К счастью.
Они снова умолкли.
– Память о тоске исчезла, – наконец произнесла вслух Бреда. – Она не вернется, я знаю. Теперь я поняла: лишь неукоснительное подчинение наставнику положит грань между непродуктивным отчаянием и творческим очищением, после которого приходит радость. Этого надо было ожидать. Не просто отсутствия боли, а экстаза.
– Почти все зрелые умы чувствуют тончайшую грань, разделяющую то и другое, хотя и не знают, что с ней делать. Если хочешь, для углубления программы я поделюсь с тобой несколькими концепциями сути Галактического Содружества, столь упорно оспариваемыми нашей философией и теологией.
– Да. Ты должна поделиться со мной всем, что знаешь. Прежде чем… покинешь нас.
Элизабет не клюнула на эту приманку.
– Каждая разумная раса воспринимает теосферу своим индивидуальным психологическим путем. Мы можем обследовать нишу, которую в перспективе займет твое племя. Теперь, когда мы вместе, мы в состоянии совершить то, на что одинокий активный ум неспособен – познать суть до определенного предела. Она будет разжижена, поскольку ум плиоцена еще очень инфантилен, но тебе она покажется восхитительной.
– Она уже восхитительна, – заметила Бреда. – И вот что мне хотелось бы сделать с вновь обретенным богатством – пересмотреть все вероятности в поиске наиболее приемлемой модели, до сих пор неясной мне. Ты присоединишься?
Наставница и сестра отшатнулась. Умственные дверцы захлопнулись.
– Я должна была это предвидеть! Бреда, ты беспросветная дура!
Ум Супруги Корабля был раскрыт настежь, но Элизабет не вошла в него и даже не взглянула.
– Я ухожу из твоей комнаты без дверей, – заявила она. – Пойду к вашему королю и выскажу ему твое суждение касательно моей судьбы. Твое новое суждение. А потом разыщу свой шар и, улучив момент, навсегда покину вашу страну.
Бреда наклонила голову.
– Я отдам тебе твой шар. И сама займусь потомством Нантусвель. Только, пожалуйста, позволь мне пойти с тобой к королю.
– Ладно.
Обе вышли и немного постояли на утесе над Серебристо-Белой равниной. Соляные россыпи были покрыты сетью крошечных огней. Близилась Великая Битва, и в долине разрастался палаточный город фирвулагов. Даже в полночь можно было обнаружить на дальнем расстоянии, как караваны с продовольствием, сопровождаемые рамапитеками, ползут по южному склону горы. Баржи, стоящие на причале у побережья лагуны, были освещены, поэтому водная гладь тоже вся была в огнях.
Из-под своей маски Бреда невозмутимо глядела на великолепное зрелище.
– Только три недели до Великой Битвы – и все решится.
– Три недели, – повторила женщина. – И шесть миллионов лет.
7
Во время Перемирия все дороги с севера Многоцветной Земли вели к Ронии. Через этот город тану и фирвулаги следовали на игры: знать обеих рас путешествовала по реке, а простая масса двигалась по Большой Южной дороге, параллельно западному берегу Роны, к Провансальскому озеру и Великолепной Глиссаде.
Большинство северян прерывали свое путешествие на ярмарке Ронии. Древние враги свободно общались во время ежегодной торговой оргии, которая продолжалась две недели Перемирия, день и ночь напролет. Прилавки и палатки стояли вдоль всей столбовой дороги и в окружающих открытых садах прибрежного города. Одним словом, округа превращалась в огромную рыночную площадь, где предприимчивые люди и фирвулаги устраивали постоялые дворы и закусочные для обслуживания туристов.
