Придя туда, он с удовлетворением отметил, что нашел путь каким отсюда ушел Григорий – между балконом и ближайшей крышей была перекинута доска. Фриман осторожно прополз по шаткому мосту – пройти на ногах у него не хватило бы решительности. Но уже на новой крыше минутный покой кончился. Послышался стук ног по черепице и нарастающий рев. Гордон, мысленно приготовившись к битве, оглядел путь к отступлению. Крыша доходила почти до земли – можно было легко спрыгнуть вниз. И до церкви уже рукой подать.
Зомби прыгнул на Гордона совсем не оттуда, откуда тот его ожидал – из-за какой-то печной трубы. Гордон едва успел вскрикнуть, когда его сбило с ног что-то мощное, и стремительно покатился вниз, по крыше. Больно ударяясь затылком о ребристую черепицу, Гордон сжал зубы и думал лишь о том, как бы не выпустить ружье из рук. Времени сгруппироваться не было – но Фриману повезло. Он упал с крыши, с самого ее края, где она была всего лишь в метре от земли. Фриман на полной скорости упал на мостовую, чудом не ударившись о камни головой. Удар был сильный – от боли е Гордона потемнело в глазах, и лишь руки до боли в костях продолжали сжимать оружие. Пересиливая боль в спине, Гордон вскочил, ожидая, что зомби вновь прыгнет на него, но все было тихо. Перерожденец куда-то пропал. Гордон еще долго водил стволом ко крышам, но все было спокойно. И только через пять минут Фриман решился продолжать путь.
Церковь стояла почти тут – до нее было совсем мало, около пятидесяти шагов. Но вновь ее от улиц отделял забор, и довольно высокий. Фриману надоело искать обходные пути – это оказывалось, мягко говоря, опасно для здоровья. Поэтому нужно было что-то решать. Подумав минуту, Гордон принял решение перепрыгнуть через забор. Нет, конечно он не был мировым чемпионом по прыжкам в высоту, но все было немного проще. Гордон заметил довольно удобный путь. Прямо перед собой он видел большое здание, похожее на завод. По его стене поднимались ступеньки лестницы, которая вела на небольшой балкон. Балкон этот находился почти вплотную к забору – и с него можно было попробовать перепрыгнуть на ту сторону. Прыгать с высоты третьего этажа было очень даже невесело, но другого выхода Гордон не видел. Может, там, на балконе, он увидит путь получше…
Пройдя по намеченному пути на удивление без происшествий, Фриман ступил на балкон. Подошел к его краю. Посмотрел на забор. Нет. Это нереально – до забора было почти пять метров. Плюс высота. Не получится – здесь он точно шею свернет. Фриман досадливо сплюнул вниз, но даже не успел подумать над другим путем – его окликнул знакомый голос:
– А, вот и ты, брат!
Фриман пригляделся – за забором, почти не видный в тени дерева, стоял Григорий, мягко улыбаясь. Гордон почему-то недоверчиво усмехнулся – неужели священник и сейчас его бросит?
– Самому не верится, но вы правы, – сказал Фриман, опираясь на перила балкона.
– Ну наконец-то, – облегченно вздохнул Григорий, опуская ружье, – Я сейчас пошлю тебе вагончик. Он будет через минуту!
