На полках буфетов громоздились системы видеотелефонной связи местного изобретения; возле высоких и длинных диванов были рассыпаны какие-то бесформенные чурбачки – видимо, подставки для ног. Подсвеченный тремя синими лампочками, взору открывался на стене кусок лепнины – полуабстрактное изображение женской фигуры. В середине комнаты (вернее, на том месте, которое можно было бы считать серединой, если бы стены не приближались и не удалялись, по мере того как присутствующие сосредоточивали на них взгляд или рассеивали свое внимание) помещалось главное ее украшение – низкий овальный стол молочно-белого цвета. По обе стороны стола тянулись две низкие скамьи, на столе стояло серебряное изваяние. Элизабет приняла изваяние за модель какого-то одноклеточного организма типа радиолярии.
– Портрет моего Корабля, – объяснила Бреда. – Сядем. Для начала я расскажу тебе о нашем путешествии.
– Хорошо. – Элизабет села, до боли сцепив пальцы и удерживая в мозгу непроницаемые заслоны. На протяжении всей речи собеседницы она ни разу не взглянула ни на нее, ни на ее диковинную комнату, а задумчиво созерцала небольшой бриллиант в колечке на своей правой руке.
Давным-давно, рассказывала Бреда, в нашей далекой галактике, на маленькой планете, вращающейся вокруг желтого солнца, жила некая разумная раса. Имея одну-единственную телесную форму и одну умственную модель, эта раса достигла стадии письменной истории. За тысячелетия ее наука и техника поднялись на такой уровень, что позволили сконструировать гравитационно-магнитные аппараты, развивающие скорость, близкую к скорости света. Тогда началась колонизация соседних планет и было основано федеративное государство. Но вскоре разразилась межзвездная война, на долгие годы отделившая колонии от метрополии не только пространственными, но и культурными безднами. Лишь один из дочерних миров – моя родная планета Лин – сумел наладить ограниченные пределами нашей солнечной системы связи с космосом с помощью простейших реактивных двигателей.
На центральной планете под названием Дуат великая война также вызвала прискорбные перемены. Нарушенный экологический баланс почвы и атмосферы привел к полной трансформации климата и рельефа. На месте горных хребтов образовались огромные заснеженные пространства; над глубокими долинами с субтропическим климатом повис вечный туман. За тысячу поколений сформировалось лишь два телесных типа, в корне отличавшихся от своих предков, некогда завоевавших дочерние миры.
На территории, где проживал горный народ фирвулаги, большую часть года царила зима. Это было низкорослое, крепко сложенное племя с неразвитой, консервативной культурой и общинным укладом жизни, как часто бывает в суровых условиях. В своих заснеженных пещерах они в основном занимались ремеслами. Кроме того, фирвулаги обнаружили в себе способность к перевоплощению и психоэнергетическому иллюзионизму – подобные метафункции у вас в Галактическом Содружестве именуются творчеством.
У фирвулагов проявились также зачатки умственной речи и ясновидения, дававшие им возможность общаться с соседями, не выходя из пещеры и не подвергая себя опасности быть застигнутыми бураном. Другими словами, со временем они превратились в истинно метапсихическую, хотя и несколько ограниченную, расу и вполне процветали.
В низинах планеты Дуат преобладал иной расовый тип – высокий, стройный, белокожий, со светочувствительными глазами, приспособленными к атмосфере сильной облачности. Это племя – тану – поставило себе целью вернуться к уровню высокой технологии. В отличие от фирвулагов тану не удалось развить у себя активные метафункции, но взамен они изобрели уморасширитель, который активизировал их латентные метафункции и явился средством достижения относительного психического единства. Вот такое слабое и все же воодушевляющее подобие «умственной семьи» ты можешь наблюдать среди золотых, серебряных и серых торквесов нашей Многоцветной Земли.
Две расы, населяющие Дуат, находились в постоянном противоборстве, но серьезного ущерба друг другу не наносили, опасаясь проникать в глубь вражеской территории. Основой их примитивной религии стали ритуальные битвы. И так сменилось шестьдесят поколений, прежде чем исследователи из возрожденной Межзвездной федерации добрались до планеты Дуат.
