Оказывается, уровень убийств среди
рабочих крупных предприятий в два раза выше, чем среди остальных
групп населения. За год на одной сигаретной фабрике в Америке были
убиты восемь мастеров и двое высокопоставленных служащих, причем в
семи случаях убийцы тут же покончили с собой.
"Исландская Пластиковая Корпорация" решила провести эксперимент
и построила фабрику "на открытом воздухе" - ее помещения
раскинулись на огромной территории, чтобы в цехах не страдали от
скученности и ограниченности пространства. Вместо стен между цехами
установили силовые поля. Поначалу результаты оказались
головокружительными, но через два года уровень преступности и
нервных заболеваний сравнялся с общим уровнем по стране.
В газеты эти сведения не попали. Психологи предупредили, - и
совершенно справедливо, - что публикации на эту тему лишь ухудшают
ситуацию. Они объяснили, что легче заниматься каждым больным в
отдельности, подобно тому, как на пожаре стараются изолировать
каждый источник огня.
Чем больше я изучал эту проблему, тем больше осознавал,
насколько мы еще далеки от понимания ее причин. Как признался
доктор Амеш в первые дни моей работы, мои коллеги по-настоящему
подавлены сложившейся ситуацией. Попробуй найди корень проблемы,
когда их целый комплект - демографический взрыв, перенаселенность
городов, ощущение собственной незначительности и социального
вакуума, недостаток приключений в современной жизни, упадок
религии... и так далее. По его мнению, улучшение производственных
условий идет совсем не по тому пути. Тратятся огромные деньги на
психиатров, на переоборудование рабочих мест - словом, на то, чтобы
рабочие еще больше ощущали себя пациентами. А поскольку с самого
начала была допущена ошибка, то вряд ли стоит ожидать каких-либо
перемен.
И тогда я обратился за ответом к истории. А когда я его нашел,
то окончательно пал духом: по логике истории, все оказывалось
неизбежным. Цивилизация с огромным трудом поднималась на вершину
своего развития и теперь кубарем скатывается вниз. Но в эту схему
не вписывалась одна деталь: способность человека к
самовосстановлению, и потому, как бы ни тяжела была жизнь Моцарта,
он так и не переступил грань самоубийства.
Так что же уничтожило способность человека к
самовосстановлению?
Трудно объяснить, как я догадался, что на этот вопрос есть
только один ответ, видимо, он созревал во мне не один год. Подобно
главе фирмы, который догадывается о махинациях своего бухгалтера,
но доказать этого не может, я стал постепенно понимать, что уровень
индустриальных преступлений не вписывается в рамки так называемых
"исторических причин".
И вот в один прекрасный день я задумался о существовании
мозговых вампиров. С этого момента все известные мне факты стали
выстраиваться в один ряд и подтверждать мои подозрения.
Началось это в то время, когда я изучал влияние мескалина и ЛСД
на лечение производственных неврозов. В принципе эффект этих
наркотиков мало отличается от эффекта алкоголя и никотина - они как
бы растормаживают человека. Обычно человек монотонного труда
находится в постоянном напряжении, и по собственной воле ему от
этого напряжения не избавиться, поэтому стакан виски или сигарета
помогают ему расслабиться на моторном уровне.
Однако кроме перегрузок на работе у человека есть и более
укоренившиеся привычки. В процессе выживания за миллионы лет
эволюции человечество развило в себе целый ряд таких привычек, и
как только какая-то из них выходит из-под контроля, результатом
становится душевная болезнь. Например: у каждого человека есть
привычка быть начеку в ожидании врага, но как только она начинает
доминировать над остальными привычками, дело заканчивается
паранойей.
Особенно укоренилась у нас привычка помнить о трудностях и
опасностях окружающего мира, поэтому мы с этого мира не спускаем
глаз, вместо того, чтобы покопаться в самих себе. Человек не
замечает прекрасного, помня лишь о насущных проблемах. Все эти
привычки сидят в нас настолько глубоко, что ни сигареты, ни
алкоголь с ними не справляются. А вот мескалин может справиться. Он
воздействует на самые глубокие атавистические уровни и высвобождает
человека из-под механического напряжения, которое удерживает его в
плену у собственной скуки и обыденности окружающего мира.
