Карн
хорошо понимал, что скоро Кит может остаться единственным выжившим в этой
борьбе представителем их семьи и поэтому, хоть она была и женщина, ей
необходимо было знать, как обстоят дела.
Поиски Иджила продолжались четыре месяца, до тех пор, пока бури ухла
не сделали их абсолютно невозможными.
1
Прозрачные капли воды медленно падали с крыши домика на сто пятом
посту. Ветки голубых сосен, окружавших пост, низко сгибались под тяжестью
лежащего на них снега. У вершины одной из сосен маленькая птица,
питающаяся отбросами и падалью, качалась на ветке, которая была слишком
тонкой, чтобы выдержать ее.
Сидя в орудийной башне, Иджил двигал лучемет из стороны в сторону,
пользуясь не руками, а предплечьями, и поглядывал на ослепительно
блестевший снег. Он не видел сейчас ни одного из тех быстрых, истощенных,
похожих на тени людей, которые и были Бегунами. Но все же они находились
где-то поблизости. Он знал, что они еще были здесь. Все же Иджил рискнул
посмотреть, удалось ли Карну убежать. Он выглянул из-за лучемета и
посмотрел на тропинку. Крошечная фигурка стояла на самом краю тропинки и
смотрела на Иджила. Он почувствовал прилив гордости: с отмороженными
руками ему все-таки удалось помочь Карну убежать и добраться до границы
пустыни Цинн. Фигурка на краю тропинки подняла руку и на несколько секунд
застыла в этом благодарном и прощальном жесте, потом повернулась, и ее
ярко-синяя форма, которую всегда носили в бою люди Халарека, мелькнув,
исчезла за вершиной холма.
Мой брат и друг. Мы больше никогда не увидимся.
- Прощай, - прошептал Иджил. - Может быть, Тор и Оудин помогут тебе,
хотя, я знаю, ты не веришь в них. Расскажи своим детям, как твой друг
Иджил спас тебе жизнь, удерживая одной рукой полчища Бегунов, - Иджил
посмотрел на свои отмороженные, потерявшие чувствительность руки, -
точнее, одним носом, - поправился он.
"Полчища" - наверное, это было преувеличение. Он допускал это. Он
выстоял один против самых опасных преступников Старкера-4. И этот его
подвиг был достоин того, чтобы быть описанным в какой-Нибудь небольшой
балладе или даже стать частью целого сказания. А здесь допускается
некоторое приукрашивание событий. Беовульф. Сигурд Дракон - убийца. Артос.
Они, конечно же, были приукрашены. Хеймдал, защищающий Бифрост. Иджил
Олафсон в пустыне Цинн, отражающий нападения Бегунов, спасая своего
названного брата, чтобы тот мог сообщить Совету о новом злодеянии Харлана.
Карн Халарек, защищающий свои владения от сильных и вероломных врагов, -
эти события могли бы лечь в основу народного сказания, а поступок Иджила
сравнялся бы в нем с подвигами Сольвейг, и Эйнара, и Гринга, и Хэдда.
Иджил покачал головой. Возможно, он взял слишком высоко, но что ему
еще оставалось делать? У него не было таких изумительных способностей, как
у Доннера и Кеннера, и его отметки в Академии красноречиво говорили об
этом. Он не мог открыть для торговли новый мир, который в течение многих
веков был изолирован от других, как это сделал Хэдд. Или изобрести
межзвездный космический корабль, как Гринг. Он не мог даже добиться такого
быстрого развития воздушной навигации, как Эйнар. А Сольвейг - Сольвейг
была прорицательница, и славы, выпавшей на ее долю, хватило на двух или
трех человек. Он был единственный среди детей Олафсона, кто не добился ни
славы, ни богатства. Даже те, кто были младше Иджила, достигли большего.
Иджилу хотелось бы знать, мечтал ли Харатио или Беовульф или Сигфрайд о
славе так, как мечтал о ней он, и испытывали ли они когда-нибудь страх,
сомнение и горькое чувство от крушения своих планов и надежд. Он не знал,
испытывал ли все это Карн. Отец Карна открыто выражал презрение к своему
третьему сыну. Он не любил Карна, наверное, не любил никогда. Трев Халарек
считал, что только такие крупные, мускулистые люди, как он, были
настоящими _м_у_ж_ч_и_н_а_м_и_. А Карн, третий из четырех сыновей Трева,
на свое несчастье был строен, гибок и вынослив, как его мать. В довершение
этого Карн рано проявил склонности к учебе, дипломатии и ведению
переговоров, так же как и Ларга. По этим причинам Трев презирал своего
третьего сына и даже собирался сделать четвертого сына Лиама третьим в
ряду его наследников. Если бы Кит была мужчиной, Трев, возможно, тоже
возненавидел бы ее. Однако она была женщиной, поэтому ее гибкость,
стройность и любовь к учебе не вызывали в нем никаких отрицательных
эмоции.
