Тут и возникла первая ссора между мной и Майлзом. Я заявил, что
определять время запуска первой модели в производство нужно с инженерной
точки зрения, а Майлз настаивал, что только с точки зрения выгоды для
фирмы. Согласись я на это - "Вилли" поступал бы на рынок таким же
недоделанным и непрочным, как другие приспособления "для облегчения
домашнего труда". И его владельцы если не инфаркт, то, во всяком случае,
изжогу точно заработали бы.
Помирила нас Белл Даркин. Если б она на меня нажала, я, может, и
позволил бы Майлзу начать продажу "Вилли" прежде, чем сам считал
необходимым. Слепое обожание делает мужчину идиотом - а я боготворил Белл.
Она не только была превосходным секретарем и управительницей, но и
обладала к тому же формами, которые вдохновили бы и Праксителя, а ее духи
действовали на меня, как валерьянка на Пита. Машинистки высшего класса - а
Белл была именно таковой - нынче большая редкость. И если одна из них
вдруг соглашается работать за гроши в завалящей фирме, вроде нашей, то
должен возникнуть естественный вопрос: почему? А мы даже не
поинтересовались, где она работала прежде, - так обрадовались, что кто-то
освободит нас от потока бумаг, связанных со сбытом "горничной".
Спустя некоторое время я уже с негодованием отвергал любое
предложение Майлза проконтролировать работу Белл - увы, на мои суждения
оказывали большое влияние размеры ее бюста. Она милостиво разрешила мне
рассказывать, как одинок я был до встречи с нею, и ласково отвечала, что
ей хотелось бы узнать меня получше, ибо она испытывает ко мне нечто
большее, чем простую симпатию. Наконец Белл согласилась соединить свою
судьбу с моей. Это случилось вскоре после того, как она помирила меня с
Майлзом.
- Дэн, милый, у тебя задатки великого человека... и мне кажется, я
именно та женщина, которая поможет тебе им стать.
- Конечно, ты - и никто больше!
- Ну-ну, милый. Но я не собираюсь тут же выскакивать за тебя замуж.
Мне не хочется обременять тебя детьми и всем, что сопутствует семейной
жизни. Я стану работать вместе с тобой и добьюсь, чтобы наша фирма
процветала. А уж потом мы поженимся.
Я попытался возражать, но она оставалась непреклонной:
- Нет, дорогой. Впереди у нас - долгий путь. Фирма "Горничная" станет
такой же известной, как "Дженерал электрик". И тогда мы поженимся, я плюну
на бизнес и целиком посвящу себя заботам о тебе. Но сначала я должна
подумать о твоем благополучии - ради нашего общего будущего. Верь мне,
милый.
Ну я и верил. Она не позволила мне приобрести дорогое обручальное
кольцо, что я присмотрел для нашей помолвки; вместо этого я переписал на
ее имя часть моих акций. Правда, сейчас я не очень-то уверен, кто из нас
первый предложил заменить кольцо акциями.
После этого я стал работать усерднее, чем раньше, придумал
самоопорожнявшееся мусорное ведро и мойку, укладывавшую вымытую посуду в
кухонный шкаф. И все были счастливы; все, кроме Пита и Рикки. Пит
игнорировал Белл как и все, что он не одобрял, но изменить не мог. А вот
Рикки была по-настоящему несчастна.
И виной тому был я. Рикки лет с шести считалась "моей девушкой" - еще
в Сандиа, когда я служил в армии, а она была смешной девчушкой с торчащими
во все стороны волосами и грустными карими глазами. И я обещал жениться на
ней, когда она подрастет, чтобы мы вместе заботились о Пите. Мне-то все
представлялось забавной игрой, да так оно в самом деле и было. Я считал,
что во всем этом самое важное для малышки - заботиться о нашем коте. Но
кто может узнать, что происходит в детской душе?
Честно говоря, к детям я особой нежности не питаю. По-моему,
большинство детей - маленькие дикари, и, только став взрослыми, они
научатся вести себя. Впрочем, далеко не все из них будут при этом
цивилизованными людьми.
Но маленькая Фредерика напоминала мне мою родную сестру, а кроме
того, она любила Пита и заботилась о нем. По-моему, я ей нравился за то,
что никогда не ругался (с детства не выношу грязных выражений) и серьезно
относился к ее участию в скаутском движении. Рикки была молодцом: она вела
себя с достоинством - не зазнавалась и не хныкала, не лезла на колени. Мы
были друзьями, вместе заботились о Пите и играли в "жениха и невесту".
