Кажется, это был женский голос… Фриман, в панике метаясь по полу, ощутил, что из-за боли в спине не может подняться на ноги. Ничего не видя от ужаса и боли, Гордон выпустил в зомби еще три пули, и тот, наконец, упал, издав вздох, похожий на облегчение. Гордон, скрипя зубами от боли в позвоночнике, приподнялся на руках и, перезарядив пистолет, с криком открыл огонь по уже подошедшему с другой стороны зомби. Четыре пули вошли в покрытое язвами тело, словно в масло, и Гордон отчаянно застонал – зомби не остановился, и, напротив, со сдавленным стоном еще быстрее пошел на жертву. Гордон, не прекращая стрелять по развороченному торсу трупа, конвульсивно сорвал с пояса монтировку и несколько раз изо всех сил ударил уже занесшего руки перерожденца по "голове". Издав хриплый звук, зомби упал, и Гордон, превознемогая боль в спине, еле успел увернуться от падающего тела. Затравленно оглядевшись, он увидел, как к нему, переступая через трупы, приближаются еще два перерожденца. И вдруг Гордон увидел за их спинами прислоненный к стене небольшой баллон с пропаном. Не думая о последствиях, он нажал на спуск.
Гордон успел лишь увидеть вспышку ослепительного огня, звуковая волна щелкнула по ушам, оставив в них глухой звон. Гордона хлестко швырнуло к стене, и все затихло.
С минуту Фриман лежал, не открывая глаз, пребывая в довольно странном состоянии. Он то проваливался в забытье, то вновь начинал осознавать себя. В голову лез совершенно невообразимый вихрь мыслей – ему вспоминались часы диких пирушек с однокурсниками, сцены из разных фильмов ужасов и даже текст его диссертации. Гордон то тщетно пытался понять, жив ли он еще, или уже на том свете, то вслушивался в пронзительный звон в ушах и ноющую спину. Наконец, он решился открыть глаза – по ним тут же резанул прозрачный серый дымок. Гордон, не поднимая головы с дощатого пола, оглядел то, что осталось от комнаты. Трупы были разбросаны в новом беспорядке, и над ними уже натекли свежие лужи затхлой крови. Зомби лежали недвижно, с одного из них даже сорвало хедкраба. Пистолет Гордон все еще сжимал в руке. Но Фриман увидел в полуметре от себя нечто новое – перед ним, шагах в трех лежал грязный револьвер "Магнум". Гордон даже не пытался понять, откуда он тут, хотя, скорее всего, до взрыва он лежал под трупами. Фриман, все еще дрожа крупной дрожью, захотел встать. Но не получилось – от нахлынувшей в спину боли Гордон даже вскрикнул. Зомби приложился основательно… Фриман, преодолевая боль, все же сумел сесть на полу. Быстро посмотрел на мониторчик скафандра, который был на руке. Индикатор показывал сильный ушиб и гематому, но, видимо, взрыв заклинил скафандр – лечебная программа не запустилась. Запустив ее вручную, Гордон наконец почувствовал, как костюм вколол порцию обезболивающего и включил охлаждение на участке ушиба. Через минуту боль начала отступать. Гордон, осторожно порадовавшись, что так легко отделался, дотянулся до револьвера и, правда, с трудом, встал.
