Но Марк видел, что грек не убедил Гая
Филиппа. Что случится после его смерти, совсем не заботило старшего
центуриона. Он, однако, чувствовал, что не стоит слишком насмехаться над
врачом. Грубоватый вояка по-своему любил Горгидаса, поэтому он только
пожал плечами и сдался.
- Весь этот разговор - пустая трата времени. Мне лучше заняться с
солдатами, они становятся слишком толстыми и ленивыми.
Он ушел, все еще покачивая головой.
- Думаю, видессиане заинтересуются твоей книгой, - сказал Марк
Горгидасу. - У них тоже есть историки. Я помню, Алипия Гавра говорила, что
читала некоторых, и мне показалось, делала заметки для собственной книги.
Иначе для чего она присутствовала на военном совете Маврикиоса? Кстати,
она могла бы помочь тебе перевести твою работу на видессианский.
В глазах врача мелькнула благодарность, но Горгидас остался
скептиком, как обычно.
- Алипия могла бы это сделать, не будь она замужем за фальшивым
Императором и не находись на противоположной стороне Бычьего Брода. Но
стоит ли нам болтать о таких пустяках?
- Даже если бы Алипия была на луне, я все равно хотел бы прочитать
твою книгу.
- Ты ведь умеешь читать по-гречески, не так ли? Я совсем забыл об
этом. - Горгидас вздохнул и сказал печально: - Скаурус, я начал писать эту
книгу по одной-единственной причине - чтобы не сойти с ума. Боги знают,
что я не этот... как там его?.. - Врач горько усмехнулся. - Но написать
несколько внятных предложений я в состоянии.
- Я хотел бы увидеть то, что ты уже написал, - повторил трибун. Он
всегда считал историю с ее спокойным и холодным взглядом на события более
полезным оружием в каждодневной жизни и политике, чем высокую пламенную
риторику. Геродот и Полибий дали ему больше, чем двадцать демосфенов,
продававших свой язык, как женщины тело, и иногда создававших речи и в
защиту, и в обвинение для одного и того же дела.
- Если уж мы заговорили об Алипии и Бычьем Броде, - прервал Горгидас
размышления трибуна, - скажи, говорил ли Туризин что-нибудь о том, как он
собирается пересечь пролив? Я спрашиваю не как историк, ты понимаешь.
Просто здравый взгляд на вещи позволяет привести несколько возражений.
- У меня тоже есть возражения. Нет, не говорил, и я не знаю, что у
него на уме, - ответил Скаурус и, все еще думая о классиках древности,
продолжал: - Но что бы он ни измыслил, пусть это осуществится. Туризин,
как и Одиссей, - настоящий _с_а_ф_р_о_н_.
- С_а_ф_р_о_н_? - повторил Горгидас. - Ну что же, будем надеяться,
что ты прав.
Это греческое слово означало не столько превосходство ума и смелость,
сколько умение держаться на безопасном расстоянии от тех, кто в избытке
обладал этими качествами. Горгидас не был уверен, что это определение
подходит к Гаврасу, но подумал, что оно достаточно точно характеризует
самого трибуна.
Недовольно щебеча, чернокрылые птички кружили над вооруженными
людьми, карабкающимися по веревочным лестницам в старый рыбацкий баркас.
- Чума на вас, глупые птицы! - крикнул им Виридовикс, погрозив
кулаком. - Я люблю морские путешествия не больше вашего.
По всем песчаным пляжам западных пригородов Видессоса солдаты
Туризина Гавраса грузились в этот час на такой разномастный флот, какого
Марк даже представить себе не мог. Три или четыре зерновоза составляли его
костяк, кроме них собрано было множество таких рыбацких суденышек и лодок,
что их не сразу заметишь. Тут были лодки контрабандистов с большими
парусами и серыми узкими бортами, маленькие баркасы ныряльщиков за
губками, простые шлюпки и бескилевые баржи, взятые с рыночных переправ, -
о том, как они будут плавать по морю, можно было только гадать. Попадались
и суда, назначения которых трибун, знакомый с морским делом не больше
других римлян, даже не мог себе представить.
Скаурус помог пыхтящему Нейпосу подняться на борт.
- Благодарю тебя. - Жрец тяжело опустился у высокой палубной
надстройки, и старые доски заскрипели под тяжестью его тела.
- Милосердный Фос, как я устал. - Глаза Нейпоса были веселыми, но под
ними уже залегли тени, и слова медленно сходили с губ, как будто каждое
требовало большого напряжения.