Оудин Олафсон был совсем не похож на Трева Халарека. Он одинаково
любил всех своих детей и сильно привязался к Карну. Однако Иджил всегда
считал себя самым никчемным и бесполезным в своей семье, и все заверения
отца, что это его "последний промах", только больше утверждали Иджила в
этом мнении.
Краем глаза Иджил увидел тень, крадущуюся к посту. Он прицелился и
нажал носом на кнопку лучемета. Сверкающая полоска света разрезала
простиравшееся перед Иджилом пространство, и тень тут же скрылась за
деревьями. Далеко-далеко подскочили вверх ветки голубой сосны, на которых
мгновенно растаял снег. Через какую-то долю секунды дерево само собой
взорвалось.
Иджил с отвращением посмотрел на свои руки. Если бы они не были
отморожены...
Его вдруг охватил гнев. У него была такая возможность достичь славы и
всеобщего уважения, отомстив Харлану за все злодеяния, которые тот
совершил против Карна. Теперь же, благодаря еще одному преступлению,
незаконной осаде, у Иджила были отморожены руки, и он не мог больше мстить
Харлану. Всю ночь, когда за ним охотились флайеры Харлана, он, сгибаясь
над крошечными кострами, пытался согреть руки, которые совсем не хотели
согреваться и не слушались его. А значит, он никогда больше не сможет
играть на арфе или рисовать и поэтому никогда не добьется хотя бы самой
незначительной славы, даже на этом поприще. "Будь ты проклят, Ричард
Харлан!" - зарычал Иджил.
Крой-то Бегун бросился в сторону лачуги, где он сидел. Иджил подвинул
лучемет, прицелился и выстрелил. Человек тут же рухнул в снег.
"Они придут вовремя, - говорил сам себе Иджил. - Джиссен не станет
сопротивляться. Возможно, он даже впустит их".
На мгновение Иджил вспомнил о жалобно стонавшем солдате, которого
Карн оставил с ним, чтобы тот кормил и всячески помогал ему.
Группа Бегунов быстро пересекла поляну перед домиком, и Иджил
выстрелил из лучемета. Трое упали.
По крайней мере, хотя бы смерть принесет ему славу, и кто-нибудь
сочинит о нем балладу или, например, маленькое сказание... Хотя Гхарры
всегда считали занятия музыкой и поэзией пустой тратой времени, достойной
только женщин... У них высоко ценились политическое маневрирование, засады
и убийства, а не честность, дипломатия и искусство. Поэтому о его
приключениях никто не создаст здесь, на этой планете, сказания или
баллады. Может быть, дома, если только они когда-нибудь узнают о нем.
Прячась в тени деревьев, к домику крался высокий худой человек. Иджил
выстрелил. Человек покачнулся, но устоял. Краем глаза Иджил заметил
какое-то движение с другой стороны. Он направил туда свой лучемет. Толпа
изможденных, худых людей выскочила из своего укрытия и бросилась к его
хижине. Иджил стал быстро стрелять. Но тут же с другой стороны появилась
еще большая толпа. Иджил все быстрее и быстрее стрелял то в том, то в
другом направлении. Тут упал один Бегун, там - другой, потом еще и еще, но
их было слишком много, и большинство из них уже подошли так близко, что в
них невозможно было стрелять из лучемета. Сзади послышались сильные удары.
Похоже было, что кто-то таранил дверь. Иджил вскочил и расправил плечи. На
лестнице раздался ужасный визг и грохот. "Что же делает Джиссен, -
пронеслось у него в голове, - бежит к нему на помощь?" Он снова с
отчаянием посмотрел на свои отмороженные, бесполезные руки: кого они
теперь смогут защитить?
Дверь позади него с треском рухнула. Иджил услышал громкие голоса и
пронзительный крик ужаса. А затем жуткий вой Бегунов перерос в ликующий
победный вопль.
- Это Джиссен, - пробормотал Иджил.
Он быстро окинул взглядом комнату. В ней не было ничего, что бы можно
было использовать в качестве оружия. Мотор лифта загудел. Иджил резко
рассмеялся. Если бы даже у него было оружие, он не смог бы удержать его. И
навыки борьбы Дринн теперь были совсем бесполезными. Лифт остановился.
