Иллюзию нарушали лишь серебряные краны в форме рыбок и стопки махровых снежно-белых полотенец.
На самом деле большая часть дома была отделана в бело-серебряных тонах. Эта отделка вызывала у Алары ощущение холода и заставляла чувствовать себя неуютно. Потом она сообразила, что это было одно из утонченных средств, при помощи которых Ратекрель старался ошеломить и подавить своих гостей — невзирая на причины, приведшие их сюда.
Алара готова была поспорить, что покои самого Ратекреля не выглядят как кусок ледника.
Даже мебель здесь была какой-то неуютной. В целом весь интерьер был выполнен в изящном, но до предела простом, если не сказать строгом, стиле. Белая лакированная мебель из-за отсутствия украшений почти сливалась с белым атласом стен. А постель была чуточку чересчур жесткой.
Алара сидела, скрестив руки, на маленьком белом стульчике перед белым туалетным столиком, в окружении служанок в белом одеянии, и на этом фоне ее ярко-зеленое платье казалось настоящим вызовом.
Алара порадовалась, что не выбрала красное или черное платье. Нынешний наряд придавал ее изумрудно-зеленым глазам блеск лениво-мечтательной усталости, которой драконица на самом деле ничуть не испытывала. Красный наряд в этом интерьере выглядел бы как пятно крови на снегу, а черный мог бы навести на мысль, что она объявляет хозяину дома войну от имени своего клана. Алара же хотела казаться его союзницей.
Наконец служанки уложили последние пряди на свои места и отступили в сторону. Алара изучила результат их трудов, исходя прежде всего из того, что вскоре ей предстояло сесть за обеденный стол напротив Ратекреля. Ну-ка, и что же он увидит?
Теперь бледно-золотые локоны Алары были уложены с тщательно продуманной небрежностью и перевиты золотыми цепочками, унизанными крохотными изумрудами. В ушах покачивались два камня покрупнее. Повинуясь ее приказу, рабыни лишь чуть-чуть подкрасили лицо Алары. В конце концов, она пыталась произвести впечатление неискушенной девушки.
На шее у Алары красовались изумруды, стоящие целое состояние, и эти камни не были подарком хозяина дома. Это был откровенный вызов богатству Ратекреля.
Платье смотрелось очень чувственно, как Алара и надеялась. Оно подчеркивало ее небольшую, но высокую грудь, и струилось, обрисовывая бедра.
«Лишь намек на секс, но не обещание. Впечатление невинности».
Предполагалось, что она — всего лишь посланница одного из союзников Ратекреля. Впрочем, Алара приложила все старания, чтобы Ратекрель воспринял ее появление как неприкрытое предложение брачного союза. В самом деле, зачем же еще отправлять с посланием женщину?
Или, во всяком случае, так должен был подумать Ратекрель.
Алара встала. Служанки тут же склонились в заученном поклоне. Одна из них метнулась к двери и распахнула ее перед драконицей. Остальные тем временем принялись убирать комнату и наводить порядок на туалетном столике.
Бело-серебряная дверь закрылась за Аларой, и девушка оказалась в коридоре. Белый коридор был освещен серебряными светильниками, выполненными в форме лебедей, и выложен чистейшим белым мрамором, какой Аларе только доводилось видеть.
Алара неспешно заскользила по холодному камню. Ее движение сопровождалось лишь шуршанием шлейфа по белоснежному мрамору. Через подошвы тоненьких замшевых туфелек Алара чувствовала, что на мраморном полу нет ни единой щелочки или трещинки.
Алара двигалась неспешной походкой, слегка покачивая бедрами. Ни одна уважающая себя эльфийская девушка никогда не позволяла себе производить столь вульгарного звука, как шум шагов, и никогда не убыстряла походки, — неважно, насколько срочным было дело.
«Бедняги!» — сочувственно подумала Алара. Те эльфы, кто не обладал достаточной властью, силой духа и характером, позволяющим бросить вызов обычаям, были точно такими же пешками и рабами, как их слуги-люди.
Эльфы уважали лишь одно: силу. Те, кто обладал силой, устанавливал правила, обязательные для всех, кроме них самих. Те же, кто силой не обладал, были вынуждены подчиняться правилам, установленным другими.