- Охотно верю, - ответил Марк.
Вместе с еще тремя жрецами-магами Нейпос провел последние две с
половиной недели за работой, накладывая чары и заклинания на флотилию,
собранную Туризином на западном побережье. Большая часть трудов легла на
плечи Нейпоса, поскольку он был членом Видессианской Академии в отделении
магии. Местные волшебники хуже, чем он, разбирались в пергаментах, да и
таланта у них было поменьше. Это была напряженная, изматывающая работа,
забирающая не меньше сил, чем самый тяжелый физический труд. Дело, за
которое они взялись, вообще было не из простых.
Горгидас легко, как кошка, вскарабкался на борт корабля. Через
мгновение за ним последовал Гай Филипп. Он спрыгнул на палубу
покачивающегося баркаса с таким грохотом, словно собирался перевернуть
его.
- Виридовикс! - послышался глухой, низкий голос с соседнего корабля,
еще более старого и изношенного, чем тот, где находились римские офицеры и
кельт.
- А, Багратони! - откликнулся Виридовикс. - Ну как, понравилось тебе
море?
Львиное лицо накхарара отчетливо позеленело:
- Неужели здесь всегда так качает?
- Когда поплывем, будет еще хуже, - сказал Виридовикс, глотая воздух
широко открытым ртом.
- Хватайся за перила и канаты и не пачкай палубу, - предупредил
капитан баркаса, худой, среднего роста человек лет сорока с выгоревшими на
солнце волосами. Страдания кельта были ему непонятны.
- Как может человек заболеть морской болезнью на неподвижном корабле?
- Если мой желудок решится плюнуть, он сделает это и без твоего
разрешения, - проворчал Виридовикс, но не по-видессиански, а по-латыни.
- Ну, а сейчас что мы будем делать? - спросил Марк у Нейпоса, махнув
в сторону патрульных галер, широкие паруса которых шевелились на ветру. -
Можешь ли ты сделать так, что мы будем невидимы, как казды во время
великой битвы?
Он обливался холодным потом всякий раз, когда вспоминал об этом, хотя
видессианские жрецы-маги быстро уничтожили заклятие и казды снова стали
видимыми.
- Нет, нет. - Голос жреца был одновременно усталым и нетерпеливым. -
Это заклинание годится в тех случаях, когда враг не располагает защитной
магией, но если противник - маг, то применить его - все равно что развести
на борту корабля костер.
Голова капитана дернулась: он не хотел слушать никаких разговоров о
кострах на корабле.
- Кроме того, заклинание невидимости слишком легко разрушить, -
продолжал Нейпос. - Если это случится с нами в море, бойня будет ужасной.
Мы прибегнем к более хитроумной уловке, придуманной одним из жрецов
Академии в прошлом году. Мы не станем невидимками, напротив, будем на виду
у галер во время всего похода.
- Ну и где же тут магия? - спросил Гай Филипп. - Если нас обнаружат,
то результат будет таким же, как если бы мы решили добраться до города
вплавь, только возни больше.
- Терпение, прошу вас, - поморщился Нейпос. - Дайте мне договорить.
Хотя мы и будем у них на виду, враг нас не увидит. В этом и заключается
вся хитрость - их глаза будут смотреть как бы мимо нас.
- Я понимаю, - с одобрением сказал старший центурион. - Это вроде
охоты на куропаток, когда охотник проходит мимо, не замечая птиц, потому
что их оперение сливается с цветом кустов и деревьев.
- Что-то вроде этого, - кивнул Нейпос. - Хотя тут все гораздо
сложнее, мы ведь не будем просто сливаться с океаном. Нужно обмануть не
только зрение, но и слух, так что магия не будет простым камуфляжем. Это
дело более хитрое, чем создание обычной невидимости. Такую магию почти
невозможно распознать, если только противник заранее не извещен о том, что
она существует и что мы ее используем.
- Сигнал подан, - сказал капитан.
Флагман, на котором находился Туризин Гаврас, старое, но крепкое
судно контрабандистов, по величине не уступающее кораблям Ортайяса,
подняло небесно-голубой стяг Императора Видессоса. Свежий северо-западный
ветер подул с берега, расправил флаг, к на нем засияло золотое солнце
Фоса.
Матрос отвязал причальные канаты и прыгнул на борт. По команде
капитана матросы распустили большой квадратный парус. Он был старый,
обвисший, со множеством заплат, но хорошо держал ветер. Покачиваясь на
волнах, судно медленно вошло в пролив.
