Не вынимая рук из карманов, Лин пробежался по комнате.
- Ну чего ты, Капитан? Ну, вот Полли уже зубрит!
- "Полли, Полли"! Хвастун твой Полли. А на Атоса я вообще чихал.
Подумаешь, штурман "Галактиона"! Трепло.
Лин обратился к Атосу.
- Ты правда, Атос, чего-то... Нехорошо, знаешь... Мы все стараемся...
Антон изучал лесистый горизонт.
- Чего вы все раскудахтались? - вежливо осведомился он. - Если я
сказал - иду, значит, я иду. Я, по-моему, еще никогда не врал. И еще
никого не предавал.
- Это ты брось, - грозно сказал Лин. - Капитан говорит верно. Ты
бездельничаешь, и это, знаешь, свинство...
Атос повернулся и прищурился.
- А ну-ка, ты, деляга, - сказал он. - Почему "Зубр" хуже АГК-7 в
условиях азотистого избытка?
- А? - растерянно сказал Лин и посмотрел на Капитана.
Капитан чуть поднял голову.
- А какие есть девять пунктов про эксплуатацию "Айрон Три"? -
спрашивал Атос. - А кто первый изобрел окситан? Не знаешь, трудяга! А в
каком году? А?
Это был Атос - великий человек, несмотря на многочисленные свои
недостатки. В комнате стояла благоговейная тишина, только Поль Гнедых
яростно листал страницы "Введения".
- Мало ли кто чего изобрел первый, - неубедительно пробормотал Лин и
беспомощно уставился на Капитана.
Капитан встал. Капитан подошел к Атосу и ткнул его кулаком в живот.
- Молодчага, Атос, - заявил он. - Я, дурак, думал, что ты
бездельничаешь.
- "Бездельничаешь"!.. - сказал Атос и ткнул Капитана в бок. Он
принимал извинение.
- Виу, ребята! - провозгласил Капитан. - Держать курс на Атоса!
Фидеры на цикл, звездолетчики! Бойтесь легенных ускорений. Берегите
отражатель. Пыль сносит влево. Виу!
- Виу-вирулли! - взревел экипаж "Галактиона".
Капитан повернулся к Лину.
- Бортинженер Лин, - сказал он, - какие есть вопросы по географии?
- Нету, - отрапортовал бортинженер.
- Что у нас еще сегодня?
- Алгебра и труд, - сказал Атос.
- Вер-рно! Поэтому начнем с борьбы. Первая пара будет: Атос - Лин. А
ты, Полли, иди приседай, у тебя ноги слабые.
Атос принялся готовиться к борьбе.
- Не забыть бы спрятать материалы, - сказал он. - Пораскидали все,
учитель увидит.
- Ладно, все равно завтра уходим.
Поль сел на кровати и отложил книжку.
- А тут не написано, кто изобрел окситан.
- Эл Дженкинс, - сказал Капитан не задумываясь. - В семьдесят втором.
Учитель Тенин пришел в 18-ю как всегда, в четыре часа дня. В комнате
никого не было, но в душевой обильно лилась вода, слышалось фырканье,
шлепанье и ликующие возгласы: "Виу, виу-вирулли!" Экипаж "Галактиона"
мылся после занятий в мастерских.
Учитель прошелся по комнате. Многое было здесь знакомым и привычным.
Лин, как всегда, раскидал одежду по всей комнате. Одна его тапочка стояла
на столе Атоса и изображала, несомненно, яхту. Мачта была сделана из
карандаша, парус - из носка. Это, конечно, работа Поля. По этому поводу
Лин будет сердито бурчать: "Не воображай, что это очень остроумно,
Полли..." Система прозрачности стен и потолка была расстроена, и сделал
это Атос. Клавиша поставлена у него в изголовье, и, ложась спать, он с ней
играет. Он лежит и нажимает ее, и в комнате то становится совсем темно, то
появляется ночное небо и луна над парком. Обычно клавиша портится, если
Атоса никто не остановит. Судьба Атоса сегодня - чинить систему
прозрачности.
На столе у Лина бедлам. На столе у Лина всегда бедлам, и тут ничего
не поделать. Это именно тот случай, когда бессильны и выдумки учителя, и
весь мощный аппарат детской психологии.
Как правило, все новое в комнате связано с Капитаном. Сегодня у него
на столе чертежи, которых раньше не было. Это что-то новое, значит, об
этом надо подумать. Учитель Тенин очень любил новое. Он присел к столу
Капитана и принялся рассматривать чертежи.
Из душевой доносилось:
- А ну подбавь холодненькой, Полли!
- Не надо! Холодно! Простужусь!
- Держи его, Лин, пусть закаляется!
- Атос, дай терку...
- Где мыло, ребята?
Кто-то с грохотом валится на пол. Вопль:
- Какой дурак кинул мыло под ноги?!