В нынешнем году самыми рьяными покупателями на ярмарке были беженцы из Финии, лишившиеся всего имущества. Чтобы хоть как-то морально поддержать себя, они не жалели денег на изделия искусных ремесленников-фирвулагов: украшения из бриллиантов, янтаря, слоновой кости, золотые и серебряные безделушки, дорогие головные уборы, кружево и тесьму, красивую сбрую для халикотериев, пояса, ножны и прочую военную амуницию, духи и кремы, мыло, напоенное ароматами полевых цветов и трав, терпкие ликеры, волшебные крылатые чепчики, такие деликатесы, как дикий мед, конфеты с ликерной начинкой, трюфели, чеснок, специи, изысканные соусы и самое экзотическое лакомство – земляничное варенье. Более насущные товары поставляли торговцы Ронии и других поселений тану: ткани тончайшей выделки, готовое платье, красители и прочую бытовую химию, стеклянный инвентарь разнообразного назначения, посуду и утварь, доспехи и оружие. Из огромных бочек текли рекой вина, пиво и крепкие напитки, разлитые в деревянные фляги и кожаные бутылки; в изобилии было копченое и консервированное мясо, сушеные и маринованные овощи и фрукты, а также непортящиеся злаковые продукты: мука, дрожжи, простые и ароматизированные сухари. Пища продавалась не только в розницу, но и оптом, для обеспечения Великой Битвы.
К вечеру четырнадцатого октября в толпе беженцев, заполонивших Южную дорогу, на ярмарку прибыл отряд всадников. Группа, не теряя времени, направилась к частным стоянкам, где мелкой аристократии тану и фирвулагов разрешалось возводить собственные павильоны, отдельно от общественных. Отряд возглавляли две дамы в золотых торквесах – по возрасту мать и дочь. На старшей было кисейное платье изумрудного цвета и экстравагантная, усыпанная драгоценными камнями шляпа. Младшая, выступавшая в полном облачении рыцарей Гильдии Принудителей, держала в руке копье, украшенное золотым знаменем с траурной каймой. Свиту дам составляли пятеро солдат в бронзовых доспехах под предводительством гиганта капитана, старый дворецкий, две служанки и низкорослый одноногий угрюмец, чей вид почему-то очень нервировал коней.
– Мы всего лишились в бедствии, постигшем Финию, – рассказывала гранд-дама сочувственно кивавшему хозяину постоялого двора. – Буквально всего, кроме кое-каких драгоценностей и своих верных серых. Так что мы с дочерью теперь совсем нищие. Но… быть может, нам удастся вернуть наше состояние в ходе Битвы: леди Филлис Моригель усердно тренировалась и подает большие надежды в воинском искусстве. Если Тана будет к нам благосклонна, то на Серебристо-Белой равнине мы не только отвоюем наши богатства, но и отомстим за поруганную честь.
Человек почтительно поклонился. Миловидная леди Филлис Моригель улыбнулась ему из-под приподнятого забрала.
– Уверен, что вас ждет удача, юная леди. Я чувствую вашу могучую силу, как бы вы ее ни скрывали.
– Филлис, дорогая, – упрекнула ее старшая, – ну как тебе не стыдно?
Девушка виновато заморгала, и насильственная волна схлынула.
– Простите великодушно, господин! Я и не думала на вас давить. Просто это моя первая Битва, и я, наверное, слишком взволнована.
– Неудивительно, – отозвался хозяин. – Но не тревожьтесь, юная леди. Главное – сохранять хладнокровие, и вы, без сомнения, отличитесь на Отборочном. Я буду за вас болеть.
– Как мило с вашей стороны. Мне кажется, я всю жизнь мечтала принять участие в играх.
– Милостивые дамы, уже поздно, – вмешался престарелый дворецкий, нетерпеливо ерзавший в седле во время обмена любезностями. – Вам необходимо отдохнуть.
– Почтенный Клавдий прав, – подхватил капитан эскорта. – Прошу вас, хозяин, выделите место, где мы могли бы дать отдых нашим старым костям. Мы уже шесть дней в дороге и валимся с ног.
– Шесть дней?! – удивился хозяин постоялого двора. – Так вы, стало быть, не укрылись в Надвратном Замке?
– Нет-нет, – разуверил его дюжий капитан, – мы не успели примкнуть к каравану лорда Велтейна. На севере все еще царит полнейшая неразбериха.