Скаурус и его друзья пригнулись за фальшбортом, чтобы не мешать
матросам и в то же время видеть все, что происходит впереди. Западная
часть пролива была полна кораблей, как грязная собака - блох, но ни на
одной из галер не обратили внимания на двигающийся флот Туризина. Во
всяком случае, пока магия Нейпоса действовала.
- Что ты будешь делать, если твое заклятие потеряет силу на середине
пути? - спросил Марк у жреца.
- Молиться, потому что в таком случае мы погибнем, - коротко ответил
Нейпос, но увидев, что Марк задал вопрос серьезно, добавил: - Я сделал
все, что в моих силах. Это сложная магия и разрушить ее нелегко.
Как обычно, Виридовикс страдал от качки с того момента, как баркас
пустился в плавание. Костяшки его пальцев побелели от напряжения, когда он
вцепился в канат и перегнулся за борт. Гай Филипп, который не мучился от
морской болезни, обратился к Нейпосу:
- Ответь мне, жрец, может ли твоя магия сделать так, чтобы до врагов
не долетали звуки рвоты?
На твердой земле подобная шутка моментально вызвала бы ссору с
кельтом, но сейчас Виридовикс только застонал и сжал канат еще сильнее.
Затем он внезапно выпрямился - удивление победило даже морскую болезнь.
- Что это такое? - воскликнул кельт, указывая на волны.
Все стоящие рядом посмотрели вниз, но не увидели ничего, кроме
зелено-голубой воды и белой пены:
- А вот еще одна, - сказал Виридовикс.
Недалеко от корабля в воздух поднялась серебристая рыбка и пролетела
метров двадцать.
- Я ничего не понимаю! Хорошее это предзнаменование или плохое?
- Летающие рыбы? - сказал Горгидас удивленно.
Для греков и римлян - детей теплого Средиземного моря - маленькие
крылатые существа были чем-то обыденным, но на родине кельта ничего
подобного не видели и не слышали, и он не поверил заявлению своих друзей,
что это обычные рыбы. Даже Нейпос не смог убедить его.
- Все вы только и думаете, как бы обмануть меня, - сказал Виридовикс
жалобно. - Жестоко нападать на человека, когда его и так мутит от этой
чертовой качки.
- Вот глупый кельт, неужели ты сам не видишь... - начал Гай Филипп и
остановился.
Летающие рыбы выскакивали из теплой воды десятками, спасаясь от
преследования тунцов и альбакоров. Одна из них, более быстрая, но менее
удачливая, чем другие, шлепнулась на палубе у самых ног центуриона.
Нагнувшись, он ударил бившуюся на досках рыбешку по голове рукояткой
кинжала и передал ее кельту. Золотистые глаза рыбы потускнели,
плавники-крылья бессильно смялись, а чешуя начала сереть.
- Ты убил ее, - сердито сказал Виридовикс и выбросил рыбешку назад в
море.
- Еще одна глупость, - фыркнул центурион. - Они очень вкусные, если
их вывалять в сухарях и поджарить в масле.
Но Виридовикс, все еще огорченный, только покачал головой. Он видел,
как погибло маленькое чудо, а не какая-то рыба, - и думать о еде для него
было невыносимо.
- Ты должен быть ему благодарен, - заметил Горгидас. - Думая о
летающих рыбах, ты забыл о морской болезни.
- А ведь верно, забыл, - удивленно признался кельт. Настроение его
сразу поднялось, и на лице появилась улыбка. Как раз в этот момент высокая
волна качнула корабль, палуба накренилась, и Виридовикс вновь побледнел от
надвигающейся тошноты. Он перегнулся через перила.
- Чтоб ты провалился, и зачем только ты напомнил мне об этом? -
выдохнул он через несколько минут.
Некоторые корабли Туризина были уже совсем рядом с патрулирующими
галерами, но пока все шло благополучно. Суда постепенно приближались к
месту высадки в южной оконечности столицы, когда одна из галер поравнялась
с баркасом, на котором плыли легионеры. Трибун мог отчетливо прочитать
написанное золотой краской на борту название: "ГРОЗА КОРСАРОВ". Острый
бронзовый нос галеры, отражающейся в воде, опускался и поднимался в
волнах, по мере того как корабль проходил мимо. Белые ракушки во множестве
налипли на его днище. Особенно много их было на уровне ватерлинии. Орудие
для метания тяжелых стрел стояло на баке, заряженное и готовое к бою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Филиппа. Что случится после его смерти, совсем не заботило старшего
центуриона. Он, однако, чувствовал, что не стоит слишком насмехаться над
врачом. Грубоватый вояка по-своему любил Горгидаса, поэтому он только
пожал плечами и сдался.