Хохот, крики "виу".
- Страшно остроумно! Как вот врежу!..
- Но-но! Втяни манипуляторы, ты!..
Учитель посмотрел чертежи и положил их на место. Увлечение
продолжается, подумал он. Теперь кислородный обогатитель. Мальчики здорово
увлеклись Венерой. Он встал и заглянул под подушку Поля. Там лежало
"Введение в...". "Введение" было основательно зачитано. Учитель задумчиво
перелистал страницы и положил книгу на место. Даже Поль, подумал он.
Странно.
Теперь он увидел, что на столе Лина нет боксерских перчаток, которые
валялись там регулярно и непременно в течение двух последних лет. Над
кроватью Капитана не было фотографии Горбовского в вакуум-скафандре, а
стол Поля был пуст.
Учитель Тенин понял все. Он понял, что они хотят удрать, и он понял,
куда они хотят удрать. Фотографии нет - значит, она в рюкзаке Капитана.
Значит, рюкзак уже собран. Значит, они уходят завтра утром, пораньше.
Потому что Капитан любит делать все обстоятельно и никогда не откладывает
на завтра то, что можно сделать сегодня. Кстати, рюкзак Поля наверняка еще
не готов: Поль предпочитает все делать послезавтра. Значит, они уходят
завтра и уходят через окно, чтобы не беспокоить дежурного. Они очень не
любят беспокоить дежурного.
Учитель заглянул под кровати. Рюкзак Капитана был упакован с завидной
аккуратностью. Под кроватью Поля валялся рюкзак Поля. Из рюкзака торчала
любимая рубашка Поля - без ворота, в красную полоску. В стенном шкафу
покоится с величайшей тщательностью сплетенная из простынь лестница -
несомненно, творение Атоса.
Так... Значит, надо думать. Учитель Тенин помрачнел и повеселел
одновременно.
Из душевой выкатился Поль в одних трусах, увидел учителя и прошелся
колесом.
- Неплохо, Поль! - воскликнул учитель. - Но не гни ноги, мальчик!
- Виу! - завопил Поль и прошелся колесом в обратную сторону. -
Учитель, космолетчики! Учитель пришел!
Он всегда забывал поздороваться.
Экипаж "Галактиона" ринулся в комнату и застрял в дверях. Учитель
Тенин смотрел на них и думал... ничего не думал. Он очень любил их. Он
всегда любил их. Всех. Всех, кого вырастил и выпустил в Большой Мир. Их
было много, и лучше всех были эти. Потому что они были сейчас. Они стояли
руки по швам и смотрели на него так, как ему хотелось. Почти так.
- Ка те те у эс те ха де, - просигналил учитель. Это означало:
"Экипажу "Галактиона". Вижу вас хорошо. Нет ли пыли по курсу?"
- Те те ку у зе це, - вразноголосицу ответил экипаж.
Они тоже видели хорошо, и пыли по курсу почти не было.
- Облачиться! - скомандовал учитель и уставился на свой хронометр.
Экипаж с треском кинулся облачаться.
- Где мой носок?! - заорал Лин и увидел яхту. - Не воображай, что это
остроумно, Полли... - проворчал он.
Облачение длилось 39 секунд с десятыми, последним облачился Лин.
- Свинство, Полли, - ворчал он. - Остроумец!..
Потом все сели кто куда, и учитель сказал:
- Литература, география, алгебра, труд. Так?
- И еще немножко физкультуры, - добавил Атос.
- Несомненно, - сказал учитель. - Это видно по твоему опухшему носу.
Кстати, Поль до сих пор сгибает ноги. Саша, ты должен показать ему.
- Ладно, - сказал Лин с удовольствием. - Но он туповат, учитель.
Поль ответил немедленно:
- Лучше быть туповатым в колене, чем тупым, как полено!..
- Три с плюсом, - учитель покачал головой. - Не слишком грамотно, но
идея ясна. Годам к тридцати ты, может быть, и научишься острить, Поль, но
и тогда не злоупотребляй этим.
- Постараюсь, - скромно сказал Поль.
Три с плюсом не так уж плохо, а Лин сидит красный и надутый. К вечеру
он придумает ответ.
- Поговорим о литературе, - предложил учитель Тенин. - Капитан Комов,
как поживает твое сочинение?
- Я написал про Горбовского, - сказал Капитан и полез в свой стол.
- Чудесная тема, мальчик! - сказал учитель. - Будет очень хорошо,
если ты справился с ней.
- Ничего он с ней не справился, - заявил Атос. - Он считает, что в
Горбовском главное - умение.
- А ты что считаешь?
- А я считаю, что в Горбовском главное - смелость, отвага.
- Полагаю, ты неправ, штурман, - сказал учитель. - Смелых людей очень
много. Среди космолетчиков вообще нет трусливых. Трусы просто вымирают. Но
десантников, особенно таких, как Горбовский, - единицы. Прошу мне верить,
потому что я-то знаю, а ты пока нет. Но и ты узнаешь, штурман. А что
написал ты?