Хозяин постоялого двора уткнулся в карту размещения.
– Большинство ваших сограждан поселилось в прибрежной зоне – это самые удобные места. За небольшую доплату я мог бы и вас туда поместить.
Но пожилая леди решительно замотала головой.
– Как бы ни хотелось быть поближе к землякам, мы должны экономить, не то нам может не хватить денег до Битвы. И потом, боюсь, мы будем чувствовать себя неловко, так как не сможем разделить их увеселений. Поэтому, добрый хозяин, дайте нам что-нибудь поскромнее, место, где мы могли бы поставить две палатки и привязать халиков. Ну, например, вон там, на холме.
Слегка разочарованный, хозяин опять принялся изучать карту.
– Что ж, извольте. Квадрат номер четыреста семьдесят восемь, сектор Е
– высоко, прохладно; правда, вам придется самим носить воду.
– Прекрасно! Моя талантливая дочь будет доставлять нам воду силой своего психокинеза. И сколько?.. А-а… sa y est note 11. Желаю вам доброй ночи.
Хозяин опустил в карман протянутые ему монеты и лукаво взглянул на деву-воительницу.
– Так вы и психокинезом балуетесь, леди Филлис? Ну, тогда ваше дело в шляпе! Я даже, пожалуй, поставлю на вас что-нибудь в тотализаторе. Чтоб у новобранца были такие высокие шансы…
Компания пустилась вскачь по освещенной фонарями дороге, а он долго махал ей вслед.
– Ну ты, дурища! – напустился на Фелицию вождь Бурке. – Чего мозги распустила?! Теперь этот болван тебя запомнит.
– Конечно, запомнит, и не только меня, Жаворонок, – усмехнулась девушка. – Меня он, по крайней мере, принял за настоящую золотую. А вот видел бы ты свою рожу, когда он предложил нам разместиться вместе с финийской сворой!
– Да, здесь нас и подстерегают главные опасности, – заметила мадам. – Ну, положим, Фелиция и я в случае чего притворимся, что мы не в тонусе из-за перенесенных невзгод. Но вас с вашими липовыми торквесами наверняка заметут, как только кто-нибудь из тану или людей в торквесах попытается выйти с вами на умственный контакт. Поэтому держитесь поближе ко мне и Фелиции, чтобы мы могли вовремя отразить телепатическую атаку. Закупками продовольствия и фуража займется Фитхарн. Он вне подозрений, если, конечно, не попадется на глаза опытному метапсихологу.
– По-моему, мы все же рискуем, оставаясь здесь, – вставила Ванда Йо.
– Это мы уже обсуждали, – возразил Бурке. – В других местах на юге остановиться еще опаснее.
– Фирвулагских землянок тут почти нет, мадам, – сообщил Фитхарн. – Маленький народ не рискует селиться на южных землях большими группами. А отдельные семьи по большей части скрываются в чащобах, вдали от проезжих дорог. Тут не доверяют пришлым, даже тем, у кого есть рекомендации короля Йочи.
– Да я уж поняла, что королевскую власть здесь не больно-то почитают,
– сдержанно проговорила мадам.
Фитхарн усмехнулся.
– Наш Йочи – неформал, в отличие от старика Тагдала. Мы ведь избираем своих монархов, хотя у нас тоже есть понятия чести и верности, но мы – не тану и никогда не обрекаем низложенных королей на заклание.
Всадники стали взбираться на холм, где палатки и факельные огни были несколько рассредоточены. Дорога круто поднималась вверх по каменистой почве среди все более скудной растительности. Возле жилья почти не было халиков и элладотериев, почему можно судить, что они попали в бедняцкий квартал. В основное здесь стояли черные палатки фирвулагов и разноцветные времянки престарелых холостяков тану. По контрасту с веселым гомоном ярмарки тут, если не считать жужжания насекомых, храпа и негромкого ворчания домашних животных, царила благопристойная тишина.