Да… федерация вновь отвоевывала миры. А тем временем моя планета шла своим путем. Мы повторно изобрели гравитационно-магнитные двигатели и вступили в удивительный симбиоз с одушевленными механизмами, которые назвали Кораблями. Обладая уникальной способностью к телепортации, они были способны перекрывать скорость света и при надлежащей мотивации за несколько минут – максимум часов – доставляли тысячи и тысячи моих соплеменников в самые отдаленные уголки галактики. Не знаю, догадалась ты или нет, но такой мотивацией могла служить только любовь. Потому каждый Корабль получил в Супруги представительницу моей расы.
Диморфное население Дуата было принято в Межзвездную федерацию. Золотые торквесы оказались совместимы с многими, но далеко не со всеми умами гуманоидов, населявших бывшие колониальные планеты. Элита в торквесах пришла к власти, и всего лишь спустя четыре поколения наше сообщество достигло Золотого Века научно-экономической и культурной экспансии.
Но золотые времена не могут длиться вечно, и нашему также суждено было склониться к закату. Потомки первых тану и фирвулагов, ярых сторонников эндогамии, перенесли древнюю вражду в новые условия. После ряда разрушительных войн мир наконец был восстановлен, но федеративные власти объявили, что остатки чистокровных фирвулагов и тану должны отказаться от своей воинствующей религии и смешать свои гены, с тем чтобы в корне пресечь былую ненависть. Большинство населения той и другой расы согласилось с таким условием. Лишь горстка не пожелала идти на компромисс и потребовала права эмигрировать в другую галактику. В ответ ей был предъявлен ультиматум о безоговорочной капитуляции. И тогда тысяча тану и фирвулагов бежала на отдаленную планету у оконечности космической спирали и стала готовиться к последней, апокалипсической битве между собой.
Их устремлений никто не разделял; они нашли поддержку лишь у одной души, одаренной (а быть может, обреченной) способностями провидеть будущее. То была Супруга одного из Кораблей, и она предсказала кучке недовольных блестящие перспективы на ином звездном витке, на более молодой, неразвитой планете, где долгожители и мыслители изгнанники окажут благотворное воздействие на медленно формирующийся местный интеллект. Это видение было, правда, расплывчатым, однако его хватило, чтобы она предложила беглецам свои услуги и предоставила в их распоряжение своего Супруга…
Так мы очутились здесь.
А потом появились путешественники во времени.
И, наконец, пришла т ы .
– Но с тобой, – призналась Бреда, – провидческие способности меня почему-то подводят. Пришествие людей с Земли далекого будущего весьма меня встревожило и, как выяснилось, не напрасно. Равновесие сил между фирвулагами и тану, сложившееся около семидесяти лет назад, быстро нарушилось. Я все еще не могу в полной мере оценить человеческое влияние. Возможно, твой друг Брайан как-то сориентирует нас на этот счет, хотя ни король Тагдал, ни кто-либо другой до сих пор не задумывались о том, что будет в случае, если анализ окажется не в пользу человечества.
– Человечеству тоже не чужды подобные сомнения, – заметила Элизабет.
– Люди дали нам много преимуществ – и не только в области науки, экономики и евгеники. Отдельные индивидуумы среди фирвулагов и тану – особенно гибриды – начали уставать от постоянных раздоров и обращать взоры к более цивилизованной философии. Скорее всего, ассимиляция латентного человечества с населением тану более чем желательна. Но ты…
– Никакой антропологический анализ не в силах оценить моего влияния.
– Возможно, было бы уместно, чтобы ты внесла свой драгоценный вклад в развитие нашей наследственности. В это верит Тагдал, а также Идона – Покровительница Гильдий, и лорд-творец Алутейн, и Себи Гомнол и еще целый ряд наших великих. Но для активных метаносителей твои гены с той же вероятностью могут оказаться нежизнеспособными… во всяком случае, так воспринимает тебя потомство Нантусвель. Что делать? Я в смущении и не знаю, к какой точке зрения мне склониться.
Такая участь неминуемо постигнет всех, кто берет на себя смелость манипулировать человеческой расой, решила Элизабет, задумчиво вертя бриллиантовое кольцо на пальце.
