось немного, — словно угадав ее мысли, продолжал Вуковуд. — Я перепугался, честно говоря, как последний щенок, ринулся назад, в глубь лабиринта. Пересидел весь этот припадок иллюминации, причем у меня часы остановились, и батарейки в десинторе сели. Потом, когда все стихло, отыскал кое-как бренные останки своего киба, а от него и до выхода было рукой подать. Но времени я потерял столько, что о возвращении на корабль и речи быть не могло, и как только все сполохи погасли и связь восстановилась, я продиктовал корабельному вахтенному кибу короткий SOS-пакет с донесением о происшедшем. Мне было слышно, как киб его отправил, и я со сколь возможно спокойной душой решил вернуться к винтовому тоннелю и съехать вниз по нему до конца. Ну, и… короче, лабиринт показал мне, что он собой представляет. До киба своего я дошел четко: правая спираль, две ниши пропустить, в третью и налево, галерея-батарея, два или три поворота пропустить и налево, в зал с шарами — восемь штук, и все разноцветные. Выход тот, что возле лазуритового шара. И наконец…
Он снова закашлялся: слишком долго говорил, никакого отдыха не получилось, скорее наоборот. Варвара покусывала губы, но не торопила.
— Наконец то, что я назвал «тронным залом». Там ступеньки, так после них не ходите влево — вот здесь-то я, похоже, и забрался в тупиковую часть лабиринта. Дальше путается…
Он протянул руку к стакану с чаем и жадно допил остатки.
— Я сейчас, свежего, — пробормотала Варвара и выскочила из рубки. Она торопливо приготовила чай, высыпала в широкую кружку щепоть сухой малины — просто счастье, что привыкла таскать в личных вещах всякие дополнительные снадобья! — и, не колеблясь ни секунды, бросилась в госпитальный отсек.
— Сейчас я заварю вам с малиной, — как можно спокойнее проговорила она, наклоняя голову, чтобы губы очутились у самой плошечки нагрудного фона и не проникли в него такие характерные звуки, как стеклянный хруст обломанного наконечника ампулы, — а вы ответьте мне на последний вопрос: почему в сообщении говорилось, что экипаж похищен капибарами?
— Капибарами? — как эхо, отозвалось из фона. — Да потому, что мой киб кретин. А еще точнее, я сам кретин, не подумал, что словарный запас кибов ограничен… Другое там было слово, но киб его не знал, вот и подставил ближайшее по звучанию из тех, что ему известно… Связь-то барахлила… Неразборчиво…
Другое было слово. Какое — она спрашивать не стала, и так утомился человек до смерти, слово-то она и так знала, догадывалась. И Сусанин догадался. Каннибалы — вот какое было слово.
Так что у нее все права на то, что она собиралась сделать.
Она бесшумно скользнула в рубку, держа перед собой кружку с дымящимся душистым чаем. Остановилась у кресла. Вуковуд спал, свесившись на подлокотник, как только может спать человек, в течение многих дней позволявший себе закрыть глаза на несколько минут и только для того, чтобы потом бежать, идти, ползти дальше, до следующего тупика. Лабиринт…
Она тихонечко подсунула ему под щеку подушку и подивилась тому, что безобразная многодневная щетина совсем не колется. За короткие мгновения сна он помолодел на десять лет, а если его побрить, то наверное, скинет еще пяток… Стоп. Нет времени думать об этом. Даже перетащить его в госпитальный отсек и то некогда. Хотя сделать это было бы несложно: теперь он проспит, как убитый, часов двенадцать.
Она отступила, затворила за собой дверь и первым делом выплеснула из кружки чай с уже не нужным снотворным. Стремительно летая по всем отсекам и вполголоса отдавая скочам необходимые команды, успела заварить новый, бирманский, с добавлением настоящего лесного женьшеня; залила в термос и осторожно поставила на пол, у ног спящего.
Вызвала кибов со второго корабля. Поставила в дверях — наготове, на всякий случай. Торопливо, обламывая ногти, стала натягивать скафандр. Кликнула скоча — тот принес диктофон, держал теперь прямо перед нею, пока она прыгала на одной ноге, неловко залезая в скрипящую синтериклоновую штанину. Надо как-то покороче, но стоит только начать: «Уважаемый Иван Волюславович», как тут же потянет пространно объясняться…
К чертям! По прямой, только по прямой, как умела это делать раньше и от чего поклялась себе не отступать теперь.
