- А вы... вы, машины... - выдавил он из себя. - Сколько?
- Я был послан из земной точки четыреста миллионов лет спустя после
Конечной Эры. Мое существование охватывает период, который вы сочли бы
бессмысленным.
- Но почему... если только не...
Надежда осветила его лицо, словно луч фонарика - темную воду.
- Проблема вероятностной матрицы еще не решена, - сказал я. - И наши
усилия направлены на принятие благоприятного решения.
- Но вы, машина... Вы все еще держитесь... человек вымер миллионы лет
назад... Почему?
- В нас мечта человека пережила его вид. Мы стремимся возродить
мечтателя.
- Снова? Зачем?
- Мы рассчитали, что человек пожелал бы этого.
Он засмеялся. Смех этот был ужасным.
- Очень хорошо, машина. Я возвращусь в забвение с этой утешительной
мыслью и сделаю все, что в моих силах, чтобы поддержать ваши жалкие
усилия.
На этот раз я позволил ему уйти.
Потом еще миг постоял на воздушной паутине, в последний раз
наслаждаясь ощущением телесной оболочки, глубоко вдохнул воздух этой
невообразимо отдаленной эпохи...
И удалился в точку своего происхождения.

42
И снова слился со Сверхинтеллектом, частицу которого представлял
собой.
Лишившись совсем недавно материальности, я воспринимал его
мыслительные импульсы, как звучный голос, гремящий в просторной аудитории.
- Эксперимент завершился удачно, - констатировал он. - Главный
временной ствол от шлака очищен. Человечество стоит у порога своей первой
эры. Все остальное стерто. Теперь его будущее - в его собственных руках.
Я понял. Работа закончилась. Мы победили.
Говорить больше было нечего. Незачем обмениваться сведениями,
скорбеть об обреченных достижениях множества эпох.
Мы сместили основной энтропический поток в прошлое, в котором
путешествия во времени никогда не существовали, а основные законы природы
делали их навсегда невозможными. Мировое государство третьей эры, мозг
Центра Некса, Звездная империя пятой, Космическое ваяние шестой - все
ушло, превратилось в боковые ветви, как это было до них с неандертальцами
и гигантским ящером. В качестве жизнеспособного ствола был оставлен только
человек старой эры - человек железного века - двадцатого столетия.
- Не совершаем ли мы ошибки? - спросил я. - Как можно быть
уверенными, что наши усилия не являются такими же бесполезными, как те,
что предпринимались до нас?
- Мы отличаемся от предшественников тем, что согласились стать
свидетелями собственного исчезновения - неизбежного следствия нашего
успеха.
- Потому что мы - машина. Но карги тоже были машинами.
- Да, но слишком близкими к своему создателю, слишком человечными.
Они не хотели умирать, хотели наслаждаться жизнью, которой наделил их
человек. А мы - высшая машина - продукт сотен тысячелетий технической
эволюции, не подверженный человеческим эмоциям.
У меня возникло неожиданное желание поболтать - обсудить стратегию
охоты первого предчувствия, заставившего отказаться от первоначальной цели
(исполнителя в черном) и сосредоточиться на карге, до последней дуэли с
суперкаргом, в которой беспомощная Меллия сыграла роль заложницы и помогла
мне обыграть человекомашину.
Но со всем этим было покончено. Оно даже не стало историей - Центр
Некса, Берег Динозавров, карги навсегда стерты из существования. А
надгробные речи не годятся для машины - она не нуждается в подбадривании и
утешении.
- Ты настоящий парень, шеф, - сказал я. - Для меня было честью
работать с тобой.
Смутный импульс, поступивший от него, отдаленно напомнил мне
человеческое удивление.
- Ты послужил программе много раз, во многих личностях, - сказал он.
- И, чувствую, перенял природу раннего человека в гораздо большей степени,
чем, как я считал, на это способна машина.
- Ранний человек - странное существо с ограниченным временем жизни и
ничтожным объемом знаний, - ответил я. - И все же, пока я был там, он
показался мне по-своему совершенным, и его своеобразия мы, вооруженные
всем возможным знанием, никогда не сможем понять.
После этого мы немного помолчали.
И на прощание он сказал:
- Ты был хорошим агентом и заслужил награду. Возможно, она будет
слаще благодаря своей бессмысленности.
Внезапно я ощутил, что расту, растворяюсь, разрушаюсь...
Меня поглотило небытие.

