Пес спрыгнул с палубы на пирс, Эпло последовал за ним, приземлившись почти так же легко и бесшумно, как и пес. Альфред оставался на палубе, нервно вышагивая по ней, то подходя к борту, то отступая в нерешительности. Эпло было совсем уже решил оставить сартана как, есть, когда внезапно с отчаянной отвагой Альфред бросил свое неуклюжее тело в воздух, размахивая руками и ногами, и рухнул на пирс бесформенной грудой тряпья. Некоторое время ему не удавалось собраться с силами, чтобы подняться: возникало ощущение, что он пытается заново собрать собственное тело по частям, как головоломку, и к тому же все время делает ошибки. Эпло наблюдал за этим процессом с некоторой толикой веселья, при этом испытывая раздражение и сильнейшее желание помочь неуклюжему сартану, приподняв его за шиворот и хорошенько встряхнув. Наконец Альфред выяснил, что умудрился не переломать себе кости, поднялся и зашагал вслед за Эпло и псом.
Они медленно шли по пристани: Эпло тщательно изучал окрестности. Один раз он даже остановился, чтобы рассмотреть поближе сваленные на берегу тюки; пес обнюхал их, Альфред тоже присмотрелся.
— Что это такое, как вы думаете?
— Сырье какое-то, — ответил Эпло, легко касаясь тюков. — Мягкое, волокнистое. Одежду из него делать можно. Я… — Он замолчал, наклонился ближе к тюку, словно обнюхивал его, как пес; выпрямился, указал пальцем:
— Что ты об этом думаешь?
Альфред, казалось, был немало удивлен вопросом, однако же наклонился ближе, прищурился, рассеянно изучая тюк:
— Что? Я не могу…
— Приглядись к знакам на тюке. Альфред только что носом не ткнулся в изучаемый предмет, вздрогнул, слегка побледнел и отстранился.
— Ну и что? — требовательно спросил Эпло.
— Я… я не могу быть полностью уверенным…
— Как это не можешь, чтоб тебе пусто было?!
— Знаки стерты, их трудно прочесть.
Эпло покачал головой и зашагал дальше, свистнув псу, — тот, видно, решил, что отыскал крысиную нору, и принялся устраивать подкоп под тюк.
Обсидиановый город встретил их тяжелым, зловещим молчанием: никто не выглядывал из окон, не бегали по улицам дети… Однако было очевидно, что когда-то в городе бурлила жизнь, сколь бы невозможным ни казалось это здесь, на берегу лавового моря, чей жар и испарения убили бы любого простого смертного.
Простых смертных. Но не полубогов.
Эпло продолжил тщательный осмотр тюков и свертков, сваленных на причале. Временами он останавливался, присматривался и частенько после этого молча указывал Альфреду на тот или иной предмет — тот смотрел на очередной сверток, потом на Эпло и в затруднении пожимал сутулыми плечами.
Они вошли в сам город. И снова — никто не окликал их, не приветствовал, не угрожал. Теперь Эпло был уверен, что этого и не произойдет. На его коже были руны, которые предупредили бы его о присутствии вблизи кого-либо — или чего-либо — живого; однако сейчас его магия работала только на то, чтобы охлаждать тело и защищать его от ядовитых испарений. Альфред, правда, нервничал — но Альфред будет нервничать, даже входя в детскую.
Эпло волновали два вопроса: кто жил здесь и почему они здесь больше не живут?
Город представлял собой две шеренги домов, высеченных из черной скалы, выстроившихся вдоль единственной улицы. Одно здание, стоящее напротив причала, могло похвастаться даже окнами — настоящими стеклянными окнами с грубыми толстыми рамами. Эпло заглянул внутрь и увидел большой зал со множеством столов и стульев. Вдоль стен висело несколько шаров, излучавших теплый, уютный свет. Должно быть, это постоялый двор или что-то вроде того, подумалось Эпло.
Дверь дома была сплетена из каких-то толстых грубых стеблей, напоминавших по прочности пеньку, и покрыта слоем неведомого материала, делавшего поверхность гладкой и защищавшего всю конструкцию от адского жара и ядовитых испарений. Дверь была слегка приоткрыта — не так, будто здесь ждали гостей, а так, словно хозяин уходил в страшной спешке и не закрыл ее: не до того было.
Эпло уже собирался войти и осмотреть дом изнутри, но тут его внимание привлек знак на дверях. Он уставился на этот знак; неясные и смутные до этого мгновения, его подозрения обрели определенную форму. Молча он указал Альфреду на дверь.
— Да, — тихо проговорил тот, — это рунная вязь.
— Сартанская рунная вязь, — жестко поправил его Эпло.