Но Фриман не успел даже как следует оглядеть находку – вдруг слабый стон огласил комнату. Гордона бросило в пот, он напряженно оглянулся на звук. И увидел то, что долго не мог забыть. Трупы на полу зашевелились, их словно что-то двигало изнутри. И вдруг из-под тел вылез зомби… Гордон попятился назад, выставил руку с револьвером, но выстрела не последовало. Гордон все жал и жал на курок, отказываясь поверить в то, что барабан пуст. А оно вылезало…. Это был зомби, но не такой, как раньше… Судорожно шкрябая по полу когтями, к Гордону ползло на руках то, что осталось от перерожденца – верхняя часть туловища до живота. Дальше по полу волочились лишь кровавые ошметки, оставляя на досках бурый след… Зомби застонал, и нервы Гордона не выдержали. Вместо крика из горла Фримана вырвался слабый хрип, и он бросился бежать. Он не знал, куда бежит, и что его там поджидает, но он не мог смотреть на это… А сзади еще долго слышались все слабеющие стоны ползущего по полу разорванного надвое перерожденца…
Гордон в панике и ужасе выбежал из этого приюта смерти в какой-то темный внутренний дворик, зажатый между коттеджами европейского стиля. Фриман остановился лишь тогда, когда понял, что ужасное существо больше не гонится за ним. Гордона трясла дрожь. Ему было страшно, как никогда. Он чувствовал себя загнанным зверем, мышонком, брошенным в змеиную яму на забаву хозяевам и змеям. В каждой тени дворика ему виднелись зомби, каждый ствол дерева напоминал ожившего мертвеца. Фриман сжал зубы – в голове снова пронесся этот крик. Последний крик Майка в рации… Перед тем, как его убило такое же порождение Тьмы со звезд. Спина Фримана все еще побаливала – и ему мигом вспомнилась вся боль, которая омывала его в "Черной Мессе". Как его били зомби, как жгли молниями вортигонты, кусали хедкрабы, оглушали "собачки" и врезались в ребра тяжелые армейские ботинки. Гордон вдруг вспомнил, как его на дамбе зацепила пуля – пробила навылет кисть. Странно, но он вспомнил об этом только теперь – тогда было не до того, а потом и вовсе забылось. Фриман со смешанным чувством обнаружил, что рука его совершенно здорова, хотя ее и украшает розоватый шрам. Фриман поежился – он не знал, как это все объяснить. Но понимал, что теперь все намного хуже. Тогда он был в своем мире, вокруг были люди. Хоти и не те люди, каких бы ему хотелось, но все же люди. А здесь…
Фриман презрительно покачал головой – теперь уже вряд ли здесь остался кто-то живой… Но все же – кто-то ведь убил того зомби? Значит, здесь остались уцелевшие. Может, здесь все еще держатся солдаты Альянса? Гордон должен был найти хоть какой-то признак Жизни. Полу-жизнь уже и так заполнила все вокруг.
Фриман оглядел место, куда попал. Луна уже вышла из-за облаков и теперь ровно освещала все вокруг призрачным серебряным светом. Этот свет может творить самые настоящие чудеса, получше любого волшебника из сказок. Этот свет может быть таким разным и так по-разному влиять на мир. Он может быть романтическим – такую луну обожают влюбленные пары, целующиеся в ночном парке на лужайке, вдыхая запах ночных цветов и слушая волшебные трели сверчков. Это свет может быть таинственным и демоническим – как раз подходящим для кристально чистой ночи, в которую уголовник выходит на "дело", взвешивая в руках бейсбольную биту, высматривая в темной аллее запоздалых гуляк и вслушиваясь в тугой ритм собственного сердца. Свет Луны может быть и волнующе манящим, совсем как тогда, когда одинокий матерый волк воет ночью на залитой этим светом поляне, вспоминая стаю, которая бросила его, вспоминая теплую шерсть матери и прислушиваясь к томящему голоду в своем чреве. Этот свет может быть умиротворяющее философским, зовущим подвыпившего парня на минуту остановиться и вслушаться в музыку Тишины, вспомнить о бездне Вечности и о величии Вселенной. Свет Луны может быть призрачным и зловещим, как раз таким, который освещает все то зло, которое копошится по углам, обнажая демонов человечества, которые как раз и ждут этого Света, как гимна их триумфа на поле битвы Добра и Зла. Такой свет – словно вечная индульгенция тем, кто живет злом и не может видеть чужого счастья.
И сейчас Луна светила как раз таким светом. Гордон уже не был уверен, что же происходит – ему казалось, что призраки его прошлого ползут из всех щелей и вышедшие из могил мертвецы пришли за ним, чтобы забрать его с собой, обратно, на поле крестов и плит, где царит вечная мгла и скорбь. Фриман, не понимая, что же с ним происходит, постарался рассмотреть все получше. Но в глаза сразу бросилась вонзившаяся в землю ракета, в самом углу двора. И иссохшее тело в кустах. Фриман, поморщившись, сжал револьвер. Вдруг он вспомнил. Потянувшись рукой в одно из отделений скафандра, он извлек оттуда пригоршню патронов. Тех самых, что нашел в ящике, сброшенном ему с моста неизвестным другом. Да, это были патроны как раз под это оружие. Гордон, впервые за пребывание в этом страшном месте ощутил что-то похожее на уверенность. Но голосок в голове все же шептал: "Это не уверенность. Просто – продление агонии".