Иджил расправил плечи. Он будет использовать свои руки как оружие. Не
беда, если он покалечит их еще больше, ему осталось жить не более часа, но
зато он погибнет в бою, как и подобает воину. И так боги слишком многое
позволяли ему. Иджил решительно повернулся к дверям лифта.
Они открылись. Кучка худых; изможденных людей ворвалась в крошечную
орудийную башню. Иджил стоял, раскачивая своими тяжелыми, словно свинец,
руками. Вошедшие в изумлении отпрянули назад. Иджил изо всех сил ударил
кого-то в лицо и услышал скрип зубов. Он начал драться ногами, чтобы
удержать нападавших на расстоянии. Два Бегуна схватили его за руки. Иджил
вывернулся и уклонился от удара. В это время другая группа Бегунов вышла
из лифта.
Силы были слишком неравными.
Он раскачал свои руки и, словно дубинками, стал наносить ими удары
Направо и налево. Но даже сил, которые дали ему многолетние занятия
борьбой Дринн, было недостаточно. Бегуны окружили его и повалили на пол.
Иджилу было трудно дышать под тяжестью стольких навалившихся на него тел.
Ничего не видя вокруг себя, он яростно отбивался. Последнее, что он
почувствовал, был страшный удар по голове, и Иджил погрузился в небытие.
Яркий свет пронзил окутывавшую Иджила темноту. Он медленно приходил в
себя. Было холодно, и стояла мертвая тишина. Неужели он попал в ад, даже
несмотря на то, что погиб в бою? Иджил неохотно открыл глаза. Было
довольно темно. Он лежал лицом вниз на красно-коричневых каменных плитах.
Иджил ударил одной, словно деревянной, рукой по плитам.
- Я все еще жив! Эти тощие сыновья Локи отказали мне в смерти на поле
боя!
Он прислушался. Ни одна живая душа не отозвалась на его сердитый
крик. Он был один, совсем один, и практически ничего не знал о географии
Старкера-4. Тут Иджил заметил, что тишина вокруг него была какой-то
необыкновенной: не слышно было ни единого звука - нигде не капала вода, не
падал снег, даже Бегуны не подавали никаких признаков жизни. Иджил
осторожно перевернулся и, преодолевая боль, сел. Он сидел на огромном
круглом помосте, в некоторых местах плиты были треснуты, кое-где - отбиты
вовсе. На помосте не было снега. За ним же снег лежал по колено глубиной.
Справа от Иджила, в центре помоста, находилась большая куча золы и было
приготовлено много дров и срезанных веток. Прямо за кучкой золы на плитке
был нарисован листок - символ, которым люди на Старкере-4 всегда
изображали наблюдателей.
Иджил покрылся холодным потом от ужаса. Это было Место, где оставляли
жертв. Здесь Бегуны оставляли людей, которых решили принести в жертву
своим Богам, Наблюдателям. Карн рассказывал ему об этих местах.
Наблюдатели жгли костры, чтобы показать Бегунам, где находится их добыча.
Иджил сам видел такие костры в горах, когда солдаты Харлана загнали их на
самый край пустыни Цинн. Он снова посмотрел на горстку золы. Возможно,
этот костер разожгли и не Наблюдатели. Может быть, костры в этом месте
имели еще и другое предназначение. Может, они призывали Наблюдателей к
своей жертве. Может, они сжигали жертву.
Иджил вскочил на ноги так быстро, как только позволили его
безжизненные, бесполезные руки. Немедленно бежать. Он должен выбраться
отсюда, до того как придут Наблюдатели, кто бы они ни были. Однако ноги
его онемели от холода. Иджил проковылял к краю помоста и остановился,
глядя на толстый слой снега, лежащий за ним. Наконец он понял. Раз снег
был только за помостом, а не на нем, значит, его окружала какая-то стена,
невидимая стена. Иджил подошел к самому краю и протянул руку. Он не
почувствовал никакого физического барьера, однако явственно ощутил
какое-то сопротивление. Он поднял руки выше, потом - ниже: сопротивление
не исчезало. Он пошел по краю помоста сначала в одну сторону, потом в
другую. Всюду было это невидимое сопротивление. Он нажал сильнее. Барьер
не поддавался. Он толкнул его изо всех сил, и все равно ничего не
произошло. Иджил посмотрел через плечо на горстку пепла и на дрова,
приготовленные для другого костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
хорошо понимал, что скоро Кит может остаться единственным выжившим в этой
борьбе представителем их семьи и поэтому, хоть она была и женщина, ей
необходимо было знать, как обстоят дела.