И священник быстрым шагом направился вглубь двора, к какому-то большому мотору. Фриман тут же проследил взглядом за тросом, который шел от вала мотора. Трос шел почти к нему, а именно к столбу, который стоял в метре от края крыши. На столбе трос перекидывался через блок и возвращался назад. Фриман, услышав гул мотора, увидел, как со стороны Отца Григория к нему на тросе едет небольшая… тележка, или даже платформа. Усмехнувшись предусмотрительности священника, Гордон приготовился к посадке на эту платформу. Было видно, что мотор у этого механизма был слабенький, от автомобиля, или даже мотоцикла, но платформа ехала довольно быстро. И вот она уже у столба. Сгруппировавшись, Фриман прыгнул. Уцепившись за столб, Гордон уже осторожно перебрался в платформу. Отыскав на столбе какую-то кнопку, Гордон запустил обратный ход. Платформа пошла назад, но уже не так, как раньше. Мотор с громким ревом надрывался, и Гордон ехал очень медленно. Фриман, уже мысленно готовившийся к встрече, вдруг краем уха услышал какой-то стук. Он не обратил на это внимания – и зря. Через секунду откуда-то сверху прямо на борт платформы прыгнул "быстрый" зомби. Гордон закричал, отпрянув назад и при этом чуть не сорвавшись вниз. Зомби яростно зарычал и начал подтягиваться на краю платформы. Фриман вскинул ружье и выстрелил, но перерожденец, вовремя почуяв опасность, нырнул за борт платформы, и пуля Гордона влетела в доски бортика. Молниеносно вынырнув из-за борта, перерожденец одним мощным прыжком влез в едущую платформу с яростным желанием добить добычу, которую он упустил тогда на крыше. Фриман, сжавшись от ужаса, быстро выпустил почти вупор три заряда – и ружье смолкло. Зомби, уже вставший над Фриманом, неловко дернулся и замертво свалился на пол. Фриман с облегчением осел на пол вместе с ним, пнув иссохшие кости трупа. Но покой длился всего секунду – тут же с яростным рыком на борт платформы откуда-то спрыгнул еще один перерожденец. Фриман, дернувшись, вскинул ствол, но ружье снова щелкнуло пустым затвором. Перерожденец, уже ожидавший выстрела и увидев, что жертва все же беззащитна, встал на задние ноги и сделал шаг к Фриману. Гордон вскрикнул и, подавив отвращение, сорвал с пояса монтировку. Он ударил по зомби монтировкой, но тот с нечеловеческим проворством увернулся. Зарычав еще яростнее, он занес когти для удара. Фриман уже мысленно попрощался с жизнью. И вдруг хлесткий выстрел сорвал зомби с платформы, и перерожденец, брызнув кровью, улетел в темную улицу. Фриман ошеломленно повернул голову – Отец Григорий вновь поднял ружье и, похоже, даже прошептал: "Позволь отдать тебя Светлейшему Свету".
Фриман как можно быстрее выпрыгнул из платформы, когда та была в двух метрах от земли. Ему ох как не хотелось дожидаться конца этой "поездки", хотя он и был уже за высоким забором, обвитом колючей проволокой. Встав на ноги, Фриман повернул голову и уже рядом увидел Отца Григория. Наконец-то рядом. И их не разделяла улица, или костер с горящими на нем телами. Фриман приветственно кивнул ему и подошел ближе. Здесь светил одинокий фонарь, и Гордон впервые смог рассмотреть лицо священника получше. Черная короткая борода и усы, почти как у самого Фримана, орлиный нос, добрые, но горящие каким-то странным блеском глаза. Крест, висящий на груди. Грязная, оборванная одежда. И вечное ружье в руках.
– Приветствую тебя, брат! – немного торжественно произнес Григорий, гостеприимно поводя рукой, – Наконец мы встретились.
Фриман уже немного привык к этой манере речи Отца Григория, и поэтому тоже сказал:
– Здравствуйте и вы! Да, ну и пришлось мне за вами побегать… А ведь здесь пять минут – как пять часов…
– Ты это верно подметил, – ухмыльнулся священник, – Ты меня впечатлил, брат!
– Чем же? – несколько с опаской поинтересовался Гордон, вспоминая сложность этого человека.
– Ты прошел там, где еще никому не удавалось пройти, – медленно проговорил Григорий, словно уносясь в свои воспоминания, – Немногие пытались. Это место стало проклятым. Теперь сюда не ходят…
Фриман помолчал, понимая, что Григорий прав. Ведь Гордон как-то прошел по этому городу, испытав дикий страх и жуткую боль, но прошел. А ведь могли и другие. И не в одиночку, а вместе. Очистить это место, возродить… Но никто не решился. Да оно и понятно. Гордон, если бы знал, что его ждет здесь, тоже бы не решился…
– Я предупреждал тебя, чтобы ты сам не попался в мои ловушки… – как-то туманно произнес Отец Григорий.