Значит, так: «Вуковуд! Я ухожу на разведку. Безопасность полная — два скоча с генераторами индивидуальной защиты, стратегово добро и скафандр. Так что не волнуйтесь. Как только найду тоннель, пригоню одного скоча за вами. Он разбудит, не сомневайтесь. Если проснетесь раньше, потратьте время на восстановление сил. Ведь нас только двое. Все стимуляторы, которые разрешит „Гиппократ“. До меня будете добираться верхом на скоче, скорость у него приличная, и все время — независимо от внешних условий — под индивидуальной защитой. И вот еще что: не корите себя, что вы заснули, я все равно собиралась напичкать вас снотворным».
Любое послание требует подписи, а она вдруг вспомнила, что он ни разу так и не спросил ее имени. Она тихонечко вздохнула и, вместо того чтобы закончить официально «Старшая по кораблю Варвара Норега», добавила так, как само выговорилось: «А меня зовут Варварой».
Она осторожно вошла в рубку, стараясь не шуршать синтериклоном, и поставила диктофон на пульт перед Вуковудом. Он спал, чуть приподняв уголки бровей, должно быть, изумлялся во сне чему-то невиданному. На Лероя он был похож, вот на кого.
Она стрелой слетела с трапа, защелкивая замочек шлема, — несколько крупных дождевых капель успели упасть внутрь и так и остались за шиворотом. Вперед и по прямой, насколько это возможно в лабиринте. По прямой удалось только до скального выступа, который неожиданно вырос перед самым носом в дождевом мареве. Варвара автоматически отметила про себя иллюминатор, о котором говорил Вуковуд, — оконце как оконце, вместо стекла только титановая фольга или что-то там еще, что пальцем не проткнешь. Вернемся — разберемся. А сейчас — каждому свое. В смысле — индивидуальное поле защиты.
— Вафель, к ноге! — скомандовала она и мимолетом сообразила, что это из собачьих команд, а не лошадиных.
Она перекинула ногу через удобную седловину между нижним, двигательным бурдюком и верхним, вычислительно-рецепторным. Грузовые пазухи обоих бурдюков были плотно забиты медикаментами, тросами, пиропакетами и вообще всем, что под руку попалось. Сидеть было удобно, какие-то подбрюшные манипуляторы свернулись спиральками, образуя стремена.
— Двинулись, — сказала она скочам. — Защитное поле на полумощность, пульсирующее: после трех секунд экранирования просвет на полсекунды. В разных фазах. При малейшей опасности просветы исключить. Да пребудет с нами дух Леонида.
Это — дань Фермопилам; страшно, как-никак; а когда пробирает до подрагивания, начинаешь хорохориться даже перед роботами. Но настоящий страх еще впереди, когда придет ощущение, что кружишь на одном месте, а время уходит все быстрее и безнадежнее…
— Трюфель, в кильватер!
Две серебрящиеся торпеды — первая повыше, вторая пониже, — набирая скорость, обогнули выступ с иллюминатором и, словно втянутые воздушным потоком, скользнули в глубь загадочного сооружения. На какой-то миг они словно раздевались, сбрасывая призрачную на вид оболочку, и тогда в фосфоресцирующем световом киселе четко проступали невиданные на этой планете создания, легким наметом мчащиеся вперед на добром десятке пружинистых лапок. В эти паузы Варваре, оседлавшей первого киберскакуна, становилось виднее все прихотливое разнообразие галерей, закоулков, тупичков, колоннад, приплюснутых каморок с прогнувшимся зловещим потолком и бездонных «колодцев вверх», в вертикальной черноте которых даже луч мощного фонаря не мог нащупать потолка. К счастью, колодцев, уходящих вниз, пока не наблюдалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
У Варвары мелькнула мысль, что с точки зрения хищника ее собеседник никак не мог вызвать положительных эмоций. Но что-то заставило ее промолчать. Однако Вуд безошибочно углядел тень иронии, невольно скользнувшую по ее лицу.