Фриман, ступая неслышно, подошел к месту, где дворик заворачивал. Видно было плохо, но все же Гордон сумел пройти бесшумно. Вдруг откуда-то впереди раздался шум, словно кто-то ходил, шаркая ногами. Гордон, ощутив, как его сердце вздрогнуло, быстро выглянул за угол, выставив вперед револьвер. Но там никого не было. Вместо зомби Гордон ошалело смотрел на нечто совершенно немыслимое – большой мотор от станка, к главному валу которого, смотрящему в небо, был параллельно земле прикреплен кусок стального листа, каким кроют крыши. Острый кусок железа вращался на шуршащем двигателе, рассекая воздух, словно лопасть вертолета. Фриман, уставился на это сооружение, стоящее посреди пятен крови, и почувствовал снова то же чувство, которое ощущал, когда увидел перебитого пилой зомби. Это не мог сделать перерожденец. Это сделал человек. И, словно в ответ на мысли Гордона, совсем рядом, откуда-то сверху раздался голос, торжественный, словно читающий проповедь:
– И было сказано, что они стали подобны тем невообразимым демонам, кои пребывают во плоти, и в коих невозможно увидеть Свет!
Фриман вздрогнул, как от удара – и попытался найти говорящего, голос которого звучал совсем рядом. Но он услышал лишь удаляющиеся шаги на одной из крыш. Гордон хотел окликнуть говорившего, но не смог. Что-то задержало его. Он метнул взгляд в сторону – за вертящимся листом железа на моторе показался перерожденец. Фриман, еще слыша в голове прозвучавшие странные слова, заворожено наблюдал за "демоном во плоти" Но зомби, слепо идя на жертву, вдруг вскрикнул и, с фонтаном крови, разорвался пополам – острая, как бритва, железка вошла в его тело, словно нож, и рассекла надвое, отбросив останки назад. Гордон сглотнул – он вдруг понял задумку этой ловушки. Придумано с умом – но кто ее ставил? Человек. Не тот ли, чей голос он слышал только что? Надо быстрее бежать вперед, пока тот не ушел далеко!
Тесно прижавшись к стене узкого прохода, Гордон осторожно протиснулся вперед, с замиранием сердца наблюдая, как окровавленный лист железа рассекает воздух в десяти сантиметрах от его живота… Изо всех сил Гордон старался не дергаться, и это у него получилось. Получилось и не смотреть она зловонные останки перерубленного надвое зомби. Быстро войдя в открытую дверь, он понял, что слишком поспешил. С противоположного конца комнаты уже вставали с пола, изрыгая стоны и кровь, ожившие мертвецы. Гордон даже не успел ничего сделать – на него вдруг справа прыгнуло что-то до боли знакомо шипящее. Гордон со сдавленным ругательством сбросил с бока повисшего на нем хедкраба и судорожно отбросил его ногой в угол. Выхватил револьвер и выстрелил. И ощутил мимолетное удовлетворение – мощным выстрелом тварь разорвало на части. Громкий стон заставил Гордона вернуться к пугающей реальности – зомби приближались. Гордон уже собрался открыть огонь по мучающимся после смерти людям, но вдруг заметил посреди комнаты ловушку. Такую же, что и на улице – к мотору был прикреплен заточенный с двух сторон железный багор. В голове ученого мелькнула смелая мысль и он, преодолевая страх и чувствуя азартный прилив адреналина, подбежал к устройству. Рычаг запуска мотора нашелся сразу – и Гордон едва успел отбежать от раскручивающегося багра.
"А вдруг багор плохо закреплен, – пронеслось у него в голове, – И сейчас на полном ходу вонзится мне в глотку?…" Но эти мысли были прерваны тихим, едва различимом в стоне зомби звуке шагов. Кто-то ходил по крыше. И Гордон снова услышал это голос со странным, неуловимым акцентом и торжественным выражением:
– Целые дни моя жизнь таяла, подобно дыму, и мои кости рассыпались, как пепел…
Громкий вскрик – капли крови долетели до лица Гордона. Первый перерожденец был рассечен лезвием багра.
– И позволь моим порокам быть пищей для этого костра, пока ничего не останется во мне, кроме Света.
Последний зомби затих, и багор продолжал вращаться, брызгая кровью, но Гордон все еще вслушивался в этот тихий но сильный голос, и в удаляющиеся шаги…
Фриман, развернувшись, быстро нашел выход и вышел в другой стороны на улицу. И чуть не споткнулся о труп зомби. Чертыхнувшись, Гордон переступил через тело, отметив, что у того были пулевые ранения. Это уже начало воодушевлять. Он слышал человека, он находил все больше его следов. Но почему же этот кто-то так избегает Фримана? Или делает вид, что избегает? Гордон бегло оглядел крышу – но на ней никого не было. Фриман продолжал всматриваться, и вдруг заметил на крыше тощую сгорбленную фигуру. Этого было достаточно.
