– Зачем…
– Собери, – вортигонт едва слышно фыркнул и отвернулся.
Гордон, подозрительно покосившись на своего нового знакомого, все же опустился на колени и набрал полные горсти коричневых кожистых шариков, от которых шел резкий сладковатый запах.
– Послушай, эй, – позвал он, подходя к вортигонту, – И зачем они мне? Мне что, рассчитать их КПД? Куда я их дену?
– Неси ферроподы с собой, – "ответил" вортигонт и взглядом показал вперед, – Следуй за мной, Свободный Человек.
И вортигонт почти бегом припустил вперед. Фриман, чертыхнувшись, нагнулся за автоматом и дробовиком, при этом уронил пистолет, да еще и пара кожистых шариков покатилась по песку, вывалившись у него из рук. Пробурчав что-то неприятное, Фриман наспех закрепил оружие на скафандре и, набив шариками отделения костюма, побежал вслед за вортигонтом. Все шарики в отделения не уместились – штук пять Фриману все же пришлось нести в руках. От их сладковатого резкого запаха у него уже начала немного кружиться голова. Гордон шумно чихнул, когда они с вортигонтом подошли к высокому сборному заборчику, загораживающему расщелину в скале. Вортигонт толкнув дверь в заборе – и Фриман вошел туда вслед за ним, стараясь дышать в сторону.
Они оказались в довольно узком ущелье. Дорога между скалами была не более десяти шагов в ширину. Сюда почти не проникал солнечный свет, и тут царили легкие сумерки. Своды скал постепенно смыкались над головой, так что иногда Гордону казалось, что они находятся просто в очень большой пещере. Пройдя сотню метров, Гордон не заметил ничего, выдававшего здесь присутствие кого-либо. И лишь за поворотом они встретили первых обитателей лагеря вортигонтов. Двое граждан в синих робах сидели у грубо сложенного костра и молча смотрели на пламя. Гордон заметил их еще за несколько шагов, и точным взглядом определил – эти граждане только что успешно сбежали из города, что удавалось только отдельным счастливчикам. И теперь они пришли сюда, к своим друзьям и соратникам по идеям, чтобы те дали им уверенность и вложили в руки оружие, а в души – силу для новой борьбы, борьбы за их Свободу. И сейчас они просто сидели у костра, наслаждаясь тем, что уже никто сейчас не подойдет к ним и не разгонит их, не обругает, не начнет безнаказанно бить и осыпать унизительными репликами. Они не переговаривались, как это могли делать люди в обычной ситуации, они не обменивались впечатлениями, не делали вообще ничего. Просто смотрели на пламя, полностью отдавшись ему, растворившись в нем. Они полностью забыли сейчас обо всем. Они наконец-то получили первые минуты покоя и уверенности впервые за много лет. Фриман завидовал им.
Гордон решил не беспокоить их, но, когда они с вортигонтом проходили мимо, один гражданин все же поднял взгляд на пришедших и улыбнулся. Едва заметно склонил голову в знак приветствия – Фриман ответил ему тем же жестом.
– Ну, Док, – весело сказал "гражданин", кивая на ферроподы, которые нес Гордон, – Вы теперь у нас настоящий муравьиный лев!
Фриман усмехнулся, но предпочел не отвечать – да и что он мог ответить? Хотя, уже было ясно, что эти люди знают, зачем вообще нужны эти кожистые шарики, а значит – он не зря набил этими пахучими ферроподами все отделения скафандра. Фриман, еще раз чихнув от резкого запаха, поспешил дальше за вортигонтом. Они зашли уже в самую настоящую пещеру – высокие своды скалистых стен над головой сомкнулись. И вортигонт остановился, сделав приглашающий жест рукой. Они пришли.
Первое, что подумал Фриман – да, это внушительно. Вортигонты постарались на славу. Учитывая то, что у них была, так сказать, природная страсть к пещерам, здесь царила нежная полутьма, рассеиваемая одинокими редкими лампочками, развешенными на стенах. Вот – три больших палатки, из которых доносится мирное посапывание – кто бы там ни был, ему сейчас было тепло и спокойно, как никогда в жизни. Из одной из палаток слышалась тихая возня и перешептывания – но Фриман не смог разобрать, что говорят. Да это было неважно. Рядом с палатками, возле маленького генератора, среди разного полезного хлама вроде баллонов с пропаном и кладок дров, стоял большой навес, под которым, на грубой подстилке из сложенных вместе пружинных матрасов, спали двое человек. Фриман приблизился к ним. Это были повстанцы. Они спали уже не так безмятежно. Один из них, мужчина лет сорока, постанывал и подергивался во сне, словно даже в мире сновидений Альянс снова настиг его для вечного боя. Гордон, покачав головой, тихо, чтобы не будить их, отошел в сторону. Вортигонт, приведший его сюда, мирно стал в сторонке и, сложив руки в умиротворяющей позе, почтительно наблюдал за Свободным Человеком – живой легендой, о которой он до этого слышал лишь впечатляющие рассказы от своих соплеменников.
