— резонно спросил он. — У них решение суда. И потом, Ивяник настаивает…
— Еще бы он не настаивал, — усмехнулся Чердынский, — если он не попадет сюда, так его Колун зарезать велит, как предшественника…
— А решение суда незаконно, поскольку вынесено в отсутствие ответчика, — добавил Гаибов.
Командир ОМОНа задумчиво подвигал челюстью. Ему чрезвычайно не хотелось ввязываться в эту историю. История была тухлая, грязная, реакция губернатора на захват завода могла быть непредсказуемой… Хорошо Молодарчуку — он точно что-то с Колуна поимел за сегодняшни бенефис… Что же до командира ОМОНа, то он лично ничего Колуну не был должен, не считая двух совместных помывок в бане, и светиться на телеэкране и в газетах в качестве человека, который вышвыривал руководство завода с занимаемой площади, не собирался. Во всяком случае, до убедительных распоряжений начальства.
И вообще ему казалось несколько странным, что, вместо того чтобы брать Семку Колуна по приказу начальства, он по приказу этого же начальства берет для Семки Колуна лучший завод области.
— Ладно, — сказал командир, — вы там как-нибудь между собой договоритесь. А мои ребята покараулят на улице.
Судебный пристав Мария Голубкова тоже была допущена на завод. Там ее покормили и предоставили стол, на котором она и составила акт об отказе руководства завода от выполнения решений суда.
***
ОМОН был столь скудно представлен у ворот комбината потому, что с самого утра в городе шла тотальная зачистка местности, принадлежащей Спиридону.
Район Хаменка зачищали силами местных ОВД. Район «Вагонмаш» зачищали в основном с помощью налоговой полиции и санэпидстанции: начальство этих федеральных сил в городе Тарске было связано длительными дружескими отношениями с Семкой Колуном. Группу физической поддержки налоговой полиции обычно сопровождали один или два молодых человека в дорогих кожаных куртках и с короткой стрижкой. Это были люди Колуна.
Налоговая полиция входила в ресторан или магазинчик и клала всех вверх задницей, после чего начальник отряда и человек Колуна приглашали хозяина ресторанчика на собеседование. Собеседование продолжалось минут пять, после чего красный, но нетронутый хозяин сходил вниз, вслед за налоговиком, неспешно прячущим в карман белый конверт, и начальник отряда командовал своим:
— Отбой! По коням!
В двух или трех пограничных местах случились конфликты: китайский ресторанчик близ Тары закрылся и вывесил табличку: «Извините, у нас перерыв. Выясняют, чьи мы».
Налоговая полиция наезжала на точки под святым предлогом неуплаты налогов. Что же касается ментовки, то причина их визитов была общеизвестна и благородна: менты искали Спиридона. Историей о налете на «Зарю» начали свои передачи оба областных телеканала и городская радиостанция.
Спустя два часа один из замов Молодарчука заявил в интервью городскому телеканалу «Семь дней», что в ночной перестрелке на Поварской, в которой погиб наркоделец Марик Неделин и четверо молодых людей, подозреваемых в причастности к организованной преступности, тоже повинен Спиридон.
В одиннадцать утра менты, по просьбе гражданина Смельницкого, приходившегося сожителем гражданке Валентине Ивиковой, вскрыли квартиру Ивиковой и нашли в кухне ее труп. Со Спиридоном менты это происшествие не связали и тут же на месте арестовали гражданина Смельницкого.
К середине дня весь мелкий и средний Тарск знал, что Спиридон накрылся окончательно и бесповоротно.
***
Новость о банкротстве завода достигла губернаторского кабинета в пол-одиннадцатого. Жечков позвонил своему начальнику службы безопасности и велел тому разыскать Колуна.
— Он должен быть у меня в двенадцать, — сказал Жечков.
— В наручниках или без? — уточнил Кононов.
Губернатор предложение насчет наручников отверг, но выразился о Колуне крайне непечатно. После этого Жечков вызвал к себе председателя арбитражного суда и потребовал прекратить процесс банкротства. На что председатель ответил, что прекратить процесс никак нельзя, но это не беда: пусть все прочие кредиторы подают к «Заре» иски. Чай, не одному Колунову «Заря» должна. Поди, и у бюджета кое-что наберется, а не наберется — можно насчитать… Тогда Жечков потребовал, чтобы арбитражный суд снял Степу Ивяника и назначил временным управляющим «Зари» какого-нибудь областного человека, ну хоть главу региональной ФСФО «Федеральная служба финансового оздоровления, бывшая ФСДН (федеральная служба по делам о несостоятельности).», но получил ответ, что арбитражное законодательство процедуры снятия временного управляющего не предусматривает.