– Эй, там, на крыше! – крикнул Гордон, оглядываясь, – Вы слышите меня? Вы в порядке?
Но худая фигура, казалось, проигнорировала Гордона. Луна висела прямо над крышей, и Гордону показалось, что на ее фоне мелькнула фигура человеческого скелета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Гордон успел лишь увидеть вспышку ослепительного огня, звуковая волна щелкнула по ушам, оставив в них глухой звон. Гордона хлестко швырнуло к стене, и все затихло.
С минуту Фриман лежал, не открывая глаз, пребывая в довольно странном состоянии. Он то проваливался в забытье, то вновь начинал осознавать себя. В голову лез совершенно невообразимый вихрь мыслей – ему вспоминались часы диких пирушек с однокурсниками, сцены из разных фильмов ужасов и даже текст его диссертации. Гордон то тщетно пытался понять, жив ли он еще, или уже на том свете, то вслушивался в пронзительный звон в ушах и ноющую спину. Наконец, он решился открыть глаза – по ним тут же резанул прозрачный серый дымок. Гордон, не поднимая головы с дощатого пола, оглядел то, что осталось от комнаты. Трупы были разбросаны в новом беспорядке, и над ними уже натекли свежие лужи затхлой крови. Зомби лежали недвижно, с одного из них даже сорвало хедкраба. Пистолет Гордон все еще сжимал в руке. Но Фриман увидел в полуметре от себя нечто новое – перед ним, шагах в трех лежал грязный револьвер "Магнум". Гордон даже не пытался понять, откуда он тут, хотя, скорее всего, до взрыва он лежал под трупами. Фриман, все еще дрожа крупной дрожью, захотел встать. Но не получилось – от нахлынувшей в спину боли Гордон даже вскрикнул. Зомби приложился основательно… Фриман, преодолевая боль, все же сумел сесть на полу. Быстро посмотрел на мониторчик скафандра, который был на руке. Индикатор показывал сильный ушиб и гематому, но, видимо, взрыв заклинил скафандр – лечебная программа не запустилась. Запустив ее вручную, Гордон наконец почувствовал, как костюм вколол порцию обезболивающего и включил охлаждение на участке ушиба. Через минуту боль начала отступать. Гордон, осторожно порадовавшись, что так легко отделался, дотянулся до револьвера и, правда, с трудом, встал.
Но Фриман не успел даже как следует оглядеть находку – вдруг слабый стон огласил комнату. Гордона бросило в пот, он напряженно оглянулся на звук. И увидел то, что долго не мог забыть. Трупы на полу зашевелились, их словно что-то двигало изнутри. И вдруг из-под тел вылез зомби… Гордон попятился назад, выставил руку с револьвером, но выстрела не последовало. Гордон все жал и жал на курок, отказываясь поверить в то, что барабан пуст. А оно вылезало…. Это был зомби, но не такой, как раньше… Судорожно шкрябая по полу когтями, к Гордону ползло на руках то, что осталось от перерожденца – верхняя часть туловища до живота. Дальше по полу волочились лишь кровавые ошметки, оставляя на досках бурый след… Зомби застонал, и нервы Гордона не выдержали. Вместо крика из горла Фримана вырвался слабый хрип, и он бросился бежать. Он не знал, куда бежит, и что его там поджидает, но он не мог смотреть на это… А сзади еще долго слышались все слабеющие стоны ползущего по полу разорванного надвое перерожденца…
Гордон в панике и ужасе выбежал из этого приюта смерти в какой-то темный внутренний дворик, зажатый между коттеджами европейского стиля. Фриман остановился лишь тогда, когда понял, что ужасное существо больше не гонится за ним. Гордона трясла дрожь. Ему было страшно, как никогда. Он чувствовал себя загнанным зверем, мышонком, брошенным в змеиную яму на забаву хозяевам и змеям. В каждой тени дворика ему виднелись зомби, каждый ствол дерева напоминал ожившего мертвеца. Фриман сжал зубы – в голове снова пронесся этот крик. Последний крик Майка в рации… Перед тем, как его убило такое же порождение Тьмы со звезд. Спина Фримана все еще побаливала – и ему мигом вспомнилась вся боль, которая омывала его в "Черной Мессе". Как его били зомби, как жгли молниями вортигонты, кусали хедкрабы, оглушали "собачки" и врезались в ребра тяжелые армейские ботинки. Гордон вдруг вспомнил, как его на дамбе зацепила пуля – пробила навылет кисть. Странно, но он вспомнил об этом только теперь – тогда было не до того, а потом и вовсе забылось. Фриман со смешанным чувством обнаружил, что рука его совершенно здорова, хотя ее и украшает розоватый шрам. Фриман поежился – он не знал, как это все объяснить. Но понимал, что теперь все намного хуже. Тогда он был в своем мире, вокруг были люди. Хоти и не те люди, каких бы ему хотелось, но все же люди. А здесь…
Фриман презрительно покачал головой – теперь уже вряд ли здесь остался кто-то живой… Но все же – кто-то ведь убил того зомби? Значит, здесь остались уцелевшие. Может, здесь все еще держатся солдаты Альянса? Гордон должен был найти хоть какой-то признак Жизни. Полу-жизнь уже и так заполнила все вокруг.