– Да, я заметил несколько, – сказал Фриман, и прибавил с уважением, – Вы здорово потрудились над ними.
Григорий вздохнул. Фриман показалось, что в глазах священника впервые нет этого безумного огонька. Просто обычная тоска и воспоминания…
– Мои ловушки, – усмехнулся Григорий, – Дело рук человека, у которого раньше было сколь угодно времени, которое теперь он тратит лишь на то, чтобы остаться на этом свете…
Фриман посмотрел на его измученное лицо. Сколько всего он здесь видел, сколько пережил? И при этом не потерял веру, не потерял желания жить…
– Ну да ладно, – вдруг сказал Григорий, – Что это мы все болтаем? Ты, наверное, голоден, брат?
– Да, немного, – Гордон вдруг ощутил, что его желудок совсем и очень давно пуст.
– Ну, тогда прошу к столу, – улыбнулся Григорий, жестом приглашая Гордона на веранду какого-то церковного здания.
Фриман принял приглашения, хотя и много чувств боролись внутри него. С одной стороны, очень хотелось есть. С другой – для трапез, мягко говоря, было не самое подходящее время. И к тому же, Гордон все время поглядывал на Григория. Сейчас он казался вполне нормальным. Измученным, много повидавшим священником, но все же он казался человеком в здравом рассудке. Но Гордон видел его. Там, на улицах. И этого не забыть. Он видел его странные ловушки, он слышал этот смех, это дикое яростное веселье при виде очередного перерожденца… Но все же чувство голода перебороло все остальные. Они поднялись на освещенную одинокой лампочкой веранду. Там уже стоял стол и три стула. На столе стояла какая-то засаленная бутылка, по-видимому, пустая. Рядом лежала потрепанная Библия. Фриман неловко остановился. Григорий, положив на стул ружье, взглядом показал на второй стул.
– Садись, брат! Я сейчас, – и он вошел в дом, оставив Гордона у стола.
Фриман скинул с плеча автомат и гравипушку и положил их на пол, рядом с собой. Туда же отправилось и его ружье. Фриман опустился на стул, вдруг почувствовав дикую усталость. Немного расслабившись, насколько это позволяли голоса зомби из города, Гордон глянул на обиталище священника. Дверь за ним уже медленно закрывалась, и все же Фриман успел увидеть часть комнаты. Он увидел большое распятие на стене, стопку потрепанных и старых книг на полу, какие-то коробочки (похоже, от патронов) и грязный матрас, прикрытый рваным одеялом. Кровати не было.
Через минуту на веранде снова появился Григорий. В руках он уже нес дымящийся котелок и две миски. Это все стразу перекочевало на стол. Священник убрал со стола бутылку с какой-то русской надписью, и поставил на ее место такую же, только полную. Вскоре на столе появился горячий чайник и две погнутые жестяные кружки. Григорий быстро разлил по мискам содержимое котелка и, наконец, присел за стол.
– Ну что, брат, не заскучал без меня? – поинтересовался священник, беря ложку.
– Немного, – признался Гордон, – Здесь… здесь чувствуешь себя одиноким, как нигде больше.
– Зря ты так, – вдруг сказал Григорий, прихлебывая суп, в котором плавали кусочки мяса, – Я здесь не один. Со мной есть моя паства, метущиеся души, нуждающиеся в спасении.
Гордон неловко застыл, не ожидая таких слов. Похоже, его опасения были не напрасны.
– Нет, я хотел сказать… – Фриман захотел переменить тему, но не получилось.
– Здесь много работы для меня, – сказал Григорий, вупор глядя на Гордона, – Ведь им никто не поможет, кроме меня. Они так и будут мучаться, пока я не упокою их.