— Что ж, его никто не может снять, кроме снайпера? — возмутился губернатор, неведомо для себя формулируя контуры основной зияющей в оном законодательстве дыры.
Председатель арбитражного суда подумал и сказал:
— Ну, например, Таль в Москве может лишить его лицензии. Пусть он направит об этом представление в суд, а мы уже заменим управляющего, потому что у него нет лицензии.
В полдень Колун появился в кабинете губернатора. Он был, как всегда теперь, отменно выбрит и одет в безупречного кроя костюм с белой рубашкой и бордовым галстуком, тщательно подобранным в тон костюму. Впрочем, это обстоятельство не могло произвести впечатления на губернатора
В шестнадцать лет будущий губернатор Жечков тяжело и надолго заболел. Провинциальные медики так, собственно, и не поставили ему правильный диагноз, болезнь прошла, но рикошетом ударила по глазам. Зрение Жечкова упало до минус пяти, а главное — будущий губернатор перестал различать цвета. Совсем. Это был редчайший случай дальтонизма — не частичная утеря способности различать красное и зеленое, как у большинства дальтоников, а именно полное поражение ответственных за цветовое восприятие частей сетчатки.
Весь мир будущий губернатор видел черно-белым и сквозь толстые стекла очков. Молодой Витя прекрасно рисовал и готовился после школы поступать в Суриковское.
Растерянные учителя пытались объяснить ему, что не все потеряно, что, кроме живописи, он может заниматься черно-белой графикой. Но шок был слишком велик — увалень и гуманитарий Жечков за год не прочел ни одного романа, занимался одной лишь математикой и с блеском прошел в МИФИ, откуда и был распределен в Тарское КБ.
С годами сетчатка отчасти восстановилась — губернатор остался дальтоником, но теперь весь мир был окрашен в желтые и розовые тона, как в цветном телевизоре с безнадежно сбитой настройкой Настоящие цвета снились губернатору только во сне, на картинах, которые он не написал.
Жечков смирился со своим недостатком, покорно наклонял голову, когда жена или любовница завязывали на нем галстук, и почти не вспоминал о нем, почему-то за исключением случаев, когда он встречал Семена Колунова. Гибкий, бесстрастный Колун, за которым тянулся шлейф потрясших область убийств, казался ему человеком, который живет цветной жизнью. Жечков злился, говорил себе, что цветная жизнь значительно отличается от жизни кровавой, но ничего поделать с собой не мог. Он иногда ловил себя на том, что попросту завидует Колуну.
— Садитесь, — сухо сказал губернатор. Колун, не колеблясь, сделал шаг назад и опустился — не на стул, стоящий вдоль стола для заседаний, на который ему указал губернатор, а на толстое кожаное кресло чуть наискосок. Два таких кресла стояли возле низенького журнального столика
Прежде чем губернатор успел подумать, он невольно шагнул в сторону второго кресла. И остановился. Вместо того чтобы беседовать, как начальник и подчиненный, — он, Жечков, в своем тронном кресле, во главе стола, осененный российским триколором, Колунов на узком стуле, на котором ворочаются получающие разнос заместители. — вместо этого серийный убийца предлагал ему дружескую беседу на равных, в удобных креслах при журнальном столике!
— Семен Семеныч, сядьте за стол, — сказал губернатор.
Колун лениво поднялся, отодвинул ближайший к Жечкову стул и сел.
— Чем обязан встрече, Виктор Гордеич? — улыбаясь, спросил Колун
— Вы прекрасно знаете чем. Область считает недопустимым банкротство градообразующего предприятия.
— А при чем тут я? — развел руками Колун. — Банкротил его какой-то «Арс». Тоже мне, проблема. Сунули судье штуку баксов и обанкротили.
Губернатор медленно наклонился через стол.
— Судье Барановой не давали тысячу баксов. Судье Барановой позвонили и сказали, что с ее дочкой случится что-нибудь нехорошее, если она не прислушается к требованиям «Арса». И дочка судьи Барановой пропала из дома, и ее не было дома, пока слушалось дело… Ты всегда экономишь, Семен Семеныч, даже на тысяче баксов.