– Вот он, четыреста семьдесят восьмой, – объявил Фитхарн. – Тихо, прохладно и на отшибе. – Глаза фирвулага видели в темноте лучше, чем человеческие при свете дня. На удивление проворно он доковылял на своей деревянной ноге до камней, огораживающих отведенное им пространство, и убедился, что соседние участки пусты. – Наши ближайшие соседи, мадам, сплошь фирвулаги, так что лучше места не найти. Я возьму с собой на ярмарку двух халикотериев, чтобы провизию нагрузить.
Фелиция спрыгнула с седла.
– А я поставлю палатки. – Она подошла к халику Амери и улыбнулась монахине, которая, как и Ванда Йо, была одета в желто-голубой балахон прислуги. – Ну что, трещат кости-то? Давай-ка помогу.
Амери словно пушинка вылетела из седла и спланировала на землю.
– Смотри-ка, и этому научилась, – одобрительно заметила Фелиция.
– А ты думала! Пока до Мюрии доберемся, мне во всем королевстве равных не будет!
– Между прочим, мы с мадам тоже устали, – раздраженно проговорила Ванда Йо. – И Клоду с Халидом неплохо бы помочь.
Спортсменка направила свой психокинез и на других инвалидов. Едва Жаворонок, Бэзил, Герт и Ханси разгрузили вьючных животных, она, и пальцем не пошевелив, одной лишь силой ума поставила две палатки, какими обычно пользовались тану, с раздвижными стойками и растяжками. Еще несколько умственных усилий – и вода из Роны наполнила три надувные бочки, а перед палатками растянулось выдернутое с корнем сухое дерево.
– Осталось самое сложное, – заявила Фелиция, нахмурив брови. – Пока еще мне трудно контролировать творческую энергию, потому отойдите-ка от греха подальше. И молитесь, чтоб я не переусердствовала, а то вместо дров у нас получатся головешки.
Хрясь!
– Здорово! – восхитился Бэзил. – В самый аккурат. Теперь займись ветками, моя прелесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Они снова умолкли.
– Память о тоске исчезла, – наконец произнесла вслух Бреда. – Она не вернется, я знаю. Теперь я поняла: лишь неукоснительное подчинение наставнику положит грань между непродуктивным отчаянием и творческим очищением, после которого приходит радость. Этого надо было ожидать. Не просто отсутствия боли, а экстаза.
– Почти все зрелые умы чувствуют тончайшую грань, разделяющую то и другое, хотя и не знают, что с ней делать. Если хочешь, для углубления программы я поделюсь с тобой несколькими концепциями сути Галактического Содружества, столь упорно оспариваемыми нашей философией и теологией.
– Да. Ты должна поделиться со мной всем, что знаешь. Прежде чем… покинешь нас.
Элизабет не клюнула на эту приманку.
– Каждая разумная раса воспринимает теосферу своим индивидуальным психологическим путем. Мы можем обследовать нишу, которую в перспективе займет твое племя. Теперь, когда мы вместе, мы в состоянии совершить то, на что одинокий активный ум неспособен – познать суть до определенного предела. Она будет разжижена, поскольку ум плиоцена еще очень инфантилен, но тебе она покажется восхитительной.
– Она уже восхитительна, – заметила Бреда. – И вот что мне хотелось бы сделать с вновь обретенным богатством – пересмотреть все вероятности в поиске наиболее приемлемой модели, до сих пор неясной мне. Ты присоединишься?
Наставница и сестра отшатнулась. Умственные дверцы захлопнулись.
– Я должна была это предвидеть! Бреда, ты беспросветная дура!
Ум Супруги Корабля был раскрыт настежь, но Элизабет не вошла в него и даже не взглянула.
– Я ухожу из твоей комнаты без дверей, – заявила она. – Пойду к вашему королю и выскажу ему твое суждение касательно моей судьбы. Твое новое суждение. А потом разыщу свой шар и, улучив момент, навсегда покину вашу страну.
Бреда наклонила голову.