Поиски Иджила продолжались четыре месяца, до тех пор, пока бури ухла
не сделали их абсолютно невозможными.
1
Прозрачные капли воды медленно падали с крыши домика на сто пятом
посту. Ветки голубых сосен, окружавших пост, низко сгибались под тяжестью
лежащего на них снега. У вершины одной из сосен маленькая птица,
питающаяся отбросами и падалью, качалась на ветке, которая была слишком
тонкой, чтобы выдержать ее.
Сидя в орудийной башне, Иджил двигал лучемет из стороны в сторону,
пользуясь не руками, а предплечьями, и поглядывал на ослепительно
блестевший снег. Он не видел сейчас ни одного из тех быстрых, истощенных,
похожих на тени людей, которые и были Бегунами. Но все же они находились
где-то поблизости. Он знал, что они еще были здесь. Все же Иджил рискнул
посмотреть, удалось ли Карну убежать. Он выглянул из-за лучемета и
посмотрел на тропинку. Крошечная фигурка стояла на самом краю тропинки и
смотрела на Иджила. Он почувствовал прилив гордости: с отмороженными
руками ему все-таки удалось помочь Карну убежать и добраться до границы
пустыни Цинн. Фигурка на краю тропинки подняла руку и на несколько секунд
застыла в этом благодарном и прощальном жесте, потом повернулась, и ее
ярко-синяя форма, которую всегда носили в бою люди Халарека, мелькнув,
исчезла за вершиной холма.
Мой брат и друг. Мы больше никогда не увидимся.
- Прощай, - прошептал Иджил. - Может быть, Тор и Оудин помогут тебе,
хотя, я знаю, ты не веришь в них. Расскажи своим детям, как твой друг
Иджил спас тебе жизнь, удерживая одной рукой полчища Бегунов, - Иджил
посмотрел на свои отмороженные, потерявшие чувствительность руки, -
точнее, одним носом, - поправился он.
"Полчища" - наверное, это было преувеличение. Он допускал это. Он
выстоял один против самых опасных преступников Старкера-4. И этот его
подвиг был достоин того, чтобы быть описанным в какой-Нибудь небольшой
балладе или даже стать частью целого сказания. А здесь допускается
некоторое приукрашивание событий. Беовульф. Сигурд Дракон - убийца. Артос.
Они, конечно же, были приукрашены. Хеймдал, защищающий Бифрост. Иджил
Олафсон в пустыне Цинн, отражающий нападения Бегунов, спасая своего
названного брата, чтобы тот мог сообщить Совету о новом злодеянии Харлана.
Карн Халарек, защищающий свои владения от сильных и вероломных врагов, -
эти события могли бы лечь в основу народного сказания, а поступок Иджила
сравнялся бы в нем с подвигами Сольвейг, и Эйнара, и Гринга, и Хэдда.
Иджил покачал головой. Возможно, он взял слишком высоко, но что ему
еще оставалось делать? У него не было таких изумительных способностей, как
у Доннера и Кеннера, и его отметки в Академии красноречиво говорили об
этом. Он не мог открыть для торговли новый мир, который в течение многих
веков был изолирован от других, как это сделал Хэдд. Или изобрести
межзвездный космический корабль, как Гринг. Он не мог даже добиться такого
быстрого развития воздушной навигации, как Эйнар. А Сольвейг - Сольвейг
была прорицательница, и славы, выпавшей на ее долю, хватило на двух или
трех человек. Он был единственный среди детей Олафсона, кто не добился ни
славы, ни богатства. Даже те, кто были младше Иджила, достигли большего.
Иджилу хотелось бы знать, мечтал ли Харатио или Беовульф или Сигфрайд о
славе так, как мечтал о ней он, и испытывали ли они когда-нибудь страх,
сомнение и горькое чувство от крушения своих планов и надежд. Он не знал,
испытывал ли все это Карн. Отец Карна открыто выражал презрение к своему
третьему сыну. Он не любил Карна, наверное, не любил никогда. Трев Халарек
считал, что только такие крупные, мускулистые люди, как он, были
настоящими _м_у_ж_ч_и_н_а_м_и_. А Карн, третий из четырех сыновей Трева,
на свое несчастье был строен, гибок и вынослив, как его мать. В довершение
этого Карн рано проявил склонности к учебе, дипломатии и ведению
переговоров, так же как и Ларга. По этим причинам Трев презирал своего
третьего сына и даже собирался сделать четвертого сына Лиама третьим в
ряду его наследников. Если бы Кит была мужчиной, Трев, возможно, тоже
возненавидел бы ее. Однако она была женщиной, поэтому ее гибкость,
стройность и любовь к учебе не вызывали в нем никаких отрицательных
эмоции.