10
Длинный полуостров Авен со столицей тану был изолирован от материка и не давал большого простора для охоты. Задолго до прибытия людей на Многоцветную Землю все фирвулаги были истреблены или изгнаны с полуострова, поэтому заядлым охотникам приходилось либо отправляться в Иберию, либо довольствоваться организованными побоищами, происходившими на огромной открытой арене в Мюрии или в Долине Спорта – большом зеленом поле к северо-западу от столицы, где устраивались скачки на большой и малые призы. Помимо еженедельных турниров проводился еще один в середине месяца, не считая Великой Битвы – чемпионата Многоцветной Земли, собиравшего участников и зрителей со всех концов Южной Европы.
На одной из сентябрьских встреч Эйкен Драм и его соратник Стейн Ольсон намеревались продемонстрировать новое искусство. Победа на арене должна была обеспечить им доступ к Делбету. Правда, в результате усиленных закулисных маневров королевы и ее потомства было решено, что не только Эйкен, но и Ноданн Стратег, лорд Гории, будет преследовать неуловимое чудовище под руководством самого Тагдала. Страстные болельщики Мюрии заранее обдумывали, как бы попасть в делегацию, что отправится к берегам Испании полюбоваться на захватывающее зрелище.
Теперь многие ставили на победу Эйкена над Огнеметателем, причем его шансы были триста к одному.
Страшный ливень пронесся над Мюрией в ночь накануне городского турнира. Отряд рыцарей психокинеза, возглавляемый братьями-близнецами Фианом Разрывателем Небес и Кугалом – Сотрясателем Земли, прилагал неимоверные психоэнергетические усилия при очистке арены от воды. Ожидалось, что сам Стратег прибудет в столицу посмотреть на выступление Эйкена и его верного викинга.
Сидя в монаршей ложе, королева Нантусвель смотрела вверх на угловатые разряды природной молнии, то и дело сверкавшей над прозрачной крышей – порождением психокинеза.
– Странная погода, не по сезону. Как бы она не задержала Ноданна с его милой Розмар! – Королева повернулась к Идоне – Покровительнице Гильдий, сидевшей рядом в строгом серебряном облачении. – Послушать Гомнола, так это Летучая Охота разрушает озоновый слой и портит нам климат.
– Ерунда! – отозвалась Идона с высоты своего положения Покровительницы Гильдий и старшей дочери короля. – Погода – вещь капризная. Возможно, какой-то тропический циклон из Южной Атлантики случайно прорвался через Гибралтар.
– Будем надеяться, моя ученая дочь, – пробасил Тагдал. – Если потоп не прекратится, то вся охота на Делбета пойдет насмарку. Какой смысл старому Огнеметателю расставаться с трубкой да теплыми тапочками и вылезать из пещеры, когда все посевы размокнут так, что ничем их не опалишь? Поди тогда сыщи его под землей!
– А вот и Брайан! – воскликнула королева на английском – все великие тану таким образом выказывали свое почтение не носившему торквеса антропологу. – И Грегги, и Властелин Ремесел! Совсем промокли, бедные! Алутейн, дорогой, хоть бы ты что-нибудь сделал с помощью своего психокинеза!
– Я творец, высокочтимая леди, а не торговец зонтиками, – проворчал старый и толстый Властелин Ремесел. – Подумаешь, небольшой дождичек, что мы, сахарные, что ли? Пора нам избавляться от нашей глупой водобоязни. Под дождем никто еще не утонул.
Брайан поклонился королевской чете.
– Да мы в основном промокли, пока бежали от экипажа к арене. Сегодня здесь так много народу, что рамапитеки, вместо того чтоб держать тенты над головой у публики, путаются под ногами друг у друга.
Послышалось квохчущее хихиканье. Мужчина в золотом торквесе и визитке Гильдии Творцов пробирался к королю и королеве, приветственно размахивая руками и забрызгивая по пути всех сидящих. На его обезьяньей мордочке застыло блаженно-глупое выражение; на вид ему было лет шестьдесят.