Фриман сглотнул суп, который оказался довольно неплохим. Это было не нормально, неправильно, но он понимал этого человека. Ведь у него были точь-в-точь такие же мысли там, на этих черных улицах, носящих на себе этих несчастных, страдающих и после смерти.
– Я здесь занят тем, для чего и стал священником, и рад этому, – довольно весело сказал Григорий, но Гордону все же показалось, что в этих словах мелькнула боль, – Вот и ты, брат, нуждался в помощи. Я постарался помочь.
– Я вам очень благодарен, – сказал Гордон и вдруг понял, что от этой темы все равно не уйти.
И поэтому спросил:
– Отец Григорий, а почему вы делаете все это?
– Что – это? – нахмурился Григорий, снова пробуя суп.
– Ну, все это. Я видел в городе страшные веши, – Гордон даже на миг забыл про ароматную еду в миске, – Но видел и еще кое-что. Еще страшнее. И это сделали вы. Зачем? Скажите, зачем все эти трупы… все эти тела, подвешенные за головы? Разделанные зомби… Труп на электрощите, костер с телами людей…
Гордон остановился, вдруг поняв, что сказал слишком много. Если этот человек и вправду настолько безумен, то он сейчас может прийти в бешенство. Но Григорий спокойно хлебнул супа и снисходительно посмотрел на Фримана.
– Я понял тебя, брат, – спокойно сказал он, – Я знал, что ты не поймешь этого. Но я и не навязывал это тебе. Но разве ты не понимаешь, что мои братья, которых забрал Дьявол, могут убить меня, сами того не желая? Они могут прийти каждую секунду и сделать меня подобным им.
– Я понимаю, – горячо заверил Гордон, которому вдруг стало стыдно, – Но… трупы…
– А что – трупы? – спросил Григорий, – Это ведь тела. Тела душ, которые ушли в лучший мир, в царство Господа нашего. Остались тела, но тела – лишь тлен. Душа бессмертна в вечности, а тело рассыплется прахом через год-два. И те, кто уже покинул это место, оставляют тела здесь, чтобы дать мне этим свою последнюю помощь…
Григорий жестом попросил Гордона доедать суп, а сам, сделав паузу, привстал и откупорил бутылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Зомби прыгнул на Гордона совсем не оттуда, откуда тот его ожидал – из-за какой-то печной трубы. Гордон едва успел вскрикнуть, когда его сбило с ног что-то мощное, и стремительно покатился вниз, по крыше. Больно ударяясь затылком о ребристую черепицу, Гордон сжал зубы и думал лишь о том, как бы не выпустить ружье из рук. Времени сгруппироваться не было – но Фриману повезло. Он упал с крыши, с самого ее края, где она была всего лишь в метре от земли. Фриман на полной скорости упал на мостовую, чудом не ударившись о камни головой. Удар был сильный – от боли е Гордона потемнело в глазах, и лишь руки до боли в костях продолжали сжимать оружие. Пересиливая боль в спине, Гордон вскочил, ожидая, что зомби вновь прыгнет на него, но все было тихо. Перерожденец куда-то пропал. Гордон еще долго водил стволом ко крышам, но все было спокойно. И только через пять минут Фриман решился продолжать путь.
Церковь стояла почти тут – до нее было совсем мало, около пятидесяти шагов. Но вновь ее от улиц отделял забор, и довольно высокий. Фриману надоело искать обходные пути – это оказывалось, мягко говоря, опасно для здоровья. Поэтому нужно было что-то решать. Подумав минуту, Гордон принял решение перепрыгнуть через забор. Нет, конечно он не был мировым чемпионом по прыжкам в высоту, но все было немного проще. Гордон заметил довольно удобный путь. Прямо перед собой он видел большое здание, похожее на завод. По его стене поднимались ступеньки лестницы, которая вела на небольшой балкон. Балкон этот находился почти вплотную к забору – и с него можно было попробовать перепрыгнуть на ту сторону. Прыгать с высоты третьего этажа было очень даже невесело, но другого выхода Гордон не видел. Может, там, на балконе, он увидит путь получше…
Пройдя по намеченному пути на удивление без происшествий, Фриман ступил на балкон. Подошел к его краю. Посмотрел на забор. Нет. Это нереально – до забора было почти пять метров. Плюс высота. Не получится – здесь он точно шею свернет. Фриман досадливо сплюнул вниз, но даже не успел подумать над другим путем – его окликнул знакомый голос:
– А, вот и ты, брат!