Появление Фримана в лагере было замечено не сразу, но произвело свой эффект. Гордон приблизился к двум вортигонтам, которые оживленно беседовали о чем-то на своем языке… Фримана передернуло – в последний раз он слышал эти звуки в "Черной Мессе", и тогда это казалось угрожающим ревом страшного зверя, монстра из чужих миров, пришедшего чтобы убить все, что движется… Но сейчас Фриман какой-то частью своей души не в силах был осознать происходящее – он в лагере этих существ. Существ, которых он убивал. Существ, которые убивали его, убивали невинных седых стариков. Существ, которых еще совсем недавно он ненавидел больше всех на свете. Да, жизнь такова. Фримана с вортигонтами связывали слишком сложные отношения – и сейчас он ощутил это в полной мере. Гордон смотрел на разговаривающих вортигонтов, и его снова охватили тяжкие воспоминания. Сгорбленные трехрукие фигуры, бегающие по офисам в почти хаотичном порядке, вортигонты, метающие в него свои молнии, испепеляющие и ослепительные. Гордон наморщил лоб и покачал головой. Нет, как ни крути, это навсегда останется с ним. И сейчас он был в стане этих существ – никогда бы не поверил в такое, если бы ему кто-то об этом сказал в те дни. Фримана передернуло – ему казалось, что он снова попал в Зен, на огромную жуткую фабрику, где вортигонты так же ходили совсем рядом, не трогая его… Фриман все понимал. Все, что рассказал ему Илай. Вортигонты стали теперь им друзьями. Фриман невольно освободил их, и они превозносили его почти как идеал человека. Сейчас они здесь все – товарищи по оружию, но Гордон все равно не мог избавиться от этого странного и гнетущего чувства… И поэтому, собрав всю свою волю в кулак, решил первым пойти на контакт.
Он подошел к говорящим вплотную, просто обозначая свое присутствие. Оба вортигонта тут же замолчали и посмотрели на Фримана почтительно, словно это они прервали его, а не наоборот.
– Мы просим прощения у Свободного человека. Очень неприлично с нашей стороны общаться путем смещения потоков в присутствии тех, чей вортальный ввод нарушен.
– Да, – подтвердил второй вортигонт, – Мы вокализируем свою речь при человеке только из вежливости.
– Нет, не беспокойся, – немного смутился Гордон, – Продолжайте, не буду отвлекать…
И он, чувствуя себя совершенно по-идиотски, поспешно отошел в сторону. Вортигонты, проводив его взглядом, снова продолжили разговор. Фриман, не понимая, подшутили над ним или нет, рассеянно осмотрелся. И, все еще погруженный в свои мысли, он подошел к небольшому костерку, разведенному в углу пещеры. У пламени сидел вортигонт, глядел в огонь и изредка шевелил угли палочкой. Вортигонт казался не то чтобы старым, но, во всяком случае, очень усталым. Фриман, понимая, что он должен заговорить с этим существом, присел у костра рядом с ним. Вортигонт спокойно повернул голову к подсевшему Гордону и, глянув на гостя, снова продолжил смотреть в пламя. Фриман даже почувствовал недоумение – обычно вортигонты вежливо здороваются или хотя бы немного склоняют голову в знак приветствия.
– Свободный Человек решил почтить меня своим визитом? – размеренно спросил вдруг вортигонт.
В его голосе не было ни радости, ни уважения – ровным счетом ничего. Кроме усталости и безразличия.
– Просто решил составить тебе компанию, – осторожно сказал Фриман, косясь на вортигонта.
В Гордоне сейчас боролось очень много чувств. Но он держался, не уходил. Он понимал, что все его эмоции неразумны – все равно что ненавидеть поголовно всех японцев спустя много лет после Второй Мировой. Но Фриман одновременно не мог противиться воспоминаниям. Для него это ведь было всего дня три назад…
– Что ж, мы не против, – спокойно сказал вортигонт и подкинул в огонь деревяшку, – И что же привело Свободного Человека именно ко мне? Неужели остальные не оказывают тебе должного внимания и почета?
Фримана эти слова задели, но он лишь сказал:
– Нет, вовсе нет. Просто хотелось поговорить о жизни, что ли… Почет – это лишнее.
