Маленькая
черная дверь вела к неожиданной изгибающейся спирали неосвещенной
винтообразной лестницы, вниз и вниз, крутой, как трап, и очень скользкой;
янтарный блеск факелов золотил каменные стены только на ярд.
Когда они наконец спустились вниз, почувствовали сырой азотистый
запах подземелья.
- Где мы, черт возьми? - прошептал Руди. - В тюрьме, что ли?
Зеленоватая влага мерцала, как фосфор, на грубых стенах, стояла
перламутровыми лужами на каменных плитах пола.
Альда кивнула и показала вниз по коридору:
- Туда.
Руди, взяв у нее еще один факел, держал его низко, чтобы не задевать
пламенем каменный потолок.
- Это действительно была тюрьма?
- О да, - отозвалась девушка, - только давным-давно, конечно. Каждый
великий Клан Королевства держал собственные войска и имел свои законы для
своих людей. Правители Гея теперь все изменили; теперь каждый может
обращаться от суда наместника или князя к королевскому суду. Это для
гражданских дел, конечно, Церковь ведает своими. - Она поколебалась у
развилки путей. Тюрьма представляла собой черный лабиринт узких сырых
проходов; Руди удивился, как она может двигаться так уверенно. - Сюда.
Они пошли по узкому проходу, свет их факелов яркой позолотой касался
закрытых дверей из тесаного тяжелого дуба, окованного бронзой и железом.
Почти все двери были заперты, несколько - опечатаны лентой и свинцом. Одна
или две были замурованы, от такого страшного финала правосудия у Руди
вспотели ладони. До него снова дошло, что он в другом мире, мире фатально
чужом его собственному, со своим особым обществом, особым правосудием и
особым набором способов обращения с теми, кто пытался нарушить порядок.
Альда споткнулась, ухватившись за его руку. Остановившись, чтобы дать
ей устоять на ногах, Руди почувствовал шевеление, движение воздуха,
пахнувшего ему в лицо.
Он ничего не видел. Близкие края стен суживались в прямоугольник
темноты, которую свет факела, казалось, не мог разогнать, темноты,
движимой ветром и наполненной страшным ожиданием.
Ветер облизал пламя его факела, и Руди внезапно начал осознавать
мрак, наполнивший проход, открытый для нападения с тыла. Это могло быть
просто чрезмерное напряжение его нервов, переутомление от того, что
приходилось держать себя в руках в течение бесконечных часов ночного
кошмара, но ему показалось, что он видит движение во мраке прямо перед
собой.
Парализованный от страха, он удивился тому, что мог хотя бы
прошептать:
- Нам тут нечего делать, Альда, - хрипло пробормотал он. - Посмотрю,
нет ли среди этих дверей незапертой.
Он не отводил глаз от теней. По изменению света факела сзади он
понял, что она пошла назад, проверяя двери одну за другой. Свет его
собственного факела казался жалко немощным по сравнению с давящей массой
темноты вокруг них. Потом он услышал ее шепот: "Эта закрыта, но не
заперта", - и медленно двинулся назад к ней.
Дверь была на уровне трех осклизлых ступеней, ее массивные засовы
вделаны в камень на шесть дюймов. Руди отдал Альде свой факел и шагнул
вниз, его душа противилась ловушке этой узкой ниши; он попытался
перерезать мечом ленты, прикреплявшие огромные свинцовые печати к железу.
Металл был ржавый и тугой, он скрипел с пронзительным протестом, пока Руди
отодвигал засов; петли узкой двери ужасно завизжали, когда он толкнул ее,
открыв наполовину.
Судя по тому, что он мог видеть в рассеянном свете факелов Альды,
помещение было пустым, немногим больше, чем круглая яма мрака, с черной
пустоглазой нишей в дальней стене и маленькой кучкой заплесневелой соломы
и голых пыльных костей. Подозрительно стерильный запах вызвал у него
отвращение, и он шагнул внутрь, осторожно напрягая глаза, чтобы преодолеть
густой мрак.
Но даже при некоторой его готовности удар из темноты обрушился так
быстро, что он не успел издать и звука. В промежутке между двумя ударами
сердца его схватили за горло, и тяжесть, подобная руке смерти, прижала
Руди к стене: вышибая из него дух. Он ударился головой о камень, его крик
был придушен сокрушительным давлением сильной руки, он почувствовал, как
меч вырвали у него из рук и острие укололо его в шею. Из темноты,
окружившей его, прошипел голос:
- Ни звука.
