Пергамент шелестел в руках священника неестественно громко и раздражающе. Сарьон съежился и замер.
И тогда принц Гаральд сказал очень мягко:
— Милорд, они здесь, в вашем доме.
Лорд Самуэлс поднял голову.
— Здесь? Моя Гвен...
Леди Розамунда стиснула руки и вскрикнула.
— Они ждут в зале. Я хотел удостовериться, что вы выдержите эту встречу, милорд, — горячо продолжал Гаральд, держа лорда Самуэлса за руку и удерживая его в кресле, чтобы тот сразу не бросился из комнаты. — Помните! Для них годы прошли! Она не та девочка, которую вы знали. Она изменилась...
— Она моя дочь, ваше высочество, — хрипло ответил лорд Самуэлс, отталкивая принца. — И она вернулась домой!
— Да, милорд, — спокойно и печально ответил принц. — Она вернулась домой. Отец Сарьон...
Каталист вышел без единого слова. Леди Розамунда, которую ни на миг не покидала Мэри, подошла к мужу и встала рядом с ним. Он обнял ее, она просто вцепилась в него, торопливо вытирая слезы и приглаживая волосы. Затем она схватилась за руку Мэри и стояла теперь, держась одной рукой за каталистку, другой — за мужа.
Сарьон вернулся вместе с Джорамом и Гвендолин, которые встали в дверях, не решаясь переступить через порог. Оба кутались в теплые меховые плащи с капюшонами, которых они не снимали, не желая показывать лица слугам. Войдя в комнату, Джорам откинул капюшон, открыв лицо, которое на первый взгляд могло показаться холодным и бесстрастным, словно камень. Однако когда он увидел лорда Самуэлса и леди Розамунду, суровая маска мгновенно треснула. В карих глазах заблестели слезы. Казалось, он пытается что-то сказать, но у него не получается. Он с нежностью повернулся к жене и помог Гвендолин снять капюшон.
Золотые волосы Гвендолин сверкнули в отблесках пламени. Ее бледное милое лицо с ясными синими глазами несло отпечаток недоумения. Она рассматривала комнату.
— Дитя мое! — Леди Розамунда попыталась было по воздуху подплыть к дочери, но ей не хватало магической энергии. Лишенная Жизни, она, спотыкаясь, побежала к ней. — Дитя мое! Моя Гвендолин!
Она крепко прижала дочь к себе, смеясь и плача.
Осторожно отстранившись, Гвен удивленно уставилась на мать. В ее синих глазах мелькнуло было узнавание, но не то, на которое надеялись ее родители.
— Ах, граф Девон! — сказала Гвендолин, отвернувшись от леди Розамунды и обращаясь к пустому креслу: — Наверное, вы мне как раз об этих людях говорили.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
О СОЛОНКАХ И ЧАШКАХ
Хотя стоял день, из-за снегопада в Мерилоне сумерки наступили рано. Домашние маги затеплили в доме лорда Самуэлса огни, заставив их гореть мягко и приглушенно, озаряя безрадостную гостиную, где вместе с Мэри и дочерью сидела леди Розамунда. Световые шары освещали гостевые комнаты, давно не открывавшиеся, и слуги проветривали белье и согревали постели, рассыпая повсюду розовые лепестки, чтобы изгнать из комнат запах запустения. И по ходу дела слуги шепотком рассказывали друг другу о людях, вернувшихся из царства Смерти.
Во всем доме только одна комната оставалась темной — это был кабинет лорда. Те, кто сейчас сидел в нем, предпочли полумрак, поскольку это так соответствовало теме их невеселого разговора.
— Вот такие дела, лорд Самуэлс, — закончил Джорам, глядя из окна на снег, который все падал и падал. — Враги намерены завоевать наш мир и выпустить магию во Вселенную. Мы доказали им, что этой цели достигнуть будет непросто и что заплатят они за это очень дорого.
Последний час он как мог рассказывал о битве на Поле Доблести. Лорд Самуэлс слушал в растерянном молчании. Жизнь за Гранью. Твари из железа, убивающие взглядом. Люди с металлической кожей. Переводя взгляд с Джорама на лорда Самуэлса, Сарьон видел, что лорд всеми силами пытается осознать положение дел, но по его растерянному лицу было понятно, что для него это — словно ловить туман.
— И что... что нам теперь делать? — беспомощно спросил он.
— Ждать, — ответил Джорам. — За Гранью есть такая поговорка: «Надейся на лучшее, но готовься к худшему».
— А что в нашем случае лучшее?