Вортигонт посмотрел на Гордона, как показалось тому, с сарказмом. В огромном красном глазе плясали блики резвых языков костра.
– Это не так, – сказал он, – Мы все еще видим тебя в "Черной Мессе"… Мы видим тебя в покоях Нихиланта…
Фриман, покосившись на вортигонта, вдруг замер. Эти существа никогда не называли себя "я". Только – "мы"… Так значит… Нет, не может быть…
– Ты был там тогда? – вздрогнул Фриман, почувствовав, как кровь застучала в висках, – Двадцать лет назад… И ты был там?
– У каждого свой путь и своя судьба, – проговорил вортигонт, шевеля палкой угли, – Мы были там, такова была воля Нихиланта. Он призвал нас, когда почувствовал, что умирает. И мы видели тебя. Ты сражался, и Нихилант терял силу. Он больше не мог ничего с нами сделать.
Фриман, почувствовав что мир теряет краски, снова почувствовал резкую боль воспоминаний. Он падает вниз, на дно пещеры Нихиланта… Он стреляет, вокруг начинают появляться вортигонты. Но они не трогают его. Лишь смотрят, как он убивает их предводителя…
– Не может быть, – прошептал Гордон, – Ты был среди них…
– Свободный Человек догадлив, но не хочет видеть дальше собственного взгляда, – вортигонт покачал головой, – Он видит лишь то, что хочет видеть. Все люди такие…
– Но ты сказал, что был и в "Черной Мессе"? – Фриман почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.
Неужели этот вортигонт так стар?
– Мы были там. Мы видели тебя, – медленно ответил вортигонт, – Но довольно об этом. Ты никогда не поймешь… Иди к остальным, они ждут тебя, они ждут своего Освободителя.
Гордона эти слова поразили до глубины души. Всегда вортигонты здесь выказывали ему уважение. А этот… он как будто издевается… Или нет?
– Что ты имеешь ввиду? – нахмурился Фриман, – Чего я никогда не пойму? Я понимаю все. Я смогу, думаю, что смогу преодолеть это. Это было, и это было ужасно, но я знаю все, что было потом. Я… – Гордон проглотил комок в горле, – Это все в прошлом. Мы теперь все вместе, в одном котле. Я не виню вас…
Фриману показалось, или этот вортигонт засмеялся?
– Мы были правы, – сказал он, покачав зеленоватой кожистой головой, – Свободный Человек не понимает… Ты не винишь нас? Нас? Нас, за то, что мы были под влиянием Нихиланта и каждый вздох делали по его приказу?
Фриман опешил.
– Мы видели тебя там… – сказал вортигонт, подкидывая в костер еще одну дощечку, – Ты убивал, и делал это великолепно. Ты убивал наших братьев, таких же, как мы. Мы никогда не сможем этого забыть…
– Что? – в шоке спросил Гордон, – Ты… Ты хоть понимаешь, что… Твои сородичи убивали всех людей, убивали меня! Я должен был защищаться, и…
– Мои сородичи делали лишь то, что приказывал им через вортальные нити Нихилант, – спокойно сказал вортигонт, – Мы помним это ощущение. Ничего нельзя сделать по своей воле, мы были полностью в его власти, словно марионетки… Но ты убивал нас…
Фриман замолчал. Он понял. Он вдруг понял, почему этот вортигонт так и не поприветствовал его, как другие. И, что самое ужасное, Гордон понял его.
– Нихилант хотел нам лишь свободы, – сказал вортигонт, обращаясь будто к себе, – Он не показывал этого комбинам, но он устал быть их рабом. Он хотел освободить нас… Немногие тогда это знали. Все думали, что Нихиланту нравиться властвовать над такими, каким и он был когда-то… Но мы знали.
Фриману замер, ужасаясь тому, что он понимает, о чем толкует этот вортигонт. Ему хотелось провалиться сквозь землю. "Рабы, мы всего лишь рабы"…
– Но мы потом поняли, что Его смерть – единственный шаг к Свободе. И не мешали тебе. Ты освободил нас.
– Слушай, мне очень жаль… – едва выдавил из себя Фриман, – Я…
– Не говори ничего, Свободный Человек, – вортигонт устало повел головой, – Что бы ты ни сделал, что бы мы не сделали – мы с тобой теперь квиты. Нам до глубины нашей души жаль тех, кого мы убили, неизбежно повинуясь влиянию Нихиланта…
– Я хочу… – запнулся Фриман, пытаясь понять сумбур своих мыслей, – Я тоже хочу сказать, что очень сожалею о ваших…
– Слова лишь сотрясают воздух, – вортигонт глубоко вздохнул, – Мы поняли друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48