– Манипуляции Алутейна как и лл юз ия сухости! – провозгласил он, отвесив нечто вроде поклона, отчего едва не свалился через барьер на арену. – Но может ли иллюзия заменить реальность? Особенно когда навес, полный воды, переворачивается, и…
– Ох, заткнись, Грегги! – раздраженно оборвал его Властелин Ремесел.
– Да, тяжелый нынче день, августейшие мои, – сообщил он королю и королеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Портрет моего Корабля, – объяснила Бреда. – Сядем. Для начала я расскажу тебе о нашем путешествии.
– Хорошо. – Элизабет села, до боли сцепив пальцы и удерживая в мозгу непроницаемые заслоны. На протяжении всей речи собеседницы она ни разу не взглянула ни на нее, ни на ее диковинную комнату, а задумчиво созерцала небольшой бриллиант в колечке на своей правой руке.
Давным-давно, рассказывала Бреда, в нашей далекой галактике, на маленькой планете, вращающейся вокруг желтого солнца, жила некая разумная раса. Имея одну-единственную телесную форму и одну умственную модель, эта раса достигла стадии письменной истории. За тысячелетия ее наука и техника поднялись на такой уровень, что позволили сконструировать гравитационно-магнитные аппараты, развивающие скорость, близкую к скорости света. Тогда началась колонизация соседних планет и было основано федеративное государство. Но вскоре разразилась межзвездная война, на долгие годы отделившая колонии от метрополии не только пространственными, но и культурными безднами. Лишь один из дочерних миров – моя родная планета Лин – сумел наладить ограниченные пределами нашей солнечной системы связи с космосом с помощью простейших реактивных двигателей.
На центральной планете под названием Дуат великая война также вызвала прискорбные перемены. Нарушенный экологический баланс почвы и атмосферы привел к полной трансформации климата и рельефа. На месте горных хребтов образовались огромные заснеженные пространства; над глубокими долинами с субтропическим климатом повис вечный туман. За тысячу поколений сформировалось лишь два телесных типа, в корне отличавшихся от своих предков, некогда завоевавших дочерние миры.
На территории, где проживал горный народ фирвулаги, большую часть года царила зима. Это было низкорослое, крепко сложенное племя с неразвитой, консервативной культурой и общинным укладом жизни, как часто бывает в суровых условиях. В своих заснеженных пещерах они в основном занимались ремеслами. Кроме того, фирвулаги обнаружили в себе способность к перевоплощению и психоэнергетическому иллюзионизму – подобные метафункции у вас в Галактическом Содружестве именуются творчеством.
У фирвулагов проявились также зачатки умственной речи и ясновидения, дававшие им возможность общаться с соседями, не выходя из пещеры и не подвергая себя опасности быть застигнутыми бураном. Другими словами, со временем они превратились в истинно метапсихическую, хотя и несколько ограниченную, расу и вполне процветали.
В низинах планеты Дуат преобладал иной расовый тип – высокий, стройный, белокожий, со светочувствительными глазами, приспособленными к атмосфере сильной облачности. Это племя – тану – поставило себе целью вернуться к уровню высокой технологии. В отличие от фирвулагов тану не удалось развить у себя активные метафункции, но взамен они изобрели уморасширитель, который активизировал их латентные метафункции и явился средством достижения относительного психического единства. Вот такое слабое и все же воодушевляющее подобие «умственной семьи» ты можешь наблюдать среди золотых, серебряных и серых торквесов нашей Многоцветной Земли.
Две расы, населяющие Дуат, находились в постоянном противоборстве, но серьезного ущерба друг другу не наносили, опасаясь проникать в глубь вражеской территории. Основой их примитивной религии стали ритуальные битвы. И так сменилось шестьдесят поколений, прежде чем исследователи из возрожденной Межзвездной федерации добрались до планеты Дуат.
Да… федерация вновь отвоевывала миры. А тем временем моя планета шла своим путем. Мы повторно изобрели гравитационно-магнитные двигатели и вступили в удивительный симбиоз с одушевленными механизмами, которые назвали Кораблями. Обладая уникальной способностью к телепортации, они были способны перекрывать скорость света и при надлежащей мотивации за несколько минут – максимум часов – доставляли тысячи и тысячи моих соплеменников в самые отдаленные уголки галактики. Не знаю, догадалась ты или нет, но такой мотивацией могла служить только любовь. Потому каждый Корабль получил в Супруги представительницу моей расы.