Эти правила делали эльфиек собственностью мужчин их клана — попросту говоря, вещью, которая всецело находилась в распоряжении пребывающего у власти мужчины, — и превращали женщин в расхожую монету тщательно продуманных сделок — брачных союзов.
Только лишь в том случае, если девушка проявляла одновременно значительную одаренность (в сфере магии или интриг, либо просто незаурядный ум) и готовность безжалостно пользоваться своим преимуществом, — лишь тогда она могла избежать судьбы, предписанной ее полу.
Скользя по гладкому мрамору, Алара припоминала известных ей эльфиек, которым удалось обмануть судьбу. Это были женщины, вставшие во главе кланов. В'йанн И иста эр-лорд Даар, которой хватило сил свергнуть предыдущего главу клана и победить его в магическом поединке, длившемся три дня. В'лисле Картай эр-лорд Гейр, которая наследовала своему умершему брату, после чего обнаружилось, что это именно ее тайное руководство в свое время обеспечило брату видное положение в Совете. В'данн Триана эр-лорд Фалкион, которая просто пережила прочих, чересчур любивших удовольствия наследников, победила нескольких соперников на обычных, немагических дуэлях, после чего принялась сокращать срок своей жизни при помощи всех тех пороков, что сгубили ее родственников. В'мейн Лайш эр-лорд Сейкер, которую подозревали в том, что она просто втихую убила навязанного ей мужа, как только высохли чернила на брачном договоре… Впрочем, доказательств никаких не было.
По крайней мере четверть кланов возглавляли женщины, и в Совете они держались с мужчинами на равных. Алара подозревала, что куда большее количество женщин предпочитает править из-за кулис, прикрываясь супругом или кем-нибудь из родственников.
Что же касается прочих женщин, их жизнь мало чем отличалась от монастырской, до тех самых пор, пока они не вручали свою девственность тщательно подобранному супругу. С этого момента и до рождения наследника женщин содержали даже в большей строгости, а вот после родов они могли жить в свое удовольствие и развлекаться, как им в голову взбредет. Младшие члены кланов обычно занимались торговлей либо служили в поместье. У женщин же, пока они не добивались желаемого положения, выбор занятий был невелик: следить за своей внешностью и произвести на свет ребенка. Если получится, то нескольких, но, в принципе, и одного было довольно. После этого одни ударялись в азартные игры, другие пытались заняться живописью или музыкой, третьи увязали в бесконечном круговороте создания новых нарядов. А многие замыкались в уединении своих покоев, в объятиях тщательно отобранных рабов.
Вот такой вот образ Алара и пыталась создать: типичная дочь своего клана, привлекательная, девственная, достаточно владеющая магией, чтобы творить несложные заклинания, и лишенная амбиций.
Впрочем, точнее было бы сказать, что ее амбиции не касались вопросов власти. Чтобы подогреть интерес Ратекреля, Алара сделала вид, что надеется многого добиться в искусстве — или, точнее сказать, в Искусстве. Она так и отрекомендовалась: не художница, но Художница. Ратекрель мнил себя знатоком искусств, и представленные Аларой верительные грамоты включали несколько «ее Работ».
Когда Алара миновала коридор, белые лакированные двери, инкрустированные серебром, распахнулись прежде, чем девушка прикоснулась к ним. Алара шагнула вперед и застыла на пороге обеденного зала, напоминающего пещеру. В прошлый раз, когда Алара проходила через эти двери, никакого зала здесь не было. Его появление свидетельствовало об уровне магической силы Ратекреля. Особые коридоры, подобные тому, по которому только что прошла Алара, вели туда, куда желал Ратекрель. Фактически это были миниатюрные Врата, открывающиеся по его капризу.
Алара попыталась почитать мысли прислуживавших ей людей, но из-за ошейников-изоляторов, которые носили рабы, драконица улавливала лишь мимолетные обрывки мыслей, да и то лишь тех, которые касались непосредственно ее. Люди боялись этих коридоров и предпочитали не пользоваться ими. Когда они приходили в гостевые покои, Алара отмечала про себя все «нормальные» переходы, построенные специально для слуг, и запомнила, куда ведет каждый из них. Ей понадобятся эти сведения, когда она перейдет ко второй части своего плана.
Обеденный зал входил в число тех мест, которые нагоняли ужас на людей, и на то были причины.