Руди узнал этот голос и успел прохрипеть:
- Ингольд?
Удушающая рука ослабила хватку на его горле.
Он ничего не видел в темноте, но ткань мантии, задевшей его кисть,
могла принадлежать только одному человеку. Он глотал воздух, пытаясь
отдышаться.
- Что вы тут делаете?
Колдун фыркнул.
- Рискуя растолковывать очевидное, я взламываю камеру, как вульгарно
выразились бы твои друзья, - съязвил скрипучий резкий голос. - Джил с
тобой?
- Джил? - он не мог вспомнить, когда видел ее в последний раз. - Нет,
я... Господи, Ингольд, - шептал Руди, неожиданно почувствовав себя
потерянным и одиноким.
Усиливающийся свет качнулся в темной арке двери, сумасшедшие тени
побежали по неровному камню стен. Минальда вошла и остановилась, ее глаза
расширились от удивления при виде колдуна. Потом она опустила взор,
медленная краска стыда залила ее лицо. Она заколебалась, будто желая снова
выбежать в коридор.
Руди недоумевал при виде такой реакции, когда старик пересек комнату
и вежливо взял у нее один из факелов.
- Дитя мое, благородный человек никогда не помнит, что сказала ему
дама в пылу гнева или другой подобной страсти, - сказал он ласково. -
Считай, я все забыл.
Это заставило покраснеть ее еще больше. Она попыталась отвернуться,
но он мягко поймал ее руку и отстранил шелковую завесу волос,
полускрывавших ребенка, сидевшего у ее груди. Он нежно коснулся детских
волос и снова посмотрел в глаза девушки. В его тоне не было вопроса, когда
он сказал:
- Значит, они пришли в конце концов.
Она молча кивнула, и сжатые губы Ингольда выдали его досаду. Словно
вспомнив об опасности, Альда выскользнула из его рук в потянулась к двери,
чтобы закрыть ее.
Ингольд резко сказал:
- Не надо.
Она вопросительно переводила глаза с него на Руди, прося
подтверждения.
Ингольд продолжал:
- Если ты закроешь эту дверь, она исчезнет, и мы можем быть погребены
здесь навсегда, - он показал на пол маленькой стенной ниши, где из стены
печально выглядывал череп. - На эту камеру наложено заклятие, которое даже
я не могу преодолеть.
- Но снаружи Тьма, Ингольд, - прошептал Руди. - Тут, наверху, должно
быть, сотни мертвых людей, тысячи - на площади, в лесах. Они везде, как
привидения. Это безнадежно, мы никогда...
- Всегда есть надежда, - спокойно сказал колдун, - с печатями на
двери этой камеры у меня не было способа отсюда выбраться, но я знал, что
кто-то придет, кого я смогу побороть, если понадобится. И вот кто-то
пришел.
- Да, но это была всего лишь... случайность.
Глаза Ингольда сверкнули.
- Не говори мне, что ты все еще веришь в случайности, Руди, - он
вернул меч. - Ты найдешь особые печати, висящие на дверных засовах. Сними
их и положи туда в нишу на время. Я закрою вас, когда выйду. Здесь, по
крайней мере, единственное место во всем Карсте, где вы будете в
безопасности, пока я не смогу вернуться за вами или послать кого-нибудь
выпустить вас. Это рискованно, - продолжал он, видя, как расширились от
страха глаза Минальды, - но по крайней мере я буду уверен, что Тьма сюда
не проникнет. Вы останетесь?
Руди смущенно смотрел то на Альду, то на череп, скалившийся в темной
нише.
- Вы имеете в виду, - спросил он осторожно, - что раз эта дверь
закрыта, мы не сможем выйти?
- Именно так. Дверь невидима лишь изнутри.
Открытая дверь выглядела вполне обычно, по ту сторону был затененный
мрак коридора, тревоживший Руди. Тусклый желтый свет факелов очерчивал
массивное железо ее оковки и грубые, древние закопченные дубовые доски.
Ветер, гудевший в коридоре, шевелил печати на лентах, свешивающихся с
засовов, будто живших собственной жизнью. Руди заметил, что, хотя Ингольд
стоял близко к двери, подняв факел в одной руке, он ее не касался.
- Быстро, - сказал колдун, - у нас нет времени.
- Руди, - голос Альды был робким, глаза - огромными в свете факелов.
- Если я буду в безопасности - больше в безопасности, чем в любом месте
города сегодня ночью - то лучше бы ты пошел с Ингольдом. Если
что-нибудь... случится... я буду чувствовать себя лучше, если двое будут
знать, где мы, а не один.