— А вы напрасно сообщили мне свою профессию, — мрачно заметил Вуд. — Теперь мне в любом вашем мимолетном взгляде будет чудиться трезвая оценка живодера… Но, смею вас уверить, та образина смотрела на меня совсем по-иному. Чартару было интересно! Вскоре он присел, потом поднялся на ноги, и только после всего этого у него в глазах промелькнул страх. И он начал улепетывать от нас. Мы с кибом могли запросто скрутить его — но зачем? Это только задержало бы нас. К тому же, теперь мне не нужно было проверять дорогу: чартар вел нас уверенно, как гончая. Еще несколько поворотов, и мы выбежали в этакую трапециевидную камеру, узкий конец которой переходил в наклонный тоннель. Похоже, это был просто отвод для стока воды, ежели таковая наберется в лабиринт, но чартары ее приспособили для своих нужд — накатана эта труба была до блеска, так что сразу стало очевидно: туда скатиться можно, а вот обратно — весьма сомнительно. Труба изгибалась, как огромный штопор, и что там было внизу, угадать невозможно. Шумок сперва доносился, а потом и он смолк. А может, это у меня в ушах уже…
— Штопор и наклон вниз, — задумчиво повторила Варвара, запоминая дорогу, которая, несомненно, ей предстояла. — А вы не можете хотя бы примерно оценить направление оси?
— Как будто северо-восток, но компасу там доверять нельзя. И бросаться вниз очертя голову тоже было бы мальчишеством, ведь попади я в эти лапы — и нам никто не поможет…
— Почему вы сразу не связались с кораблем?
— Тон у вас, дитя мое, как у королевского прокурора эпохи неограниченной монархии… Проходили в школе?
Варвара покраснела — в самом деле, нельзя же так свирепо накидываться на больного человека, к тому же непривычного к ее манерам. Хотя он тоже мог бы понять, что ею движет вполне законное нетерпение" — надо же что-то делать!
— И потом, — продолжал Вуд, — не считайте меня таким уж законченным идиотом. Разумеется, как только я понял, что нахожусь в лабиринте, я попытался связаться с корабельным МИМом, но ничего не получилось. Возвращаться к выходу? У меня еще была надежда догнать своих. А вот там, возле этой крученой дыры, я понял, что без посторонней помощи не обойтись. Будь со мной не киб, а робот, я послал бы его обратно с поручением организовать SOS, но кибу это не по уму… Пришлось возвращаться самому. И как мы. мчались, вы можете себе представить. О том, чтобы запоминать или как-то отмечать дорогу, и речи быть не могло — я положился на киба, и он вел меня частым скоком, отрываясь временами, но не настолько, чтобы я мог его потерять. Мне то казалось, что мы сбились, то вроде что-то припоминалось. Пора бы всем этим виражам заканчиваться, но все еще не было цепочки камер, напоминающей батарею парового отопления изнутри, и круглого зальца с лунками, в которых лежали каменные шары. И только я подумал о них — звяк! — мой осьминог врезался в тупик. Я подбегаю — он ни одним копытом не шевелит.
— Дичь, — сказала Варвара. — Кибы надежны, как табуретки, то-то вы их с собой всюду и таскаете…
— А вы — нет? Впрочем, верно, у вас звери… С чего бы?
— По милости стратегической разведки. Это их корабль.
— То-то я смотрю, что снаружи пюсик как пюсик, а внутри…
— А почему — пюсик? — неожиданно спросила девушка.
— Пюс — это блоха, на старинном французском языке. Наши кораблики скачут от одной зоны до другой, как водяные блохи. Но там, над несвоевременно сдохшим кибом, я дорого бы дал, чтобы очутиться у себя на пюсике. Тем более что рядом загудело, сполохи какие-то заметались, впереди по курсу характерное потрескивание, и озон пополз — дуга бьет. Сейчас-то я понимаю, что это начались световые эффекты, я ведь был у самого входа; заработали какие-то генераторы — раскопать бы! — и вышибли из моего киба все его убогие мозги.
— Как под Золотыми Воротами… — невольно прошептала девушка.
— А какой дурак запускал кибов в ворота? — изумился Вуд. — Я вот их в свое время прочесал просто с разбега…
— Вы? — вскочила Варвара. — Вы?..
— Конечно.
— Но Джон Вуковуд…
— Какая разница — Джон или Иван. Джон мне нравится больше. А Вуковуд — это прозвище, которое мне дорого досталось. Ну, да как-нибудь вам я расскажу. — Она подивилась ударению, которое он сделал на «вам», но промолчала, увидев взгляд, который он бросил на корабельный хронометр.