Признаюсь, я чуть было не записал эти атавистические привычки в
виновники роста самоубийств и производственныx преступлений.
Человек обязан научиться расслабляться, иначе он может
перевозбудиться и стать опасным для окружающих. Он должен найти
контакт с глубинными уровнями своего мозга и с их помощью
подпитывать свое сознание. Во почему я решил, что наркотики из
группы мескалина дадут решение проблемы.
В индустриальной психологии обычно стараются не пользоваться
этими наркотиками по одной простой причине: мескалин расслабляет
человека до такой степени, что говорить о его работе просто
бессмысленно. Он желает лишь созерцать красоту мира и тайны
собственного сознания.
Впрочем, до таких пределов доводить вовсе не обязательно.
Небольшая доза мескалина может высвободить творческие силы
человека, не вводя его в оцепенение. Кстати, две тысячи лет назад
наши предки почти не различали цветов, поскольку подсознательно
игнорировали их. Жизнь была настолько трудной и опасной, что им
было не до красок. Современный человек, лишись он заново этой
способности, не смог бы двигаться и просто не выжил бы.
И я решился на серию опытов с мескалином. Однако первые же
результаты оказались настолько шокирующими, что мне тут же пришлось
расстаться с работой во "Всемирной Косметической Корпорации":
пятеро из десяти испытуемых покончили с собой в считанные дни. Еще
двое попали в психиатрическую клинику.
Это абсолютно выбило меня из колеи - я же сам опробовал
мескалин на себе еще в университете, правда, тогда мне эти опыты
показались не особенно интересными. Просто ловить кайф от мескалина
приятно, при условии, если тебе нечего делать. Мне же больше
нравилось работать.
После этого я решил повторить студенческий эксперимент и принял
полграмма мескалина. Результат был настолько ужасным, что я до сих
пор покрываюсь потом, стоит мне вспомнить о нем.
Поначалу все было вполне приятно - вокруг поднимаются и
вращаются световые пятна. Затем - безмерное ощущение мира и
спокойствия, словно ты попал в буддистскую нирвану. Ты благодушно
созерцаешь вселенную, которая распадется и вновь собирается на
твоих глазах. Примерно через час я оторвался ото всего и уже не
искал причин самоубийств. Я старался направить свой взгляд внутрь
себя, зафиксировать свои эмоции и ощущения, но ничего не
получалось. Выходило так, словно я заглядываю в телескоп, а с той
стороны его закрывает чья-то рука. Все попытки заглянуть в себя
провалились. Я напрягся и попробовав пробиться сквозь стену мрака.
И вдруг я ощутил, как передо мной мелькнуло что-то живое и чужое. Я
не говорю, что это произошло перед моим лицом - все происходило на
уровне "чувств". Но это было настолько реально, что на мгновение я
едва не лишился рассудка от страха. Видя реальную опасность, мы
можем убежать от нее, но куда побежишь, если опасность внутри тебя?
Целую неделю после этого меня преследовал панический ужас,
никогда в жизни я не был так близко к помешательству от страха.
Несмотря на то, что я вернулся в привычный физический мир, я не
чувствовал себя в безопасности. Я прятался, словно страус, зарывший
голову в песок, за повседневную реальность, в которой как бы не
существовало никакой угрозы.
К счастью, я был в то время без работы, иначе пришлось бы еще
тяжелей. А спустя неделю я подумал: чего же я боюсь, в конце-то
концов, если никакого вреда это мне приносит? Эта мысль взбодрила
меня. После этого "Стандарт Моторз энд Инжиниринг" предложила мне
пост главы медицинского отдела фирмы. Я согласился и с готовностью
включился в гигантскую по объему и сложности работу. Долгое время
после этого мне было не до экспериментов, стоило мне только
вспомнить об опытах с мескалином, как тут же возникало глубокое
отвращение к ним.