Аларе потребовалось несколько мгновений, чтобы ее глаза приспособились к царящей за дверью темноте. Она стояла на пороге, ожидая, пока снова сможет видеть…
Странно. Здесь пахло.., пожалуй, штормом. И морским ветром…
Увидев, наконец, что лежит впереди, Алара удивленно прищурилась.
«Так-так! — подумала она. — А ведь девочка явно произвела впечатление на лорда Ратекреля!..»
В ста ярдах под ее ногами ревел и пенился прибой, разбиваясь о скалы, а в небе, раскинувшемся над головой, сияло больше звезд, чем когда-либо появлялось в небесах этого мира. По небу медленно и торжественно плыли три луны, изливая на море потоки чистейшего серебряного света. В воздухе висела водяная пыль. Тончайшая вуаль из искрящихся капелек окружала Алару, но не касалась ее.
Алара отвела взгляд от беснующегося прибоя и посмотрела вдаль, на океан. Посреди бушующих волн виднелось пятно мягкого света — из пены поднимался остров. Его вершина представляла собою ровную площадку, освещенную парящими в воздухе серебряными шарами. На этой площадке располагался стол, накрытый белоснежной скатертью, и два серебряных стула. Один из них был уже занят.
Интересно, какие сюрпризы еще заготовил лорд Ратекрель?
Алара шагнула вперед так уверенно, словно ей каждый день доводилось ходить прямо по воздуху, над скалами-клыками и бушующим морем. В подобной иллюзии не было ничего необычного, если учесть, что Алара находилась в доме могущественного эльфийского лорда. Лорды изменяли облик своих покоев в соответствии со своим настроением, иногда по несколько раз в день. Этот обеденный зал мог бы с тем же успехом располагаться на лесной поляне, на вершине горы или на рыночной площади какого-нибудь экзотического города.
И действительно, ноги подсказали Аларе, что она шагает по какой-то прохладной ровной поверхности — возможно, все по тому же беломраморному полу, — хотя глаза утверждали, что она движется по воздуху. От порога казалось, что остров расположен довольно далеко и что воспитанная в тепличных условиях девушка устанет задолго до того, как доберется туда. Но впечатление оказалось обманчивым — еще один результат иллюзии. Алара двигалась неспешно, следя за каждым шагом, и все же достигла своей цели менее чем через сотню шагов. Когда девушка добралась до острова, под ногами у нее снова оказалась твердая, неиллюзорная поверхность. Алара склонилась в глубоком реверансе, скрывая улыбку. Ратекрель даже тут не отказался от бело-серебряных тонов! Здесь, между бушующими темными водами и полуночно-черным небом, столик казался оазисом мира и покоя.
Ратекрель приложил немалые усилия, чтобы добиться расположения своей гостьи. Выбранная им иллюзия требовала немалого приложения магических сил и тем самым свидетельствовала о могуществе хозяина дома. Однако лорд постарался дать понять, что все вокруг — не более чем иллюзия. Он безукоризненно контролировал все внешние эффекты. Ратекрель следил, чтобы, несмотря на бушующий шторм, гостьи касался лишь освежающий легкий ветерок — такой слабый, что он не мог ни попортить тщательно уложенную прическу, ни привести в беспорядок платье. И хотя лорд позаботился о звуковых эффектах, рев океана и завывание ветра создавали ощущение реальности, но не мешали разговору.
Алара впервые оказалась лицом к лицу с хозяином дома. Конечно же, она редко видела лорда, пока пребывала в облике женщины-рабыни, и если бы она тогда слишком пристально посмотрела на Ратекреля, то вполне могла бы навлечь на себя его гнев. Оказалось, что лорд Ратекрель достаточно красив — по эльфийским меркам. Его волосы были скорее серебристыми, чем золотыми — отличительная черта нескольких кланов, в том числе и того, к которому принадлежал Ратекрель. Ратекрель не стриг волосы, а собирал их на затылке в хвост и скреплял серебряной заколкой искусной работы, гармонирующей с серебряной головной повязкой. У лорда Ратекреля был высокий лоб, глубоко посаженные глаза и круто изогнутые брови. Скулы у него были даже более рельефными, чем у Алары-Йиссандры. Орлиный нос и выступающий подбородок придавали лорду надменный вид, а тонкие губы заставляли предположить, что великодушие не относится к числу его добродетелей.
Впрочем, когда это эльфы бывали великодушны?