– Я отдам тебе твой шар. И сама займусь потомством Нантусвель. Только, пожалуйста, позволь мне пойти с тобой к королю.
– Ладно.
Обе вышли и немного постояли на утесе над Серебристо-Белой равниной. Соляные россыпи были покрыты сетью крошечных огней. Близилась Великая Битва, и в долине разрастался палаточный город фирвулагов. Даже в полночь можно было обнаружить на дальнем расстоянии, как караваны с продовольствием, сопровождаемые рамапитеками, ползут по южному склону горы. Баржи, стоящие на причале у побережья лагуны, были освещены, поэтому водная гладь тоже вся была в огнях.
Из-под своей маски Бреда невозмутимо глядела на великолепное зрелище.
– Только три недели до Великой Битвы – и все решится.
– Три недели, – повторила женщина. – И шесть миллионов лет.
7
Во время Перемирия все дороги с севера Многоцветной Земли вели к Ронии. Через этот город тану и фирвулаги следовали на игры: знать обеих рас путешествовала по реке, а простая масса двигалась по Большой Южной дороге, параллельно западному берегу Роны, к Провансальскому озеру и Великолепной Глиссаде.
Большинство северян прерывали свое путешествие на ярмарке Ронии. Древние враги свободно общались во время ежегодной торговой оргии, которая продолжалась две недели Перемирия, день и ночь напролет. Прилавки и палатки стояли вдоль всей столбовой дороги и в окружающих открытых садах прибрежного города. Одним словом, округа превращалась в огромную рыночную площадь, где предприимчивые люди и фирвулаги устраивали постоялые дворы и закусочные для обслуживания туристов.
В нынешнем году самыми рьяными покупателями на ярмарке были беженцы из Финии, лишившиеся всего имущества. Чтобы хоть как-то морально поддержать себя, они не жалели денег на изделия искусных ремесленников-фирвулагов: украшения из бриллиантов, янтаря, слоновой кости, золотые и серебряные безделушки, дорогие головные уборы, кружево и тесьму, красивую сбрую для халикотериев, пояса, ножны и прочую военную амуницию, духи и кремы, мыло, напоенное ароматами полевых цветов и трав, терпкие ликеры, волшебные крылатые чепчики, такие деликатесы, как дикий мед, конфеты с ликерной начинкой, трюфели, чеснок, специи, изысканные соусы и самое экзотическое лакомство – земляничное варенье. Более насущные товары поставляли торговцы Ронии и других поселений тану: ткани тончайшей выделки, готовое платье, красители и прочую бытовую химию, стеклянный инвентарь разнообразного назначения, посуду и утварь, доспехи и оружие. Из огромных бочек текли рекой вина, пиво и крепкие напитки, разлитые в деревянные фляги и кожаные бутылки; в изобилии было копченое и консервированное мясо, сушеные и маринованные овощи и фрукты, а также непортящиеся злаковые продукты: мука, дрожжи, простые и ароматизированные сухари. Пища продавалась не только в розницу, но и оптом, для обеспечения Великой Битвы.
К вечеру четырнадцатого октября в толпе беженцев, заполонивших Южную дорогу, на ярмарку прибыл отряд всадников. Группа, не теряя времени, направилась к частным стоянкам, где мелкой аристократии тану и фирвулагов разрешалось возводить собственные павильоны, отдельно от общественных. Отряд возглавляли две дамы в золотых торквесах – по возрасту мать и дочь. На старшей было кисейное платье изумрудного цвета и экстравагантная, усыпанная драгоценными камнями шляпа. Младшая, выступавшая в полном облачении рыцарей Гильдии Принудителей, держала в руке копье, украшенное золотым знаменем с траурной каймой. Свиту дам составляли пятеро солдат в бронзовых доспехах под предводительством гиганта капитана, старый дворецкий, две служанки и низкорослый одноногий угрюмец, чей вид почему-то очень нервировал коней.
