Лошадь лягнула его в живот. Согнувшись, он опустился на четвереньки,
не в силах вздохнуть. Кто-то подхватил его под руки и поднял. Он с
удивлением увидел, что меч все еще в руке.
- Прочь отсюда! - крикнул кто-то еще. - Они все сейчас набросятся на
нас.
Все еще сгибаясь от удара в живот, он заставил свои ноги двигаться в
направлении к двери. Дождь ударил ему в лицо, и он понял, что выбрался из
конюшни. На фоне освещенных окон гостиницы он увидел бежавших к нему
людей, а немного справа опустившуюся на колени фигуру лучника, который
спокойно выпускал стрелу за стрелой. Крики и проклятия звучали во тьме.
Некоторые из бежавших падали, пронзенные стрелами.
- Пошли, - послышался голос Джиба. - Мы все здесь. Хол задержит их.
Джиб схватил за руку, повернул и подтолкнул. Он снова побежал,
выпрямившись, дыша легче, лишь с тупой болью в том месте, куда ударила
лошадь.
- Достаточно, - сказал Джиб. - Надо собраться. Нам нельзя
разделяться. Вы здесь, Мери?
- Здесь, - ответил испуганный голос.
- Оливер?
- Здесь.
- Енот, где ты?
Другой голос ответил:
- Не беспокойтесь о старине Еноте. Он найдет нас.
- Это ты, Хол?
- Я. Они не погонятся за нами. С них достаточно.
Корнуэлл неожиданно сел. Он почувствовал, как сырость проникает
сквозь брюки. С трудом он попытался вложить меч в ножны.
- Вы, парни, хороши были в конюшне, - объявил Хол. - Одного Марк
уложил вилами, другого - мечом, третьего - Джиб своим топором. У меня не
было возможности, пока мы не выбрались наружу.
- Но зато там ты поработал хорошо, - сказал Джиб.
- Не забудьте Енота, - подхватил Корнуэлл. - Он первым начал
нападение.
- Не объясните ли вы мне, как это все получилось? - умоляюще спросил
Джиб. - Я ведь не борец...
- Мы все не борцы, - сказал Корнуэлл. - За всю жизнь я не разу не
сражался. Несколько ссор в университетских тавернах, но боев - никогда.
- Пойдемте отсюда, - сказал Хол. - Нужно отойти от гостиницы
подальше. Все беритесь за руки, чтобы не потеряться. Я пойду впереди.
Нельзя идти слишком быстро, иначе можно упасть в ущелье или налететь на
дерево. Если кто-то разожмет руки, то все должны остановиться.

13
Хол, съежившись, сидел в березовой роще и смотрел, как медленно
занимается рассвет. Конюшня и гостиница исчезли, на их месте лежала груда
углей, и дым наполнял воздух одной горечью, поднимаясь вверх тонкими
щупальцами. Дождь прекратился и небо прояснилось, но с ветвей берез все
еще капала вода.
"Будет еще один прекрасный осенний день", - сказал себе Хол.
Но пока было холодно. Он скрестил руки и сунул их подмышки, чтобы
согреться. Не двигаясь, прислушиваясь к малейшему звуку, который мог бы
означать опасность, он всматривался в сцену перед собой.
Похоже было, что опасность миновала. Люди, выполнившие эту работу,
ушли.
Далеко где-то вскрикнул дрозд, выше по холму с шорохом пробежала по
опавшей листве белка. Больше ничего не шевелилось. Не слышно было никаких
других звуков.
Хол дюйм за дюймом осматривал местность в поисках чего-либо
неожиданного. Ничего не было. Единственное необычное - это угли на месте
гостиницы и конюшни.
Хол осторожно вышел из рощи и пошел по холму вверх. Остановившись за
огромным дубом, он выглянул из-за ствола. Отсюда, с более высокого места,
виден был ранее скрытый холм за гостиницей. Там происходило что-то
необычайное. Огромный серый волк яростно рыл землю, а еще два волка сидели
невдалеке, глядя, как он роет. Волк рылся на участке сырой земли, слегка
возвышающейся.
Хол инстинктивно потянулся за стрелой, но потом опустил руку и
продолжал наблюдать. Не было смысла убивать волков, и без них хватало
убитых. К тому же волки, занимались вполне приличным для них делом. Под
землей лежало мясо, и они добирались до него.
Хол пересчитал могилы. Их было пять, а может шесть - он не был
уверен.
"Трое в конюшне, - подумал он. - А может четверо? Значит мои стрелы
поразили от одного до трех. Борьба же была односторонней", - решил он про
себя.