Алара носила изумруды, бесценные — и бесполезные. Ратекрель носил бериллы, эльфийские камни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
На самом деле большая часть дома была отделана в бело-серебряных тонах. Эта отделка вызывала у Алары ощущение холода и заставляла чувствовать себя неуютно. Потом она сообразила, что это было одно из утонченных средств, при помощи которых Ратекрель старался ошеломить и подавить своих гостей — невзирая на причины, приведшие их сюда.
Алара готова была поспорить, что покои самого Ратекреля не выглядят как кусок ледника.
Даже мебель здесь была какой-то неуютной. В целом весь интерьер был выполнен в изящном, но до предела простом, если не сказать строгом, стиле. Белая лакированная мебель из-за отсутствия украшений почти сливалась с белым атласом стен. А постель была чуточку чересчур жесткой.
Алара сидела, скрестив руки, на маленьком белом стульчике перед белым туалетным столиком, в окружении служанок в белом одеянии, и на этом фоне ее ярко-зеленое платье казалось настоящим вызовом.
Алара порадовалась, что не выбрала красное или черное платье. Нынешний наряд придавал ее изумрудно-зеленым глазам блеск лениво-мечтательной усталости, которой драконица на самом деле ничуть не испытывала. Красный наряд в этом интерьере выглядел бы как пятно крови на снегу, а черный мог бы навести на мысль, что она объявляет хозяину дома войну от имени своего клана. Алара же хотела казаться его союзницей.
Наконец служанки уложили последние пряди на свои места и отступили в сторону. Алара изучила результат их трудов, исходя прежде всего из того, что вскоре ей предстояло сесть за обеденный стол напротив Ратекреля. Ну-ка, и что же он увидит?
Теперь бледно-золотые локоны Алары были уложены с тщательно продуманной небрежностью и перевиты золотыми цепочками, унизанными крохотными изумрудами. В ушах покачивались два камня покрупнее. Повинуясь ее приказу, рабыни лишь чуть-чуть подкрасили лицо Алары. В конце концов, она пыталась произвести впечатление неискушенной девушки.
На шее у Алары красовались изумруды, стоящие целое состояние, и эти камни не были подарком хозяина дома. Это был откровенный вызов богатству Ратекреля.
Платье смотрелось очень чувственно, как Алара и надеялась. Оно подчеркивало ее небольшую, но высокую грудь, и струилось, обрисовывая бедра.
«Лишь намек на секс, но не обещание. Впечатление невинности».
Предполагалось, что она — всего лишь посланница одного из союзников Ратекреля. Впрочем, Алара приложила все старания, чтобы Ратекрель воспринял ее появление как неприкрытое предложение брачного союза. В самом деле, зачем же еще отправлять с посланием женщину?
Или, во всяком случае, так должен был подумать Ратекрель.
Алара встала. Служанки тут же склонились в заученном поклоне. Одна из них метнулась к двери и распахнула ее перед драконицей. Остальные тем временем принялись убирать комнату и наводить порядок на туалетном столике.
Бело-серебряная дверь закрылась за Аларой, и девушка оказалась в коридоре. Белый коридор был освещен серебряными светильниками, выполненными в форме лебедей, и выложен чистейшим белым мрамором, какой Аларе только доводилось видеть.
Алара неспешно заскользила по холодному камню. Ее движение сопровождалось лишь шуршанием шлейфа по белоснежному мрамору. Через подошвы тоненьких замшевых туфелек Алара чувствовала, что на мраморном полу нет ни единой щелочки или трещинки.
Алара двигалась неспешной походкой, слегка покачивая бедрами. Ни одна уважающая себя эльфийская девушка никогда не позволяла себе производить столь вульгарного звука, как шум шагов, и никогда не убыстряла походки, — неважно, насколько срочным было дело.
«Бедняги!» — сочувственно подумала Алара. Те эльфы, кто не обладал достаточной властью, силой духа и характером, позволяющим бросить вызов обычаям, были точно такими же пешками и рабами, как их слуги-люди.
Эльфы уважали лишь одно: силу. Те, кто обладал силой, устанавливал правила, обязательные для всех, кроме них самих. Те же, кто силой не обладал, были вынуждены подчиняться правилам, установленным другими.
Эти правила делали эльфиек собственностью мужчин их клана — попросту говоря, вещью, которая всецело находилась в распоряжении пребывающего у власти мужчины, — и превращали женщин в расхожую монету тщательно продуманных сделок — брачных союзов.