До истечения двух часов, которые он отвел себе на отдых, оставалось всего пятнадцать минут. И тут вдруг Варвара поняла, почему он рассказывает так подробно, хотя мог бы ограничиться скупым перечнем фактов, а потом поспать хотя бы час. Он думает, что пойдет один. И не очень-то надеется, что поход его будет успешен. Поэтому он на всякий случай передает ей все мелочи, которые могут пригодиться, если она последует за ним.
— Осталось немного, — словно угадав ее мысли, продолжал Вуковуд. — Я перепугался, честно говоря, как последний щенок, ринулся назад, в глубь лабиринта. Пересидел весь этот припадок иллюминации, причем у меня часы остановились, и батарейки в десинторе сели. Потом, когда все стихло, отыскал кое-как бренные останки своего киба, а от него и до выхода было рукой подать. Но времени я потерял столько, что о возвращении на корабль и речи быть не могло, и как только все сполохи погасли и связь восстановилась, я продиктовал корабельному вахтенному кибу короткий SOS-пакет с донесением о происшедшем. Мне было слышно, как киб его отправил, и я со сколь возможно спокойной душой решил вернуться к винтовому тоннелю и съехать вниз по нему до конца. Ну, и… короче, лабиринт показал мне, что он собой представляет. До киба своего я дошел четко: правая спираль, две ниши пропустить, в третью и налево, галерея-батарея, два или три поворота пропустить и налево, в зал с шарами — восемь штук, и все разноцветные. Выход тот, что возле лазуритового шара. И наконец…
Он снова закашлялся: слишком долго говорил, никакого отдыха не получилось, скорее наоборот. Варвара покусывала губы, но не торопила.
— Наконец то, что я назвал «тронным залом». Там ступеньки, так после них не ходите влево — вот здесь-то я, похоже, и забрался в тупиковую часть лабиринта. Дальше путается…
Он протянул руку к стакану с чаем и жадно допил остатки.
— Я сейчас, свежего, — пробормотала Варвара и выскочила из рубки. Она торопливо приготовила чай, высыпала в широкую кружку щепоть сухой малины — просто счастье, что привыкла таскать в личных вещах всякие дополнительные снадобья! — и, не колеблясь ни секунды, бросилась в госпитальный отсек.
— Сейчас я заварю вам с малиной, — как можно спокойнее проговорила она, наклоняя голову, чтобы губы очутились у самой плошечки нагрудного фона и не проникли в него такие характерные звуки, как стеклянный хруст обломанного наконечника ампулы, — а вы ответьте мне на последний вопрос: почему в сообщении говорилось, что экипаж похищен капибарами?
— Капибарами? — как эхо, отозвалось из фона. — Да потому, что мой киб кретин. А еще точнее, я сам кретин, не подумал, что словарный запас кибов ограничен… Другое там было слово, но киб его не знал, вот и подставил ближайшее по звучанию из тех, что ему известно… Связь-то барахлила… Неразборчиво…
Другое было слово. Какое — она спрашивать не стала, и так утомился человек до смерти, слово-то она и так знала, догадывалась. И Сусанин догадался. Каннибалы — вот какое было слово.
Так что у нее все права на то, что она собиралась сделать.
Она бесшумно скользнула в рубку, держа перед собой кружку с дымящимся душистым чаем. Остановилась у кресла. Вуковуд спал, свесившись на подлокотник, как только может спать человек, в течение многих дней позволявший себе закрыть глаза на несколько минут и только для того, чтобы потом бежать, идти, ползти дальше, до следующего тупика. Лабиринт…
Она тихонечко подсунула ему под щеку подушку и подивилась тому, что безобразная многодневная щетина совсем не колется. За короткие мгновения сна он помолодел на десять лет, а если его побрить, то наверное, скинет еще пяток… Стоп. Нет времени думать об этом. Даже перетащить его в госпитальный отсек и то некогда. Хотя сделать это было бы несложно: теперь он проспит, как убитый, часов двенадцать.
Она отступила, затворила за собой дверь и первым делом выплеснула из кружки чай с уже не нужным снотворным. Стремительно летая по всем отсекам и вполголоса отдавая скочам необходимые команды, успела заварить новый, бирманский, с добавлением настоящего лесного женьшеня; залила в термос и осторожно поставила на пол, у ног спящего.