Фриман пригляделся – за забором, почти не видный в тени дерева, стоял Григорий, мягко улыбаясь. Гордон почему-то недоверчиво усмехнулся – неужели священник и сейчас его бросит?
– Самому не верится, но вы правы, – сказал Фриман, опираясь на перила балкона.
– Ну наконец-то, – облегченно вздохнул Григорий, опуская ружье, – Я сейчас пошлю тебе вагончик. Он будет через минуту!
И священник быстрым шагом направился вглубь двора, к какому-то большому мотору. Фриман тут же проследил взглядом за тросом, который шел от вала мотора. Трос шел почти к нему, а именно к столбу, который стоял в метре от края крыши. На столбе трос перекидывался через блок и возвращался назад. Фриман, услышав гул мотора, увидел, как со стороны Отца Григория к нему на тросе едет небольшая… тележка, или даже платформа. Усмехнувшись предусмотрительности священника, Гордон приготовился к посадке на эту платформу. Было видно, что мотор у этого механизма был слабенький, от автомобиля, или даже мотоцикла, но платформа ехала довольно быстро. И вот она уже у столба. Сгруппировавшись, Фриман прыгнул. Уцепившись за столб, Гордон уже осторожно перебрался в платформу. Отыскав на столбе какую-то кнопку, Гордон запустил обратный ход. Платформа пошла назад, но уже не так, как раньше. Мотор с громким ревом надрывался, и Гордон ехал очень медленно. Фриман, уже мысленно готовившийся к встрече, вдруг краем уха услышал какой-то стук. Он не обратил на это внимания – и зря. Через секунду откуда-то сверху прямо на борт платформы прыгнул "быстрый" зомби. Гордон закричал, отпрянув назад и при этом чуть не сорвавшись вниз. Зомби яростно зарычал и начал подтягиваться на краю платформы. Фриман вскинул ружье и выстрелил, но перерожденец, вовремя почуяв опасность, нырнул за борт платформы, и пуля Гордона влетела в доски бортика. Молниеносно вынырнув из-за борта, перерожденец одним мощным прыжком влез в едущую платформу с яростным желанием добить добычу, которую он упустил тогда на крыше. Фриман, сжавшись от ужаса, быстро выпустил почти вупор три заряда – и ружье смолкло. Зомби, уже вставший над Фриманом, неловко дернулся и замертво свалился на пол. Фриман с облегчением осел на пол вместе с ним, пнув иссохшие кости трупа. Но покой длился всего секунду – тут же с яростным рыком на борт платформы откуда-то спрыгнул еще один перерожденец. Фриман, дернувшись, вскинул ствол, но ружье снова щелкнуло пустым затвором. Перерожденец, уже ожидавший выстрела и увидев, что жертва все же беззащитна, встал на задние ноги и сделал шаг к Фриману. Гордон вскрикнул и, подавив отвращение, сорвал с пояса монтировку. Он ударил по зомби монтировкой, но тот с нечеловеческим проворством увернулся. Зарычав еще яростнее, он занес когти для удара. Фриман уже мысленно попрощался с жизнью. И вдруг хлесткий выстрел сорвал зомби с платформы, и перерожденец, брызнув кровью, улетел в темную улицу. Фриман ошеломленно повернул голову – Отец Григорий вновь поднял ружье и, похоже, даже прошептал: "Позволь отдать тебя Светлейшему Свету".