- Весь этот разговор - пустая трата времени. Мне лучше заняться с
солдатами, они становятся слишком толстыми и ленивыми.
Он ушел, все еще покачивая головой.
- Думаю, видессиане заинтересуются твоей книгой, - сказал Марк
Горгидасу. - У них тоже есть историки. Я помню, Алипия Гавра говорила, что
читала некоторых, и мне показалось, делала заметки для собственной книги.
Иначе для чего она присутствовала на военном совете Маврикиоса? Кстати,
она могла бы помочь тебе перевести твою работу на видессианский.
В глазах врача мелькнула благодарность, но Горгидас остался
скептиком, как обычно.
- Алипия могла бы это сделать, не будь она замужем за фальшивым
Императором и не находись на противоположной стороне Бычьего Брода. Но
стоит ли нам болтать о таких пустяках?
- Даже если бы Алипия была на луне, я все равно хотел бы прочитать
твою книгу.
- Ты ведь умеешь читать по-гречески, не так ли? Я совсем забыл об
этом. - Горгидас вздохнул и сказал печально: - Скаурус, я начал писать эту
книгу по одной-единственной причине - чтобы не сойти с ума. Боги знают,
что я не этот... как там его?.. - Врач горько усмехнулся. - Но написать
несколько внятных предложений я в состоянии.
- Я хотел бы увидеть то, что ты уже написал, - повторил трибун. Он
всегда считал историю с ее спокойным и холодным взглядом на события более
полезным оружием в каждодневной жизни и политике, чем высокую пламенную
риторику. Геродот и Полибий дали ему больше, чем двадцать демосфенов,
продававших свой язык, как женщины тело, и иногда создававших речи и в
защиту, и в обвинение для одного и того же дела.
- Если уж мы заговорили об Алипии и Бычьем Броде, - прервал Горгидас
размышления трибуна, - скажи, говорил ли Туризин что-нибудь о том, как он
собирается пересечь пролив? Я спрашиваю не как историк, ты понимаешь.
Просто здравый взгляд на вещи позволяет привести несколько возражений.
- У меня тоже есть возражения. Нет, не говорил, и я не знаю, что у
него на уме, - ответил Скаурус и, все еще думая о классиках древности,
продолжал: - Но что бы он ни измыслил, пусть это осуществится. Туризин,
как и Одиссей, - настоящий _с_а_ф_р_о_н_.
- С_а_ф_р_о_н_? - повторил Горгидас. - Ну что же, будем надеяться,
что ты прав.
Это греческое слово означало не столько превосходство ума и смелость,
сколько умение держаться на безопасном расстоянии от тех, кто в избытке
обладал этими качествами. Горгидас не был уверен, что это определение
подходит к Гаврасу, но подумал, что оно достаточно точно характеризует
самого трибуна.
Недовольно щебеча, чернокрылые птички кружили над вооруженными
людьми, карабкающимися по веревочным лестницам в старый рыбацкий баркас.
- Чума на вас, глупые птицы! - крикнул им Виридовикс, погрозив
кулаком. - Я люблю морские путешествия не больше вашего.
По всем песчаным пляжам западных пригородов Видессоса солдаты
Туризина Гавраса грузились в этот час на такой разномастный флот, какого
Марк даже представить себе не мог. Три или четыре зерновоза составляли его
костяк, кроме них собрано было множество таких рыбацких суденышек и лодок,
что их не сразу заметишь. Тут были лодки контрабандистов с большими
парусами и серыми узкими бортами, маленькие баркасы ныряльщиков за
губками, простые шлюпки и бескилевые баржи, взятые с рыночных переправ, -
о том, как они будут плавать по морю, можно было только гадать. Попадались
и суда, назначения которых трибун, знакомый с морским делом не больше
других римлян, даже не мог себе представить.
Скаурус помог пыхтящему Нейпосу подняться на борт.
- Благодарю тебя. - Жрец тяжело опустился у высокой палубной
надстройки, и старые доски заскрипели под тяжестью его тела.
- Милосердный Фос, как я устал. - Глаза Нейпоса были веселыми, но под
ними уже залегли тени, и слова медленно сходили с губ, как будто каждое
требовало большого напряжения.