Фриман оглядел место, куда попал. Луна уже вышла из-за облаков и теперь ровно освещала все вокруг призрачным серебряным светом. Этот свет может творить самые настоящие чудеса, получше любого волшебника из сказок. Этот свет может быть таким разным и так по-разному влиять на мир. Он может быть романтическим – такую луну обожают влюбленные пары, целующиеся в ночном парке на лужайке, вдыхая запах ночных цветов и слушая волшебные трели сверчков. Это свет может быть таинственным и демоническим – как раз подходящим для кристально чистой ночи, в которую уголовник выходит на "дело", взвешивая в руках бейсбольную биту, высматривая в темной аллее запоздалых гуляк и вслушиваясь в тугой ритм собственного сердца. Свет Луны может быть и волнующе манящим, совсем как тогда, когда одинокий матерый волк воет ночью на залитой этим светом поляне, вспоминая стаю, которая бросила его, вспоминая теплую шерсть матери и прислушиваясь к томящему голоду в своем чреве. Этот свет может быть умиротворяющее философским, зовущим подвыпившего парня на минуту остановиться и вслушаться в музыку Тишины, вспомнить о бездне Вечности и о величии Вселенной. Свет Луны может быть призрачным и зловещим, как раз таким, который освещает все то зло, которое копошится по углам, обнажая демонов человечества, которые как раз и ждут этого Света, как гимна их триумфа на поле битвы Добра и Зла. Такой свет – словно вечная индульгенция тем, кто живет злом и не может видеть чужого счастья.
И сейчас Луна светила как раз таким светом. Гордон уже не был уверен, что же происходит – ему казалось, что призраки его прошлого ползут из всех щелей и вышедшие из могил мертвецы пришли за ним, чтобы забрать его с собой, обратно, на поле крестов и плит, где царит вечная мгла и скорбь. Фриман, не понимая, что же с ним происходит, постарался рассмотреть все получше. Но в глаза сразу бросилась вонзившаяся в землю ракета, в самом углу двора. И иссохшее тело в кустах. Фриман, поморщившись, сжал револьвер. Вдруг он вспомнил. Потянувшись рукой в одно из отделений скафандра, он извлек оттуда пригоршню патронов. Тех самых, что нашел в ящике, сброшенном ему с моста неизвестным другом. Да, это были патроны как раз под это оружие. Гордон, впервые за пребывание в этом страшном месте ощутил что-то похожее на уверенность. Но голосок в голове все же шептал: "Это не уверенность. Просто – продление агонии".
Фриман, ступая неслышно, подошел к месту, где дворик заворачивал. Видно было плохо, но все же Гордон сумел пройти бесшумно. Вдруг откуда-то впереди раздался шум, словно кто-то ходил, шаркая ногами. Гордон, ощутив, как его сердце вздрогнуло, быстро выглянул за угол, выставив вперед револьвер. Но там никого не было. Вместо зомби Гордон ошалело смотрел на нечто совершенно немыслимое – большой мотор от станка, к главному валу которого, смотрящему в небо, был параллельно земле прикреплен кусок стального листа, каким кроют крыши. Острый кусок железа вращался на шуршащем двигателе, рассекая воздух, словно лопасть вертолета. Фриман, уставился на это сооружение, стоящее посреди пятен крови, и почувствовал снова то же чувство, которое ощущал, когда увидел перебитого пилой зомби. Это не мог сделать перерожденец. Это сделал человек. И, словно в ответ на мысли Гордона, совсем рядом, откуда-то сверху раздался голос, торжественный, словно читающий проповедь:
– И было сказано, что они стали подобны тем невообразимым демонам, кои пребывают во плоти, и в коих невозможно увидеть Свет!