Вызвала кибов со второго корабля. Поставила в дверях — наготове, на всякий случай. Торопливо, обламывая ногти, стала натягивать скафандр. Кликнула скоча — тот принес диктофон, держал теперь прямо перед нею, пока она прыгала на одной ноге, неловко залезая в скрипящую синтериклоновую штанину. Надо как-то покороче, но стоит только начать: «Уважаемый Иван Волюславович», как тут же потянет пространно объясняться…
К чертям! По прямой, только по прямой, как умела это делать раньше и от чего поклялась себе не отступать теперь.
Значит, так: «Вуковуд! Я ухожу на разведку. Безопасность полная — два скоча с генераторами индивидуальной защиты, стратегово добро и скафандр. Так что не волнуйтесь. Как только найду тоннель, пригоню одного скоча за вами. Он разбудит, не сомневайтесь. Если проснетесь раньше, потратьте время на восстановление сил. Ведь нас только двое. Все стимуляторы, которые разрешит „Гиппократ“. До меня будете добираться верхом на скоче, скорость у него приличная, и все время — независимо от внешних условий — под индивидуальной защитой. И вот еще что: не корите себя, что вы заснули, я все равно собиралась напичкать вас снотворным».
Любое послание требует подписи, а она вдруг вспомнила, что он ни разу так и не спросил ее имени. Она тихонечко вздохнула и, вместо того чтобы закончить официально «Старшая по кораблю Варвара Норега», добавила так, как само выговорилось: «А меня зовут Варварой».
Она осторожно вошла в рубку, стараясь не шуршать синтериклоном, и поставила диктофон на пульт перед Вуковудом. Он спал, чуть приподняв уголки бровей, должно быть, изумлялся во сне чему-то невиданному. На Лероя он был похож, вот на кого.
Она стрелой слетела с трапа, защелкивая замочек шлема, — несколько крупных дождевых капель успели упасть внутрь и так и остались за шиворотом. Вперед и по прямой, насколько это возможно в лабиринте. По прямой удалось только до скального выступа, который неожиданно вырос перед самым носом в дождевом мареве. Варвара автоматически отметила про себя иллюминатор, о котором говорил Вуковуд, — оконце как оконце, вместо стекла только титановая фольга или что-то там еще, что пальцем не проткнешь. Вернемся — разберемся. А сейчас — каждому свое. В смысле — индивидуальное поле защиты.
— Вафель, к ноге! — скомандовала она и мимолетом сообразила, что это из собачьих команд, а не лошадиных.
Она перекинула ногу через удобную седловину между нижним, двигательным бурдюком и верхним, вычислительно-рецепторным. Грузовые пазухи обоих бурдюков были плотно забиты медикаментами, тросами, пиропакетами и вообще всем, что под руку попалось. Сидеть было удобно, какие-то подбрюшные манипуляторы свернулись спиральками, образуя стремена.
— Двинулись, — сказала она скочам. — Защитное поле на полумощность, пульсирующее: после трех секунд экранирования просвет на полсекунды. В разных фазах. При малейшей опасности просветы исключить. Да пребудет с нами дух Леонида.
Это — дань Фермопилам; страшно, как-никак; а когда пробирает до подрагивания, начинаешь хорохориться даже перед роботами. Но настоящий страх еще впереди, когда придет ощущение, что кружишь на одном месте, а время уходит все быстрее и безнадежнее…
— Трюфель, в кильватер!
Две серебрящиеся торпеды — первая повыше, вторая пониже, — набирая скорость, обогнули выступ с иллюминатором и, словно втянутые воздушным потоком, скользнули в глубь загадочного сооружения. На какой-то миг они словно раздевались, сбрасывая призрачную на вид оболочку, и тогда в фосфоресцирующем световом киселе четко проступали невиданные на этой планете создания, легким наметом мчащиеся вперед на добром десятке пружинистых лапок. В эти паузы Варваре, оседлавшей первого киберскакуна, становилось виднее все прихотливое разнообразие галерей, закоулков, тупичков, колоннад, приплюснутых каморок с прогнувшимся зловещим потолком и бездонных «колодцев вверх», в вертикальной черноте которых даже луч мощного фонаря не мог нащупать потолка. К счастью, колодцев, уходящих вниз, пока не наблюдалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21