Диморфное население Дуата было принято в Межзвездную федерацию. Золотые торквесы оказались совместимы с многими, но далеко не со всеми умами гуманоидов, населявших бывшие колониальные планеты. Элита в торквесах пришла к власти, и всего лишь спустя четыре поколения наше сообщество достигло Золотого Века научно-экономической и культурной экспансии.
Но золотые времена не могут длиться вечно, и нашему также суждено было склониться к закату. Потомки первых тану и фирвулагов, ярых сторонников эндогамии, перенесли древнюю вражду в новые условия. После ряда разрушительных войн мир наконец был восстановлен, но федеративные власти объявили, что остатки чистокровных фирвулагов и тану должны отказаться от своей воинствующей религии и смешать свои гены, с тем чтобы в корне пресечь былую ненависть. Большинство населения той и другой расы согласилось с таким условием. Лишь горстка не пожелала идти на компромисс и потребовала права эмигрировать в другую галактику. В ответ ей был предъявлен ультиматум о безоговорочной капитуляции. И тогда тысяча тану и фирвулагов бежала на отдаленную планету у оконечности космической спирали и стала готовиться к последней, апокалипсической битве между собой.
Их устремлений никто не разделял; они нашли поддержку лишь у одной души, одаренной (а быть может, обреченной) способностями провидеть будущее. То была Супруга одного из Кораблей, и она предсказала кучке недовольных блестящие перспективы на ином звездном витке, на более молодой, неразвитой планете, где долгожители и мыслители изгнанники окажут благотворное воздействие на медленно формирующийся местный интеллект. Это видение было, правда, расплывчатым, однако его хватило, чтобы она предложила беглецам свои услуги и предоставила в их распоряжение своего Супруга…
Так мы очутились здесь.
А потом появились путешественники во времени.
И, наконец, пришла т ы .
– Но с тобой, – призналась Бреда, – провидческие способности меня почему-то подводят. Пришествие людей с Земли далекого будущего весьма меня встревожило и, как выяснилось, не напрасно. Равновесие сил между фирвулагами и тану, сложившееся около семидесяти лет назад, быстро нарушилось. Я все еще не могу в полной мере оценить человеческое влияние. Возможно, твой друг Брайан как-то сориентирует нас на этот счет, хотя ни король Тагдал, ни кто-либо другой до сих пор не задумывались о том, что будет в случае, если анализ окажется не в пользу человечества.
– Человечеству тоже не чужды подобные сомнения, – заметила Элизабет.
– Люди дали нам много преимуществ – и не только в области науки, экономики и евгеники. Отдельные индивидуумы среди фирвулагов и тану – особенно гибриды – начали уставать от постоянных раздоров и обращать взоры к более цивилизованной философии. Скорее всего, ассимиляция латентного человечества с населением тану более чем желательна. Но ты…
– Никакой антропологический анализ не в силах оценить моего влияния.
– Возможно, было бы уместно, чтобы ты внесла свой драгоценный вклад в развитие нашей наследственности. В это верит Тагдал, а также Идона – Покровительница Гильдий, и лорд-творец Алутейн, и Себи Гомнол и еще целый ряд наших великих. Но для активных метаносителей твои гены с той же вероятностью могут оказаться нежизнеспособными… во всяком случае, так воспринимает тебя потомство Нантусвель. Что делать? Я в смущении и не знаю, к какой точке зрения мне склониться.
Такая участь неминуемо постигнет всех, кто берет на себя смелость манипулировать человеческой расой, решила Элизабет, задумчиво вертя бриллиантовое кольцо на пальце.
