- По-моему, нам пора остановиться.
В голосе его звучало сочувствие. Так же, как и римляне, катриш
терпеть не мог Сфранцеза, однако выражение голоса нисколько не меняло
смысла произнесенных им слов. Он тоже начал терять терпение и не видел
смысла в продолжении заведомо обреченной погони. Марк посмотрел на
Пакимера, потом на кельта, наконец, в последней надежде обратил взор на
Гая Филиппа, неприязнь которого к самозваному Императору не знала
пределов.
- Ты хочешь знать, о чем я думаю? - спросил старший центурион, и Марк
кивнул. - Хорошо, я отвечу. Нет никакой надежды на то, что мы догоним
этого ублюдка. Если ты заглянешь в глубину своей души, то признаешь, что
это так и есть.
- Вероятно, ты прав, - вздохнул трибун. - Но если ты был уверен в
этом и раньше, почему не сказал мне с самого начала?
- По очень простой причине. Независимо от того, схватим мы Сфранцеза
или нет, Питиос - неплохой город, и туда недурно было бы добраться. Если
Ортайяс решил идти к Видессосу морем, то ведь и мы можем сделать то же
самое. Тогда нам не придется пробиваться с боями через западные
территории. Но если смотреть правде в глаза, то между нами и портом
слишком много проклятых каздов, чтобы мы могли добраться до моря без
потерь. Они будут здорово трепать нас, вот увидишь.
- Боюсь, что и тут ты прав. Если бы мы только знали, где сейчас
Туризин!
- Я тоже хотел бы это знать. _Е_с_л_и_ только он еще цел. На западе
слишком много врагов, чтобы мы могли пойти туда и узнать, что с ним.
- Знаю. - Марк сжал кулаки. Сейчас, как никогда прежде, он хотел бы
получить весть от брата погибшего Императора, но в теперешней ситуации это
было невозможно. - Нам надо уходить на восток, это единственный выход.
Они говорили по-латыни, и, поймав ничего не выражающий взгляд
Пакимера, трибун быстро перевел ему свое решение.
- Разумно, - сказал катриш. Он наклонил голову в знак того, что
согласен. - Но "восток" - довольно неопределенное понятие, а вы не слишком
хорошо знаете эти места. Знает ли кто-нибудь из вас, куда вы, собственно,
идете?
Несмотря на мрачное настроение, Марк не удержался от улыбки - катриш
сильно преуменьшил их беспомощность.
- Казды не могут прогнать с этих земель всех. Я уверен, что мы сумеем
найти одного-двух человек, которые покажут нам дорогу уже хотя бы для
того, чтобы увести из своей местности большой отряд вооруженных людей, -
сказал Гай Филипп.
Лаон Пакимер хмыкнул и развел руками в знак того, что сдается.
- На это я ничего не могу возразить. Я тоже не захотел бы, чтобы
такой сброд разбил лагерь возле моего дома, и постарался бы избежать этого
любой ценой.
Старший центурион был не слишком доволен тем, что его солдат обозвали
"сбродом", но катриш принял предложенный им план, а это было главное.

На следующее утро Марка разбудил шум ссоры - это произошло незадолго
до восхода солнца. Он устало выругался и сел на постели, чувствуя, что так
и не отдохнул толком после вчерашнего перехода. Лежащая рядом с ним Хелвис
вздохнула и перевернулась на другой бок, пытаясь снова заснуть. Мальрик,
не спавший, когда трибун и Хелвис хотели этого, сейчас безмятежно
посапывал носом.
Скаурус высунул голову из палатки как раз в тот момент, когда Квинт
Глабрио и его подруга Дамарис проходили мимо. Она все еще ругалась:
- Самый бесполезный мужчина, какого я только могу себе представить!
Что я в тебе нашла - до сих пор не понимаю!
Дамарис исчезла из поля зрения трибуна. Он был не прочь узнать, что
привлекло _в _н_е_й _с_а_м_о_й_ Квинта Глабрио. Разумеется, она красива:
точеное лицо, чудесная фигура, глаза карие, густые вьющиеся волосы. Но
худа, как юноша, и чересчур вспыльчива - вечно в глазах пламя бушует. Она
очень темпераментна, как и гордая Комитта Рангаве - подруга Туризина, - и
одно это уже говорит о многом. Но у Квинта Глабрио не такой быстрый в
острый язык, как у Туризина, и он не может поставить ее на место. Все это
в целом оставалось для Скауруса загадкой.