— Кошмар, — с белозубой улыбкой сказал Колунов, — в моем городе — и красть пацанку! Найду, кто сделал, ноги повыдергаю…
— Это не твой город, Семен Семеныч, и это не твоя область. Ты слишком много о себе вообразил. Если повару на заднем дворе не препятствуют резать свиней, это еще не значит, что его пустят за стол с гостями.
— Не понял, — бесстрастно отозвался Колунов.
— Твой уровень — это чечены на рынке. А комбинат «Заря» — это не твой уровень.
Колун помолчал. Черт возьми. Даже на стуле он сидел так удобно, как будто нежился в джакузи.
— Знаешь, Виктор Гордеич, — сказал он, — я ведь тоже за последнее время поиздержался. На твою избирательную компанию. Звонит вчера очередной козлик в Кубеевку, денежку требует на проведение семинара по инвестициям, третий раз за неделю мы твой семинар одариваем… Если это не рэкет, то я сантехник Вася. Мне же как-то расходы нужно возмещать? Вот и будем считать, что «Заря» мне отходит в возмещение…
Губернатору мучительно хотелось спросить Колуна, какого цвета у него галстук. Жечков резко встал.
— Семен Семеныч, — сказал губернатор, — я думал, вы понимаете, что моя и Санычева ссора — это просто предвыборный трюк. У нас нет никаких разногласий. Мне просто не хочется соперничать во втором туре с этим коммунистом Байбаковым. Кандидат Санычева должен оттянуть на себя достаточное число голосов. И все. И если ты завтра же не отзовешь свой иск, я тебе гарантирую капитальную изжогу, Семен Семеныч.
Колун растерянно сморгнул. Слухи о том, что вражда между губернатором и директором — это просто туфта, по городу, конечно, ходили. Колун, перед тем как подавать в арбитраж, тщательно отследил их источник и убедился, что слухи распространяет сам завод, дабы отпугнуть возможных претендентов. Колун был готов поспорить на миллион баксов, что никакой правды в слухах нет и что вражда между губернатором и заводом — штука такая же подлинная, как собор Петра и Павла в Риме. И вот теперь Жечков заявил ему это в лицо. Жечков нагло врал — научился, интеллигент. Но вранье по крайней мере еще раз требовало проверки. И, кроме того, в рукаве у Колуна был еще один козырь, который следовало приберечь на самый крайний случай и который губернатору крыть будет нечем, даже если он сказал Колуну правду.
— Ну что ж, — развел руками Колун, — спасибо, Виктор Гордеич, за информацию. Будем думать.
И поднялся, гибкий и легкий, как вынутая из ножен шпага.
Губернатор сидел минут пять в кабинете, не шевелясь, а потом набрал номер своего начальника службы безопасности.
— Ушел? — спросил губернатор.
— Не. В коридоре стоит. Зацепился языком с Вьюницким…
— Слышь, Антон, — спросил губернатор, — а какого цвета у него галстук?
— Э…э… бордовый. А что?
— Так, ничего.
Губернатор повесил трубку и уставился в окно ничего не выражающим взором.
***
Доктор Фритьоф Гертцки, член совета директоров шведско-американского фармацевтического концерна «Ланка-Гештальт», отловил генерального директора «Зари» в предбаннике губернаторского кабинета.
В предбанник выходило две двери: та, что направо, отделанная дорогим дубом и украшенная медной табличкой, вела в кабинет Батьки, налево же располагалась мелкая каморка помощника, почти половину которой занимал легкий канцелярский стол с мощным компьютером. Дверь в каморку была распахнута — помощник где-то бегал.
— Демьян Михайлович, можно вас на минуточку, — спросил Гертцки, кивая головой на кабинет помощника.
Санычев и Гаибов молча последовали за ним. Гертцки аккуратно закрыл за собой дверь, оперся о подоконник и сказал:
— Демьян Михайлович, давайте поговорим начистоту. Мы прекрасно знаем, чем занимался Игорь.
— И вам это настолько не понравилось, что вы решили убить его? — горько усмехнулся директор.
— Вы знаете, что к смерти Игоря мы не имеем отношения. А мы знаем, чем занимается ваш завод. Вы заключили контракт с Чили по феноцистину. Наши специалисты оценивают наши потенциальные убытки от этого контракта в сорок миллионов долларов.
— Это вам, как мне — пообедать в забегаловке, — сказал Гаибов
— Мы готовы к сотрудничеству.
— На каких условиях?