— По словам Дуук-тсарит, которые следят за врагами, они в панике. Они просто бежали в беспорядке, что даже лучше, чем я надеялся. По донесениям колдунов, они разделены и дезорганизованы. Я знаю офицера, назначенного возглавлять эту экспедицию, майора Джеймса Боуриса. В любой другой ситуации лучшего командира не найти. Он опирается на логику и здравый смысл. Но сюда его направили зря. Он совершенно выбит из колеи. Он не может вести войну, которая, по его мнению, словно сошла со страниц какого-то романа ужасов. Могу побиться об заклад, что он отступит и уведет своих людей.
— А потом?
— Потом нам надо будет найти способ снова закрыть границу раз и навсегда. Это будет не слишком трудно...
— Дуук-тсарит уже работают над этим, — вмешался Гаральд. — Но это потребует огромного количества Жизни. От всех Живых Тимхаллана — по крайней мере, они так говорят.
— А если случится худшее?
Джорам поджал губы.
— В худшем для нас случае Боурис вызовет подкрепление. У нас нет сейчас ни сил, ни времени, чтобы остановить его на Границе. Нам надо укрепить Мерилон. Мы должны пробудить этот город от колдовского сна и подготовить людей к обороне.
— Сначала кто-то должен вырвать власть из рук этого куска студня, что засел в своем Соборе и скулит, умоляя Олмина защитить его, — сказал Гаральд. — Прошу прощения, отец Сарьон.
Каталист слабо улыбнулся и покачал головой.
— Вы правы, ваше высочество, но за кем пойдет народ? — Лорд Самуэлс подался вперед в кресле. Это уже касалось политики, а в этом он разбирался. — Есть достаточно разумные, как, например, де Шамбрэ, которые способны забыть о раздорах и объединиться ради борьбы против общего врага. Но есть и другие, вроде сэра Чесни, этого упрямого, тупоголового осла. Боюсь, он ни слову не поверит, если ему рассказать о других мирах. Олмин милосердный! — Лорд Самуэлс провел рукой по седеющим волосам. — Я и сам-то едва в это верю, а ведь свидетельство у меня прямо перед глазами...
Он повернулся к гостиной, в которую выходила дверь кабинета. Из этой холодной, официальной, изысканно обставленной комнаты, почти не видной из-за полуприкрытой двери, доносился голос Гвендолин. Его печальное, призрачное, мелодичное звучание было подходящим аккомпанементом для этого разговора о войне и смерти.
— Пожалуйста, поймите меня правильно, — говорила Гвендолин своей несчастной матери. — Графу Девону нравится большинство перемен, которые вы произвели у него в доме. Просто его несколько сбивает с толку новая мебель. Ее так много! Он спрашивает, разве столько нужно? Особенно вот эти маленькие столики его смущают, — помахала рукой Гвендолин. — Повсюду, куда не повернись, маленькие столики. Он по ночам на них натыкается. Только он начал думать, что уже привык к ним, вы передвинули вон тот стеклянный шкафчик. Он же на том месте много лет простоял, у северной стены столовой, правда?
— Это... он... загораживал утренний свет... из восточного окна, — пробормотала леди Розамунда.
— Бедняга налетел на него ночью, — сказала Гвен. — Он разбил солонку, случайно разбил, он вас в этом заверяет. Но граф спрашивает, не могли бы вы поставить его на место?
— Бедное мое дитя! — сказал лорд Самуэлс. Резким движением руки он заставил дверь беззвучно закрыться. — О чем она? — спросил он полным боли голосом. — Она не узнает нас, но знает все о стеклянном шкафчике и... солонке! О солонке! Господи! Мы-то думали, что ее разбили слуги!
— Как звали прежнего владельца этого дома? — спросил Джорам. Он тоже слушал свою жену. Глаза его были темны от боли, которая звучала и в его голосе.
Сарьон хотел было утешить его, но Лорд Самуэлс ответил на вопрос каталиста, и Сарьон не стал ничего добавлять. Беспокойно ерзая в кресле, каталист сплетал и расплетал свои изуродованные пальцы, словно они болели. Да и как он может утешить хоть кого-то? Слова, одни слова.
— Прежний владелец? Он умер. Его звали... — Лорд Самуэлс осекся, уставился на Джорама, и в глазах его был ужас — Его звали граф Девон!
— Я же пытался вам сказать, — вздохнул Джорам. — Она разговаривает с мертвыми. В этом мире ее называли бы некроманткой.
— Но некроманты все вымерли! Они были уничтожены во время Железных войн! — Полный муки взгляд лорда Самуэлса устремился к гостиной — голос его дочери все еще слабо пробивался из-за закрытой двери.
Джорам рассеянно провел пятерней по волосам.