После того как мама и сестренка погибли под бомбежкой, я прекратил
игру. Не потому, что я принял сознательное решение, просто мне больше не
хотелось шутить, да и вообще возвращаться к прошлому. Тогда ей было лет
семь, а ко времени, когда мы с Белл обручились, все одиннадцать.
Наверно, я один и сознавал, как сильно Рикки ненавидела Белл, хотя
внешне неприязнь проявлялась только в отказе разговаривать с ней. Белл
называла это "застенчивостью", и Майлз, думаю, был с нею согласен.
Но я-то догадывался, в чем дело, и пытался подействовать на Рикки. Вы
когда-нибудь пробовали обсуждать с подростком тему, на которую тот не
желает разговаривать? Пользы столько же, сколько от крика под водой. Я
утешал себя, что все еще может измениться, едва Рикки поймет, какая Белл
добрая.
А тут еще и Пит.
С ним, правда, дело обстояло иначе. Если бы я не был по уши влюблен,
то его поведения меня давно бы уже насторожило. И я понял бы, что нам с
Белл никогда не понять друг друга и никогда не быть вместе.
Белл - конечно же! - любила моего кота. И вообще она обожала кошек,
ей нравилась моя намечавшаяся лысина и ее приводил в восторг мой выбор
блюд в ресторанах - словом, все, что касалось меня, вызывало у нее
восхищение.
Но кошек не обманешь - они прекрасно чувствуют, кто их любит, а кто
нет. Вообще человечество делится на "кошатников" и прочих. Причем прочих
подавляющее большинство. Даже если они и прикидываются из вежливости (или
по другим причинам), будто любят кошек, тот тут же выдают себя с головой;
надо знать, как обращаться с кошками! Кошачий протокол гораздо строже
дипломатического - в его основе чувство собственного достоинства и
взаимное уважение. В нем есть что-то от Dignidad de hombre
латиноамериканцев, на что посягнуть можно только с риском для жизни. Кошки
напрочь лишены чувства юмора, они непомерно эгоистичны и очень обидчивы.
Мне легче доказать человеку, который не любит острых сыров,
преимущество "рокфора" перед "швейцарским", чем найти логическое
объяснение тому, что я трачу столько времени на возню с котом. Тем не
менее я вполне понимаю китайского мандарина - того, кто отрезал рукав
халата, покрытого бесценной вышивкой, потому, что на нем спал котенок.
Белл стремилась показать, как она "любит" Пита, играя с ним, словно с
собакой... и он ее, конечно, царапал. Затем, как и всякий благовоспитанный
кот, он по-быстрому смывался и где-то отсиживался некоторое время. Он
поступал весьма мудро, иначе я бы его шлепал; а Пита никто никогда не
наказывал, даже я. Бить кота совершенно бесполезно; чтобы вразумить его,
нужно огромное терпение.
Я смазывал Белл царапины йодом и старался объяснить, в чем ее ошибка.
- Мне ужасно жаль, что так получается, поверь! Но если будешь
продолжать в том же духе, он тебя снова поцарапает.
- Но я только хотела поласкать его!
- Да, но... ты ласкала его, как ласкают собак. Никогда не похлопывай
кошку, а только поглаживай. И не делай резких движений перед самым его
носом; когда ты гладишь Пита, ему нужно видеть, что у тебя добрые
намерения. Ты всегда должна быть уверена, что ему это нравится. Если ему
не хочется, чтобы его гладили, он потерпит из вежливости - коты ведь очень
вежливы, - но только недолго. Так что очень важно оставить его в покое
прежде, чем у него лопнет терпение. - Я помолчал. - Ты же не любишь кошек?
- Что? Фу, какие глупости! Конечно же люблю. Просто мне не
приходилось часто иметь с ними дело. Она у тебя очень обидчивая?
- Он. Пит - кот. Вообще-то он не обидчив, с ним всегда хорошо
обходились. Но, повторяю, с кошками надо уметь обращаться. И никогда не
надо смеяться над ними.
- Что? Почему, ради всего святого?
- Потому что они действительно забавны, даже очень комичны, пожалуй.
Но у них отсутствует чувство юмора - насмешка их обижает. Однако упрекать
тебя за то, что ты смеешься над ним, он не станет, а просто удалится, и
завоевать его дружбу снова будет непросто. Но это не так важно. Гораздо
важнее знать, как найти к нему подход. Когда Пит вернется, я научу тебя,
что нужно сделать.