Наконец полгода назад я вернулся к этой проблеме, правда,
подошел я к ней уже с другой стороны. Мой друг Руперт Хэрдон из
Принстонского университета рассказал как-то об удачных
экспериментах по вылечиванию преступников на сексуальной почве при
помощи ЛСД. Он долго объяснял свои теории, часто применяя термины
из Гуссерля. И тут я понял, что феноменология - это лишь еще одно
название типа самосозерцания, которого я добивался при помощи
мескалина, а слова Гуссерля о "вскрытии структуры сознания"
означают проникнование в ту самую сферу ментальных привычек, о
которой я говорил ранее. В век, когда человек нанес на карту всю
топографию Земли, писал Гуссерль, у нас до сих пор нет атласа
нашего ментального мира.
После чтения Гуссерля я оживился. Опыты с мескалином повторять
по-прежнему не тянуло, впрочем, это было ни к чему: феноменология
начинает проявлятся и в обыденном сознании. Итак, я занялся
описанием внутреннего мира человека и географией его сознания.
Почти одновременно с этим я почувствовал, как моим исследованиям
начали сопротивляться определенные внутренние силы - стоило
задуматься над проблемой, как на меня обрушивались головные боли и
тошнота. Каждое утро я просыпался и чувствовал глубокую депрессию.
Я был неплохим математиком на любительском уровне и хорошим
шахматистом, и вскоре заметил: когда начинаю думать об уравнениях и
шахматных партиях - самочувствие улучшается, но стоит вспомнить о
проблемах мозга, как депрессия тут же возвращается.
Я приходил в ярость от собственной слабости. Во что бы то ни
стало я решил преодолеть это состояние. У администрации я выпросил
два месяца отпуска и предупредил жену, что у меня неважно со
здоровьем. С этого момента я сосредоточился только на проблемах
феноменологии.
Все шло так, как я и предполагал: первые дни я чувствовал себя
усталым и разбитым, затем начались головные боли и нервные срывы.
Тошнота выворачивала желудок наизнанку, не позволяя задерживаться
там ни одной крошке пищи. Я залег в постель и пытался исследовать
собственную болезнь аналитическим методом Гуссерля. Жена не
понимала, что со мной происходит, ее тревога росла день ото дня.
Слава Богу, у нас нет детей, иначе пришлось бы капитулировать.
Через две недели я настолько ослаб, что едва мог проглотить
чайную ложку молока. С нечеловеческими усилями я продолжал
сражаться, стараясь достичь своих глубинных инстинктивных уровней.
Теперь-то я знал, кто мои враги. Они окружали меня, словно акулы
погрузившегося на дно пловца. Кончено, я не мог их "видеть" в
обычном смысле этого слова, но чувствовал их присутствие настолько
явно, как можно чувствовать зубную боль. Они обитали там, на
глубине неизученного уровня моего бытия.
И вот, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от ужаса, какой
охватывает человека перед лицом неизбежной гибели, я вдруг понял,
что в этот момент я победил их. Мои собственные глубинные жизненные
силы сплотились против них.
Невиданная энергия проснулась во мне - никогда не думал, что
обладаю ею - и встала на дыбы, словно великан. Они почувствовали,
что я сильней, и им пришлось отступить. Их было немало, может быть,
тысячи, но они были бессильны против меня.
А вслед за ощущением этой могучей обжигающей силы ко мне пришло
внезапное просветление. Все сделалось ясным: я знал обо всем.
Теперь понятно, почему они так скрывали свое существование: у
человека достаточно сил, чтобы уничтожить их, но до тех пор, пока
он не знает о них, они, словно вампиры, могут кормиться за счет
человека, высасывая его энергию.
