Рано или поздно отыщется
какое-нибудь учреждение, которое возьмется перевоспитывать горожан,
приспосабливать их к современной жизни, но пока что она как бы приняла их
под личную ответственность...
Ночь они провели в палатках. Палаток было только две, и мужчины
галантно уступили одну Элизабет, но сначала до полусмерти замучили ее
разговорами. По-видимому, Гельвард рассказал своему коллеге, и довольно
подробно, о том, как встретился с ней и как поразился ее несходству ни с
туземными женщинами, ни с горожанками. И сейчас Блейн обращался к ней
напрямую, а Гельвард держался в тени и лишь время от времени поддакивал,
подтверждая слова товарища.
Блейн понравился Элизабет прежде всего своей прямотой: он не
уклонялся даже от самых неприятных вопросов. Но в общем и целом он только
подтвердил то, что Элизабет уже знала и без него: Дистейн с его
Директивой, неустанное перемещение как первейшая заповедь Города,
диковинный облик планеты. Элизабет не пыталась спорить, просто слушала:
опыт внушил ей, что препираться с горожанами бесполезно.
Верховая езда целый день напролет вымотала ее, но, когда она наконец
заползла в спальный мешок, сон пришел не сразу. Реальности не сомкнулись;
едва соприкоснувшись, они оттолкнулись друг от друга и разошлись еще
дальше. Да, она стала понимать горожан и их обычаи несравненно глубже - но
ведь ее-то логику это не поколебало! Они жили, по собственному их
утверждению, в опрокинутом мире, в мире, где все законы природы действуют
шиворот-навыворот, - и она бы поверила им, если бы... если бы не твердая
уверенность в том, что они искренне заблуждаются.
Ее и Гельварда с Блейном окружала одна та же действительность, однако
воспринимали они эту действительность по-разному. А тут-то, чем можно было
помочь?

Леса остались позади; ныне их путь лежал по неровной пустоши,
поросшей кое-где высокой травой да хилыми кустами. Здесь не было ни дорог,
ни тропинок, лошади шли медленно. В лицо дул ровный и прохладный бодрящий
ветерок.
Мало-помалу исчезла всякая растительность, кроме редких пучков
упрямой жесткой травы, цепляющейся за песчаную почву. Мужчины молчали, а
Гельвард так и вовсе застыл в седле, уставясь невидящим взором перед собой
и предоставив лошади выбирать маршрут по своему усмотрению.
Впереди, совсем невдалеке, трава окончательно сходила на нет, и едва
они преодолели рыхлый песчаный холмик, покрытый мелкими камушками, перед
Элизабет открылась полоска дюн, а за нею берег. Лошадь, уже учуявшая
прохладу воды, с готовностью откликнулась на прикосновение каблуков и
легким галопом помчалась по дюнам вниз. На несколько пьянящих минут
Элизабет вовсе отпустила поводья, упиваясь счастьем вольного полета над
кромкой прибоя.
Гельвард и Блейн спустились на берег следом за ней и стали рядом,
спешившись и глядя вдаль, на бескрайний голубой простор. Она подъехала к
ним и тоже спрыгнула наземь.
- А что на запад и на восток? - спросил Блейн.
- То же самое. Я поискал объездной путь, но не нашел.
Блейн вынул из седельной сумки видеокамеру, подсоединил ее к батареям
и плавным круговым движением отснял панораму водной глади.
- Надо отправить разведчиков еще дальше на восток и на запад, -
сказал он. - Такое пространство не пересечь.
- Другого берега даже не видно.
Блейн глянул себе под ноги и нахмурился.
- И почва мне не нравится. Надо вызвать сюда мостостроителей.
По-моему, песок не выдержит тяжести Города.
- Но ведь должен быть какой-то выход!
Оба не обращали на Элизабет никакого внимания. Гельвард достал
какой-то небольшой инструмент и установил его у самой воды. Инструмент был
снабжен треногой и круглой шкалой, подвешенной на оси. Опустив на шкалу
отвес, гильдиер снял с нее показания.
- Мы далеко опередили оптимум, - заявил он наконец. - У нас уйма
времени. Тридцать миль - без малого год по городским часам. Неужели не
успеем?
- Построить мост? Н-да, тут придется повозиться. И людей потребуется
больше, чем у нас есть. А что об этом думают навигаторы?
- Проверяют мое сообщение. Ты же проверяешь меня?
- Проверяю. Только не вижу, что можно к нему добавить.