— Вы будете делать то, что делали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Еще бы он не настаивал, — усмехнулся Чердынский, — если он не попадет сюда, так его Колун зарезать велит, как предшественника…
— А решение суда незаконно, поскольку вынесено в отсутствие ответчика, — добавил Гаибов.
Командир ОМОНа задумчиво подвигал челюстью. Ему чрезвычайно не хотелось ввязываться в эту историю. История была тухлая, грязная, реакция губернатора на захват завода могла быть непредсказуемой… Хорошо Молодарчуку — он точно что-то с Колуна поимел за сегодняшни бенефис… Что же до командира ОМОНа, то он лично ничего Колуну не был должен, не считая двух совместных помывок в бане, и светиться на телеэкране и в газетах в качестве человека, который вышвыривал руководство завода с занимаемой площади, не собирался. Во всяком случае, до убедительных распоряжений начальства.
И вообще ему казалось несколько странным, что, вместо того чтобы брать Семку Колуна по приказу начальства, он по приказу этого же начальства берет для Семки Колуна лучший завод области.
— Ладно, — сказал командир, — вы там как-нибудь между собой договоритесь. А мои ребята покараулят на улице.
Судебный пристав Мария Голубкова тоже была допущена на завод. Там ее покормили и предоставили стол, на котором она и составила акт об отказе руководства завода от выполнения решений суда.
***
ОМОН был столь скудно представлен у ворот комбината потому, что с самого утра в городе шла тотальная зачистка местности, принадлежащей Спиридону.
Район Хаменка зачищали силами местных ОВД. Район «Вагонмаш» зачищали в основном с помощью налоговой полиции и санэпидстанции: начальство этих федеральных сил в городе Тарске было связано длительными дружескими отношениями с Семкой Колуном. Группу физической поддержки налоговой полиции обычно сопровождали один или два молодых человека в дорогих кожаных куртках и с короткой стрижкой. Это были люди Колуна.
Налоговая полиция входила в ресторан или магазинчик и клала всех вверх задницей, после чего начальник отряда и человек Колуна приглашали хозяина ресторанчика на собеседование. Собеседование продолжалось минут пять, после чего красный, но нетронутый хозяин сходил вниз, вслед за налоговиком, неспешно прячущим в карман белый конверт, и начальник отряда командовал своим:
— Отбой! По коням!
В двух или трех пограничных местах случились конфликты: китайский ресторанчик близ Тары закрылся и вывесил табличку: «Извините, у нас перерыв. Выясняют, чьи мы».
Налоговая полиция наезжала на точки под святым предлогом неуплаты налогов. Что же касается ментовки, то причина их визитов была общеизвестна и благородна: менты искали Спиридона. Историей о налете на «Зарю» начали свои передачи оба областных телеканала и городская радиостанция.
Спустя два часа один из замов Молодарчука заявил в интервью городскому телеканалу «Семь дней», что в ночной перестрелке на Поварской, в которой погиб наркоделец Марик Неделин и четверо молодых людей, подозреваемых в причастности к организованной преступности, тоже повинен Спиридон.
В одиннадцать утра менты, по просьбе гражданина Смельницкого, приходившегося сожителем гражданке Валентине Ивиковой, вскрыли квартиру Ивиковой и нашли в кухне ее труп. Со Спиридоном менты это происшествие не связали и тут же на месте арестовали гражданина Смельницкого.
К середине дня весь мелкий и средний Тарск знал, что Спиридон накрылся окончательно и бесповоротно.
***
Новость о банкротстве завода достигла губернаторского кабинета в пол-одиннадцатого. Жечков позвонил своему начальнику службы безопасности и велел тому разыскать Колуна.
— Он должен быть у меня в двенадцать, — сказал Жечков.
— В наручниках или без? — уточнил Кононов.
Губернатор предложение насчет наручников отверг, но выразился о Колуне крайне непечатно. После этого Жечков вызвал к себе председателя арбитражного суда и потребовал прекратить процесс банкротства. На что председатель ответил, что прекратить процесс никак нельзя, но это не беда: пусть все прочие кредиторы подают к «Заре» иски. Чай, не одному Колунову «Заря» должна. Поди, и у бюджета кое-что наберется, а не наберется — можно насчитать… Тогда Жечков потребовал, чтобы арбитражный суд снял Степу Ивяника и назначил временным управляющим «Зари» какого-нибудь областного человека, ну хоть главу региональной ФСФО «Федеральная служба финансового оздоровления, бывшая ФСДН (федеральная служба по делам о несостоятельности).», но получил ответ, что арбитражное законодательство процедуры снятия временного управляющего не предусматривает.