– Мы всего лишились в бедствии, постигшем Финию, – рассказывала гранд-дама сочувственно кивавшему хозяину постоялого двора. – Буквально всего, кроме кое-каких драгоценностей и своих верных серых. Так что мы с дочерью теперь совсем нищие. Но… быть может, нам удастся вернуть наше состояние в ходе Битвы: леди Филлис Моригель усердно тренировалась и подает большие надежды в воинском искусстве. Если Тана будет к нам благосклонна, то на Серебристо-Белой равнине мы не только отвоюем наши богатства, но и отомстим за поруганную честь.
Человек почтительно поклонился. Миловидная леди Филлис Моригель улыбнулась ему из-под приподнятого забрала.
– Уверен, что вас ждет удача, юная леди. Я чувствую вашу могучую силу, как бы вы ее ни скрывали.
– Филлис, дорогая, – упрекнула ее старшая, – ну как тебе не стыдно?
Девушка виновато заморгала, и насильственная волна схлынула.
– Простите великодушно, господин! Я и не думала на вас давить. Просто это моя первая Битва, и я, наверное, слишком взволнована.
– Неудивительно, – отозвался хозяин. – Но не тревожьтесь, юная леди. Главное – сохранять хладнокровие, и вы, без сомнения, отличитесь на Отборочном. Я буду за вас болеть.
– Как мило с вашей стороны. Мне кажется, я всю жизнь мечтала принять участие в играх.
– Милостивые дамы, уже поздно, – вмешался престарелый дворецкий, нетерпеливо ерзавший в седле во время обмена любезностями. – Вам необходимо отдохнуть.
– Почтенный Клавдий прав, – подхватил капитан эскорта. – Прошу вас, хозяин, выделите место, где мы могли бы дать отдых нашим старым костям. Мы уже шесть дней в дороге и валимся с ног.
– Шесть дней?! – удивился хозяин постоялого двора. – Так вы, стало быть, не укрылись в Надвратном Замке?
– Нет-нет, – разуверил его дюжий капитан, – мы не успели примкнуть к каравану лорда Велтейна. На севере все еще царит полнейшая неразбериха.
Хозяин постоялого двора уткнулся в карту размещения.
– Большинство ваших сограждан поселилось в прибрежной зоне – это самые удобные места. За небольшую доплату я мог бы и вас туда поместить.
Но пожилая леди решительно замотала головой.
– Как бы ни хотелось быть поближе к землякам, мы должны экономить, не то нам может не хватить денег до Битвы. И потом, боюсь, мы будем чувствовать себя неловко, так как не сможем разделить их увеселений. Поэтому, добрый хозяин, дайте нам что-нибудь поскромнее, место, где мы могли бы поставить две палатки и привязать халиков. Ну, например, вон там, на холме.
Слегка разочарованный, хозяин опять принялся изучать карту.
– Что ж, извольте. Квадрат номер четыреста семьдесят восемь, сектор Е
– высоко, прохладно; правда, вам придется самим носить воду.
– Прекрасно! Моя талантливая дочь будет доставлять нам воду силой своего психокинеза. И сколько?.. А-а… sa y est note 11. Желаю вам доброй ночи.
Хозяин опустил в карман протянутые ему монеты и лукаво взглянул на деву-воительницу.
– Так вы и психокинезом балуетесь, леди Филлис? Ну, тогда ваше дело в шляпе! Я даже, пожалуй, поставлю на вас что-нибудь в тотализаторе. Чтоб у новобранца были такие высокие шансы…
Компания пустилась вскачь по освещенной фонарями дороге, а он долго махал ей вслед.
– Ну ты, дурища! – напустился на Фелицию вождь Бурке. – Чего мозги распустила?! Теперь этот болван тебя запомнит.
– Конечно, запомнит, и не только меня, Жаворонок, – усмехнулась девушка. – Меня он, по крайней мере, принял за настоящую золотую. А вот видел бы ты свою рожу, когда он предложил нам разместиться вместе с финийской сворой!