- Я написал про доктора Мбога, - сказал Атос.
- Откуда ты узнал о нем?
- Я дал ему книжку про летающих пиявок, - объяснил Поль.
- Отлично мальчики! Все прочли эту книгу?
- Все, - сказал Лин.
- Кому она не понравилась?
- Всем понравилась, - сказал Поль с гордостью. - Я выкопал ее в
библиотеке.
Он, конечно, забыл, что рекомендовал ему эту книгу учитель. Он всегда
забывал такие мелочи, он очень любил "открывать" книги. И он любил, чтобы
все об этом знали. Он любил гласность.
- Молодец, Поль! - сказал учитель. - И ты, конечно, тоже написал о
докторе Мбога?
- Я написал стихи!
- Ого, Поль! И тебе не страшно?
- А чего бояться? - сказал Поль небрежно. - Я читал их Атосу. Он
ругал только по мелочам. Так... чуть-чуть.
Учитель с сомнением посмотрел на Атоса:
- Гм! Насколько я знаю штурмана Сидорова, он редко отвлекается на
мелочи. Посмотрим, посмотрим... А ты, Саша?
Лин молча сунул учителю толстую тетрадь. На обложке растопырилась
чудовищная клякса.
- Званцев, - объяснил он. - Океанолог.
- Это кто? - спросил Поль ревниво.
Лин посмотрел на него с ужасающим презрением и промолчал. Поль был
сражен. Это было невыносимо. Более того: это было ужасно. Он представления
не имел о Званцеве, океанологе.
- Ну, славно, - сказал учитель и сложил тетради вместе. - Я прочту и
подумаю. Поговорим об этом завтра...
Он сразу пожалел, что сказал это. Капитана так и перекосило при слове
"завтра". Мальчику очень противно лгать и притворяться. Не надо их мучить,
следует быть осторожнее в выражениях. Мучить их не за что, они же не
задумали ничего плохого. Им даже ничего не грозит: их не пустят дальше
Аньюдина. Но им придется вернуться, а вот это по-настоящему неприятно. Вся
школа будет смеяться над ними. Ребятишки иногда бывают злы, особенно в
таких вот случаях, когда их товарищи вообразят, что могут что-то, чего не
могут все. Он подумал о великих насмешниках из 20-й и 72-й и о веселящихся
мальках, которые прыгают с гиком вокруг плененного экипажа "Галактиона" и
разят насмерть...
- Кстати, об алгебре, - сказал он. (Экипаж улыбнулся. Экипаж очень
любил это "кстати". Оно казалось им восхитительно нелогичным.) - В мое
время лекции по истории математики читал один очень забавный
преподаватель. Он становился у доски, - учитель стал показывать, - и
начинал: "Еще древние греки знали, что (a+b)2равно a2плюс 2ab плюс...
- учитель заглянул в воображаемые записи, - плюс... э-э-э... b2..."
Экипаж залился смехом. Матерые космолетчики самозабвенно глядели на
учителя и восторгались. Этот человек казался им великим и простым, как
мир.
- А теперь смотрите, какие любопытнейшие вещи происходят иногда с
(a+b)2, - сказал учитель и сел, и все столпились вокруг него.
Начиналось то, без чего экипаж жить уже не мог, а учитель не захотел
бы, - приключения чисел в Пространстве и Времени. Ошибка в коэффициенте
сбивала корабль с курса и кидала его в черную бездну, откуда нет возврата
человеку, поставившему плюс вместо минуса перед радикалом; громоздкий,
ужасающего вида полином разлагался на изумительно простые множители, и Лин
огорченно вопил: "Где были мои глаза? Как просто-то!"; звучали странные
торжественно-смешные строфы Кардано, описавшего в стихах свой способ
решения кубических уравнений; изумительно таинственная вставала из глубины
веков загадочная история Великой Теоремы Ферма...
Потом учитель сказал:
- Хорошо, мальчики. Теперь я вижу: если вы сведете все ваши жизненные
проблемы к полиномам, они будут решены. Хотя бы приближенно...
- Хотел бы я свести их к полиномам, - вырвалось у Поля, который вдруг
вспомнил, что завтра его здесь не будет и с учителем придется расстаться,
может быть, навсегда.
- Я тебя понимаю, товарищ ВМ-оператор, - ласково сказал учитель. -
Самое трудное - правильно поставить вопрос. Остальное сделают за вас шесть
веков развития математики... А иногда можно обойтись и без математики. -
Он помолчал. - А что, мальчики, не сразиться ли нам в "четыре-один"?
- Виу! - взвыл экипаж и кинулся вон из комнаты, потому что для
сражения в "четыре-один" нужен был простор и мягкая почва под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38