Фриман как можно быстрее выпрыгнул из платформы, когда та была в двух метрах от земли. Ему ох как не хотелось дожидаться конца этой "поездки", хотя он и был уже за высоким забором, обвитом колючей проволокой. Встав на ноги, Фриман повернул голову и уже рядом увидел Отца Григория. Наконец-то рядом. И их не разделяла улица, или костер с горящими на нем телами. Фриман приветственно кивнул ему и подошел ближе. Здесь светил одинокий фонарь, и Гордон впервые смог рассмотреть лицо священника получше. Черная короткая борода и усы, почти как у самого Фримана, орлиный нос, добрые, но горящие каким-то странным блеском глаза. Крест, висящий на груди. Грязная, оборванная одежда. И вечное ружье в руках.
– Приветствую тебя, брат! – немного торжественно произнес Григорий, гостеприимно поводя рукой, – Наконец мы встретились.
Фриман уже немного привык к этой манере речи Отца Григория, и поэтому тоже сказал:
– Здравствуйте и вы! Да, ну и пришлось мне за вами побегать… А ведь здесь пять минут – как пять часов…
– Ты это верно подметил, – ухмыльнулся священник, – Ты меня впечатлил, брат!
– Чем же? – несколько с опаской поинтересовался Гордон, вспоминая сложность этого человека.
– Ты прошел там, где еще никому не удавалось пройти, – медленно проговорил Григорий, словно уносясь в свои воспоминания, – Немногие пытались. Это место стало проклятым. Теперь сюда не ходят…
Фриман помолчал, понимая, что Григорий прав. Ведь Гордон как-то прошел по этому городу, испытав дикий страх и жуткую боль, но прошел. А ведь могли и другие. И не в одиночку, а вместе. Очистить это место, возродить… Но никто не решился. Да оно и понятно. Гордон, если бы знал, что его ждет здесь, тоже бы не решился…
– Я предупреждал тебя, чтобы ты сам не попался в мои ловушки… – как-то туманно произнес Отец Григорий.
– Да, я заметил несколько, – сказал Фриман, и прибавил с уважением, – Вы здорово потрудились над ними.
Григорий вздохнул. Фриман показалось, что в глазах священника впервые нет этого безумного огонька. Просто обычная тоска и воспоминания…
– Мои ловушки, – усмехнулся Григорий, – Дело рук человека, у которого раньше было сколь угодно времени, которое теперь он тратит лишь на то, чтобы остаться на этом свете…
Фриман посмотрел на его измученное лицо. Сколько всего он здесь видел, сколько пережил? И при этом не потерял веру, не потерял желания жить…
– Ну да ладно, – вдруг сказал Григорий, – Что это мы все болтаем? Ты, наверное, голоден, брат?
– Да, немного, – Гордон вдруг ощутил, что его желудок совсем и очень давно пуст.
– Ну, тогда прошу к столу, – улыбнулся Григорий, жестом приглашая Гордона на веранду какого-то церковного здания.
Фриман принял приглашения, хотя и много чувств боролись внутри него. С одной стороны, очень хотелось есть. С другой – для трапез, мягко говоря, было не самое подходящее время. И к тому же, Гордон все время поглядывал на Григория. Сейчас он казался вполне нормальным. Измученным, много повидавшим священником, но все же он казался человеком в здравом рассудке. Но Гордон видел его. Там, на улицах. И этого не забыть. Он видел его странные ловушки, он слышал этот смех, это дикое яростное веселье при виде очередного перерожденца… Но все же чувство голода перебороло все остальные. Они поднялись на освещенную одинокой лампочкой веранду. Там уже стоял стол и три стула. На столе стояла какая-то засаленная бутылка, по-видимому, пустая. Рядом лежала потрепанная Библия. Фриман неловко остановился. Григорий, положив на стул ружье, взглядом показал на второй стул.
– Садись, брат! Я сейчас, – и он вошел в дом, оставив Гордона у стола.