– Да, здесь нас и подстерегают главные опасности, – заметила мадам. – Ну, положим, Фелиция и я в случае чего притворимся, что мы не в тонусе из-за перенесенных невзгод. Но вас с вашими липовыми торквесами наверняка заметут, как только кто-нибудь из тану или людей в торквесах попытается выйти с вами на умственный контакт. Поэтому держитесь поближе ко мне и Фелиции, чтобы мы могли вовремя отразить телепатическую атаку. Закупками продовольствия и фуража займется Фитхарн. Он вне подозрений, если, конечно, не попадется на глаза опытному метапсихологу.
– По-моему, мы все же рискуем, оставаясь здесь, – вставила Ванда Йо.
– Это мы уже обсуждали, – возразил Бурке. – В других местах на юге остановиться еще опаснее.
– Фирвулагских землянок тут почти нет, мадам, – сообщил Фитхарн. – Маленький народ не рискует селиться на южных землях большими группами. А отдельные семьи по большей части скрываются в чащобах, вдали от проезжих дорог. Тут не доверяют пришлым, даже тем, у кого есть рекомендации короля Йочи.
– Да я уж поняла, что королевскую власть здесь не больно-то почитают,
– сдержанно проговорила мадам.
Фитхарн усмехнулся.
– Наш Йочи – неформал, в отличие от старика Тагдала. Мы ведь избираем своих монархов, хотя у нас тоже есть понятия чести и верности, но мы – не тану и никогда не обрекаем низложенных королей на заклание.
Всадники стали взбираться на холм, где палатки и факельные огни были несколько рассредоточены. Дорога круто поднималась вверх по каменистой почве среди все более скудной растительности. Возле жилья почти не было халиков и элладотериев, почему можно судить, что они попали в бедняцкий квартал. В основное здесь стояли черные палатки фирвулагов и разноцветные времянки престарелых холостяков тану. По контрасту с веселым гомоном ярмарки тут, если не считать жужжания насекомых, храпа и негромкого ворчания домашних животных, царила благопристойная тишина.
– Вот он, четыреста семьдесят восьмой, – объявил Фитхарн. – Тихо, прохладно и на отшибе. – Глаза фирвулага видели в темноте лучше, чем человеческие при свете дня. На удивление проворно он доковылял на своей деревянной ноге до камней, огораживающих отведенное им пространство, и убедился, что соседние участки пусты. – Наши ближайшие соседи, мадам, сплошь фирвулаги, так что лучше места не найти. Я возьму с собой на ярмарку двух халикотериев, чтобы провизию нагрузить.
Фелиция спрыгнула с седла.
– А я поставлю палатки. – Она подошла к халику Амери и улыбнулась монахине, которая, как и Ванда Йо, была одета в желто-голубой балахон прислуги. – Ну что, трещат кости-то? Давай-ка помогу.
Амери словно пушинка вылетела из седла и спланировала на землю.
– Смотри-ка, и этому научилась, – одобрительно заметила Фелиция.
– А ты думала! Пока до Мюрии доберемся, мне во всем королевстве равных не будет!
– Между прочим, мы с мадам тоже устали, – раздраженно проговорила Ванда Йо. – И Клоду с Халидом неплохо бы помочь.
Спортсменка направила свой психокинез и на других инвалидов. Едва Жаворонок, Бэзил, Герт и Ханси разгрузили вьючных животных, она, и пальцем не пошевелив, одной лишь силой ума поставила две палатки, какими обычно пользовались тану, с раздвижными стойками и растяжками. Еще несколько умственных усилий – и вода из Роны наполнила три надувные бочки, а перед палатками растянулось выдернутое с корнем сухое дерево.
– Осталось самое сложное, – заявила Фелиция, нахмурив брови. – Пока еще мне трудно контролировать творческую энергию, потому отойдите-ка от греха подальше. И молитесь, чтоб я не переусердствовала, а то вместо дров у нас получатся головешки.
Хрясь!
– Здорово! – восхитился Бэзил. – В самый аккурат. Теперь займись ветками, моя прелесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57