- Охотно верю, - ответил Марк.
Вместе с еще тремя жрецами-магами Нейпос провел последние две с
половиной недели за работой, накладывая чары и заклинания на флотилию,
собранную Туризином на западном побережье. Большая часть трудов легла на
плечи Нейпоса, поскольку он был членом Видессианской Академии в отделении
магии. Местные волшебники хуже, чем он, разбирались в пергаментах, да и
таланта у них было поменьше. Это была напряженная, изматывающая работа,
забирающая не меньше сил, чем самый тяжелый физический труд. Дело, за
которое они взялись, вообще было не из простых.
Горгидас легко, как кошка, вскарабкался на борт корабля. Через
мгновение за ним последовал Гай Филипп. Он спрыгнул на палубу
покачивающегося баркаса с таким грохотом, словно собирался перевернуть
его.
- Виридовикс! - послышался глухой, низкий голос с соседнего корабля,
еще более старого и изношенного, чем тот, где находились римские офицеры и
кельт.
- А, Багратони! - откликнулся Виридовикс. - Ну как, понравилось тебе
море?
Львиное лицо накхарара отчетливо позеленело:
- Неужели здесь всегда так качает?
- Когда поплывем, будет еще хуже, - сказал Виридовикс, глотая воздух
широко открытым ртом.
- Хватайся за перила и канаты и не пачкай палубу, - предупредил
капитан баркаса, худой, среднего роста человек лет сорока с выгоревшими на
солнце волосами. Страдания кельта были ему непонятны.
- Как может человек заболеть морской болезнью на неподвижном корабле?
- Если мой желудок решится плюнуть, он сделает это и без твоего
разрешения, - проворчал Виридовикс, но не по-видессиански, а по-латыни.
- Ну, а сейчас что мы будем делать? - спросил Марк у Нейпоса, махнув
в сторону патрульных галер, широкие паруса которых шевелились на ветру. -
Можешь ли ты сделать так, что мы будем невидимы, как казды во время
великой битвы?
Он обливался холодным потом всякий раз, когда вспоминал об этом, хотя
видессианские жрецы-маги быстро уничтожили заклятие и казды снова стали
видимыми.
- Нет, нет. - Голос жреца был одновременно усталым и нетерпеливым. -
Это заклинание годится в тех случаях, когда враг не располагает защитной
магией, но если противник - маг, то применить его - все равно что развести
на борту корабля костер.
Голова капитана дернулась: он не хотел слушать никаких разговоров о
кострах на корабле.
- Кроме того, заклинание невидимости слишком легко разрушить, -
продолжал Нейпос. - Если это случится с нами в море, бойня будет ужасной.
Мы прибегнем к более хитроумной уловке, придуманной одним из жрецов
Академии в прошлом году. Мы не станем невидимками, напротив, будем на виду
у галер во время всего похода.
- Ну и где же тут магия? - спросил Гай Филипп. - Если нас обнаружат,
то результат будет таким же, как если бы мы решили добраться до города
вплавь, только возни больше.
- Терпение, прошу вас, - поморщился Нейпос. - Дайте мне договорить.
Хотя мы и будем у них на виду, враг нас не увидит. В этом и заключается
вся хитрость - их глаза будут смотреть как бы мимо нас.
- Я понимаю, - с одобрением сказал старший центурион. - Это вроде
охоты на куропаток, когда охотник проходит мимо, не замечая птиц, потому
что их оперение сливается с цветом кустов и деревьев.
- Что-то вроде этого, - кивнул Нейпос. - Хотя тут все гораздо
сложнее, мы ведь не будем просто сливаться с океаном. Нужно обмануть не
только зрение, но и слух, так что магия не будет простым камуфляжем. Это
дело более хитрое, чем создание обычной невидимости. Такую магию почти
невозможно распознать, если только противник заранее не извещен о том, что
она существует и что мы ее используем.
- Сигнал подан, - сказал капитан.
Флагман, на котором находился Туризин Гаврас, старое, но крепкое
судно контрабандистов, по величине не уступающее кораблям Ортайяса,
подняло небесно-голубой стяг Императора Видессоса. Свежий северо-западный
ветер подул с берега, расправил флаг, к на нем засияло золотое солнце
Фоса.
Матрос отвязал причальные канаты и прыгнул на борт. По команде
капитана матросы распустили большой квадратный парус. Он был старый,
обвисший, со множеством заплат, но хорошо держал ветер. Покачиваясь на
волнах, судно медленно вошло в пролив.