— Искаженные руны сартанов — искаженные или измененные, это было бы более правильным. Я не смог бы ни сказать эту руну, ни пользоваться ею.
Со склоненной головой и сутулыми плечами Альфред сейчас более всего напоминал высунувшуюся из панциря черепаху.
— И я не могу объяснить ее.
— Это тот же знак, что мы видели на тюках.
— Не знаю, как вы можете утверждать это с такой уверенностью. — Альфред явно не хотел выдавать своих мыслей. — Те знаки почти стерлись.
Эпло невольно вспомнил Приан и тот город сартанов, который он обнаружил там. Там тоже были руны, но их не рисовали на дверях постоялых домов. Вывески постоялых домов на Приане приглашали посетить гостиницу — на языках людей, эльфов и гномов. Эпло также вспомнил, что гном — как же его звали?.. — кое-что смыслил в рунной магии, но руны его выглядели грубыми, вязь их — неуклюжей, словно их рисовал ребенок. Трехлетний сартан в магическом состязании смог бы одолеть этого гнома.
Конечно, может, эта рунная вязь была искажена, но это была искусная тонкая вязь — руны, защищающие дом, руны благословения для каждого, кто входит сюда. Наконец-то Эпло нашел то, что искал, то, что боялся найти, — он нашел врага. И, судя по всему, ему предстояло встретиться с настоящей цивилизацией врагов.
Великолепно. Лучшего и пожелать нельзя.
Эпло вошел в дом, бесшумно ступая по мягкому ковру.
Альфред нерешительно последовал за ним, изумленно озираясь по сторонам:
— Кто бы здесь ни жил, по всей очевидности, они покидали дом в спешке!
Эпло, пришедший в дурное расположение духа, не был склонен вести беседу, а потому продолжал изучать дом в молчании. Он осмотрел лампы и с удивлением обнаружил, что никаких фитилей у них нет. Поток воздуха вырывался из тонкой трубочки в стене, над ее краем плясал маленький огонек. Эпло задул огонь, принюхался и сморщился. Если бы не магия, стоит подышать таким немного — и перестанешь дышать совсем.
Услышав шорох, Эпло обернулся. Нет, это всего лишь Альфред аккуратно поднял и поставил на место перевернутый стул. Пес обнюхивал кусок мяса, лежащий на полу.
Везде, куда бы патрин не бросил взгляд, были руны сартанов.
— Твои сородичи недавно отсюда ушли, — заметил Эпло; против воли в его голосе прозвучала горечь — ому оставалось только надеяться, что Альфред не заметит того, что стоит за этим: страха, гнева, отчаяния.
— Не называйте их моими сородичами! — воскликнул Альфред; быть может, ему не хотелось предаваться обманчивым надеждам? Или он был так же испуган, как и Эпло?
— Ведь нет других подтверждений…
— Разрази меня гром! Разве обычные люди, даже искушенные в магии, могли бы долго прожить в этой ядовитой атмосфере? А эльфы? Гномы? Нет! Единственный народ, который мог здесь жить, — это твой народ.
— Или — ваш! — заметил Альфред.
— Да, но мы оба знаем, что это невозможно!
— Мы ничего не знаем. Здесь могли жить менши. За пека они могли приспособиться…
Эпло отвернулся. Он уже жалел, что вообще завел разговор на эту тему:
— Рассуждать бессмысленно. Мы и без того все скоро выясним. Какой бы народ ни жил здесь, они ушли недавно.
— Откуда вы знаете?
Вместо ответа патрин продемонстрировал Альфреду кусок хлеба, который он только что разломил пополам.
— Снаружи зачерствел, — проговорил Эпло, — а внутри еще свежий. И никто не позаботился наложить на него чары, чтобы сохранить, — значит, этот хлеб хотели просто съесть.
— Понимаю. — Альфред был восхищен. — Я бы никогда не заметил…
— В Лабиринте учишься замечать. Те, кто этого не умеет, долго не живут.
Сартан счел за благо сменить тему разговора:
— Как вы думаете, почему они ушли?
— Думаю, это была война, — ответил Эпло, беря со стола наполненный вином стакан. Он принюхался. Пахло это пойло ужасно.
— Война!.. — В голоса Альфреда прозвучало такое глубокое потрясение, что патрин немедленно обернулся к нему.
— Да, если подумать, это действительно странно, верно? Вы ведь гордитесь тем, что умеете находить мирные решения любых проблем. Но… — он пожал плечами, — похоже, это все-таки так.
— Я не понимаю…
Эпло нетерпеливо взмахнул рукой:
— Дверь нараспашку, стулья перевернуты, еда недоедена, и в гавани — ни одного корабля.
— Боюсь, я все еще не понимаю.