Фриман скинул с плеча автомат и гравипушку и положил их на пол, рядом с собой. Туда же отправилось и его ружье. Фриман опустился на стул, вдруг почувствовав дикую усталость. Немного расслабившись, насколько это позволяли голоса зомби из города, Гордон глянул на обиталище священника. Дверь за ним уже медленно закрывалась, и все же Фриман успел увидеть часть комнаты. Он увидел большое распятие на стене, стопку потрепанных и старых книг на полу, какие-то коробочки (похоже, от патронов) и грязный матрас, прикрытый рваным одеялом. Кровати не было.
Через минуту на веранде снова появился Григорий. В руках он уже нес дымящийся котелок и две миски. Это все стразу перекочевало на стол. Священник убрал со стола бутылку с какой-то русской надписью, и поставил на ее место такую же, только полную. Вскоре на столе появился горячий чайник и две погнутые жестяные кружки. Григорий быстро разлил по мискам содержимое котелка и, наконец, присел за стол.
– Ну что, брат, не заскучал без меня? – поинтересовался священник, беря ложку.
– Немного, – признался Гордон, – Здесь… здесь чувствуешь себя одиноким, как нигде больше.
– Зря ты так, – вдруг сказал Григорий, прихлебывая суп, в котором плавали кусочки мяса, – Я здесь не один. Со мной есть моя паства, метущиеся души, нуждающиеся в спасении.
Гордон неловко застыл, не ожидая таких слов. Похоже, его опасения были не напрасны.
– Нет, я хотел сказать… – Фриман захотел переменить тему, но не получилось.
– Здесь много работы для меня, – сказал Григорий, вупор глядя на Гордона, – Ведь им никто не поможет, кроме меня. Они так и будут мучаться, пока я не упокою их.
Фриман сглотнул суп, который оказался довольно неплохим. Это было не нормально, неправильно, но он понимал этого человека. Ведь у него были точь-в-точь такие же мысли там, на этих черных улицах, носящих на себе этих несчастных, страдающих и после смерти.
– Я здесь занят тем, для чего и стал священником, и рад этому, – довольно весело сказал Григорий, но Гордону все же показалось, что в этих словах мелькнула боль, – Вот и ты, брат, нуждался в помощи. Я постарался помочь.
– Я вам очень благодарен, – сказал Гордон и вдруг понял, что от этой темы все равно не уйти.
И поэтому спросил:
– Отец Григорий, а почему вы делаете все это?
– Что – это? – нахмурился Григорий, снова пробуя суп.
– Ну, все это. Я видел в городе страшные веши, – Гордон даже на миг забыл про ароматную еду в миске, – Но видел и еще кое-что. Еще страшнее. И это сделали вы. Зачем? Скажите, зачем все эти трупы… все эти тела, подвешенные за головы? Разделанные зомби… Труп на электрощите, костер с телами людей…
Гордон остановился, вдруг поняв, что сказал слишком много. Если этот человек и вправду настолько безумен, то он сейчас может прийти в бешенство. Но Григорий спокойно хлебнул супа и снисходительно посмотрел на Фримана.
– Я понял тебя, брат, – спокойно сказал он, – Я знал, что ты не поймешь этого. Но я и не навязывал это тебе. Но разве ты не понимаешь, что мои братья, которых забрал Дьявол, могут убить меня, сами того не желая? Они могут прийти каждую секунду и сделать меня подобным им.
– Я понимаю, – горячо заверил Гордон, которому вдруг стало стыдно, – Но… трупы…
– А что – трупы? – спросил Григорий, – Это ведь тела. Тела душ, которые ушли в лучший мир, в царство Господа нашего. Остались тела, но тела – лишь тлен. Душа бессмертна в вечности, а тело рассыплется прахом через год-два. И те, кто уже покинул это место, оставляют тела здесь, чтобы дать мне этим свою последнюю помощь…
Григорий жестом попросил Гордона доедать суп, а сам, сделав паузу, привстал и откупорил бутылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48