Фриман вздрогнул, как от удара – и попытался найти говорящего, голос которого звучал совсем рядом. Но он услышал лишь удаляющиеся шаги на одной из крыш. Гордон хотел окликнуть говорившего, но не смог. Что-то задержало его. Он метнул взгляд в сторону – за вертящимся листом железа на моторе показался перерожденец. Фриман, еще слыша в голове прозвучавшие странные слова, заворожено наблюдал за "демоном во плоти" Но зомби, слепо идя на жертву, вдруг вскрикнул и, с фонтаном крови, разорвался пополам – острая, как бритва, железка вошла в его тело, словно нож, и рассекла надвое, отбросив останки назад. Гордон сглотнул – он вдруг понял задумку этой ловушки. Придумано с умом – но кто ее ставил? Человек. Не тот ли, чей голос он слышал только что? Надо быстрее бежать вперед, пока тот не ушел далеко!
Тесно прижавшись к стене узкого прохода, Гордон осторожно протиснулся вперед, с замиранием сердца наблюдая, как окровавленный лист железа рассекает воздух в десяти сантиметрах от его живота… Изо всех сил Гордон старался не дергаться, и это у него получилось. Получилось и не смотреть она зловонные останки перерубленного надвое зомби. Быстро войдя в открытую дверь, он понял, что слишком поспешил. С противоположного конца комнаты уже вставали с пола, изрыгая стоны и кровь, ожившие мертвецы. Гордон даже не успел ничего сделать – на него вдруг справа прыгнуло что-то до боли знакомо шипящее. Гордон со сдавленным ругательством сбросил с бока повисшего на нем хедкраба и судорожно отбросил его ногой в угол. Выхватил револьвер и выстрелил. И ощутил мимолетное удовлетворение – мощным выстрелом тварь разорвало на части. Громкий стон заставил Гордона вернуться к пугающей реальности – зомби приближались. Гордон уже собрался открыть огонь по мучающимся после смерти людям, но вдруг заметил посреди комнаты ловушку. Такую же, что и на улице – к мотору был прикреплен заточенный с двух сторон железный багор. В голове ученого мелькнула смелая мысль и он, преодолевая страх и чувствуя азартный прилив адреналина, подбежал к устройству. Рычаг запуска мотора нашелся сразу – и Гордон едва успел отбежать от раскручивающегося багра.
"А вдруг багор плохо закреплен, – пронеслось у него в голове, – И сейчас на полном ходу вонзится мне в глотку?…" Но эти мысли были прерваны тихим, едва различимом в стоне зомби звуке шагов. Кто-то ходил по крыше. И Гордон снова услышал это голос со странным, неуловимым акцентом и торжественным выражением:
– Целые дни моя жизнь таяла, подобно дыму, и мои кости рассыпались, как пепел…
Громкий вскрик – капли крови долетели до лица Гордона. Первый перерожденец был рассечен лезвием багра.
– И позволь моим порокам быть пищей для этого костра, пока ничего не останется во мне, кроме Света.
Последний зомби затих, и багор продолжал вращаться, брызгая кровью, но Гордон все еще вслушивался в этот тихий но сильный голос, и в удаляющиеся шаги…
Фриман, развернувшись, быстро нашел выход и вышел в другой стороны на улицу. И чуть не споткнулся о труп зомби. Чертыхнувшись, Гордон переступил через тело, отметив, что у того были пулевые ранения. Это уже начало воодушевлять. Он слышал человека, он находил все больше его следов. Но почему же этот кто-то так избегает Фримана? Или делает вид, что избегает? Гордон бегло оглядел крышу – но на ней никого не было. Фриман продолжал всматриваться, и вдруг заметил на крыше тощую сгорбленную фигуру. Этого было достаточно.
– Эй, там, на крыше! – крикнул Гордон, оглядываясь, – Вы слышите меня? Вы в порядке?
Но худая фигура, казалось, проигнорировала Гордона. Луна висела прямо над крышей, и Гордону показалось, что на ее фоне мелькнула фигура человеческого скелета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48