— Тот, кто собирается вернуться в свой дом, как правило, закрывает и запирает двери, чтобы никто не посягнул на его собственность до возвращения хозяина. Тот же, кто оставляет свой дом, чтобы спасти жизнь, не заботится о таких мелочах. Кроме того, жившие здесь исчезли, не окончив трапезы, не забрав ничего из своих вещей — даже полных бутылок, заметь! Уверен, если подняться наверх, выяснится, что в комнатах осталась одежда. Они узнали об опасности — и потому сбежали отсюда.
Глаза Альфреда расширились от ужаса — внезапно он понял:
— Но… если то, что вы говорите, — правда… тогда то, что обрушилось на них, теперь…
— …может обрушиться и на нас, — закончил за него Эпло. Он воспрял духом. Альфред был прав. Это не могли быть сартаны.
Насколько он знал их историю, сартаны никогда ни с кем не воевали — даже с самыми страшными своими врагами. Они заточили патринов в тюрьму — в тюрьму, более похожую на камеру смертников, но, судя по их записям, эта тюрьма изначально была предназначена для того, чтобы исправлять преступников, а не убивать их.
— А если они бежали в такой спешке, значит, это «что-то» уже близко. — Альфред нервно выглянул в окно. — Может, нам лучше уйти отсюда?
— Да, думаю, так будет лучше. Все равно мы здесь больше ничего не выясним.
Каким бы неуклюжим ни был сартан, двигаться он мог достаточно быстро. Альфред добрался до дверей первым, обогнав даже пса. Вырвавшись на улицу, он успел пробежать половину пути до корабля, когда осознал, что остался один. Он обернулся и окликнул Эпло, двигавшегося в противоположном направлении — к окраине города.
Крик Альфреда эхом отозвался среди пустых домов, но Эпло не обратил на это ни малейшего внимания, продолжая шагать вперед. Сартан развернулся, хотел было позвать снова, но передумал и просто побежал вслед за патрином, но оступился и рухнул навзничь. Пес, следуя приказу Эпло, остался ждать сартана, и вскоре Альфред присоединился к нему.
— Если то, что вы говорите, правда, — задыхаясь от бега, проговорил он, — именно там и должен быть враг! Там, куда мы идем!
— Так оно и есть, — спокойно ответил Эпло. — Смотри сам.
Альфред посмотрел. Лужа крови, сломанное копье, щит… Сартан провел дрожащей рукой по лысеющей голове:
— Тогда… куда же вы идете?
— Навстречу им.
Глава 12. ПЕЩЕРЫ САЛФЭГ, АБАРРАХ
Узкая улочка, по которой шли Эпло и неохотно следовавший за ним Альфред, постепенно сужалась, пока не окончилась наконец среди гигантских сталагмитов, вздымающихся вокруг подножия гладкой обсидиановой скалы. Внизу лениво плескалось море магмы; сколы обсидиана ярко сверкали в отблесках живого пламени. Вершина утеса терялась в непроглядной тьме. С этой стороны никакой армии не было видно.
Эпло обернулся, оглядывая широкую равнину, расстилавшуюся за маленьким городком на берегу Огненного Моря. Отсюда немного можно было разглядеть — земля была погружена в сумрак. Это королевство не знало иного солнца, кроме пламенного сердца мира. Но временами лавовый ручей отклонялся от основного потока и начинал свое медленное течение по каменным равнинам. В красноватом свете, отражающемся в изломах скал, можно было рассмотреть пустыни бурлящей горячей грязи, вулканы и горы шлака и — самое странное в этом ландшафте — цилиндрические колонны невероятной толщины и высоты, словно бы подпирающие купол вечного мрака.
«Рукотворные», — подумал Эпло, с запозданием осознав, что произнес это слово вслух.
— Да, — подтвердил Альфред, вглядываясь во тьму наверху. Он запрокинул голову так, что едва не потерял равновесие и не упал навзничь. Вспомнив, что говорил Эпло о риске свалиться в лаву, он бросил взгляд вниз и поспешно выпрямился.
— Должно быть, они достигают сводов этой огромной пещеры… но зачем? Своды пещеры, по всей очевидности, вовсе не нуждаются в поддержке.
Никогда, даже в самых бредовых своих фантазиях, Эпло не мог представить себе, что будет стоять в сердце мира, рожденного адским пламенем, и спокойно обсуждать с сартаном геологические формации. Ему вовсе не нравилось говорить с Альфредом; ему не хотелось даже слушать этот высокий жалобный голос. Однако же он надеялся, что разговор придаст Альфреду чувство уверенности. Потом можно было бы завязать с ним спор и выведать у него то, что он знал о сартанах и их планах. Знал, но скрывал от патрина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58