Глабрио посмотрел в ту сторону, куда ушла Дамарис. Он напоминал
человека, который решил проверить, кончилась ли гроза, но, заметив Марка,
смутился, неловко пожал плечами и тут же исчез в своей палатке. Досадуя на
то, что стал свидетелем чужой неловкости, трибун сделал то же самое.
Последняя вспышка гнева Дамарис все-таки разбудила Хелвис. Отбросив с
лица спутанные волосы, она села и пробормотала:
- Я так рада, что мы не ссоримся, Хемонд...
И остановилась в замешательстве.
Марк хмыкнул, и рот его расплылся в неуклюжей улыбке. Скауруса не
беспокоило, когда Хелвис по ошибке называла его именем своего погибшего
мужа, но каждый раз, когда это случалось, он не мог удержаться от дурацкой
усмешки.
- Думаю, что ты можешь разбудить мальчика, - сказал он. - Весь лагерь
уже кипит.
Он так старался подавить раздражение, что голос его стал совершенно
бесцветным, и слова казались пустыми и холодными. Неудачная попытка скрыть
скверное настроение привела к еще худшим результатам, чем если бы он этого
не делал. Хелвис выполнила его просьбу, но лицо ее превратилось в маску,
которая так же плохо скрывала обиду, как и его холодный тон. Похоже, утро
начинается великолепно, просто великолепно, горько подумал трибун.
Погрузившись в дела, он тщетно старался забыть едва не разразившуюся
ссору. А услышав, как Квинт Глабрио ругает солдат своей манипулы, что было
совсем не характерно для такого спокойного офицера, трибун понял, что он
не единственный, чьи нервы в этот день взвинчены.

Разрешить проблему проводников им удалось именно так, как и
предполагал Гай Филипп. Римляне проходили через каменистую местность, то и
дело натыкаясь на множество деревень и поселков. Любой незнакомец,
появившийся здесь, вызывал подозрения и испуг, армия, пусть даже маленькая
и разбитая - настоящую панику. Крестьяне и пастухи жили так изолированно
друг от друга, что почти не видели сборщиков налогов (это действительно
встречается в Видессосе нечасто), и все, чего они хотели, - это отделаться
поскорей от солдат, проходивших через их селение. В каждой усадьбе
находился человек, который хотел - нет, рвался! - быть проводником римлян
и указать им дорогу... часто, как заметил Марк, к своим
соседям-соперникам, жившим чуть дальше на востоке в соседней долине.
Впрочем, изредка легионеров встречали с распростертыми объятиями,
причем, как это ни странно, обязаны этим они были своим врагам. Жестокие
банды каздов, подвижных, как всякие кочевники, проникали даже в эти
суровые, недоброжелательные места. Появляясь близ деревни, осажденной
каздами, римляне становились неожиданными спасителями, и за избавление от
неминуемой гибели или рабства люди щедро оделяли их всем, что у них было.
- Хотите верьте, хотите нет, но эта жизнь мне вполне подходит! -
заявил Виридовикс после одной из таких маленьких побед.
Растянувшись перед весело потрескивающим костром, кельт держал в
правой руке кувшин пива, у ног его высилась солидная горка дочиста
обглоданных бараньих костей. Отхлебнув из кувшина добрый глоток, он
продолжал:
- Послушайте, ребята, а ведь мы, пожалуй, могли бы остаться здесь до
конца своих дней, а? Кто скажет "нет"?
- Я, - быстро ответил Гай Филипп. - Это место - забытая Богами дыра.
Даже шлюхи здесь ничего не умеют.
- В жизни есть более важные вещи, чем то, что болтается у тебя между
ног, - благочестивым тоном ответил кельт под улюлюканье сидящих у костра.
Гай Филипп молча поднял вверх три пальца. Виридовикс сильно обгорел
на солнце и в алых отблесках пламени трудно было понять, покраснел он или
нет, но длинный ус свой кельт подергал в явном смущении.
- И все же, разве это вот, - он ткнул сапогом в груду костей, - не
заставляет тебя вспоминать о наших походных трапезах с отвращением?
Грязная каша, сухой хлеб, копченое мясо, пахнущее дубленой шкурой и
стойлом, - от такой дряни и бродягу наизнанку вывернет, а мы жрем это
целыми неделями.
В разговор вмешался Горгидас.