Но в тот день Пит так и не вернулся, и мне не пришлось учить ее. С
тех пор Белл ни разу к нему не прикоснулась. Она разговаривала с ним и
вообще вела себя так, будто любила его, но держалась от него подальше. Пит
тоже соблюдал дистанцию. Я вскоре забыл о случившемся - не мог же я из-за
такой ерунды позволить себе сомневаться в женщине, которая была для меня
дороже всего на свете.
Но вопрос о Пите вновь возник и чуть не стал камнем преткновения. Мы
с Белл обсуждали, где будем жить, когда поженимся. Правда, тогда она не
назвала дня нашей свадьбы, но мы тем не менее тратили массу времени,
обсуждая всякие подробности. Я хотел приобрести небольшое ранчо неподалеку
от фабрики, а Белл предпочитала квартиру в городе, пока мы не сможем
позволить себе приобрести виллу в районе Бель-Эр.
- Дорогая, это непрактично, - уверял я ее. - Мне необходимо жить
поближе к работе. А кроме того, как в городской квартире держать кота?
- Ах вот ты о чем. Я рада, что ты сам упомянул об этом. Я тут
подзанялась кошачьим вопросом серьезно, прочитала пару книг. Мы его
кастрируем, тогда он станет более покладистым и будет вполне счастлив,
живя в квартире.
Я уставился на нее, не веря своим ушам. Превратить старого бойца в
евнуха? Сделать из него украшение для камина?
- Белл, ты сама не понимаешь, что говоришь!
- Не спорь, мамочке лучше знать, - нетерпеливо перебила она.
И принялась выкладывать обычный набор доводов, свойственный тем, кто
считает кошек лишь частью интерьера. И что ему, мол, не будет больно, и
что для его же блага, и что она знает, как он для меня дорог, и что у нее
в мыслях не было лишать меня общества Пита... и что так для всех нас будет
лучше.
Я прервал ее:
- А почему бы тебе не устроить это нам обоим?
- Что ты имеешь в виду, дорогой?
- Себя. Я стал бы послушным, всегда бы ночевал дома и никогда с тобой
не спорил. Как ты заметила, это совсем не больно, и я даже стал бы намного
счастливее.
- Ты говоришь глупости, - покраснев, сказала Белл.
- Ты тоже.
Больше она об этом не заговаривала.
Белл никогда не допускала, чтобы разногласия приводили к ссоре. Она
замолчала и затаилась, ожидая подходящего случая. В ней, пожалуй, тоже
было что-то кошачье... поэтому, наверно, я и не мог бы от нее отказаться.
И я рад был случаю замять дело, поскольку по уши был занят новой
работой. "Ловкий Фрэнк", "Вилли" и "горничная" должны были обязательно
принести нам большой доход. Но я был помешан на идее создать совершенный
многоцелевой домашний автомат-слугу. Можете назвать его роботом, хотя
такое определение не совсем точно, да и я не имел намерения конструировать
механического человека.
Мне хотелось создать агрегат, который мог бы выполнять любую работу
по дому - не только уборку и приготовление пищи, но и более сложную:
менять грудным детям подгузники или заправлять новую ленту в пишущую
машинку. Я хотел, чтобы вместо одноцелевых "горничных", "Вилли-окномоев",
"нянек Нэнси", "огородников Гессов" любая семья была бы в состоянии купить
одну машину, и по цене, ну скажем, хорошего автомобиля. А делать такая
машина могла бы все - как слуги-китайцы, правда известные моему поколению
только по книгам.
Создание такой машины было бы равносильно появлению нового "Манифеста
об освобождении рабов". Мне хотелось опровергнуть старую истину: "домашнюю
работу никогда не переделаешь". Нудная, тяжелая, однообразная работа по
дому оскорбляла мои чувства инженера.
"Ловкого Фрэнка" я хотел сотворить из стандартных частей и на основе
уже известных принципов. В одиночку с нуля не начнешь: тут надо было
использовать прежний научно-технический опыт и развивать его дальше. Иначе
ни черта не вышло бы. К счастью, уже многого достигла оборонная
промышленность, и, имея доступ к секретным сведениям, я времени в армии
даром не терял. Да моему агрегату не требовалось выполнять столь же
сложные задания, что и управляемой ракете. Я добивался одного: "ловкий
Фрэнк" должен был производить любую работу по дому, которую до сих пор
делала женщина. Он не должен был уметь играть в карты, заниматься любовью,
есть или спать, но должен был прибирать за картежниками, готовить,
застилать кровати, нянчить детишек - уж, во всяком случае, следить за их
дыханием во сне и звать кого-нибудь, если что не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32