— Что ж, его никто не может снять, кроме снайпера? — возмутился губернатор, неведомо для себя формулируя контуры основной зияющей в оном законодательстве дыры.
Председатель арбитражного суда подумал и сказал:
— Ну, например, Таль в Москве может лишить его лицензии. Пусть он направит об этом представление в суд, а мы уже заменим управляющего, потому что у него нет лицензии.
В полдень Колун появился в кабинете губернатора. Он был, как всегда теперь, отменно выбрит и одет в безупречного кроя костюм с белой рубашкой и бордовым галстуком, тщательно подобранным в тон костюму. Впрочем, это обстоятельство не могло произвести впечатления на губернатора
В шестнадцать лет будущий губернатор Жечков тяжело и надолго заболел. Провинциальные медики так, собственно, и не поставили ему правильный диагноз, болезнь прошла, но рикошетом ударила по глазам. Зрение Жечкова упало до минус пяти, а главное — будущий губернатор перестал различать цвета. Совсем. Это был редчайший случай дальтонизма — не частичная утеря способности различать красное и зеленое, как у большинства дальтоников, а именно полное поражение ответственных за цветовое восприятие частей сетчатки.
Весь мир будущий губернатор видел черно-белым и сквозь толстые стекла очков. Молодой Витя прекрасно рисовал и готовился после школы поступать в Суриковское.
Растерянные учителя пытались объяснить ему, что не все потеряно, что, кроме живописи, он может заниматься черно-белой графикой. Но шок был слишком велик — увалень и гуманитарий Жечков за год не прочел ни одного романа, занимался одной лишь математикой и с блеском прошел в МИФИ, откуда и был распределен в Тарское КБ.
С годами сетчатка отчасти восстановилась — губернатор остался дальтоником, но теперь весь мир был окрашен в желтые и розовые тона, как в цветном телевизоре с безнадежно сбитой настройкой Настоящие цвета снились губернатору только во сне, на картинах, которые он не написал.
Жечков смирился со своим недостатком, покорно наклонял голову, когда жена или любовница завязывали на нем галстук, и почти не вспоминал о нем, почему-то за исключением случаев, когда он встречал Семена Колунова. Гибкий, бесстрастный Колун, за которым тянулся шлейф потрясших область убийств, казался ему человеком, который живет цветной жизнью. Жечков злился, говорил себе, что цветная жизнь значительно отличается от жизни кровавой, но ничего поделать с собой не мог. Он иногда ловил себя на том, что попросту завидует Колуну.
— Садитесь, — сухо сказал губернатор. Колун, не колеблясь, сделал шаг назад и опустился — не на стул, стоящий вдоль стола для заседаний, на который ему указал губернатор, а на толстое кожаное кресло чуть наискосок. Два таких кресла стояли возле низенького журнального столика
Прежде чем губернатор успел подумать, он невольно шагнул в сторону второго кресла. И остановился. Вместо того чтобы беседовать, как начальник и подчиненный, — он, Жечков, в своем тронном кресле, во главе стола, осененный российским триколором, Колунов на узком стуле, на котором ворочаются получающие разнос заместители. — вместо этого серийный убийца предлагал ему дружескую беседу на равных, в удобных креслах при журнальном столике!
— Семен Семеныч, сядьте за стол, — сказал губернатор.
Колун лениво поднялся, отодвинул ближайший к Жечкову стул и сел.
— Чем обязан встрече, Виктор Гордеич? — улыбаясь, спросил Колун
— Вы прекрасно знаете чем. Область считает недопустимым банкротство градообразующего предприятия.
— А при чем тут я? — развел руками Колун. — Банкротил его какой-то «Арс». Тоже мне, проблема. Сунули судье штуку баксов и обанкротили.
Губернатор медленно наклонился через стол.
— Судье Барановой не давали тысячу баксов. Судье Барановой позвонили и сказали, что с ее дочкой случится что-нибудь нехорошее, если она не прислушается к требованиям «Арса». И дочка судьи Барановой пропала из дома, и ее не было дома, пока слушалось дело… Ты всегда экономишь, Семен Семеныч, даже на тысяче баксов.