Только лишь в том случае, если девушка проявляла одновременно значительную одаренность (в сфере магии или интриг, либо просто незаурядный ум) и готовность безжалостно пользоваться своим преимуществом, — лишь тогда она могла избежать судьбы, предписанной ее полу.
Скользя по гладкому мрамору, Алара припоминала известных ей эльфиек, которым удалось обмануть судьбу. Это были женщины, вставшие во главе кланов. В'йанн И иста эр-лорд Даар, которой хватило сил свергнуть предыдущего главу клана и победить его в магическом поединке, длившемся три дня. В'лисле Картай эр-лорд Гейр, которая наследовала своему умершему брату, после чего обнаружилось, что это именно ее тайное руководство в свое время обеспечило брату видное положение в Совете. В'данн Триана эр-лорд Фалкион, которая просто пережила прочих, чересчур любивших удовольствия наследников, победила нескольких соперников на обычных, немагических дуэлях, после чего принялась сокращать срок своей жизни при помощи всех тех пороков, что сгубили ее родственников. В'мейн Лайш эр-лорд Сейкер, которую подозревали в том, что она просто втихую убила навязанного ей мужа, как только высохли чернила на брачном договоре… Впрочем, доказательств никаких не было.
По крайней мере четверть кланов возглавляли женщины, и в Совете они держались с мужчинами на равных. Алара подозревала, что куда большее количество женщин предпочитает править из-за кулис, прикрываясь супругом или кем-нибудь из родственников.
Что же касается прочих женщин, их жизнь мало чем отличалась от монастырской, до тех самых пор, пока они не вручали свою девственность тщательно подобранному супругу. С этого момента и до рождения наследника женщин содержали даже в большей строгости, а вот после родов они могли жить в свое удовольствие и развлекаться, как им в голову взбредет. Младшие члены кланов обычно занимались торговлей либо служили в поместье. У женщин же, пока они не добивались желаемого положения, выбор занятий был невелик: следить за своей внешностью и произвести на свет ребенка. Если получится, то нескольких, но, в принципе, и одного было довольно. После этого одни ударялись в азартные игры, другие пытались заняться живописью или музыкой, третьи увязали в бесконечном круговороте создания новых нарядов. А многие замыкались в уединении своих покоев, в объятиях тщательно отобранных рабов.
Вот такой вот образ Алара и пыталась создать: типичная дочь своего клана, привлекательная, девственная, достаточно владеющая магией, чтобы творить несложные заклинания, и лишенная амбиций.
Впрочем, точнее было бы сказать, что ее амбиции не касались вопросов власти. Чтобы подогреть интерес Ратекреля, Алара сделала вид, что надеется многого добиться в искусстве — или, точнее сказать, в Искусстве. Она так и отрекомендовалась: не художница, но Художница. Ратекрель мнил себя знатоком искусств, и представленные Аларой верительные грамоты включали несколько «ее Работ».
Когда Алара миновала коридор, белые лакированные двери, инкрустированные серебром, распахнулись прежде, чем девушка прикоснулась к ним. Алара шагнула вперед и застыла на пороге обеденного зала, напоминающего пещеру. В прошлый раз, когда Алара проходила через эти двери, никакого зала здесь не было. Его появление свидетельствовало об уровне магической силы Ратекреля. Особые коридоры, подобные тому, по которому только что прошла Алара, вели туда, куда желал Ратекрель. Фактически это были миниатюрные Врата, открывающиеся по его капризу.
Алара попыталась почитать мысли прислуживавших ей людей, но из-за ошейников-изоляторов, которые носили рабы, драконица улавливала лишь мимолетные обрывки мыслей, да и то лишь тех, которые касались непосредственно ее. Люди боялись этих коридоров и предпочитали не пользоваться ими. Когда они приходили в гостевые покои, Алара отмечала про себя все «нормальные» переходы, построенные специально для слуг, и запомнила, куда ведет каждый из них. Ей понадобятся эти сведения, когда она перейдет ко второй части своего плана.
Обеденный зал входил в число тех мест, которые нагоняли ужас на людей, и на то были причины.
Аларе потребовалось несколько мгновений, чтобы ее глаза приспособились к царящей за дверью темноте. Она стояла на пороге, ожидая, пока снова сможет видеть…
Странно. Здесь пахло.., пожалуй, штормом. И морским ветром…
Увидев, наконец, что лежит впереди, Алара удивленно прищурилась.