Оудин Олафсон был совсем не похож на Трева Халарека. Он одинаково
любил всех своих детей и сильно привязался к Карну. Однако Иджил всегда
считал себя самым никчемным и бесполезным в своей семье, и все заверения
отца, что это его "последний промах", только больше утверждали Иджила в
этом мнении.
Краем глаза Иджил увидел тень, крадущуюся к посту. Он прицелился и
нажал носом на кнопку лучемета. Сверкающая полоска света разрезала
простиравшееся перед Иджилом пространство, и тень тут же скрылась за
деревьями. Далеко-далеко подскочили вверх ветки голубой сосны, на которых
мгновенно растаял снег. Через какую-то долю секунды дерево само собой
взорвалось.
Иджил с отвращением посмотрел на свои руки. Если бы они не были
отморожены...
Его вдруг охватил гнев. У него была такая возможность достичь славы и
всеобщего уважения, отомстив Харлану за все злодеяния, которые тот
совершил против Карна. Теперь же, благодаря еще одному преступлению,
незаконной осаде, у Иджила были отморожены руки, и он не мог больше мстить
Харлану. Всю ночь, когда за ним охотились флайеры Харлана, он, сгибаясь
над крошечными кострами, пытался согреть руки, которые совсем не хотели
согреваться и не слушались его. А значит, он никогда больше не сможет
играть на арфе или рисовать и поэтому никогда не добьется хотя бы самой
незначительной славы, даже на этом поприще. "Будь ты проклят, Ричард
Харлан!" - зарычал Иджил.
Крой-то Бегун бросился в сторону лачуги, где он сидел. Иджил подвинул
лучемет, прицелился и выстрелил. Человек тут же рухнул в снег.
"Они придут вовремя, - говорил сам себе Иджил. - Джиссен не станет
сопротивляться. Возможно, он даже впустит их".
На мгновение Иджил вспомнил о жалобно стонавшем солдате, которого
Карн оставил с ним, чтобы тот кормил и всячески помогал ему.
Группа Бегунов быстро пересекла поляну перед домиком, и Иджил
выстрелил из лучемета. Трое упали.
По крайней мере, хотя бы смерть принесет ему славу, и кто-нибудь
сочинит о нем балладу или, например, маленькое сказание... Хотя Гхарры
всегда считали занятия музыкой и поэзией пустой тратой времени, достойной
только женщин... У них высоко ценились политическое маневрирование, засады
и убийства, а не честность, дипломатия и искусство. Поэтому о его
приключениях никто не создаст здесь, на этой планете, сказания или
баллады. Может быть, дома, если только они когда-нибудь узнают о нем.
Прячась в тени деревьев, к домику крался высокий худой человек. Иджил
выстрелил. Человек покачнулся, но устоял. Краем глаза Иджил заметил
какое-то движение с другой стороны. Он направил туда свой лучемет. Толпа
изможденных, худых людей выскочила из своего укрытия и бросилась к его
хижине. Иджил стал быстро стрелять. Но тут же с другой стороны появилась
еще большая толпа. Иджил все быстрее и быстрее стрелял то в том, то в
другом направлении. Тут упал один Бегун, там - другой, потом еще и еще, но
их было слишком много, и большинство из них уже подошли так близко, что в
них невозможно было стрелять из лучемета. Сзади послышались сильные удары.
Похоже было, что кто-то таранил дверь. Иджил вскочил и расправил плечи. На
лестнице раздался ужасный визг и грохот. "Что же делает Джиссен, -
пронеслось у него в голове, - бежит к нему на помощь?" Он снова с
отчаянием посмотрел на свои отмороженные, бесполезные руки: кого они
теперь смогут защитить?
Дверь позади него с треском рухнула. Иджил услышал громкие голоса и
пронзительный крик ужаса. А затем жуткий вой Бегунов перерос в ликующий
победный вопль.
- Это Джиссен, - пробормотал Иджил.
Он быстро окинул взглядом комнату. В ней не было ничего, что бы можно
было использовать в качестве оружия. Мотор лифта загудел. Иджил резко
рассмеялся. Если бы даже у него было оружие, он не смог бы удержать его. И
навыки борьбы Дринн теперь были совсем бесполезными. Лифт остановился.