Когда жена зашла в спальню и застала меня хохочущим, словно
безумный, она решила, что я свихнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
рабочих крупных предприятий в два раза выше, чем среди остальных
групп населения. За год на одной сигаретной фабрике в Америке были
убиты восемь мастеров и двое высокопоставленных служащих, причем в
семи случаях убийцы тут же покончили с собой.
"Исландская Пластиковая Корпорация" решила провести эксперимент
и построила фабрику "на открытом воздухе" - ее помещения
раскинулись на огромной территории, чтобы в цехах не страдали от
скученности и ограниченности пространства. Вместо стен между цехами
установили силовые поля. Поначалу результаты оказались
головокружительными, но через два года уровень преступности и
нервных заболеваний сравнялся с общим уровнем по стране.
В газеты эти сведения не попали. Психологи предупредили, - и
совершенно справедливо, - что публикации на эту тему лишь ухудшают
ситуацию. Они объяснили, что легче заниматься каждым больным в
отдельности, подобно тому, как на пожаре стараются изолировать
каждый источник огня.
Чем больше я изучал эту проблему, тем больше осознавал,
насколько мы еще далеки от понимания ее причин. Как признался
доктор Амеш в первые дни моей работы, мои коллеги по-настоящему
подавлены сложившейся ситуацией. Попробуй найди корень проблемы,
когда их целый комплект - демографический взрыв, перенаселенность
городов, ощущение собственной незначительности и социального
вакуума, недостаток приключений в современной жизни, упадок
религии... и так далее. По его мнению, улучшение производственных
условий идет совсем не по тому пути. Тратятся огромные деньги на
психиатров, на переоборудование рабочих мест - словом, на то, чтобы
рабочие еще больше ощущали себя пациентами. А поскольку с самого
начала была допущена ошибка, то вряд ли стоит ожидать каких-либо
перемен.
И тогда я обратился за ответом к истории. А когда я его нашел,
то окончательно пал духом: по логике истории, все оказывалось
неизбежным. Цивилизация с огромным трудом поднималась на вершину
своего развития и теперь кубарем скатывается вниз. Но в эту схему
не вписывалась одна деталь: способность человека к
самовосстановлению, и потому, как бы ни тяжела была жизнь Моцарта,
он так и не переступил грань самоубийства.
Так что же уничтожило способность человека к
самовосстановлению?
Трудно объяснить, как я догадался, что на этот вопрос есть
только один ответ, видимо, он созревал во мне не один год. Подобно
главе фирмы, который догадывается о махинациях своего бухгалтера,
но доказать этого не может, я стал постепенно понимать, что уровень
индустриальных преступлений не вписывается в рамки так называемых
"исторических причин".
И вот в один прекрасный день я задумался о существовании
мозговых вампиров. С этого момента все известные мне факты стали
выстраиваться в один ряд и подтверждать мои подозрения.
Началось это в то время, когда я изучал влияние мескалина и ЛСД
на лечение производственных неврозов. В принципе эффект этих
наркотиков мало отличается от эффекта алкоголя и никотина - они как
бы растормаживают человека. Обычно человек монотонного труда
находится в постоянном напряжении, и по собственной воле ему от
этого напряжения не избавиться, поэтому стакан виски или сигарета
помогают ему расслабиться на моторном уровне.
Однако кроме перегрузок на работе у человека есть и более
укоренившиеся привычки. В процессе выживания за миллионы лет
эволюции человечество развило в себе целый ряд таких привычек, и
как только какая-то из них выходит из-под контроля, результатом
становится душевная болезнь. Например: у каждого человека есть
привычка быть начеку в ожидании врага, но как только она начинает
доминировать над остальными привычками, дело заканчивается
паранойей.
Особенно укоренилась у нас привычка помнить о трудностях и
опасностях окружающего мира, поэтому мы с этого мира не спускаем
глаз, вместо того, чтобы покопаться в самих себе. Человек не
замечает прекрасного, помня лишь о насущных проблемах. Все эти
привычки сидят в нас настолько глубоко, что ни сигареты, ни
алкоголь с ними не справляются. А вот мескалин может справиться. Он
воздействует на самые глубокие атавистические уровни и высвобождает
человека из-под механического напряжения, которое удерживает его в
плену у собственной скуки и обыденности окружающего мира.