«Так-так! — подумала она. — А ведь девочка явно произвела впечатление на лорда Ратекреля!..»
В ста ярдах под ее ногами ревел и пенился прибой, разбиваясь о скалы, а в небе, раскинувшемся над головой, сияло больше звезд, чем когда-либо появлялось в небесах этого мира. По небу медленно и торжественно плыли три луны, изливая на море потоки чистейшего серебряного света. В воздухе висела водяная пыль. Тончайшая вуаль из искрящихся капелек окружала Алару, но не касалась ее.
Алара отвела взгляд от беснующегося прибоя и посмотрела вдаль, на океан. Посреди бушующих волн виднелось пятно мягкого света — из пены поднимался остров. Его вершина представляла собою ровную площадку, освещенную парящими в воздухе серебряными шарами. На этой площадке располагался стол, накрытый белоснежной скатертью, и два серебряных стула. Один из них был уже занят.
Интересно, какие сюрпризы еще заготовил лорд Ратекрель?
Алара шагнула вперед так уверенно, словно ей каждый день доводилось ходить прямо по воздуху, над скалами-клыками и бушующим морем. В подобной иллюзии не было ничего необычного, если учесть, что Алара находилась в доме могущественного эльфийского лорда. Лорды изменяли облик своих покоев в соответствии со своим настроением, иногда по несколько раз в день. Этот обеденный зал мог бы с тем же успехом располагаться на лесной поляне, на вершине горы или на рыночной площади какого-нибудь экзотического города.
И действительно, ноги подсказали Аларе, что она шагает по какой-то прохладной ровной поверхности — возможно, все по тому же беломраморному полу, — хотя глаза утверждали, что она движется по воздуху. От порога казалось, что остров расположен довольно далеко и что воспитанная в тепличных условиях девушка устанет задолго до того, как доберется туда. Но впечатление оказалось обманчивым — еще один результат иллюзии. Алара двигалась неспешно, следя за каждым шагом, и все же достигла своей цели менее чем через сотню шагов. Когда девушка добралась до острова, под ногами у нее снова оказалась твердая, неиллюзорная поверхность. Алара склонилась в глубоком реверансе, скрывая улыбку. Ратекрель даже тут не отказался от бело-серебряных тонов! Здесь, между бушующими темными водами и полуночно-черным небом, столик казался оазисом мира и покоя.
Ратекрель приложил немалые усилия, чтобы добиться расположения своей гостьи. Выбранная им иллюзия требовала немалого приложения магических сил и тем самым свидетельствовала о могуществе хозяина дома. Однако лорд постарался дать понять, что все вокруг — не более чем иллюзия. Он безукоризненно контролировал все внешние эффекты. Ратекрель следил, чтобы, несмотря на бушующий шторм, гостьи касался лишь освежающий легкий ветерок — такой слабый, что он не мог ни попортить тщательно уложенную прическу, ни привести в беспорядок платье. И хотя лорд позаботился о звуковых эффектах, рев океана и завывание ветра создавали ощущение реальности, но не мешали разговору.
Алара впервые оказалась лицом к лицу с хозяином дома. Конечно же, она редко видела лорда, пока пребывала в облике женщины-рабыни, и если бы она тогда слишком пристально посмотрела на Ратекреля, то вполне могла бы навлечь на себя его гнев. Оказалось, что лорд Ратекрель достаточно красив — по эльфийским меркам. Его волосы были скорее серебристыми, чем золотыми — отличительная черта нескольких кланов, в том числе и того, к которому принадлежал Ратекрель. Ратекрель не стриг волосы, а собирал их на затылке в хвост и скреплял серебряной заколкой искусной работы, гармонирующей с серебряной головной повязкой. У лорда Ратекреля был высокий лоб, глубоко посаженные глаза и круто изогнутые брови. Скулы у него были даже более рельефными, чем у Алары-Йиссандры. Орлиный нос и выступающий подбородок придавали лорду надменный вид, а тонкие губы заставляли предположить, что великодушие не относится к числу его добродетелей.
Впрочем, когда это эльфы бывали великодушны?
Алара носила изумруды, бесценные — и бесполезные. Ратекрель носил бериллы, эльфийские камни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83