Им просто повезло. Если бы они не нападали, удалось ли им выбраться
из конюшни без сражения? Но все уже было в прошлом и ничего нельзя было
вернуть.
Жребий был брошен, когда Енот орлом набросился на голову человека,
поднимавшегося по лестнице. Обдумывая случившееся, можно было прийти к
выводу, что они вышли из этой переделки гораздо благополучнее, чем могли.
Пострадал лишь Марк: удар копытом в живот и царапина на плече, по которому
его плашмя ударили мечом.
Хол сидел за деревом и смотрел на волков. Их поведение
свидетельствовало, что поблизости никого нет. Хол встал и зашуршал
листвой. Волки повернули к нему головы и вскочили. Он снова зашуршал, и
волки, как серые тени, исчезли в лесу.
Хол спустился по холму, огибая две группы углей. Они все еще излучали
жар, такой приятный в это холодное утро. Он постоял немного, впитывая
тепло.
Хол отыскал на влажной земле следы лошадей и людей, и подумал о
судьбе хозяина и его жены. Он вспомнил слова девушки о том, что хозяйка
пряталась в погребе от своего пьяного мужа. Была ли она там, когда
гостиница запылала? Если так, то ее сгоревшее тело должно было находиться
там, среди углей: деревянная гостиница вспыхнула как спичка, а выбраться
оттуда было невозможно.
Хол прошел по следу до дороги и обнаружил, что отряд ушел на
северо-запад. Он снова поднялся по холму, постоял у могил, раздумывая, что
за люди могли так поступить.
В нерешительности и беспокойстве Хол остановился, потом повернулся и
пошел по следу, держась в стороне от дороги, прислушиваясь к малейшим
звукам, осматривая каждый участок земли, прежде чем ступить на него.
Через несколько миль он нашел хозяина гостиницы, человека, которого
мельком видел в окне гостиницы предыдущей ночью. Тот висел на короткой
веревке, привязанной к ветке огромного дуба, руки его были связаны сзади,
голова свисала под небольшим углом. Он слегка раскачивался на ветру. На
плече у него сидела синица, крошечная невинная серо-белая птичка, и
подбирала кровь и слизь, тянувшуюся из уголка рта.
Хол знал, что позднее появятся и другие птицы. Он стоял, смотрел на
повешенного и чувствовал, как в душе у него поднимается чувство ужаса.
Осмотрев следы, он понял, что отряд заспешил. Следы копыт стали
глубже, лошади пошли галопом. Хол оставил след и напрямик вернулся к
холму, изучая по дороге местность.
Наконец, скользя меж деревьями и кустов, он вернулся к тому месту под
скалой, где после долгого ночного пути, промокшие и уставшие, они
остановились на отдых за несколько часов до рассвета.
Оливер и Енот спали в расщелине, прижавшись друг к другу, чтобы
сберечь тепло. Остальные трое сидели в расщелине, прижавшись и
завернувшись в одеяла. Хол почти наткнулся на них, прежде чем они его
заметили.
- Ты вернулся, - заметил Джиб. - А мы гадали, что случилось. Теперь
можно разжечь костер.
Хол покачал головой.
- Нужно немедленно уходить, - сказал он. - Немедленно и побыстрее.
Нужно убраться отсюда.
- Но я набрал сухих дров, - возразил Джиб. - Они дадут мало дыма. Мы
промокли и проголодались.
- Нет. Вся местность вскоре поднимется. Гостиница и конюшня сожжены.
Ни следа хозяйки, притаившейся в погребе, а хозяин висит на дереве. Вскоре
все узнают об этом, а до этого мы должны быть далеко отсюда.
- Сейчас я разбужу гоблина и Енота, - сказал Джиб.

14
День был мучительный. Они почти не останавливались и шли, как могли
быстро. На пути встретился лишь дом дровосека. Они обошли его. Они не
останавливались для еды и отдыха. Корнуэлл беспокоился о девушке, но она
держалась наравне с остальными, без усилий и жалоб.
- Вы можете пожалеть, что пошли с нами, Мери, - сказал он.
Она молчала.
Наконец с наступлением темноты они остановились на отдых. На этот раз
не в убежище, а в сухом русле маленького ручья, где весенние водопады
вырыли углубление, защищенное с обоих сторон крутыми берегами. Оставалась
открытой только та сторона, где ручей выбегал из омута. Но вокруг был
сухой песок. За столетия вода смыла всю почву и мягкую породу, так что
обнажилась твердая порода. В центре углубления был небольшой бассейн с
водой, вокруг было сухо.
Под невысокой стеной развели костер. До еды разговоров было мало. Но,
поев, они сели вокруг костра и разговорились.