- Мой кельтский друг, иногда ты наивен, как малое дитя. Подумай сам,
часто ли эта нищая долина может позволить себе закатывать такие пиры, как
сегодня? - Горгидас махнул рукой в темноту, желая напомнить своим
слушателям о крохотных каменистых полях, раскиданных по склонам гор, по
которым они проходили. - Я рос в краях, очень похожих на эти, - продолжал
врач. - Люди, живущие здесь, затянут ремни и будут голодать этой зимой
из-за пира, который устроили нам сегодня. Если бы они кормили нас так в
течение двух недель, многие из них умерли бы от голода еще до наступления
весны, да и многие из нас тоже, если мы останемся.
Виридовикс непонимающе уставился на грека. Он привык к плодородной
зеленой Галлии с ее прохладным летом, мягкой зимой и долгими теплыми
дождями. Его родина утопала в лесах, здесь же лишь редкие кусты и деревья
жались к каменистой почве.
- Есть и более серьезные причины, по которым мы должны продолжать
путь, - сказал Марк, обеспокоенный тем, что идея, высказанная полушутя
Виридовиксом, привлекла серьезное внимание. - Как бы мы ни хотели забыть
весь остальной мир, боюсь, что он нас не забудет и в покое не оставит. Или
казды сровняют Империю с землей, или Видессос в конце концов отбросит их
назад. Кто бы ни победил в этой войне, он распространит свое влияние и на
эти земли. Неужели вы думаете, что мы устоим против нового владыки?
- Сначала он должен будет найти нас, - неожиданно поддержал
Виридовикса Сенпат Свиодо. - Если судить по нашим проводникам, даже
местные жители не знают, что происходит в трех днях пути от них.
Замечание это вызвало одобрительное ворчание вокруг костра.
- Если судить по нашим проводникам, местные жители не знают даже
того, что нужно сесть на корточки, если приспичило нагадить, - пробормотал
Гай Филипп.
Это утверждение трудно было опровергнуть, и, обрадованный тем, что
можно перевести разговор на другую тему, Скаурус заметил:
- Последний наш проводник лучше.
Гай Филипп согласно кивнул.
Нынешний проводник римлян, Лексос Блемидес, был крепко сложенный
человек с солдатскими шрамами. Он держался как бывалый воин и говорил
по-видессиански почти без горского акцента. Порой Марку казалось, что
где-то он уже видел Блемидеса, но никому из остальных римлян лицо
проводника не было знакомо. Трибун подозревал, что Блемидес был одним из
беглецов из видессианской армии. Он пришел в отряд несколько дней назад и
спросил, не нужен ли проводник. Однако кем бы этот человек ни был, дорогу
в здешних нагромождениях камней отыскивать он умел. Описания долин,
поселков и даже характеристики деревенских старост, которые он давал, были
совершенно точными. Он был настолько более опытным проводником, чем все
предыдущие, что Марк решил еще раз посоветоваться с ним. Трибун вскоре
нашел его у походного костра, где Блемидес играл в кости с двумя
катришами.
- Лексос! - позвал Марк и, видя, что видессианин не шевельнулся,
снова окликнул его по имени.
Проводник наконец обернулся, и Марк поманил его к себе. Блемидес
нехотя встал и подошел к трибуну, видно было, что мысли его все еще
обращены к игре.
- Чем могу быть полезен? - Голос проводника звучал спокойно, в то
время как пальцы нервно перебирали кости.
- Тебе известно гораздо больше, чем всем остальным нашим проводникам,
и меня интересует, откуда ты так хорошо знаешь эти места, - сказал Марк.
Выражение лица Блемидеса не изменилось, но в глазах появилась
настороженность, и он медленно ответил:
- У меня вошло в привычку изучать все, что я вижу. Я не хотел бы,
чтобы меня поймали на том, что я сплю.
Внезапно Скаурус подался вперед. Он уже почти вспомнил, где встречал
этого солдата с холодным, неподвижным лицом, но тут в разговор вклинился
Гай Филипп:
- Ты делаешь только свое дело и не лезешь в чужие? Что ж, весьма
похвальное правило. Можешь возвращаться к своей игре.
Блемидес неулыбчиво кивнул и отошел к костру. В этот раз Марку не
было суждено вспомнить, где же он видел их проводника раньше.
- По-моему, он контрабандист или просто конокрад. Что ж, тем лучше
для него. И если ему удастся замести следы отряда в тысячу пятьсот человек
- это будет величайшее деяние в его жизни, - предположил старший
центурион, которому ответ Блемидеса явно пришелся по душе.
- Вероятно, ты прав, - согласился Марк, и они заговорили о другом.
В эту ночь погода резко изменилась, словно напоминая о том, что лето
не может продолжаться вечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62