Признаюсь, я чуть было не записал эти атавистические привычки в
виновники роста самоубийств и производственныx преступлений.
Человек обязан научиться расслабляться, иначе он может
перевозбудиться и стать опасным для окружающих. Он должен найти
контакт с глубинными уровнями своего мозга и с их помощью
подпитывать свое сознание. Во почему я решил, что наркотики из
группы мескалина дадут решение проблемы.
В индустриальной психологии обычно стараются не пользоваться
этими наркотиками по одной простой причине: мескалин расслабляет
человека до такой степени, что говорить о его работе просто
бессмысленно. Он желает лишь созерцать красоту мира и тайны
собственного сознания.
Впрочем, до таких пределов доводить вовсе не обязательно.
Небольшая доза мескалина может высвободить творческие силы
человека, не вводя его в оцепенение. Кстати, две тысячи лет назад
наши предки почти не различали цветов, поскольку подсознательно
игнорировали их. Жизнь была настолько трудной и опасной, что им
было не до красок. Современный человек, лишись он заново этой
способности, не смог бы двигаться и просто не выжил бы.
И я решился на серию опытов с мескалином. Однако первые же
результаты оказались настолько шокирующими, что мне тут же пришлось
расстаться с работой во "Всемирной Косметической Корпорации":
пятеро из десяти испытуемых покончили с собой в считанные дни. Еще
двое попали в психиатрическую клинику.
Это абсолютно выбило меня из колеи - я же сам опробовал
мескалин на себе еще в университете, правда, тогда мне эти опыты
показались не особенно интересными. Просто ловить кайф от мескалина
приятно, при условии, если тебе нечего делать. Мне же больше
нравилось работать.
После этого я решил повторить студенческий эксперимент и принял
полграмма мескалина. Результат был настолько ужасным, что я до сих
пор покрываюсь потом, стоит мне вспомнить о нем.
Поначалу все было вполне приятно - вокруг поднимаются и
вращаются световые пятна. Затем - безмерное ощущение мира и
спокойствия, словно ты попал в буддистскую нирвану. Ты благодушно
созерцаешь вселенную, которая распадется и вновь собирается на
твоих глазах. Примерно через час я оторвался ото всего и уже не
искал причин самоубийств. Я старался направить свой взгляд внутрь
себя, зафиксировать свои эмоции и ощущения, но ничего не
получалось. Выходило так, словно я заглядываю в телескоп, а с той
стороны его закрывает чья-то рука. Все попытки заглянуть в себя
провалились. Я напрягся и попробовав пробиться сквозь стену мрака.
И вдруг я ощутил, как передо мной мелькнуло что-то живое и чужое. Я
не говорю, что это произошло перед моим лицом - все происходило на
уровне "чувств". Но это было настолько реально, что на мгновение я
едва не лишился рассудка от страха. Видя реальную опасность, мы
можем убежать от нее, но куда побежишь, если опасность внутри тебя?
Целую неделю после этого меня преследовал панический ужас,
никогда в жизни я не был так близко к помешательству от страха.
Несмотря на то, что я вернулся в привычный физический мир, я не
чувствовал себя в безопасности. Я прятался, словно страус, зарывший
голову в песок, за повседневную реальность, в которой как бы не
существовало никакой угрозы.
К счастью, я был в то время без работы, иначе пришлось бы еще
тяжелей. А спустя неделю я подумал: чего же я боюсь, в конце-то
концов, если никакого вреда это мне приносит? Эта мысль взбодрила
меня. После этого "Стандарт Моторз энд Инжиниринг" предложила мне
пост главы медицинского отдела фирмы. Я согласился и с готовностью
включился в гигантскую по объему и сложности работу. Долгое время
после этого мне было не до экспериментов, стоило мне только
вспомнить об опытах с мескалином, как тут же возникало глубокое
отвращение к ним.