Гельвард еще с полминуты смотрел на безбрежную ширь, потом будто
вспомнил о существовании Элизабет и обернулся к ней.
Ну, а что вы об этом скажете?
- О чем? Чего вы, собственно, от меня ждете?
- Скажите нам, что наше восприятие нас обманывает. Скажите, что тут
нет реки.
- Это не река, - отозвалась Элизабет.
Гельвард бросил взгляд на Блейна.
- Ну вот, ты слышал. Нам это только мерещится.
Элизабет закрыла глаза и отвернулась. Выносить столь чудовищное
несовпадение реальностей было выше ее сил.
От ветра ее знобило, она стянула с лошади попону и, закутавшись,
отошла за дюны. Мужчины сразу же забыли о своей спутнице, Гельвард вытащил
какой-то другой инструмент. Он считывал показания вслух, голос его на
ветру звенел пронзительно и тоскливо.
Они работали мучительно медленно, кропотливо проверяя друг друга.
Через час Блейн упаковал свою часть снаряжения, сел в седло и поскакал по
берегу в северном направлении. Гельвард остался долго смотрел вслед
компаньону, и сама его поза, как показалось Элизабет, выражала глубокое,
неутешное одиночество и отчаяние.
Она истолковала это как крошечную трещинку в разделявшем их барьере.
Закутавшись в попону еще плотнее, Элизабет спустилась по дюнам к кромке
прибоя и спросила:
- Вы хоть знаете, где находитесь?
Он даже не повернул головы.
- Нет, не знаем. И никогда не узнаем.
- В Португалии. Эта страна называется Португалией. Она в Европе.
Элизабет передвинулась так, чтобы заглянуть ему в лицо.
Секунду-другую он смотрел на нее в упор, но без всякого выражения. Потом
безмолвно покачал головой и прошел мимо женщины к своей лошади. Барьер был
непреодолимым.
Элизабет оставалось лишь последовать его примеру и сесть в седло. Она
пустила лошадь шагом - сначала вдоль берега, затем вкось от воды, в
сторону базового лагеря. Несколько минут - и тревожная синева Атлантики
пропала из виду.


ЧАСТЬ ПЯТАЯ

1
Гроза бушевала всю ночь, и всю ночь никто из нас не сомкнул глаз. Наш
лагерь был расположен в полумиле от моста, и рев обрушивающихся на берег
волн, приглушенный завываниями ветра, достигал нас как монотонный гул. Но
нам, особенно в мгновения затишья, мерещилось, что мы слышим треск и стон
дерева, крошащегося в щепу.
К утру ветер утих, и мы наконец-то заснули. Правда, ненадолго - кухня
задымила, как обычно, с рассветом, и нас позвали на завтрак. За едой все
молчали: темя для разговоров могла быть только одна и ее лучшее было не
трогать.
Затем мы отправились к мосту. И не прошли и пятидесяти ярдов, как
кто-то показал на кусок дерева, выброшенный волнами на берег. Мрачное и,
как выяснилось вскоре, справедливое знамение: от моста не осталось ничего,
кроме первых четырех свай, вбитых в относительно твердый грунт у самых
дюн.
Я взглянул на Леру на эту смену он был здесь старшим.
- Понадобятся бревна, много бревен, - заявил он. - Меновщик Норрис,
возьмите тридцать человек на валку леса.
Меня разбирало любопытство, что-то ответит Норрис: из всех
гильдиеров, занятых на строительстве, он был самым нерадивым и поначалу то
и дело донимал нас пространными нудными жалобами. Но сегодня он и не думал
противиться - видно, детская болезнь бунтарства канула в прошлое. Он
просто кивнул Леру, отобрал себе помощников, и они вернулись в лагерь за
пилами.
- Значит, начнем все сначала? - обратился я к Леру.
- Конечно.
- А новый мост выдержит?
- Если построить его должным образом, надеюсь, выдержит.
Покинув меня, он занялся организацией работ по расчистке
стройплощадки.
Гроза миновала, но огромные и злые волны позади нас все чаще с шумом
обрушивались на берег реки.
Мы трудились весь день, не покладая рук. К вечеру площадка была
расчищена, а Норрис со своей бригадой приволокли на берег четырнадцать
толстых бревен. Теперь мы действительно могли наутро начать все сначала.
Но я не стал дожидаться утра и разыскал Леру. Он сидел в палатке
один, перебирая листочки с набросками моста, хотя мысли его, по-моему,
витали где-то далеко.