Скаурус и его друзья пригнулись за фальшбортом, чтобы не мешать
матросам и в то же время видеть все, что происходит впереди. Западная
часть пролива была полна кораблей, как грязная собака - блох, но ни на
одной из галер не обратили внимания на двигающийся флот Туризина. Во
всяком случае, пока магия Нейпоса действовала.
- Что ты будешь делать, если твое заклятие потеряет силу на середине
пути? - спросил Марк у жреца.
- Молиться, потому что в таком случае мы погибнем, - коротко ответил
Нейпос, но увидев, что Марк задал вопрос серьезно, добавил: - Я сделал
все, что в моих силах. Это сложная магия и разрушить ее нелегко.
Как обычно, Виридовикс страдал от качки с того момента, как баркас
пустился в плавание. Костяшки его пальцев побелели от напряжения, когда он
вцепился в канат и перегнулся за борт. Гай Филипп, который не мучился от
морской болезни, обратился к Нейпосу:
- Ответь мне, жрец, может ли твоя магия сделать так, чтобы до врагов
не долетали звуки рвоты?
На твердой земле подобная шутка моментально вызвала бы ссору с
кельтом, но сейчас Виридовикс только застонал и сжал канат еще сильнее.
Затем он внезапно выпрямился - удивление победило даже морскую болезнь.
- Что это такое? - воскликнул кельт, указывая на волны.
Все стоящие рядом посмотрели вниз, но не увидели ничего, кроме
зелено-голубой воды и белой пены:
- А вот еще одна, - сказал Виридовикс.
Недалеко от корабля в воздух поднялась серебристая рыбка и пролетела
метров двадцать.
- Я ничего не понимаю! Хорошее это предзнаменование или плохое?
- Летающие рыбы? - сказал Горгидас удивленно.
Для греков и римлян - детей теплого Средиземного моря - маленькие
крылатые существа были чем-то обыденным, но на родине кельта ничего
подобного не видели и не слышали, и он не поверил заявлению своих друзей,
что это обычные рыбы. Даже Нейпос не смог убедить его.
- Все вы только и думаете, как бы обмануть меня, - сказал Виридовикс
жалобно. - Жестоко нападать на человека, когда его и так мутит от этой
чертовой качки.
- Вот глупый кельт, неужели ты сам не видишь... - начал Гай Филипп и
остановился.
Летающие рыбы выскакивали из теплой воды десятками, спасаясь от
преследования тунцов и альбакоров. Одна из них, более быстрая, но менее
удачливая, чем другие, шлепнулась на палубе у самых ног центуриона.
Нагнувшись, он ударил бившуюся на досках рыбешку по голове рукояткой
кинжала и передал ее кельту. Золотистые глаза рыбы потускнели,
плавники-крылья бессильно смялись, а чешуя начала сереть.
- Ты убил ее, - сердито сказал Виридовикс и выбросил рыбешку назад в
море.
- Еще одна глупость, - фыркнул центурион. - Они очень вкусные, если
их вывалять в сухарях и поджарить в масле.
Но Виридовикс, все еще огорченный, только покачал головой. Он видел,
как погибло маленькое чудо, а не какая-то рыба, - и думать о еде для него
было невыносимо.
- Ты должен быть ему благодарен, - заметил Горгидас. - Думая о
летающих рыбах, ты забыл о морской болезни.
- А ведь верно, забыл, - удивленно признался кельт. Настроение его
сразу поднялось, и на лице появилась улыбка. Как раз в этот момент высокая
волна качнула корабль, палуба накренилась, и Виридовикс вновь побледнел от
надвигающейся тошноты. Он перегнулся через перила.
- Чтоб ты провалился, и зачем только ты напомнил мне об этом? -
выдохнул он через несколько минут.
Некоторые корабли Туризина были уже совсем рядом с патрулирующими
галерами, но пока все шло благополучно. Суда постепенно приближались к
месту высадки в южной оконечности столицы, когда одна из галер поравнялась
с баркасом, на котором плыли легионеры. Трибун мог отчетливо прочитать
написанное золотой краской на борту название: "ГРОЗА КОРСАРОВ". Острый
бронзовый нос галеры, отражающейся в воде, опускался и поднимался в
волнах, по мере того как корабль проходил мимо. Белые ракушки во множестве
налипли на его днище. Особенно много их было на уровне ватерлинии. Орудие
для метания тяжелых стрел стояло на баке, заряженное и готовое к бою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62