10
Длинный полуостров Авен со столицей тану был изолирован от материка и не давал большого простора для охоты. Задолго до прибытия людей на Многоцветную Землю все фирвулаги были истреблены или изгнаны с полуострова, поэтому заядлым охотникам приходилось либо отправляться в Иберию, либо довольствоваться организованными побоищами, происходившими на огромной открытой арене в Мюрии или в Долине Спорта – большом зеленом поле к северо-западу от столицы, где устраивались скачки на большой и малые призы. Помимо еженедельных турниров проводился еще один в середине месяца, не считая Великой Битвы – чемпионата Многоцветной Земли, собиравшего участников и зрителей со всех концов Южной Европы.
На одной из сентябрьских встреч Эйкен Драм и его соратник Стейн Ольсон намеревались продемонстрировать новое искусство. Победа на арене должна была обеспечить им доступ к Делбету. Правда, в результате усиленных закулисных маневров королевы и ее потомства было решено, что не только Эйкен, но и Ноданн Стратег, лорд Гории, будет преследовать неуловимое чудовище под руководством самого Тагдала. Страстные болельщики Мюрии заранее обдумывали, как бы попасть в делегацию, что отправится к берегам Испании полюбоваться на захватывающее зрелище.
Теперь многие ставили на победу Эйкена над Огнеметателем, причем его шансы были триста к одному.
Страшный ливень пронесся над Мюрией в ночь накануне городского турнира. Отряд рыцарей психокинеза, возглавляемый братьями-близнецами Фианом Разрывателем Небес и Кугалом – Сотрясателем Земли, прилагал неимоверные психоэнергетические усилия при очистке арены от воды. Ожидалось, что сам Стратег прибудет в столицу посмотреть на выступление Эйкена и его верного викинга.
Сидя в монаршей ложе, королева Нантусвель смотрела вверх на угловатые разряды природной молнии, то и дело сверкавшей над прозрачной крышей – порождением психокинеза.
– Странная погода, не по сезону. Как бы она не задержала Ноданна с его милой Розмар! – Королева повернулась к Идоне – Покровительнице Гильдий, сидевшей рядом в строгом серебряном облачении. – Послушать Гомнола, так это Летучая Охота разрушает озоновый слой и портит нам климат.
– Ерунда! – отозвалась Идона с высоты своего положения Покровительницы Гильдий и старшей дочери короля. – Погода – вещь капризная. Возможно, какой-то тропический циклон из Южной Атлантики случайно прорвался через Гибралтар.
– Будем надеяться, моя ученая дочь, – пробасил Тагдал. – Если потоп не прекратится, то вся охота на Делбета пойдет насмарку. Какой смысл старому Огнеметателю расставаться с трубкой да теплыми тапочками и вылезать из пещеры, когда все посевы размокнут так, что ничем их не опалишь? Поди тогда сыщи его под землей!
– А вот и Брайан! – воскликнула королева на английском – все великие тану таким образом выказывали свое почтение не носившему торквеса антропологу. – И Грегги, и Властелин Ремесел! Совсем промокли, бедные! Алутейн, дорогой, хоть бы ты что-нибудь сделал с помощью своего психокинеза!
– Я творец, высокочтимая леди, а не торговец зонтиками, – проворчал старый и толстый Властелин Ремесел. – Подумаешь, небольшой дождичек, что мы, сахарные, что ли? Пора нам избавляться от нашей глупой водобоязни. Под дождем никто еще не утонул.
Брайан поклонился королевской чете.
– Да мы в основном промокли, пока бежали от экипажа к арене. Сегодня здесь так много народу, что рамапитеки, вместо того чтоб держать тенты над головой у публики, путаются под ногами друг у друга.
Послышалось квохчущее хихиканье. Мужчина в золотом торквесе и визитке Гильдии Творцов пробирался к королю и королеве, приветственно размахивая руками и забрызгивая по пути всех сидящих. На его обезьяньей мордочке застыло блаженно-глупое выражение; на вид ему было лет шестьдесят.
– Манипуляции Алутейна как и лл юз ия сухости! – провозгласил он, отвесив нечто вроде поклона, отчего едва не свалился через барьер на арену. – Но может ли иллюзия заменить реальность? Особенно когда навес, полный воды, переворачивается, и…
– Ох, заткнись, Грегги! – раздраженно оборвал его Властелин Ремесел.
– Да, тяжелый нынче день, августейшие мои, – сообщил он королю и королеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57