Встречи со мной не доставляли ему удовольствия, однако мы с ним здесь
были старшими по рангу, и, помимо того, он понимал, что я не стану
докучать ему без причины. Мы достигли примерно одинакового возраста:
специфика моей работы на севере привела к тому, что я прожил множество
никем не считанных, но субъективно долгих лет. Нам обоим было не слишком
приятно сознавать, что он отец моей бывшей жены, и все же мы теперь стали
ровесниками. Впрочем, ни один из нас не позволял себе прямо говорить об
этом. Сама Виктория с тех давних дней, когда мы были женаты, постарела
всего-то миль на двести, и пропасть между нами достигла такой ширины, что
воспоминания о близости казались игрой воображения.
- Знаю, знаю, зачем ты пожаловал, - бросил он, едва я переступи
порог. - Собираешься заявить мне, что этот мост нам никогда не построить.
- Да, это будет нелегко, - заметил я.
- Ты хотел сказать - невозможно.
- А как по-вашему?
- Я строю мосты, Гельвард. Думать мне не положено.
- Что за чепуха! Да вы и сами знаете, что это чепуха.
- Ладно, пусть чепуха. Но Городу нужен мост, и я его строю. Я не
задаю лишних вопросов.
- До сих пор у рек, какие мы пересекали, было два берега.
- Это несущественно. Можно построить понтонный мост.
- А когда мы достигнем середины реки, где нам взять новую древесину?
На чем устанавливать канатные опоры? - я без приглашения сел напротив
Леру. Между прочим, вы ошиблись. Я пришел к вам не затем, чтобы вас
обидеть.
- Тогда зачем же?
- Противоположный берег, - произнес я. - Где он?
- Где-нибудь там.
- Где там?
- Не знаю.
- Откуда в таком случае известно, что он вообще есть?
- А как может быть иначе?
- Если он есть, то почему же мы его не видим? Мы же вышли сюда
задолго до оптимума, смотрели под благоприятным углом и все-таки ничего не
видели. Между прочим, поверхность планеты...
- ...вогнутая, ты хотел сказать? Естественно, я сам размышлял о этом.
Теоретически мы должны в любой момент объять взглядом всю планету. А на
деле атмосферная дымка не дает нам видеть дальше чем на двадцать-тридцать
миль, и то в ясный день.
- Уж не собираетесь ли вы и вправду строить мост длиной в тридцать
миль?
- Полагаю, что такой длинный мост нам не понадобится. Полагаю, что
вообще все обойдется. Иначе зачем бы я стал упорствовать?
Я покачал головой:
- Понятия не имею.
- Известно ли тебе, продолжал он, что меня выдвигают в навигаторы? -
Я опять отрицательно покачал головой. - А это так. Когда я последний раз
был в Городе, состоялось заседание Совета. Общее мнение - река, вероятно,
не так широка, как кажется. Не забывай, что к северу от оптимума все
линейные масштабы искажаются. Сжимаются с запада на восток, растягиваются
с севера на юг. Несомненно, перед нами очень полноводная река, но
противоположный берег у нее, так или иначе, существует. И Совет склоняется
к мысли, что как только движение почвы снесет реку к точке оптимума, мы
этот берег увидим. Да, конечно, река и тогда останется слишком широкой,
чтобы пересечь ее одним прыжком, но все, что от нас потребуется, -
набраться терпения и подождать. Чем южнее мы очутимся, тем Уже и мельче
станет река. И тем легче будет построить мост.
- Но это дьявольский риск! Центробежная сила...
- Она учитывается.
- А что, если противоположный берег так и не появится?
- Он должен появиться, Гельвард, иначе не может быть.
- Вы слышали об альтернативном проекте? - осведомился я.
- Слышал, что болтают безответственные люди. Что можно покинут Город
и построить корабль. Моего согласия на это не будет.
- Гордое упрямство мостостроителя?
- Нет! - выкрикнул он, побагровев. - Здравый смысл! Мы не сумеем
сконструировать корабль, достаточно вместительный и достаточно прочный.
- Но и достаточно прочный мост нам не удается построить.
- Твоя правда - но в мостах мы, по крайней мере, разбираемся. А кто в
Городе хоть что-нибудь смыслит в кораблестроении? На ошибках учатся. Будем
начинать снова и снова, пока мост не выдержит нагрузки.
- А время бежит...
- Как далеко в данный момент отсюда до оптимума?
- Двенадцать миль, даже немного меньше.
- По городским часам сто двадцать дней, - сказал Леру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40