— Кошмар, — с белозубой улыбкой сказал Колунов, — в моем городе — и красть пацанку! Найду, кто сделал, ноги повыдергаю…
— Это не твой город, Семен Семеныч, и это не твоя область. Ты слишком много о себе вообразил. Если повару на заднем дворе не препятствуют резать свиней, это еще не значит, что его пустят за стол с гостями.
— Не понял, — бесстрастно отозвался Колунов.
— Твой уровень — это чечены на рынке. А комбинат «Заря» — это не твой уровень.
Колун помолчал. Черт возьми. Даже на стуле он сидел так удобно, как будто нежился в джакузи.
— Знаешь, Виктор Гордеич, — сказал он, — я ведь тоже за последнее время поиздержался. На твою избирательную компанию. Звонит вчера очередной козлик в Кубеевку, денежку требует на проведение семинара по инвестициям, третий раз за неделю мы твой семинар одариваем… Если это не рэкет, то я сантехник Вася. Мне же как-то расходы нужно возмещать? Вот и будем считать, что «Заря» мне отходит в возмещение…
Губернатору мучительно хотелось спросить Колуна, какого цвета у него галстук. Жечков резко встал.
— Семен Семеныч, — сказал губернатор, — я думал, вы понимаете, что моя и Санычева ссора — это просто предвыборный трюк. У нас нет никаких разногласий. Мне просто не хочется соперничать во втором туре с этим коммунистом Байбаковым. Кандидат Санычева должен оттянуть на себя достаточное число голосов. И все. И если ты завтра же не отзовешь свой иск, я тебе гарантирую капитальную изжогу, Семен Семеныч.
Колун растерянно сморгнул. Слухи о том, что вражда между губернатором и директором — это просто туфта, по городу, конечно, ходили. Колун, перед тем как подавать в арбитраж, тщательно отследил их источник и убедился, что слухи распространяет сам завод, дабы отпугнуть возможных претендентов. Колун был готов поспорить на миллион баксов, что никакой правды в слухах нет и что вражда между губернатором и заводом — штука такая же подлинная, как собор Петра и Павла в Риме. И вот теперь Жечков заявил ему это в лицо. Жечков нагло врал — научился, интеллигент. Но вранье по крайней мере еще раз требовало проверки. И, кроме того, в рукаве у Колуна был еще один козырь, который следовало приберечь на самый крайний случай и который губернатору крыть будет нечем, даже если он сказал Колуну правду.
— Ну что ж, — развел руками Колун, — спасибо, Виктор Гордеич, за информацию. Будем думать.
И поднялся, гибкий и легкий, как вынутая из ножен шпага.
Губернатор сидел минут пять в кабинете, не шевелясь, а потом набрал номер своего начальника службы безопасности.
— Ушел? — спросил губернатор.
— Не. В коридоре стоит. Зацепился языком с Вьюницким…
— Слышь, Антон, — спросил губернатор, — а какого цвета у него галстук?
— Э…э… бордовый. А что?
— Так, ничего.
Губернатор повесил трубку и уставился в окно ничего не выражающим взором.
***
Доктор Фритьоф Гертцки, член совета директоров шведско-американского фармацевтического концерна «Ланка-Гештальт», отловил генерального директора «Зари» в предбаннике губернаторского кабинета.
В предбанник выходило две двери: та, что направо, отделанная дорогим дубом и украшенная медной табличкой, вела в кабинет Батьки, налево же располагалась мелкая каморка помощника, почти половину которой занимал легкий канцелярский стол с мощным компьютером. Дверь в каморку была распахнута — помощник где-то бегал.
— Демьян Михайлович, можно вас на минуточку, — спросил Гертцки, кивая головой на кабинет помощника.
Санычев и Гаибов молча последовали за ним. Гертцки аккуратно закрыл за собой дверь, оперся о подоконник и сказал:
— Демьян Михайлович, давайте поговорим начистоту. Мы прекрасно знаем, чем занимался Игорь.
— И вам это настолько не понравилось, что вы решили убить его? — горько усмехнулся директор.
— Вы знаете, что к смерти Игоря мы не имеем отношения. А мы знаем, чем занимается ваш завод. Вы заключили контракт с Чили по феноцистину. Наши специалисты оценивают наши потенциальные убытки от этого контракта в сорок миллионов долларов.
— Это вам, как мне — пообедать в забегаловке, — сказал Гаибов
— Мы готовы к сотрудничеству.
— На каких условиях?
— Вы будете делать то, что делали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51