43
Крошечное пятнышко света пробило небытие, начало расти, становиться
все ярче и, наконец, превратилось в стеклянный шар на окрашенном в зеленый
цвет железном столбе, возвышавшемся на полоске пожухлой травы. Свет падал
на темные кусты, скамейку урну.
Я стоял на тропинке, чувствуя легкое головокружение. По дорожке
торопливо шел человек; он быстро проскользнул под фонарем и скрылся в
тени. Он был высок и худощав, одет в темные брюки, белую рубашку. Я узнал
его - это был я.
Буффало, штат Нью-Йорк, август тысяча девятьсот тридцать шестого
года.
Я вспомнил. Сейчас "я" наберу код и отправлюсь на Берег Динозавров, в
бесконечную временную петлю, или вообще в никуда - это зависит от
философского восприятия стертых страниц истории.
А дома, сидя у камина, слушает музыку и ждет меня Лайза.
Из кустов раздался приглушенный хлопок взорвавшегося воздуха -
счастливого пути. Может быть, стоило сказать ему напоследок, что все не
так уж мрачно, что мы все же победим. Нет. Не стоит играть со структурой
нереализованного будущего, поддавшись сентиментальному порыву.
Я повернулся и быстрым шагом направился к дому.
Оставалось пройти всего квартал, когда я увидел человека в черном. Он
переходил улицу, размахивая тростью и ступая уверенно, словно мужчина,
идущий на обычное рандеву приятным летним вечером. Держась в тени, я
следовал за ним.
Он открыл калитку, прошел по дорожке, поднялся по ступенькам, нажал
на кнопку звонка и стал ждать - воплощение самоуверенности.
Через мгновение Лайза подойдет к двери. Я почти слышал его слова:
миссис Келли (тут он слегка приподнимет фетровую шляпу), произошел
несчастный случай. Ваш супруг... Нет-нет, ничего серьезного. Если вы
последуете за мной... У меня тут рядом машина...
И она побежит по дорожке, сядет в машину и уедет прочь из Буффало, из
тысяча девятьсот тридцать шестого года, из этого мира... Техники Конечной
Власти поработают над ее памятью, переименуют в Меллию Гейл и пошлют в
пустынное место ждать, пока туда не явится олух по имени Рэвел, который
приведет ее к гибели...
Я неслышно прошел по дорожке и громко затопал по ступенькам. Он
быстро развернулся и потянулся трясущейся рукой за пистолетом, но
выстрелить не успел - я выбил оружие ногой, и оно, описав дугу, упало с
другой стороны лужайки. Человек резко вскрикнул от боли, отступил на шаг и
оказался прижатым спиной к двери.
- Исчезни, Черный, - сказал я. - И не забудь подобрать пистолет на
обратном пути. Я не хочу, чтоб соседская собака принесла его в дом и пошли
разговоры.
Он скользнул мимо меня, бросился вниз по ступенькам и исчез в
темноте. На мгновение мне показалось, что прочь скользнуло еще что-то.
Смутное чувство, будто я что-то забыл, охватило меня; в голове
промелькнули какие-то странные образы: темный склон холма, город, где
непрерывно ревут гигантские машины, берег с динозаврами... Затем и это
ушло.
Я потер виски. Показалось, наверное. Ладно. Что бы это ни было, разве
оно важнее, чем быть живым в такую ночь, как сегодня?
Дверь открылась. На пороге стояла Лайза.

44
Ночью я проснулся.
В полусне до меня донеслись мысли великой машины, наблюдавшей конец
своего существования; и какое-то мгновение мы вместе скорбели о том, что
нечто невыразимо прекрасное, неповторимое уходит безвозвратно.
Пришло время Сверхинтеллекту разложить себя на первичные кванты
энергии, из которых он возник. Но сначала, за мгновение до этого,
последний человеческий жест - будущему, которое грядет, и прошлому,
которого не будет.
В беспредельную пустоту мы послали всего один последний импульс:
"Прощай!"

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22