Наконец полгода назад я вернулся к этой проблеме, правда,
подошел я к ней уже с другой стороны. Мой друг Руперт Хэрдон из
Принстонского университета рассказал как-то об удачных
экспериментах по вылечиванию преступников на сексуальной почве при
помощи ЛСД. Он долго объяснял свои теории, часто применяя термины
из Гуссерля. И тут я понял, что феноменология - это лишь еще одно
название типа самосозерцания, которого я добивался при помощи
мескалина, а слова Гуссерля о "вскрытии структуры сознания"
означают проникнование в ту самую сферу ментальных привычек, о
которой я говорил ранее. В век, когда человек нанес на карту всю
топографию Земли, писал Гуссерль, у нас до сих пор нет атласа
нашего ментального мира.
После чтения Гуссерля я оживился. Опыты с мескалином повторять
по-прежнему не тянуло, впрочем, это было ни к чему: феноменология
начинает проявлятся и в обыденном сознании. Итак, я занялся
описанием внутреннего мира человека и географией его сознания.
Почти одновременно с этим я почувствовал, как моим исследованиям
начали сопротивляться определенные внутренние силы - стоило
задуматься над проблемой, как на меня обрушивались головные боли и
тошнота. Каждое утро я просыпался и чувствовал глубокую депрессию.
Я был неплохим математиком на любительском уровне и хорошим
шахматистом, и вскоре заметил: когда начинаю думать об уравнениях и
шахматных партиях - самочувствие улучшается, но стоит вспомнить о
проблемах мозга, как депрессия тут же возвращается.
Я приходил в ярость от собственной слабости. Во что бы то ни
стало я решил преодолеть это состояние. У администрации я выпросил
два месяца отпуска и предупредил жену, что у меня неважно со
здоровьем. С этого момента я сосредоточился только на проблемах
феноменологии.
Все шло так, как я и предполагал: первые дни я чувствовал себя
усталым и разбитым, затем начались головные боли и нервные срывы.
Тошнота выворачивала желудок наизнанку, не позволяя задерживаться
там ни одной крошке пищи. Я залег в постель и пытался исследовать
собственную болезнь аналитическим методом Гуссерля. Жена не
понимала, что со мной происходит, ее тревога росла день ото дня.
Слава Богу, у нас нет детей, иначе пришлось бы капитулировать.
Через две недели я настолько ослаб, что едва мог проглотить
чайную ложку молока. С нечеловеческими усилями я продолжал
сражаться, стараясь достичь своих глубинных инстинктивных уровней.
Теперь-то я знал, кто мои враги. Они окружали меня, словно акулы
погрузившегося на дно пловца. Кончено, я не мог их "видеть" в
обычном смысле этого слова, но чувствовал их присутствие настолько
явно, как можно чувствовать зубную боль. Они обитали там, на
глубине неизученного уровня моего бытия.
И вот, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от ужаса, какой
охватывает человека перед лицом неизбежной гибели, я вдруг понял,
что в этот момент я победил их. Мои собственные глубинные жизненные
силы сплотились против них.
Невиданная энергия проснулась во мне - никогда не думал, что
обладаю ею - и встала на дыбы, словно великан. Они почувствовали,
что я сильней, и им пришлось отступить. Их было немало, может быть,
тысячи, но они были бессильны против меня.
А вслед за ощущением этой могучей обжигающей силы ко мне пришло
внезапное просветление. Все сделалось ясным: я знал обо всем.
Теперь понятно, почему они так скрывали свое существование: у
человека достаточно сил, чтобы уничтожить их, но до тех пор, пока
он не знает о них, они, словно вампиры, могут кормиться за счет
человека, высасывая его энергию.
Когда жена зашла в спальню и застала меня хохочущим, словно
безумный, она решила, что я свихнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34