— В мире за Гранью ее считали сумасшедшей. Они не верят в некромантию. Их врачи говорят, что страшное потрясение, которое Гвендолин пережила при переходе через Грань, заставило ее искать убежища в мире собственных фантазий, где она чувствует себя в безопасности. И только я верю, что в ее безумии есть свой смысл, что она и правда может говорить с мертвыми.
— Не ты один... — зловеще заметил Сарьон.
Темные брови Джорама сошлись к переносице.
— Тут вы правы, отец, — тихо сказал он. — Не я один. Чародей Менджу — тот человек, которого я упомянул в своих записях, тоже верит в то, что она — некромантка. Когда он понял, насколько полезным может оказаться для него это древнее искусство, он попытался похитить ее. Именно тогда я и заподозрил его.
— Полезным? — вздрогнул Гаральд. Сидя за рабочим столом лорда Самуэлса, он изучал карту Тимхаллана, но в комнате становилось слишком темно, и теперь он слушал разговор. — Каким образом? Чем мертвые могут помочь живым?
— Разве вы никогда не изучали трудов по некромантии, ваше высочество? — удивился Сарьон.
— Немного изучал, — равнодушно сказал Гаральд. — Они ублажают души мертвых — исправляют их неправедные деяния, доделывают то, чего они доделать не успели, что-то в этом роде. Согласно преданиям, их гибель в ходе Железных войн большой потерей не считалась.
— Прошу прощения, но я с вами не согласен, ваше высочество, — горячо возразил Сарьон. — Когда некроманты вымерли, Церковь убедила всех, что потеря невелика. Но мне кажется, что это было очень большой потерей. Я провел много часов с Гвендолин, слушая, как она разговаривает с теми, кого может видеть и слышать только она. Мертвые обладают одним великим качеством, которого никогда не будет у живых.
— И это?.. — нетерпеливо спросил Гаральд, явно желающий повернуть разговор к более важным делам, но слишком вежливый, чтобы перебивать каталиста.
— Полное знание обо всем, ваше высочество! Когда мы умираем, мы соединяемся с Творцом. Мы узнаем его планы касательно Вселенной. Мы видим, наконец, как устроен мир!
Гаральд сразу же заинтересовался.
— Вы в это верите? — спросил он.
— Я... я не уверен, ваше высочество. — Сарьон, покраснев, отвернулся и уставился на кончики своих башмаков. — Так нас учат, — запинаясь, добавил он. Его душу снова терзало сомнение в собственной вере, сомнение, которое, как он думал, разрешилось «смертью» Джорама.
— Скажем, это правда, — продолжал Гаральд. — Могут ли мертвые поделиться с живыми знанием о будущем?
— Верю я в это или нет, ваше высочество, — печально улыбнулся Сарьон, — это мне кажется невозможным. Мир мертвых выше нашего понимания, равно как нам трудно понять мир, в котором побывал Джорам. Мы видим время сквозь единственное окно, которое выходит только в одну сторону. Мертвые смотрят сквозь сотни окон, выходящих во все стороны. — Каталист развел свои изуродованные руки, пытаясь показать огромность этой картины. — Так как же они могут описать нам то, что видят? Но они могут давать советы. Они их и давали — через некромантов. В старину мертвые могли советовать живым. Люди почитали своих мертвых, поддерживали с ними связь и с помощью мертвых могли заглянуть в Высший Разум. Вот что мы утратили, ваше высочество.
— Понимаю, — задумчиво ответил Гаральд, глядя на закрытую дверь.
Сарьон покачал головой.
— Нет, ваше высочество, — тихо сказал он. — Она нам не поможет. Насколько мы знаем, злосчастный граф, говоря о стеклянных шкафчиках и солонках, вероятно, пытается таким образом передать что-то куда более важное. Но если так, Гвендолин не растолкует нам этого скрытого смысла. Она разговаривает только с мертвыми, не с живыми.
Принц хотел было продолжить развивать эту тему, но Сарьон, глянув на лорда Самуэлса и Джорама, еле заметно покачал головой, напомнив Гаральду, что для них двоих это весьма болезненный разговор. Отец Гвендолин не сводил глаз с закрытой двери, и лицо его было растерянным и полным муки. Муж золотоволосой красавицы устремил отсутствующий взор в окно, на мертвый, засыпанный снегом сад, уйдя с головой в горестные мысли. Прокашлявшись, принц Гаральд поменял тему разговора.
— Мы говорили о том, что Мерилону нужен предводитель, за которым пойдет народ, — коротко сказал он. — Как я уже сказал, я вижу только одного человека...
— Нет! — резко повернулся к нему от окна Джорам. — Нет, ваше высочество, — добавил он более спокойным голосом, запоздало пытаясь сгладить резкость своего ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48