Иджил расправил плечи. Он будет использовать свои руки как оружие. Не
беда, если он покалечит их еще больше, ему осталось жить не более часа, но
зато он погибнет в бою, как и подобает воину. И так боги слишком многое
позволяли ему. Иджил решительно повернулся к дверям лифта.
Они открылись. Кучка худых; изможденных людей ворвалась в крошечную
орудийную башню. Иджил стоял, раскачивая своими тяжелыми, словно свинец,
руками. Вошедшие в изумлении отпрянули назад. Иджил изо всех сил ударил
кого-то в лицо и услышал скрип зубов. Он начал драться ногами, чтобы
удержать нападавших на расстоянии. Два Бегуна схватили его за руки. Иджил
вывернулся и уклонился от удара. В это время другая группа Бегунов вышла
из лифта.
Силы были слишком неравными.
Он раскачал свои руки и, словно дубинками, стал наносить ими удары
Направо и налево. Но даже сил, которые дали ему многолетние занятия
борьбой Дринн, было недостаточно. Бегуны окружили его и повалили на пол.
Иджилу было трудно дышать под тяжестью стольких навалившихся на него тел.
Ничего не видя вокруг себя, он яростно отбивался. Последнее, что он
почувствовал, был страшный удар по голове, и Иджил погрузился в небытие.
Яркий свет пронзил окутывавшую Иджила темноту. Он медленно приходил в
себя. Было холодно, и стояла мертвая тишина. Неужели он попал в ад, даже
несмотря на то, что погиб в бою? Иджил неохотно открыл глаза. Было
довольно темно. Он лежал лицом вниз на красно-коричневых каменных плитах.
Иджил ударил одной, словно деревянной, рукой по плитам.
- Я все еще жив! Эти тощие сыновья Локи отказали мне в смерти на поле
боя!
Он прислушался. Ни одна живая душа не отозвалась на его сердитый
крик. Он был один, совсем один, и практически ничего не знал о географии
Старкера-4. Тут Иджил заметил, что тишина вокруг него была какой-то
необыкновенной: не слышно было ни единого звука - нигде не капала вода, не
падал снег, даже Бегуны не подавали никаких признаков жизни. Иджил
осторожно перевернулся и, преодолевая боль, сел. Он сидел на огромном
круглом помосте, в некоторых местах плиты были треснуты, кое-где - отбиты
вовсе. На помосте не было снега. За ним же снег лежал по колено глубиной.
Справа от Иджила, в центре помоста, находилась большая куча золы и было
приготовлено много дров и срезанных веток. Прямо за кучкой золы на плитке
был нарисован листок - символ, которым люди на Старкере-4 всегда
изображали наблюдателей.
Иджил покрылся холодным потом от ужаса. Это было Место, где оставляли
жертв. Здесь Бегуны оставляли людей, которых решили принести в жертву
своим Богам, Наблюдателям. Карн рассказывал ему об этих местах.
Наблюдатели жгли костры, чтобы показать Бегунам, где находится их добыча.
Иджил сам видел такие костры в горах, когда солдаты Харлана загнали их на
самый край пустыни Цинн. Он снова посмотрел на горстку золы. Возможно,
этот костер разожгли и не Наблюдатели. Может быть, костры в этом месте
имели еще и другое предназначение. Может, они призывали Наблюдателей к
своей жертве. Может, они сжигали жертву.
Иджил вскочил на ноги так быстро, как только позволили его
безжизненные, бесполезные руки. Немедленно бежать. Он должен выбраться
отсюда, до того как придут Наблюдатели, кто бы они ни были. Однако ноги
его онемели от холода. Иджил проковылял к краю помоста и остановился,
глядя на толстый слой снега, лежащий за ним. Наконец он понял. Раз снег
был только за помостом, а не на нем, значит, его окружала какая-то стена,
невидимая стена. Иджил подошел к самому краю и протянул руку. Он не
почувствовал никакого физического барьера, однако явственно ощутил
какое-то сопротивление. Он поднял руки выше, потом - ниже: сопротивление
не исчезало. Он пошел по краю помоста сначала в одну сторону, потом в
другую. Всюду было это невидимое сопротивление. Он нажал сильнее. Барьер
не поддавался. Он толкнул его изо всех сил, и все равно ничего не
произошло. Иджил посмотрел через плечо на горстку пепла и на дрова,
приготовленные для другого костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29