Руди поежился от того, что подразумевалось под этими словами.
- Тебе не будет тут страшно одной?
- Не больше, чем было.
- Тогда возьми печать, - сказал Ингольд, - и пойдем.
Руди осторожно шагнул к двери, тлеющий желтый свет из камеры освещал
узкую приоткрытую щель и ничего больше. Печать все еще свисала на своей
разрезанной черной ленте, круглая тарелка тусклого свинца, которая,
казалось, скорее поглощала, чем отражала свет. С обеих сторон она была
помечена буквой алфавита Дарвета; коснувшись ее, он почувствовал
необъяснимое отвращение. В этой вещи было что-то глубоко пугающе.
- Нельзя ли просто оставить ее здесь?
- Я не могу миновать ее, - просто сказал Ингольд.
Ужас, иррациональная мерзость, сконцентрированная в этой маленькой
серой булле, была такой, что Руди раздумал расспрашивать его дальше. Он
просто поднял ее за черную ленту и понес на вытянутой руке, чтобы
забросить глубоко в тень ниши. Он заметил, что Альда отступила назад,
когда он проходил мимо нее, как будто исходящая от этой вещи аура была
подобна энергии зла.
Альда вставила конец своего факела в расщелину каменной кладки стены
и повернулась назад к ним, баюкая ребенка обеими руками.
- Мы обязательно пошлем кого-нибудь за тобой, - мягко пообещал Руди,
- не беспокойся.
Она покачала головой, избегая взгляда Ингольда; последнее, что видел
Руди, была тонкая белая фигура с ребенком на руках.
Мрак дверного проема заключал их в рамки, как позолоченная,
исполненная по обету гробница. Потом он закрыл дверь и задвинул ржавые
засовы.
- Что это была за вещь? - прошептал Руди, чувствуя, что не хочет даже
коснуться засовов там, где она висела.
- Это Руна Уз, - тихо сказал Ингольд, встав на верху истертых
ступеней, чтобы осмотреть коридор по ту сторону. - Сама камера имеет
заклятие, заключенное в ее стенах, чтобы никто изнутри не мог найти или
открыть дверь. Я знаю, что Руна Уз направлена против меня, и поэтому даже
если бы я и сумел найти дверь, я бы не смог выйти из нее. Вероятно, меня
бы тут оставили, пока не забыли, или, вполне возможно, пока я не умер бы
от голода.
- Но они... не сделали бы этого, да? - слабо спросил Руди.
Ингольд пожал плечами.
- А кто бы им помешал? Обычно колдуны помогают друг другу, но глава
Магов исчез, и город Магов лежит окруженный кольцами собственных чар. Я
предоставлен самому себе, - видя выражение лица Руди, сочетавшее страх и
обескураженность, Ингольд улыбнулся, жестокости в его глазах поубавилось.
- Но, как видишь, я выбрался наружу, с помощью магии или без нее. Я рад,
что ты взял Альду с ребенком с собой. Это было лучшее, что ты мог сделать.
Здесь, по крайней мере, они будут в безопасности от Тьмы.
Ингольд поднял факел, его теплящийся свет едва рассеивал темноту
прохода.
Сюда, решил он, определив направление, в котором раньше двигались
Руди и Альда.
- Эй, - тихо позвал Руди, когда они пошли по темному, продуваемому
ветром коридору. Колдун оглянулся через плечо. - Что это с ней было?
Ингольд пожал плечами.
- В нашу последнюю встречу юная леди грозилась убить меня - ни
больше, ни меньше, - хотя причина не имеет значения. Я так и не понял,
раскаивается ли она искренне, или только играет на публику. Если
кто-нибудь собирается...
И тут какой-то звук сотряс подземелья, глубокий, глухой гул, похожий
на удар чудовищного кулака, от его силы задрожали сами стены. Ингольд
остановился, глаза его сузились, сосредоточенно сверкая, когда он
прислушивался; потом зашагал по коридору. Руди следовал за ним с
обнаженным мечом. Завернув за угол, Руди увидел, что колдун преобразил
факел в руках, грубое дерево, казалось, удлинилось в шестифутовый посох,
огонь на его конце усилился и побелел до алмазного сияния магниевого
факела, опаляя, как трепещущий кристалл, каждую трещину этих грязных
древних стен. Держа сияющий посох наполовину как светильник, наполовину -
как оружие, колдун шел впереди, потертый плащ развевался следом, как
крылья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42