- Вы уверены, что это был отряд Беккета? - спросил Корнуэлл у Хола.
- А кто еще мог быть? Лошади подкованы, а торговцы своих лошадей не
подковывают, да и используют они преимущественно мулов. А в том отряде
совсем нет мулов, только лошади. Да кто еще мог так ужасно отомстить
невинным?
- Они знали, что хозяева не виноваты, - заметил Корнуэлл.
- Конечно, но не наверняка, - сказал Хол. - Но они и не доказывали их
вину. Они, вероятно, пытали хозяина, а когда он ничего не смог им сказать,
они повесили его. Хозяйка погибла в погребе.
Он взглянул на Мери.
- Простите, мисс.
Она провела пальцами по волосам.
- Ничего, я жалею их, как жалела бы любого человека. Плохо умирать
так. Но они значили для меня меньше, чем ничего. Если бы это не было так
жестоко, я бы сказала даже, что они заслужили такую участь. Хозяина я
боялась. Все время, пока я жила в гостинице, я боялась его. А хозяйка была
не лучше. Без всякой причины, только из-за дурного характера, она швыряла
в меня поленом. Я могу показать синяки.
- Почему же вы оставались там? - спросил Джиб.
- Потому что мне не было куда идти. Мне повезло, что встретила вас.
- Вы говорите, что Беккет направился на северо-запад, - сказал
Корнуэлл, обращаясь к Холу. - Что, если мы доберемся до Епископа Башни и
найдем там людей Беккета? Даже если он оттуда уйдет, то предупредит
Епископа, и мы встретим дурной прием, если вообще не закуют в железо.
- Марк, - сказал Хол, - я думаю, этого не стоит опасаться. В
нескольких милях от того места, где повешен хозяин гостиницы, дорога
разветвляется. Левое ответвление ведет к Башне, правое в Дикие Земли. Я
уверен, что Беккет направился по правому. Я мог бы пойти проверить, но мне
казалось, что важнее как можно быстрее уйти отсюда.
- Дикие Земли? - спросила Мери. - Он направился в Дикие Земли?
Хол кивнул.
Она обвела всех взглядом.
- А вы тоже идете в Дикие Земли?
- А почему вы спрашиваете? - спросил Оливер.
- Потому что я сама в детстве пришла из Диких Земель.
- Вы?
- Я точно не знаю. Я была маленькой и почти ничего не помню. Правда,
у меня сохранились кое-какие воспоминания детства. Большой дом на вершине
холма. Люди, возможно, мои родители. Странные товарищи по игре. Но было ли
это в Диких Землях, я не знаю. Родители - ну, не родители, а та пара,
которая подобрала меня и вырастила - рассказывали, что нашли меня, когда я
брела по тропе, ведущей из Диких Земель. Они жили рядом с Дикими Землями,
эти бездетные старики. Я любила их, как своих родителей.
Все сидели молча, глядя на нее. Наконец она снова заговорила.
- Они много работали, но у них почти ничего не было. Соседи
поблизости отсутствовали - слишком близко от Диких Земель. Но нас это не
смущало. Никто нас не беспокоил. Мы выращивали рожь и пшеницу. У нас был
домик и огород. В лесу было много дров.
Была и корова, но однажды зимой она сдохла, а получить другую было
невозможно. Были у нас и свиньи. Отец - я всегда звала его отцом - убивал
медведей, оленей и других животных из-за шкур. Шкуры мы обменивали на
поросят. Такие хорошенькие поросята. Мы держали их в доме, чтобы их не
унесли волки. Я помню, как отец входил в дом, держа под мышкой маленьких
поросят. Он нес их много миль.
- Но вы не остались с ними, хотя и были счастливы, - сказал Корнуэлл.
- Прошлая зима была очень суровая. Выпал глубокий снег и стояли
сильные холода, а они были старые и слабые. Они простудились и умерли. Я
делала все, что могла. Но вначале умерла она, потом он. Я развела костер,
чтобы оттаяла земля, и выкопала могилу, одну на двоих. Боюсь, что могила
получилась мелкая - слишком промерзла земля. После этого я не могла там
оставаться. Понимаете, почему не могла?
Корнуэлл кивнул.
- И вы пошли в гостиницу?
- Верно. Хозяева обрадовались мне, хотя это и не улучшило их
отношений. Я молода и вынослива, и охотно работала. Но все равно они меня
били.
- Когда мы доберемся до Башни, вы сможете отдохнуть, - сказал
Корнуэлл, - и спокойно решить, что делать дальше. Кто-нибудь знает, что
такое Башня?
- Я немного знаю, - ответил Хол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27